О четвертом прошении «Хлеб наш насущный даждь нам днесь»

Что такое хлеб насущный?

Хлеб, необходимо нужный для того, чтобы существовать или жить.

С какими мыслями должно приносит Богу прошение о хлебе насущном?

Согласно с наставлением Господа нашего Иисуса Христа должно просить не более, как насущного хлеба, то есть необходимого пропитания, и также необходимого для жизни одеяния и жилища; а что сверх того и служит не столько для нужды, сколько для удовольствия, — то предать в волю Божию, и если дано будет, благодарить Бога, если не будет дано, не заботиться.

Для чего повелевается просить насущного хлеба только днесь, то есть на нынешний день?

Для того, чтобы мы не заботились о будущем чрезмерно, а надеялись в том на Бога.

Не заботпътпесъ о завтпрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы (Мф. 6, 34).

Потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом ( Мф. 6, 32 ).

Нелъзя ли чего еще проситъ под именем насущного хлеба?

Поскольку человек состоит из телесного и духовного существа, и существо души гораздо важнее тела, — то можно и должно просить и для души насущного хлеба, без которого внутренний человек умирает с голода. (См.: Кирилл Иерусалимский. Поучение тайноводственное, 4-е, 15. Православное исповедание.

Ч. 2, вопр. 19.

Какой может быть насущный хлеб для души?

Слово Божие, и Тело и Кровь Христовы.

Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4, 4; Втор. 8, 3).

Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие (Ин. 6, 55).

О пятом прошении «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим»

Что должно понимать в молитве Господней под именем долгов наших?

Грехи наши.

Почему грехи называются долгами?

Потому что мы, как всё получили от Бога, так и должны всё отдать Богу, то есть всё покорить Его воле и закону: если же не исполняем этого, то и остаемся должниками пред Его правосудием.

А кто суть должники наши?

Люди, которые не отдали нам того, что должны были отдать по закону Божию — например, не оказали любви, а вражду.

Каким образом, при правосудии Божием, можем мы надеяться прощения долгов наших?

Чрез ходатайство Иисуса Христа.

Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех (1 Тим. 2, 5-6).

Что будет, если мы просим у Бога прощения грехов наших, а сами других не прощаем?

Не получим и мы прощения.

Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших (Мф. 6, 14-15).

Почему Бог не прощает нас, когда мы не прощаем других?

Потому что мы через это оказываемся злыми, а тем и удаляем от себя благость и милосердие Божие.

Посему, какого расположения требуют от молящихся слова молитвы Господней: и мы оставляем должником нашим?

Они требуют непременно, чтобы молящийся никакой не имел вражды и гнева, но имел со всеми мир и любовь. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой (Мф. 5, 23-24).

Но что делать, если того, кто имеет нечто на меня, нельзя найти вскоре, или если он окажется нерасположенным к примирению?

В таком случае довольно примириться с ним в сердце, пред очами Всевидящего Бога.

Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми (Рим. 12, 18).

О шестом прошении «И не введи нас во искушение»

Что должно разуметь в молитве Господней под именем искушения?

Такое сочетание обстоятельств, в котором есть близкая опасность потерять веру или впасть в тяжкий грех.

Откуда приходят искушения?

От плоти нашей, от мира, или от других людей, и от диавола.

О чем мы просим в сих словах молитвы: не введи нас во искушение?

Во-первых, о том, чтобы Бог не допустил нас до искушения; во-вторых, о том, чтобы Он, если нужно нам быть испытанными и очищенными посредством искушения, не предал нас искушению совершенно и не допустил нас до падения.

О седьмом прошении «Но избави нас от лукавого»

Чего просим мы в словах молитвы: избави нас от лукаваго?

Просим избавления от всякого зла, какое может нас постигнуть в мире, который, со времени первого греха, весъ лежит во зле (1 Ин. 5, 19); в особенности же от зла греха и от лукавых внушений и наветов духа злобы, диавола.

О славословии

Для чего к молитве Господней присоединено славословие?

Во-первых, для того, чтобы мы, прося себе от Отца Небесного милостей, в то же время воздавали Ему справедливое почтение; во-вторых, для того, чтобы мыслью о Его вечном Царстве, силе, и славе более и более утверждались в надежде, что Он дарует нам просимое, потому что сие в Его власти и относится к Его славе.

Что значит слово: Аминь?

Значит: Истинно, или Да будет.

Для чего это слово прилагается к славословию?

Этим показывается то, что молитва приносится с верою и без всякого сомнения, как учит апостол Иаков (гл. 1, 6).

(«Пространный христианский катихизис Православной Кафолической Восточной Церкви». Репринтс изд. 1913 г. С. 69-74)

^ Святитель Иоанн Златоуст. Толкование молитвы Господней

Отче наш, Иже еси на Небесех! Смотри, каким образом Он тотчас ободрил слушателя и в самом начале вспомнил о всех благодеяниях Божиих! В самом деле, тот, кто называет Бога Отцом, одним этим наименованием исповедует уже и прощение грехов, и освобождение от наказания, и оправдание, и освящение, и искупление, и сыноположение, и наследие, и братство со Единородным, и дарование духа, так как не получивший всех этих благ не может назвать Бога Отцом. Итак, Христос двояким образом воодушевляет Своих слушателей: и достоинством называемого, и величием благодеяний, которые они получили.

Когда же говорит на Небесех, то этим словом не заключает Бога на небе, но отвлекает молящегося от земли и поставляет его в превыспренних странах и в горних жилищах.

Далее, этими словами Он научает нас и молиться за всех братьев. Он не говорит: «Отче мой, Иже еси на Небесех», но — Отче наш, и тем самым повелевает возносить молитвы за весь род человеческий и никогда не иметь в виду собственных выгод, но всегда стараться о выгодах ближнего. А таким образом и вражду уничтожает, и гордость низлагает, и зависть истребляет, и вводит любовь — мать всего доброго; уничтожает неравенство дел человеческих и показывает полное равночестие между царем и бедным, так как в делах высочайших и необходимейших мы все имеем равное участие. Действительно, какой вред от низкого родства, когда по небесному родству мы все соединены и никто ничего не имеет более другого: ни богатый более бедного, ни господин более раба, ни начальник более подчиненного, ни царь более воина, ни философ более варвара, ни мудрый более невежды? Бог, удостоивший всех одинаково называть Себя Отцом, чрез это всем даровал одно благородство.

Итак, упомянув об этом благородстве, о высшем даре, о единстве чести и о любви между братиями, отвлекши слушателей от земли и поставив их на небесах — посмотрим, о чем, наконец, повелевает Иисус молиться. Конечно, и наименование Бога Отцом заключает в себе достаточное учение о всякой добродетели: кто Бога назвал Отцом, и Отцом общим, тот необходимо должен так жить, чтобы не оказаться недостойным этого благородства и показывать ревность, равную дару. Однако Спаситель этим наименованием не удовлетворился, но присовокупил и другие изречения.

Да святйтся имя Твоё, говорит Он. Ничего не просить прежде славы Отца Небесного, но все почитать ниже хвалы Его — вот молитва, достойная того, кто называет Бога Отцом! Да святится значит — да прославится. Бог имеет собственную славу, исполненную всякого величия и никогда не изменяемую. Но Спаситель повелевает молящемуся просить, чтобы Бог славился и нашею жизнью. 06 этом Он и прежде сказал: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5,16). И Серафимы, славя Бога, так взывают: Свят, Свят, Свят! (Ис. 66, 10). Итак, да святится значит — да прославится. Сподоби нас, — как бы так учит нас молиться Спаситель, — так чисто жить, чтобы чрез нас все Тебя славили. Пред всеми являть жизнь неукоризненную, чтобы каждый из видящих ее возносил хвалу Владыке — это есть признак совершенной мудрости.

Да прийдет Царствие Твоё. И эти слова приличны доброму сыну, который не привязывается к видимому и не почитает настоящих благ чем-либо великим, но стремится к Отцу и желает будущих благ. Такая молитва происходит от доброй совести и души, свободной от всего земного.

Этого и апостол Павел желал каждодневно, почему и говорил: и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего (Рим. 8, 23). Кто имеет такую любовь, тот не может ни возгордиться среди благ этой жизни, ни отчаяться среди горестей, но, как живущий на небе, свободен от той и другой крайности.

Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Видишь ли прекрасную связь? Он прежде повелел желать будущего и стремиться к своему отечеству; но доколе этого не будет, живущие здесь должны стараться вести такую жизнь, какая свойственна небожителям. Должно желать, говорит Он, неба и небесного. Впрочем, и прежде достижения неба Он повелел нам землю сделать небом и, живя на ней, так вести себя во всем, как бы мы находились на небе, и об этом молить Господа. Действительно, к достижению совершенства горних Сил нам нимало не препятствует то, что мы живем на земле. Но можно, и здесь обитая, все делать так, как бы мы жили на небе.

Итак, смысл слов Спасителя таков: как на небе совершается все беспрепятственно и не бывает того, чтобы Ангелы в одном повиновались, а в другом не повиновались, но во всем повинуются и покоряются (потому что сказано: сильнии крепостию, творящии слово Его — Пс. 102, 20) — так и нас, людей, сподоби не в половину творить волю Твою, но все исполнять, как Тебе угодно.

Видишь ли? — Христос научил и смиряться, когда показал, что добродетель зависит не от одной только нашей ревности, но и от благодати небесной, и вместе с тем заповедал каждому из нас во время молитвы принимать на себя попечение и о вселенной. Он не сказал: «да будет воля Твоя во мне» или «в нас», но на всей земли — то есть, чтобы истребилось всякое заблуждение и насаждена была истина, чтоб изгнана была всякая злоба и возвратилась добродетель и чтобы, таким образом, ничем не различалось небо от земли. Если так будет, говорит Он, то дольнее ничем не будет различаться от горнего, хотя по свойству они и различны; тогда земля покажет нам других ангелов.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь. Что такое хлеб насущный? Повседневный. Так как Христос сказал: да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли, а беседовал Он с людьми, облеченными плотью, которые подлежат необходимым законам природы и не могут иметь ангельского бесстрастия, то, хотя и повелевает нам так исполнять заповеди, как и Ангелы исполняют их, однако снисходит к немощи природы и как бы так говорит: «Я требую от вас равноангельной строгости жизни, впрочем не требуя бесстрастия, поскольку того не допускает природа ваша, которая имеет необходимую нужду в пище».

Смотри, однако, как и в телесном много духовного! Спаситель повелел молиться не о богатстве, не об удовольствиях, не о многоценных одеждах, не о другом чем-либо подобном — но только о хлебе, и притом о хлебе повседневном, так чтобы нам не заботиться о завтрашнем, почему и присовокупил: хлеб насущный, то есть повседневный. Даже и этим словом не удовлетворился, но присовокупил вслед затем и другое: даждь нам днесъ, чтобы нам не сокрушать себя заботой о наступающем дне. В самом деле, если ты не знаешь, увидишь ли завтрашний день, то для чего беспокоишь себя заботой о нем? Это Спаситель заповедал и далее затем в своей проповеди: Не заботътесъ, — говорит, — о завтрашнем дке(Мф. 6,34). Он хочет, чтобы мы всегда были препоясаны и окрылены верою и не более уступали природе, чем сколько требует от нас необходимая нужда.

Далее, так как случается грешить и после купели возрождения (то есть Таинства Крещения. — Сост.), то Спаситель, желая и в этом случае показать Свое великое человеколюбие, повелевает нам приступать к человеколюбивому Богу с молением об оставлении грехов наших и так говорить: И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим. Видишь ли бездну милосердия Божия? После отъятия стольких зол и после неизреченно великого дара оправдания Он опять согрешающих удостоивает прощения.<…>

Напоминанием о грехах Он внушает нам смирение; повелением отпускать другим уничтожает в нас злопамятство, а обещанием за это и нам прощения утверждает в нас благие надежды и научает нас размышлять о неизреченном человеколюбии Божием.

Особенно же достойно замечания то, что Он в каждом вышесказанном прошении упомянул о всех добродетелях, а этим последним прошением еще объемлет и злопамятство. И то, что чрез нас святится имя Божие, есть несомненное доказательство совершенной жизни; и то, что совершается воля Его, показывает то же самое; и то, что мы называем Бога Отцом, есть признак непорочной жизни. Во всем этом уже заключается, что должно оставлять гнев на оскорбляющих нас; однако Спаситель этим не удовлетворился, но, желая показать, какое Он имеет попечение об искоренении между нами злопамятства, особо говорит об этом и после молитвы припоминает не другую какую заповедь, а заповедь о прощении, говоря: Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный (Мф. 6, 14).

Таким образом это отпущение первоначально зависит от нас, и в нашей власти состоит суд, о нас произносимый. Чтобы никто из неразумных, будучи осуждаем за великое или малое преступление, не имел права жаловаться на суд, Спаситель тебя, самого виновного, делает судиею над самим собою и как бы так говорит: какой ты сам произнесешь суд о себе, такой же суд и Я произнесу о тебе; если простишь своему собрату, то и от Меня получишь то же благодеяние — хотя это последнее на самом деле гораздо важнее первого. Ты прощаешь другого потому, что сам имеешь нужду в прощении, а Бог прощает, Сам ни в чем не имея нужды; ты прощаешь сорабу, а Бог — рабу; ты виновен в бесчисленных грехах, а Бог безгрешен.

С другой стороны, Господь показывает Свое человеколюбие тем, что хотя бы Он мог и без твоего дела простить тебе все грехи, но Он хочет и в этом благодетельствовать тебе, во всем доставлять тебе случаи и побуждения к кротости и человеколюбию — гонит из тебя зверство, угашает в тебе гнев и всячески хочет соединить тебя с твоими членами. Что ты скажешь на это? То ли, что ты несправедливо потерпел от ближнего какое-либо зло? Если так, то, конечно, ближний согрешил против тебя; а если ты претерпел по справедливости, то это не составляет греха в нем. Но и ты приступаешь к Богу с намерением получить прощение в подобных и даже гораздо больших грехах. Притом еще прежде прощения мало ли получил ты, когда уже научен хранить в себе человеческую душу и наставлен кротости? Сверх того и великая награда предстоит тебе в будущем веке, потому что тогда не потребуется от тебя отчет ни в одном грехе твоем. Итак, какого будем достойны мы наказания, если и по получении таких прав оставим без внимания спасение наше? Будет ли Господь внимать нашим прошениям, когда мы сами не жалеем себя там, где все в нашей власти?

И не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Здесь Спаситель явно показывает наше ничтожество и низлагает гордость, научая нас не отказываться от подвигов и произвольно не спешить к ним; таким образом и для нас победа будет блистательнее, и для диавола поражение чувствительнее. Как скоро мы вовлечены в борьбу, то должны стоять мужественно; а если нет вызова к ней, то должны спокойно ожидать времени подвигов, чтобы показать себя и нетщеславными, и мужественными. Лукавым же здесь называет Христос диавола, повелевая нам вести против него непримиримую брань и показывая, что он таков не по природе. Зло зависит не от природы, но от свободы. А что преимущественно диавол называется лукавым, то это по чрезвычайному множеству зла, в нем находящегося, и потому, что он, не будучи ничем обижен от нас, ведет против нас непримиримую брань. Поэтому Спаситель и не сказал: «избави нас от лукавых», но — от лукаваго, — и тем самым научает нас никогда не гневаться на ближних за те оскорбления, какие мы иногда терпим от них, но всю вражду свою обращать против диавола как виновника всех зол.

Напоминанием о враге сделав нас более осторожными и пресекши всякую беспечность нашу, Он воодушевляет нас далее, представляя нам того Царя, под властью Которого мы воинствуем, и показывая, что Он могущественнее всех: Яко Твоё есть Царство, и сила, и слава во веки. Аминь, — говорит Спаситель. Итак, если Его Царство, то не должно никого бояться, так как никто Ему не сопротивляется и никто не разделяет с Ним власти.

Когда Спаситель говорит: Твое есть Царство, то показывает, что и тот враг наш подчинен Богу, хотя, по-видимому, еще и сопротивляется по попущению Божию. И он из числа рабов, хотя и осужденных и отверженных, а потому не дерзнет нападать ни на одного из рабов, не получив прежде власть свыше. И что я говорю: ни на одного из рабов? Даже на свиней не дерзнул он напасть до тех пор, пока сам Спаситель не повелел; ни на стада овец и волов, доколе не получил власти свыше.

И сила, — говорит Христос. Итак, хотя бы ты и весьма был немощен, однако должен дерзать, имея такого Царя, Который и чрез тебя легко может совершать все славные дела. И слава во веки. Аминь.

(Толкование на святого Матфея евангелиста.

Творения. Т. 7. Кн. 1. СПб., 1901. Репринт: М., 1993. С. 221-226

^ Святитель Афанасий Великий. Послание к Маркеллину об истолковании псалмов
(в сокращении)

Все Писание, и ветхозаветное и новозаветное, богодухновенно и полезно для научения (2 Тим. 3,16); книга же Псалмов для внимательных заключает в себе нечто достойное особенного примечания. Она, подобно саду, заключает в себе насаждения всех других книг и со сладкопением передает излагаемое в них, но, воспевая о том, являет и свои особенности.

В каждой книге Писания о Спасителе предвозвещается то же, что во всех Писаниях. Это — общий предмет, одно и то же согласие Духа. В каждой книге Писания можно видеть и пророчества, и законоположения, и повествования, и песнословие. Но кто берет в руки книгу Псалмов, тот, читая пророчества о Спасителе с тем же удивлением и благоговением, как и в других Писаниях, прочие псалмы читает уже как собственные свои слова. В псалмах (удивительное дело!) кто читает все прочее, кроме пророчеств о Спасителе и о язычниках, тот как бы произносит собственные свои речения. То, что сказано в псалмах, читающий их возносит Богу от собственного своего лица, как бы говоря о том, что сделано им самим.

Псалмы для поющего их служат как бы зеркалом: в них познает он движения души своей и с этой мыслью произносит их. Каждый псалом так сложен и изречен Духом, что в псалмах мы познаем движения души нашей. Ибо что изрекли псалмопевцы, то может служить образцом и начертанием для нас.

И это есть также благодать Спасителя. Ибо Он, ради нас соделавшись человеком, как собственное Тело Свое принес за нас на смерть, чтобы всех нас избавить от смерти — так, желая показать нам небесное и благоугодное Ему житие, в Себе самом изобразил его. Для сего Он не только научил, но и Сам делал то, чему учил. Теперь каждый слышит, что вещает Спаситель, и, как бы смотря на картину, заимствует у Него пример для своей деятельности, когда Господь говорит: Научитесъ от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11, 29). И невозможно найти учения о добродетели совершеннее того, какое в Себе самом изобразил Господь. И терпение, и человеколюбие, и благость, и мужество, и милосердие, и правду — все найдешь в Господе, так что наблюдающему человеческое житие Господа ни в чем не будет недостатка для добродетели. Господь, как истинно Господь всяческих, пекущийся о сотворенных Им, не только законополагает, но и Себя самого дает в образец, чтобы желающим известна была и сила к исполнению на деле. Посему-то и до пришествия Своего к нам Он вдохновил псалмопевцев, чтобы, как в Себе Самом показал Он земного и небесного человека, так желающий мог изучить душевные движения и расположения и в псалмах, находя в них и врачевание, и исправление каждого движения.

Неоспоримо, что все Священное Писание учит добродетели и истинной вере; книга же Псалмов как бы на картине представляет, как должна вести себя душа. Подобно тому, как человек, который должен предстать пред царем, наперед старается узнать, как он должен держать себя и что говорить, чтобы, нечаянно сказав недолжное, не подпасть осуждению, — так и стремящийся к добродетели и желающий познать житие Спасителя во плоти сперва, посредством чтения этой книги, обновляет в памяти события Священной Истории, приводит душу в должное расположение и так учится, руководимый ею. Читающий псалмы найдет в них и образцы тех слов, какими можно угодить Господу, исправить себя и вознести Господу хвалу благодарения. Тот, кто обращается к Богу иными словами, помимо приведенных в псалмах, рискует впасть в нечестие: ведь сказано, что не только за дела, но и за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда (Мф. 12, 36).

Для этого-то одни из псалмов изложены в виде повествования, другие — увещания, третьи — в виде пророчества, иные — в виде молитвы, а иные — в виде исповедания.

Не умолчим и о том, почему слова псалмов читаются нараспев. Многие из людей простых думают, что псалмопение нараспев введено для услаждения слуха. Но это неверно: Писание заботится не о приятности и сладкозвучии, а о пользе душевной, и для сего то установлено пение.

В душе бывают различные движения; есть в ней сила мыслящая, вожделевающая и раздражительная; эти силы приводят в действие телесные члены. Разум требует, чтобы человек не был в разладе и раздоре с самим собою и чтобы душа, по слову апостола, имея ум Христов (1 Кор. 2,16), руководилась этим вождем и им сдерживала свои страсти, господствовала над телесными членами, приводя их в послушание разуму, и чтобы, подобно настроенному инструменту в руках музыканта, и сам человек, внимая духу, всецело во всех членах и движениях послушен был Божией воле и служил ей. А образом и подобием такого гармоничного и спокойного состояния помыслов служит приведенное в стройную меру произношение псалмов. Мы выражаем свои душевные помышления посредством произносимых нами слов; и Господь, желая, чтобы сладкозвучие слов служило символом духовной стройности в душе, установил петь чинно и произносить псалмы нараспев. Это — потребность души, пребывающей в добром расположении, по слову Писания: Благодушествует ли кто в вас, да поет (Иак. 5, 13).

А потому иным образом читающие божественные песни псалмопевствуют неразумно: они лишь услаждают самих себя и навлекают тем на себя порицание: Неприятна похвала в устах грешника, ибо не от Господа послана она (Сир. 15, 9). А поющие указанным выше способом — так что благозвучие речений проистекает у них от благонастроенности души и от согласия ее с духом — воспевают не только устами, но и умом и великую пользу доставляют не только себе, но и желающим их слушать.

Итак, произношение псалмов нараспев происходит не из внешнего стремления к благозвучию, но служит знаком стройности помыслов в душе. Приведенное в стройную меру чтение есть символ благонастроенного и необуреваемого состояния ума. И древний обычай хвалить Бога в кимвалех доброгласных, во псалтири и гуслех (Пс. 150, 3-5) был также символом, что и телесные члены приведены в правильное сочетание, как струны, и душевные помыслы соделались подобными кимвалам, и все это приводится в движение и одушевляется гласом и духом уст, так что человек, по слову Писания, духом живет и умерщвляет дела плотские (Рим. 8,13). Таким образом, кто правильно псалмопевствует, тот приводит в стройность душу свою и как бы из неровной делает ровною — и душа, придя в состояние, сообразное с ее природой, ничего не боится, но делается более способной к живости представлений, приобретает большее желание будущих благ и, настроенная благозвучием речений, забывает страсти и, помышляя лучшее, блаженно соединяется с умом, пребывающем во Христе.

Поэтому, чадо, каждый, кто читает эту книгу, должен все в ней читать с искренним расположением, потому что все в ней богодухновенно; а сверх того — извлекать из нее, как из сада, на пользу себе то именно, в чем видит он для себя нужду. Потребно ли покаяние или исповедание, постигли ли кого скорбь или искушение, гоним ли кто или избавился от злоумышлений, опечалился ли кто или смутился или видит себя преуспевающим, а врага поверженным, или намерен восхвалить, возблагодарить и благословить Господа — для всего этого он найдет наставление в божественных псалмах.

Да не пытается никто переделывать или вовсе изменять выражения псалмов, добиваясь внешнего красноречия — но пусть неухищренно так читает и поет написанное, как оно сказано, чтобы послужившие нам в этом святые, узнавая свои слова, вместе с нами молились — лучше же сказать, чтобы сам Дух, вещавший во святых, слыша те самые слова, какие Он внушил святым, соделался нашим помощником. Ибо а какой мере жизнь святых лучше жизни других — в такой же и употребленные ими речения лучше и сильнее сочиняемых нами. Ибо этим угодили они Богу и, вещая все это, как сказал апостол, побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих; жены получали умерших своих воскресшими (Евр. 11, 33-35).

Посему и ныне каждый, произнося псалмы, пусть будет благонадежен, что Бог скоро услышит просящих псаломским словом. Ибо скорбит ли кто — великое найдет в них утешение; терпит ли искушение и гонение — поя псалмы, явится благоискусным и стяжает покровительство Господа, Который покровительствовал изрекшему псалом; псалмами обратит в бегство диавола и отразит демонов его. Если кто и согрешил — читая их, придет в себя и перестанет грешить. А кто не согрешил — возрадуется, что соревнует предварившим и, воспевая псалмы, побеждает в брани и вовек не поколеблется в истине. Споручником же ему в этом само Божественное Писание.

В древности у израильтян чтением Писания изгоняли демонов и обличали козни, чинимые ими людям. Слова святых страшны бесам, они не могут выносить их, потому что в изречениях Писания — Сам Господь, которого не терпя, вопияли демоны; умоляю Тебя, не мучъ меня (Лк. 8, 28). Так и ныне то же пусть читают над страждущими; этим и страждущему скорее оказана будет помощь, и читающий покажет свою истинную и твердую веру, а потому и Бог, видя ее, подаст просящим совершенное уврачевание.

Зная это, и святой сказал в сто восемнадцатом псалме: во оправданиих Твоих поучуся; не забуду словес Твоих (ст. 16), и еще: пета бяху мне оправдавния Твоя на мёсте пришел ствия моего (ст. 54). Ибо в них приобретали святые спасение, говоря: аще бы не закон Твой поучение мое был, тогда убо погибл бых во смирёнии моём (ст. 92).

Сим поучаясь и так читая псалмы и ты, руководствуемый Духом, возможешь постигнуть смысл каждого и возревнуешь о таковой же жизни, какую имели возглаголавшие их богоносные святые мужи.

Святитель Афанасий Великий.

Творения. Т. IV. М., 1994. С. 4-35

^ Святитель Афанасий Великий. Из Предуведомления о псалмах
(о том, как понимать псаломские выражения о гибели врагов)

Поскольку Давид был пророком, отверсты были внутренние очи его и знал он, что лукавые духи радуются падению людей и, напротив того, скорбят, когда люди побеждают их козни — и, без сомнения, против них вооружаясь мысленно, молился он об исправлении человеков, применяя к лукавым духам сказанное о врагах видимых. Если мы не так будем объяснять себе намерение пророков, то не только из сказанного ими не получим никакого назидания к стяжанию кротости, но даже приобретем какое-то суровое и противоречащее евангельскому учению расположение, часто молясь о сокрушении врагов и не любя их; ведь Давид тысячекратно говорит: «да постыдятся и посрамятся враги мои, и я да не постыжусь». Не будем же думать, будто пророки и други Божии говорили это в ином, а не в сказанном выше, смысле. Сказанное о врагах видимых тщательный исследователь Писания должен применять к врагам мысленным. Сверх того, подвизающемуся должно стараться уразуметь каждое речение псалмов.

Святитель Афанасий Великий. Творения. Т. IV. М., 1994. С. 39)

^ Сокращенные обозначения молитв, принятые в молитвословах

В молитвословах и богослужебных книгах некоторые часто употребляемые молитвы и даже неболыние ряды молитв не приводятся каждый раз полностью, а обозначаются сокращенно. Такие сокращения — например, сокращение «Слава, и ныне:» — есть почти во всех молитвословах. Это не только экономит место, но и очень удобно для опытных чтецов и певцов. Однако начинающего молитвенника порой могут сбить с толку еще не знакомые ему сокращения. Поэтому мы приводим для наших читателей список наиболее употребительных сокращенных обозначений, которые могут встретиться в молитвословах.

В богослужебных книгах сокращений подобного рода гораздо больше: они рассчитаны на твердое знание читающим весьма широкого круга молитв и песнопений. В церковнославянской традиции показателем такого сокращения служит двоеточие (:) — оно выполняет здесь роль, подобную роли многоточия (…) в современной русской письменности.

1.

«Слава, и ныне:» ( либо: «Слава: И ныне:») — Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

«Слава:» — Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.

«И ныне:» — И ныне и присно, и во вёки веков. Аминь.

Внимание! В Псалтири каждая из кафизм — двадцати II частей, на которые разделена Псалтирь для чтения — делится на три части, после каждой из которых обычно написано: «Слава:» (эти части поэтому и называются «Славами»). В этом (и только этом) случае обозначение «Слава:» заменяет следующие молитвословия:

Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже.

(Трижды)

Господи, помйлуй. (Трижды)

Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.

2.

«Аллилуиа» (Трижды) — Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже. (Трижды)

3.

«Трисвятое по Отче наш» или «Трисвятое. Пресвятая Троице… Отче наш…» — читаются последовательно молитвы:

Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас. (Трижды)

Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Пресвятая Троице, помйлуй нас; Господи, очисти грехи наша; Владыко, прости беззакония наша; Святый, посетй и исцелй немощи наша, имене Твоего ради.

Господи, помилуй. (Трижды)

Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне и присно, и во веки веков. Амынь.

Отче наш, Иже еси на Небесех, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.

4.

Сокращение «Приидйте, поклонймся…» следует читать:

Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу. (Поклон)

Приидите, поклонймся и припадём Христу, Цареви нашему Богу. (Поклон)

Приидите, поклонимся и припадем Самому Христу, Цареви и Богу нашему. (Поклон)

^ Азы церковнославянского языка

I

Все или почти все в любом православном молитвослове — на церковнославянском языке (исключение — очень немногие молитвы, например, молитва Оптинских старцев, молитвы святого праведного Иоанна Кронштадтского). До сих пор ни один из переводов существующих церковнославянских молитв и песнопений на русский язык не мог сравниться с церковнославянским текстом по глубине, силе, точности и поэтичности. Все православные христиане, живущие молитвенной жизнью, из собственного духовного опыта знают, как много дает молитве этот язык, как сроден он ей. Но для тех, кто лишь приступает к освоению молитв, их непривычный язык нередко представляется трудным препятствием и даже отпугивает.

Как преодолеть этот барьер? Начнем с того, что язык наших молитвословий — церковнославянский — не иностранный и не чужой для нас. Почти все слова этого языка знакомы нам или же перекликаются со знакомыми нам словами; вплетены в наше сознание. Для огромного числа верующих людей, никогда не проходивших никаких курсов церковнославянского языка, он стал родным, живым, понятным.

Отпугивают людей незнакомые буквы (церковнославянская графика), незнакомые слова и незнакомые грамматические формы. О каждом из этих мнимых препятствий стоит сказать отдельно.

Буквы

Современные молитвословы на церковнославянском языке по болыпей части печатаются «гражданским шрифтом», то есть с помощью тех же букв, что и книги на русском языке, без «ятей» и «ижиц», но и без букв «э», «е». Таким же образом (поскольку это проще для большинства читателей) печатаются тексты молитв и в данной книге. «Гражданские» молитвословы дореволюционной поры тоже печатались теми же шрифтами, что книги на русском языке, поэтому в них были также буквы Ѣ (ять, передаваемый в современном письме буквой «е»), (фита — теперешнее «ф»), V (йжица — заменяется в некоторых случаях буквой «и», в некоторых — буквой «в»). Сориентироваться в этом не труднее, чем приспособиться к чтению журнала начала XX века.

Отпугивает новичков «кириллическая печать» — церковнославянский шрифт, которым печатаются богослужебные книги и некоторые молитвословы. Самые первые шаги в мире молитвы большинству людей удобнее делать все таки опираясь на «гражданскую» печать, но хотелось бы уверить читателя: «кириллическая» в действительности удобнее, а освоить ее не составляет никакого труда!

Удобнее она по нескольким причинам. Во-первых, буквы в ней обычно крупнее и резче выделяются, четче различаются, что немаловажно для многих. Во-вторых (если только это настоящий церковнославянский шрифт, а не стилизация под него, какими сейчас печатают даже рекламные объявления!), во всех словах стоят ударения — а это куда как важно для человека, слабо знающего язык! В болынинстве «гражданских» изданий ударения проставлены лишь в отдельных словах, в лучшем случае — во всех словах, в которых больше одного слога, а это означает, что в таких сочетаниях, как «все упование мое…», «тока слез моих не отвратися», «множество звезд» вы наверняка по привычке прочитаете «всё» (вместо «все»), «моё» (вместо « мое»), «слёз» (вместо «слез»), «звёзд» (вместо «звезд»), хотя и слышали, что в церковнославянском языке нет никакого «ё». В-третьих же, что важнее всего, но трудно доказуемо — сама эта церковнославянская графика гораздо более приспособлена к молитвенному строю души, лучше настраивает на него; это очень скоро ощущает всякий, кто преодолел страх перед «непонятными буквами» и попытался читать их.

Почти со всеми особенностями церковнославянского шрифта можно справиться без специальной помощи, просто начав читать. Очертания большинства букв знакомы, а незнакомое нетрудно «вычислить» из контекста (например, понять, что «ОУ» в начале слова надо читать как «у»), В этом шрифте много надстрочных знаков; частью их надо пренебречь (это так называемые придыхания, которые имели значение в греческом языке, но не передают никакого звучания в славянском: маленькие крутые дужки, обращенные концами вниз); другие же очень важны и полезны: ударения (они бывают трех начертаний: косые черточки с наклоном вправо или влево или же также обраще