Соотношение индивидуального и коллективного в научном познании

Тот факт, что исходной единицей организационного строения современной науки является именно научный коллектив (группа, лаборатория, кафедра, институт и т.п.), в рамках которого осуществляется деятельность отдельных исследователей, не вносит принципиальных изменений в процесс возникновения нового научного знания, которое, как и две тысячи лет назад, рождается в результате индивидуальных творческих усилий.

"Организационно-управленческим мифом" можно назвать надежды на то, что беспомощные в творческом отношении люди смогут, объединившись в коллектив, достичь значительных научных результатов, компенсируя отсутствие творческой индивидуальности и способностей к научному исследованию совместной безликостью. Возникновению и распространению этого губительного для науки мифа способствовало отчасти ее собственное превращение в непосредственную производительную силу и определяющую отрасль духовного производства, приведшее к качественным преобразованиям как в формах организации самой науки, так и в системе ее взаимосвязей с другими социальными институтами.

Огромные людские ресурсы, колоссальные материальные затраты, многообразие учреждений, характеризующие то, что именуется сегодня "большой наукой", создают впечатление, что производство научных идей "поставлено на поток", индустриализовано, стало делом коллективного творчества и с технологической стороны все больше приближается к производству вещей.

Между тем, различие между ученым 17 в. и представителем современной науки состоит отнюдь не в том, что первый якобы работал в одиночку от момента возникновения идеи до момента ее практического воплощения или законченной теоретической разработки, а второй - в лучшем случае лишь выдвигает идею, в то время как ее разработка и внедрение - дело многих работников науки.

Разделение труда существовало в научном познании всегда. Но если до конца 19 в. этот процесс был растянут в десятилетиях и даже веках, то с возникновением научных учреждений процесс разделения труда удалось сконцентрировать в пространстве и времени. Эта концентрация существенно укорила циркуляцию идей в научном сообществе, а также процесс движения от идеи к теории и от теории к ее практическому воплощению, так как позволила интенсифицировать обмен научной информацией и создать более благоприятные (в силу сокращения пространственно-временных интервалов) условия для восприятия результатов индивидуальной деятельности ученых членами научного сообщества.

Однако концентрация отдельных исследователей в пространственно-временных рамках единого научного коллектива не может устранить объективной необходимости субъективно-личностного начала в научном познании. Происходит это потому, что разделение труда в науке не затрагивает сущности научно-познавательной деятельности - процесса рождения новой идеи или принципа решения той или иной научной проблемы, ибо этот процесс в принципе неразложим на отдельные стадии и потому не может быть разделен между участниками научно-исследовательского поиска.

Каждый конкретный результат научно-познавательной деятельности, опредмеченный в тексте, всегда индивидуален, является продуктом творчества определенного ученого. Однако этот научный результат не только обусловлен деятельностью предшественников и современников своего создателя, но и получает признание "вклада" ученого в науку (а, возможно, - даже имя своего творца) лишь после того, как будет включен в систему научных коммуникаций и превратится в результат, признаваемый научным сообществом в качестве своего собственного. Только в этом смысле можно говорить о том, что индивидуальный вклад в науку является моментом "коллективного творчества", непосредственно выражающего социальную природу научного познания.

Что касается научного учреждения как социальной формы организации современной науки, то любое такое учреждение обретает реальную силу более мощного, нежели отдельный ученый, производителя научного знания лишь в том случае, когда собирает "под одной крышей" множество талантливых ученых, ни один из которых не утрачивает своей индивидуальности, но, напротив, в наибольшей степени раскрывает ее в общении и совместной научно-исследовательской деятельности с другими талантами.

Усложнение социальной формы организации науки, обусловленное как развитием материально-технической базы самого научного позна-ния, так и потребностями общественного производства в эффективном использовании научных знаний, породило еще одну иллюзию, развеять которую нам просто необходимо, если мы действительно хотим разобраться в сущности научно-познавательной деятельности.

Сколько целей у науки?

Даже отсутствие веры в способность научно-технического прогресса сделать человеческую жизнь более осмысленной не может поколебать уверенности современного человека в том, что наука оказывает решающее влияние на развитие всех сфер жизнедеятельности современного индустриального общества и что без использования научных знаний не может быть решен ни один вопрос, касающийся материально-технических основ современной цивилизации.

При всей справедливости подобного убеждения, оно способствует формированию такого представления о науке, в соответствии с которым наука якобы стремится к самым разнообразным целям: от экономического эффекта и быстрой окупаемости до простоты решений и охраны окружающей среды, - и стремление к Истине среди этих целей занимает отнюдь не первое место. Дело дошло уже до того, что "чистое служение знанию", вдохновлявшее целые поколения людей, посвятивших свою жизнь науке, признается одним из ведущих отечественных специалистов " не просто иллюзией, а нравственной безответственностью" (13).

Когда читаешь подобные утверждения, кажется, что враждебные пришельцы из космоса уже на Земле и что они лишили множество землян главного средства защиты - здравого смысла. Чтобы проверить степень своей собственной защищенности, ответим на несколько "контрольных вопросов": от чего именно ждут экономического эффекта, быстрой окупаемости или охраны и сбережения природных ресурсов? О какой нравственности пекутся, если служение Истине перестает быть для ученого высшим проявлением морального долга?

Прежде всего необходимо осознать, что наука стремится не к экономическому эффекту как таковому и не к осуществлению, скажем, природоохранных действий, а к з н а н и ю о путях и способах достижения как экономически эффективной политики, так и экологически безопасного производства. Сама по себе научная идея, даже развившаяся до уровня формализованной теории, не может приносить прибыль или улучшать среду обитания человека, потому что ни один результат чувственно-предметной, практически-преобразовательной деятельности человека не является непосредственным результатом именно научно-познавательной деятельности, за исключением результатов научно-экспериментальной деятельности в сфере самой науки.

Даже говоря о науке как "непосредственной производительной силе", мы не должны забывать, что любая разновидность практической деятельности лишь в той или иной степени основывается на результатах научных исследований. Однако не эти результаты несут ответственность за экономически неэффективную деятельность, а конкретные люди, действия которых могут оставаться вполне бессмысленными и при наличии истинных научных теорий.

/Кстати сказать, проблема "утечки мозгов" потому и существует во многих странах, что сами по себе научные идеи не могут обеспечить даже выживание "мозгов" своих создателей./

Единственной собственной целью научного познания всегда было и навсегда останется получение знаний о мире. Знание, только знание и ничего, кроме знания, - таков продукт научно-познавательной деятельности, какие бы вненаучные цели общество ни пыталось науке навязать и в каких бы собственных грехах науку ни стремилось обвинить.

Зона моральной, экономической, политической и любой другой ответственности науки - это производство, развитие, совершенствование знания, а фундаментальная ценность, в которой выражена конечная цель и смысл научно-познавательной деятельности - это Истина.

Груза такой ответственности вполне достаточно, чтобы обеспечить и оправдать значение той роли, которую наука призвана играть в человеческой культуре. Однако ирония исторической судьбы науки состоит в том, что ее могущество сплошь и рядом переоценивают, списывая на ее счет провалы любых других видов деятельности.

Разумеется, существует множество факторов, оказывающих влияние как на развитие науки, так и на ее восприятие в общественном сознании, но в этом пособии я намеренно останавливаюсь на анализе именно тех из них, которые обусловлены сущностью научно-познавательной деятельности и понимание которых позволяет избавиться от иллюзорных представлений о том, как добывается то, что именуется "научным знанием".