Глава 2. Избирательность информационного поля

Гиперболизация

Психическая деятельность человека обладает избирательнос­тью. Индивид выбирает из моря доходящих до него раздражителей ручеек наиболее сильных или существенных.

В психологии данный процесс селективности называется вни­манием. По утвердившемуся мнению внимание способствует избира­тельности протекания как познавательных, так и эмоционально — во­левых процессов, и каждый конкретный момент ограничивает часть информации, которая необходима в данных условиях для конкретной обработки.

Особенности внимания знали и использовали в своей работе классики юриспруденции дореволюционной России.

Так по делу В. Засулич (покушение на убийство генерал — губернатора Трепова) адвокат П. А. Александров для придания оп­равдательного мотива представляет гиперболизированную инфор­мацию о том, что побудительным мотивом в создании умысла пре­ступления явилось телесное наказание некоего Богомолова: «"Что был для нее Богомолов?" Для Засулич Богомолов был политичес­кий арестант, и в этом слове было для нее все... Политический аре­стант был для Засулич — она сама, ее горькое прошедшее, ее соб­ственная история... политический арестант был для Засулич— горькое воспоминание ее собственных страданий, ее тяжкого пер­вого возбуждения, постоянной тревоги, томительной неизвестнос­ти, вечной думы над вопросом: Что я сделала? Что будет со мной? Когда же наступит конец? Политический арестант был ее собствен­ное сердце, и всякое грубое прикосновение к этому сердцу болез­ненно на ее возбужденной натуре...».

Через гиперболизацию отдельных фактов существа дела насту­пает переоценка побудительных мотивов субъективной стороны со­става преступления. И получается, что месть, которая, по-видимому, двигала руку Засулич, была вовсе не месть, а мера защиты всех уни­женных и оскорбленных. Не стоит забывать, что Засулич была пре­ступница со стажем, в первый раз осуждена за сотрудничество с Неча­евым — видным террористом того времени.

А. Ф. Кони в одной из своих работ отмечает, как гипербола в речи одного из прокуроров активизировала внимание присяжных и повлияла на их решение: «По делу о шайке конокрадов, наличность которой отрицала защита, он (прокурор) обратился к присяжным со следующими словами: "Вот вам говорят, что здесь нет шайки, а про­стое стечение виновных в одном преступлении; однако, господа при­сяжные, посчитайте-ка по пальцам — сколько тут подсудимых?! Один, два, четыре, шесть, семь! — Ну, как же не шайка?! — Вам говорят, — продолжал он, — что вина их не доказана и просят об их оправдании. Что ж! Оправдаете — воля ваша! Только вот что я вам скажу: смотрю я в окошко и вижу на дворе ваших лошадей, брички, телеги, в кото­рых вы собрались со всех концов уезда, и собирались уехать домой. Что ж! Оправдаете: пешком уйдете"».

Для привлечения внимания путем гиперболизации в речах опыт­ных адвокатов звучат такие выражения как «Андреев был между двух огней», «Это Закон жизни, основа всего мира. Только в существе дру­гого пола мы находим как бы частицу своего сердца, которое стучит нам навстречу и сливает нас с этим существом нераздельно» (из речи адвоката С. А. Андреевского по уголовному делу об убийстве жен­щины на бытовой почве).

Н. П. Карабчевский при разборе действий капитана торгового судна Криуна, который не смог надлежащим образом руководить дей­ствиями своей команды при аварии, так как экипаж охватила паника, высказал следующие: «В первый раз я слышу, чтобы за дезертиров и перебежчиков к виселице приговаривали их начальников, честно ос­тавшихся в бою и до конца исполнявших свой долг. Я не знаю более соблазнительной в нравственном отношении картины. Все беглецы и дезертиры, начиная с Суркова, боцмана и матросов "Владимира", при­сутствовали здесь в качестве мирных и любопытных свидетелей, убеж­давших в том, что и впредь в подобном экстренном случае, они бе­жать вправе, сколько им угодно, а перед прокурором ответит за них капитан. Рассвет, опоздавший осветить место печальной катастрофы, конечно, навсегда остается кровавым в нашем воображении. Бездна, жадно поглотившая в короткий миг, между утром и ночью, столько человеческих жертв, останется навсегда холодной и мрачной"».

В качестве гиперболизированного описания события преступ­ления продемонстрирую высказывание адвоката Ф. Н. Плевако по делу Лукашевича, убившего сожителя своей бывшей жены: «Это был такой толчок человеческой природе, при котором в одно мгновение разум и воля оставляют человека: человек делается рабом всего того, что им пережито. Яд, которого так много накопилось в груди, момен­тально разливается по всему организму, не встречая себе ни малейшего противодействия...».

Передо мной выступление Ф. Н. Плевако по делу Бартенева. Суть дела: два любящих друг друга существа (Бартенев и актриса Висновская) в пылу любовной романтики решили лишить себя жизни. Причем Висновская была застрелена Бартеневым, а он после выстре­ла в себя остался жив. Вот так живописует адвокат это событие: «И вот оба неудачника, оба изломанные жизнью или ошибками воспита­ния, они начинают поддаваться влиянию любимой темы своих про­шлых свиданий, один другого опьяняя мечтами вслух о могильном покое, о прекращении земных страданий и бесцельности жизни, о мрач­ном будущем их общей судьбы. Игра в смерть перешла в грозную дей­ствительность».

Таким образом, влиять на поступление информации можно путем вытеснения более «сильными» фактами более «слабых», что приводит к акценту первых в ограниченном объеме внимания. Гиперболизация мо­жет быть определена как преднамеренное предъявление в нужном направ­лении информации через активацию произвольного внимания.