Глава 3. Особенности шариатского движения в Западной Черкесии на завершающем этапе Кавказской войны

Учреждение «мехкеме» как одна из форм проявления шариатского движения на Западном Кавказе в 40-е гг. XIX в.

Во второй четверти XIX в. в то время, когда Кабарда была уже окончательно включена в состав Российской империи, на Северо-Западном Кавказе еще продолжалось сопротивление черкесов имперскому натиску. В это время на этой территории во многом под влиянием движения имама Шамиля на Восточном Кавказе были предприняты попытки создания теократических государственных образований. В эти процессы были включены представители практически всех черкесских субэтносов, в том числе и «хаджереты» («беглые» кабардинцы). Одним из проявлений этих процессов было учреждение «мехкеме».

Так, в 1841 г. состоялось всеобщее собрание представителей абадзехов, на котором было принято решение об учреждении у них духовного суда – мехкеме. Одна из статей принятого дефтеря (договора – З.Б.) запрещала всяческие различного рода проявления взаимоотношенией с «неверными», т.е. русскими, и «каждый виновный с этом должен заплатить штраф 30 туманов (300 рублей серебром)»[173]. В другом источнике по этому поводу говориться, что «за убийство простого черкеса – пару волов с арбою и принадлежностью и 25 туманов земли пустопорожней, или крепостного мальчика, не моложе 12 лет»[174]. Принятый абадзехами в 1841 г. в результате указанного собрания дефтерь (договор) может быть охарактеризован появлением в их юридическом быту качественно новых правил поведения, устанавливающих ответственность за неизвестные «до того времени виды преступлений. Например, п. 2 устанавливал, что никто не должен идти к неверным: дружеские отношения с ними строго запрещаются, и поэтому всякий мир, всякое предложение с их стороны должны быть постоянно отвергаемы. Более того, не позволяется покупать что бы то ни было в их укреплениях, которые стоят на нашей земле, и каждый виновный в этом платит штраф 30 туманов (300 рублей серебром)» [175]. В 1845 г. все пять народных судов слились в одно общее мехкеме[176].

При этом следует учитывать, что у черноморских и кубанских черкесов (адыгов) введение ислама «не повлекло за собой преобладание шариата. К нему черкесы прибегали только в редких случаях, и то лишь по маловажным делам»[177]. А.Д. Панеш по этому поводу писал, что «и в первые десятилетия XIX века мусульманская религия не получила широкого распространения, несмотря на активную деятельность мулл-агентов Турции. Абадзехи, шапсуги, натухайцы и убыхи приняли прочно ислам только в 1840 году и только через призму мюридизма»[178]. Ф.И. Леонтович в обобщенном виде отмечал, что «по сведениям, собранным в 1845 году горским управлением об адатах черкесов бывшей черноморской линии все дела разбирались у черкес по адату. Одно духовенство по делам, перед оными возникающими, разбирается шариатом, впрочем, не возбраняется никому из другого сословия горцев разбираться в своем деле сим судом (т.е. шариатом). Совершенно зависит от воли и согласия спорящихся сторон избрать для разбора своего дела суд адат или суд шариат»[179].

В июне 1842 г. Шамиль с письмами отправил нескольких кабардинцев в Западную Черкесию. В состав этой делегации входили Сосланбек Атажуккин, Эрбуздук Мирчагов и Жапар Махов. Их сопровождали два чеченца, чьи имена не известны. Путь этой делегации пролегал через Большую Кабарду. Российские чиновники установили, что они останавливались поодиночке на р. Аргудане у Магомата Кожокова, на р. Урвани у Магомата Тытырова, на р. Шелухе (Шалушке) – у Бек-Мурзы Зекова. Однако они находились в указанных местах всего лишь по несколько часов, после чего продолжили свой путь в Западную Черкесию к абадзехам. В рапорте командующему войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-адъютанту Граббе от 26 июня 1842 г. отмечалось, что военным властям в Центре Кавказской линии предписывалось принять все необходимые меры, чтобы лишить этих кабардинцев возможности отправиться обратно в Чечню той же дорогой.

В начале апреля 1845 г. на Северо-Западном Кавказе появился второй наиб Шамиля Сулейман-эфенди. Ф.А. Щербина писал, что это был «ученый мусульманин, превосходно знавший Коран и мусульманское право»[180]. Наряду с распространением мюридизма на Северо-Западном Кавказе перед ним была поставлена задача «собрать ополчение из черкесов и послать его в помощь Шамилю»[181].

В это время начальник Центра Кавказской линии также предпринимал определенные меры по предотвращению возможных вторжений на подведомственную ему территорию, т.к. «удержание в спокойствии Кабарды и карачаевцев, где чрез горные проходы лежит путь неприятелю, имело особенную важность по ограниченным средствам, которыми можно было располагать для обороны Центра»[182]. С этой целью генерал-майор усилил Кисловодсую линию, а «защиту пределов мирных обществ против вторжения неприятеля возложил на самих жителей»[183]. В документах отражалось, «чтобы на всякий случай оградить край от вероломства горцев, начальник Центра расположил отряд полковника Евдокимова так, чтобы при первой измене можно было бы захватить стада карачаевцев, внимательным обращением с их старшинами он еще более расположил их умы в нашу пользу»[184]. Все это, по мнению российских чиновников, имело положительный результат и не позволило реализоваться планам Сулеймана-эфенди[185].

Однако Сулейман-эфенди не смог достичь значимых результатов в пропаганде мюридизма среди черкесов в Закубанье. После этого Сулейман-эфенди с отрядом горцев направился к р. Белой. Однако ему не удалось соединиться с войсками Шамиля. В документах того времени отмечалось, что «происки агента Шамиля Сулейман-эфендия, старания его возмутить горцев и приглашения его вооружиться против покорных нам племен и потом идти на соединение с Шамилем остались и тут безуспешными»[186]. После чего, 3 августа 1845 г. Сулейман-эфенди покинул территорию Закубанья. Однако вскоре возвратился обратно с призывом к шапсугам и натухайцам направиться на помощь Шамилю. Осенью 1845 г. Сулейман-эфенди вновь начинал сбор ополчения среди черкесского населения Закубанья. По его планам, черкесские отряды должны были направиться к центру Кавказской линии, чтобы соединиться с войсками Шамиля. А последние, в свою очередь, должны были вытеснить царские войска из Кабарды. Собрание шапсугов и натухайцев вновь приняло решение выставить отряд для соединения с армией Шамиля. Царские войска были вынуждены принять некоторые меры предосторожности. Узнав о намерениях адыгов, начальник 1-го отделения Черноморской береговой линии контр-адмирал Серебряков выступил 8 августа 1845 г. с большим отрядом[187]. По итогам двухдневных переговоров 10 августа 1845 г. старшин старшины черкесов объявили, что «не изменят своего решения отправиться на помощь к Шамилю, но после коротких стычек с царским отрядом, адыги отказались от похода и разошлись по домам»[188].

В начале 1846 г. по заданию Шамиля агенты развернули широкую пропагандистскую деятельность среди западных черкесов. Имам преследовал цель обеспечить поддержку с их стороны. Например, по призыву натухайского эфенди Хаджука Магомета проходило собрание народа на р. Кудако. А.Д. Панеш отмечал, что «на нем эфенди огласил воззвание Шамиля, в котором имам требовал прекратить «всякие сношения с русскими»[189]. Такие же призывы распространял среди абадзехов Хаджи Тугуз Исмаил.

Важно отметить, что в 1846 г. и «беглые» кабардинцы учредили у себя верховное судилище (мехкеме), состоявшее из председателя и членов из почетных старшин и эфендиев[190].

Таким образом, продолжая антироссийское военное сопротивление, западные черкесы предпринимали определенные попытки по формированию органов власти и судебных учреждений, соблюдая конфессиональные принципы. Полагаем, что такая деятельность западных черкесов можно условно рассматриваться как шариатское движение, т.к. здесь явно прослеживаются объединительные тенденции по конфессиональному принципу.