Деятельность наиба Шамиля Мухаммеда-Амина в Западной Черкесии в конце 40-х – 50-х гг. XIX в.

 

История шариатского движения в Западной Черкесии в конце 40-х – 50-х гг. XIX в. связывается в основном с движением сподвижника имама Шамиля Мухаммед-Амина. Он был назначен наибом Западной Черкесии в августе 1845 г. Точное время его прибытия в этот регион Кавказа определить сложно. Однако из источников видно, что он появился там не позднее лета 1848 г. По прибытии он был принят абадзехами, которые сохраняли желание находится под его влиянием до последних дней его пребывания в Западной Черкесии.

С установлением контактов с другими черкесскими субэтносами у Мухаммед-Амина возникли определенные сложности. В его оппозиции находились некоторые черкесские князья и первостепенные уорки. Предположительно по той причине, что деятельность наиба Шамиля не соответствовала их социально-политическим интересам. В многом его положение осложнялось политикой Турции в отношении данного субрегиона Кавказа. В оппозиции Мухаммед-Амину находились Сефер-бей Заноко, его сын Кара-батыр, Герандуко Берзег и др.

Здесь следует особо отметить, что в это время совершенно иные позиции занимало большинство представителей черкесского духовенства. Они оказывали Мухаммед-Амину всяческое содействие и помощь. Однако политическое влияние духовенства, по сравнению с влиянием аристократии, было значительно меньшим.

В рапорте генерал-адъютанта Брудберга главнокомандующему отдельным Кавказским корпусом М.С. Воронцову от 24 мая 1849 г. сообщалось о пропоганде Мухаммед-Амина среди шапсугов, натухайцев и абадзехов[191]. Брудберг писал, что в это время «на всей линии было спокойно, но везде получались сведения, что Шейх магомет употребляет все усилия для восстановления против нас народонаселения. От Натухайцев ездили к нему четыре человека избранных населением, и возвратились с письменным воззванием, которое положено прочитать в народном собрании в Псебсте. Доходившие до меня слухи, что Шейх Магомет устраивает лафеты для трех найденных им у абадзехов орудий, подтверждается новыми известиями. Этот эмиссар Шамиля намерен перейти из земли абадзехов к шапсугам и далее к Натухайцам… Возмутительные воззвания были им также отправлены к прибрежным шапсугам и к народонаселению абадзехского племени в Цандрипш, Псху и Ахчипсоу. Несколько шапсугских старейших взяли присягу с жителей фортов Лазарева и Головинского, чтобы они не доставляли нам строевого камня и леса»[192].

Установив свою власть среди абадзехов к лету 1849 г., Мухаммед-Амин затем распространяет свое влияние на убыхов. В 1851 г. он включает в поле своего влияния натухайцев и шапсугов.

После чего, он приступил к проведению социально-политических преобразований на подконтрольно территории, во многом проецируя на них принципы построения системы управления, сформированной к этому времени в имамате Шамиля. Вся территория Западной Черкесии делилась на участки. В каждом участке был создан «мехкеме» (в данном случае, это специальный орган управления, в отличие от функционировавших в Кабарде в 1807–1822 гг. духовных судах «мехкеме»). Мехкеме состоял из пяти выборных лиц. Председателем мехкеме был эфенди (духовное лицо), назначаемый самим Мухаммед-Амином. Каждый «мехкеме» по требованию Мухаммеда-Амина обязан был выставлять по 100 всадников, составлявших постоянное войско и в случае всеобщей мобилизации являющихся кадрами, вокруг которых формировались новые воинские подразделения. Т.В. Половинкина в одной из своих работ рассмотрела учрежденные этим политическим и религиозным деятелем мехкеме, как самостоятельные административно-территориальные образования. «В каждом мехкеме, – писала она, – была мечеть, помещение для судебных разбирательств, духовная школа, яма для заключения преступников и противников нового порядка…»[193].

Наряду с реформированием внутреннего устройства Мухаммед-Амин предпринимал внешние дипломатические акции. Установились политические связи с Турцией, Англией, Францией и польскими эмигрантами. С этой целью в Стамбул был отправлен представитель наиба Юсуф-бей. В Стамбуле Юсуф-бей вскоре встречается с представителями князя Адама Чарторыйского, главы польской эмиграции, уведомляя его о положении Шамиля и его наиба в Западной Черкесии. Через Юсуф-бея Мухаммед-Амин обращался к полякам с просьбой прислать на Северный Кавказ несколько способных офицеров, специалистов горного дела, ремесленников и т.п.

Мухаммед-Амин искал поддержки и у союзников Турции. Так, например, в августе 1853 г. он отправил специальное письмо на имя королевы Виктории с просьбой оказать помощь Западному Кавказу. Он стремился воспользоваться создавшейся внешнеполитической обстановкой и, «опираясь на военную помощь Турции и западных держав, укрепить свою власть среди закубанских горцев, распространить мюридизм по всему Северо-Западному Кавказу»[194].

В июле 1854 года Мухаммед-Амин (Наиб-паша, Эмин-бей – как его именовали в турецкой и европейской прессе того времени), возглавляя черкесскую делегацию, побывал по приглашению союзного командования в ставке союзников в Варне для переговоров о совместных действиях против Российской империи.

Союзники (Англия, Франция и Турция) устроили черкесской делегации торжественный прием, чтобы продемонстрировать свою силу и мощь. Этому визиту черкесской делегации придавалось большое военное и политическое значение, планируя использовать черкесов на своей стороне в военных действиях против Российской империи в период Крымской войны 1853–1856 гг. Самые значительные обещания сделанные Мухаммед-Амином французскому маршалу Сент-Арно, касались готовности поднять все горские народы и предоставить в распоряжение союзников сорок тысяч вооруженных людей, чтобы отрезать русским отступление и разгромить их.

Мухаммед-Амин отдавал все силы подготовке горцев к войне с русскими. Союзное командование, преследуя собственные цели на Западном Кавказе, было готово оказать ему поддержку.

В рапорте князя В.А. Долгорукова князю Главнокомандующему войсками на Кавказе и Кавказскому наместнику М.С. Воронцову высказываются опасения о возможных волнениях горцев. В нем отмечалось: «Распространившиеся на Кавказе слухи о разрыве нашего союза с Портою Оттоманскою должны неминуемо благоприятствовать мятежным проискам Мухаммед-Амина, возбуждая между прибрежными и закубанскими племенами надежду на внешнюю помощь. Хотя некоторые горские общества еще уклоняются от безусловного ему повиновения, но сей возмутитель неослабно и с возрастающим успехом стремится к соединению их под своей властью»[195]. «Мухаммед-Амин, действуя с переменным успехом, удалился от убыхов кажется по неудовольствию с ними, но зато подчинил себе – частью силой оружия и частью убеждением – прибрежных шапсугов от форта Головинского до укрепления Тенгинского. Убыхи, призывавшие сами Мухаммеда-Эмина для введения у себя порядка, устройства правильного судопроизводства и окончания всех внутренних раздоров, по-видимому, не имели никакогожелания предоставлять наибу неограниченную власть»[196]. Далее говорилось, что главными виновниками приглашения Мухаммед-Амина к убыхам были несколько властолюбивых старшин, «которые думали с его помощью управлять народом. С одной стороны, желание старшин сделать наиба орудием своих интересов и управлять его действиями; с другой стороны, притязания наиба на исключительную и самостоятельную власть не дали повод к взаимным несогласиям. В то же время Мухаммед-Амин встречал сопротивление народа по поводу таких нововведений. Народ не соглашался на судопроизводство по шариату и отмену суда с разбирательством его по народным обычаям и введению смертной казни»[197]. Мухаммед-Амин не смог установить полной власти над убыхами, но он сумел подчинить себе проживавших по соседству с ними часть джигетов, прибрежных шапсугов до укрепления Лазарева, а затем и абадзехов. Утвердясь окончательно между абадзехами и выстроив почти на всех значительных речках мехкеме, он безусловно властвует над народонаселением.

Мухаммед-Амину все же не удалось объединить вокруг себя большинство горцев Северо-Западного Кавказа. Так, например, натухаевцы, которые в то время считались мирными, всякий раз при движении российских отрядов к Абину и при замечаемых ими передвижениях войск на кордонной линии, обращаются с просьбою к Мухаммед-Эмину о защите их от нападений.

«Магомет Амин в июле месяце настоящего года делал свое движение к Карачаеву, где надеялся встретить радушный прием, необходимый ему для входа в то место, которое предполагает избрать для постоянного своего жительства. Но, получивши тогда письмо от карачаевского эфендия и известие от своих лазутчиков о занятии карачаевским приставом с 500 хорошо вооруженных карачаевцев и двумя ротами кубанских егерей всех важных и удобных для прохода пунктов, возвратил назад следовавшую по горам свою пехоту»[198], – отмечал в рапорте начальник Центра Кавказской линии командующему войсками.

В середине 50-х гг. XIX в. основной целью Мухаммед-Амина было овладение Карачаем и создание там операционной базы, откуда он мог свободно соединиться с Шамилем, захватив Большую и Малую Кабарду[199]. Но когда Мухаммед-Амин получил сведения о том, что карачаевцы вооружились и обратились за помощью к России, изменил свои планы. Он попытался с тремя тысячами всадников взять укрепление Белореченское и станицу Вознесенскую, но под ударами российских войск войск ему пришлось отступить.

Весной 1854 г. при Мухаммед-Амине был создан постоянно действующий штаб, которой регулярно оповещал горские племена о происходящих событиях и систематически рассылал воззвания. Его призывом было поднять оружие против «неверных» под угрозой разорения не откликнувшихся на эти призывы аулов.

Осенью 1854 г. Мухаммед-Амин готовил военную операцию против российских войск. Однако основным призывом к этому были не религиозные мотивы, а предположение, что союзные войска Англии, Турции и Франции вполне способны победить в Крымской войне 1853–1854 гг.

Не получив реальной помощи от союзников, турецкое правительство вынуждено было само развертывать военные действия на Кавказе. Оно и приступило к ним, но крайне неуверенно и нерешительно, опасаясь бросить сюда крупные силы. Еще в 1853 г., был сформирован так называемый Батумский отряд турецких войск. Предполагалось, что он будет действовать вдоль берега Черного моря и соединится здесь с силами горцев, кроме того, этот отряд фланговым движением должен был воспрепятствовать движению русских войск, перерезав их коммуникации.

Попытка Мухаммед-Амина овладеть Карачаем, чтобы затем двинуться в Мингрелию и Имеретию на соединение с Батумским корпусом турок, не увенчалась успехом. Еще в конце 1853 г. при первом известии о разрыве России с Турцией все закубанские народы, по призыву наиба Шамиля Мухаммет-Амина, открыто восстали против русских и решили принять активное участие в войне на стороне Турции против России.

В апреле 1854 года в очередном послании Мухаммед-Амин призвал колеблющихся горцев выступить против России, предупредив от имени султана, что право жить на Кавказе после войны получат лишь те, которые восстанут, а все остальные будут лишены всех прав. Такое заявление на фоне складывающейся тревожной обстановки оказало влияние на некоторую часть населения, в том числе и на княжеско-дворянскую знать, которая в своем большинстве занимала резко враждебную позицию по отношению к Мухаммед-Амину за его мероприятия по тфокотлям. Мухаммед-Амин же, стремясь любой ценой поднять общее восстание против России, значительно ослабил свою ограничительную политику по отношению к знати, преследуя лишь тех князей и дворян, которые упорно оставались верны русскому правительству. Этот новый поворот в деятельности Мухаммед-Амина привел к резкому размежеванию в рядах социальной элиты. Часть ее решительно стала на сторону Мухаммед-Амина, рассматривая его как лицо, подчиненное Сефер-бею и надеясь на скорый переход Кавказа под власть Турции, другая же осталась верна русскому правительству и не могла забыть те ущемления ее владельческих прав и обид, которые наиб причинил во имя своего союза с тфокотлями. Свидетельством примирения части знати с Мухаммед-Амином явилось в хождение в состав его штаба князь Болотокова и сына Сефер-бея Кара-батыра.

Таким образом, потерпела крах вся социальная политика наиба. Стремление Мухаммед-Амина поднять все горское население на войну с Россией неизбежно приводило его на путь противопоставления интересов различных слоев общества. «Начав со сближения с дворянско-княжеской знатью, он затем оттолкнул ее от себя во имя привлечения тфокотлей, а в последствии снова обратился к ней за поддержкой»[200].

Против Мухаммед-Амина был выдвинут целый ряд обвинений со стороны оппозиционно настроенных горцев. Например, Сефер-бей Заноко со своей стороны упрекал его в том, что он обманывал турецкого султана, «выдавая себя в письмах за полного хозяина черкесов, а выходит, что он или не хочет дать помощи туркам или не может, потому что ничего не значит»[201].

Мухаммед-Амину пришлось лично отправиться в Турцию для доказательства своей преданности султану. В Константинополе ему удалось оправдаться, но признать его политическим лидером народов Западного Кавказа Порта не согласилась и отвела ему скромную роль исполнителя распоряжений союзного командования.

Однако уже в конце лета 1855 года Мухаммед-Амин стал снова принимать участие в происходивших событиях. Сначала он своими мутазингами направился в Карачай. Здесь в августе 1855 года он разбил небольшой русский отряд и захватил транспорт с продовольствием, но в начале сентября генерал Козловский нанес ему сильное поражение и вынудил уйти из Карачая.

Мухаммед-Амин объявил о прекращении своей деятельности после пленения имама Шамиля в 1859 г. После чего театр военных действий целиком переместился на Западный Кавказ, и Кавказская война продолжалась еще до 1864 г. 21 мая 1864 г. в местечке Кбаада было объявлено о ее завершении.

Одним из последствий Кавказской войны было переселение черкесов в Османскую империю. В конце 50-х – середине 60-х гг. XIX в. оно приобрело массовый характер. По мнению А.Х. Мукожева, «причины эмиграции российские власти объясняли проповедью мусульманского духовенства, разжигавшего в верующих религиозный фанатизм»[202]. Этой позиции придерживалась официальная российская, а затем и советская историография, что вполне укладывалось в концепцию о «роковой» роли мусульманского духовенства в период мухаджирства, да и вообще ислама в адыгской истории.

Все это привело к тому, что c начала 60-х гг. XIX в. мусульманское духовенство в местах проживания черкесов на Кавказе трансформировалось в одну из составляющих российской системы управления. А.Х. Мукожев пришел к выводу, что «ислам стал важным инструментом идеологического контроля за состоянием умов подвластного населения»[203]. Е.Г. Битова считает, что «в 60-х годах XIX в. кавказская администрация взяла на учет эфенди всех сельских обществ и имела о них донесения»[204]. Духовные лица должны были обеспечивать следование правилам ислама, поддерживать нравственность среди населения. От них же требовались знание Корана, шариата и благонадежность «в политическом отношении», что выяснилось, как отмечает Ж.А. Калмыков, периодическими проверками со стороны окружной администрации[205].

В целом, основной итог политики царизма заключался в подчинении мусульманского духовенства идеологическим и политическим потребностям Российской империи, что в этой сфере стало одним из основных итогов Кавказской войны.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

До начала Кавказской войны значительная часть черкесов была уже исламизирована, однако объединительных тенденций на почве мусульманской религии у них зафиксировано не было. Шариатское движение возникло в Кабарде в конце XVIII в. как реакция на действия Российской империи по включению Северного Кавказа в свой состав. Его основа была заложена во время восстания Шейха Мансура в середине 80-х гг. XVIII в. Шариатское движение в Кабарде имело своих лидеров, одним их первых таких лидеров был кабардинский князь Адильгирей Атажукин. На этом фоне началась волна миграции кабардинцев в Закубанье и Чечню. Одним из итогов шариатского движения в Кабарде было создание духовных судов «мехкеме» в 1807 г., где юридической основой судопроизводства было мусульманское право. Однако факты использования шариата как источника права в судопроизводстве кабардинцев были зафиксированы еще до учреждения духовных судов. Следует отметить, что процессы не затронули ту часть кабардинского народа, которая к тому времени проживала в Моздоке и его окрестностях и приняла христианство.

После окончательного включения Кабарды в состав Российской империи в 1822 г. шариатское движение на этой территории пришло в упадок. Однако шариат продолжал применяться в качестве источника права при решении определенной категории дел в Кабардинском временном суде. Наряду с этим адаты также не утратили своего значения и применялись в судопроизводстве по определенной категории дел. А сочетание адата, шариата и российского законодательства в одно и тоже время на одной и той же территории является основным признаком правового плюрализма.

Однако влияние лидеров мусульманского духовенство в обществе стало постепенно падать. Это во многом стало одной из главных причин неудачного похода имама Шамиля в Кабарду в апреле 1846 г. с целью поднять кабардинцев на борьбу с Россией. Шариатское движение постепенно переместилось на Западный Кавказ, который еще продолжал сопротивление. Переселение значительного массива кабардинцев в 20-е гг. XIX в. на территорию Западной Черкески привело к формированию «Хаджеретовой Кабарды».

В 40–50-е гг. XIX в. шариатское движение у черкесов на Западном Кавказе выражалось в основном в попытках создания специфичных политических образований по конфессиональному признаку («мехкеме»). В 1841 г. мехкеме были созданы у абадзехов, в 1846 г. – у «хаджеретов» («беглых» кабардинцев), в 1849–1850 гг. – у шапсугов, натухаевцев и др. Шариатское движение в Западной Черкесии в 40–50-е гг. XIX в. связывается с именами ниабов Шамиля Сулеймана-Эфенди и Мухаммеда-Амина.

После окончания Кавказской войны в 1864 г. шариатское движение в прежнем виде прекратило свое существования. Шариат оставался по-прежнему частью общественной жизни черкесов, широко применялся в повседневной жизни и при регулировании определенного законодательством Российской империи круга споров и конфликтов.

В целом же, шариатское движение не смогло переломить ход Кавказской войны и Кавказ был включен в административно-политическое и правовое пространство Российской империи. В истории черкесов оно занимает важное место как пример мобилизующей силы на фоне внешней угрозы. Данные тематика имеет широкие перспективы последующего исследования. В частности, отдельному исследованию могут подлежать: во-первых, особенности применения шариата при регулировании споров и конфликтов у кабардинцев до учреждения родовых судов и расправ в 1793 г.; во-вторых, роль Магомета-Мирзы Анзорова в истории Кабарды; в-третьих, обстоятельства и условия функционирования «мехкеме», учрежденных Сулейманом эфенди и Мухаммедом-Амином в Западной Черкесии в 40-х гг. XIX в.