Священная суть славянского обряда

 

О МАГИИ, ВОЛШЕБСТВЕ И СИЛЕ

Фото 11

Да не будет занятием мудрого бессмысленное возмущение стихий…

«Обычно под словом «магия» понимают выполнение определенных ритуалов, произведение некоторых феноменов, колдовство и загадочные обряды. Но это самая примитивная ее форма. Истинная магия затрагивает глубинные корни событий, оперируя с первопричинами явления и процессов. Настоящий маг обладает целостным сознанием и ощущением всех возможностей материала, а также способностью аккумулировать идеи и стредсвта для акта Творения» (И.В.Ульрих «Нетрадиционная астрология»)

Люди античности, и раннего средневековья не провод или чёткой грани между магией (обрядами прямого действия), наукой (исследованием реальности) и религией (воззванием к высшим силам) и как частями единого учения о взаимосвязи всего сущего. Приведём малоизвестный рассказ о волшебстве «северных варваров»: «Иноземные волшебники брались воспроизвести это чудо у греков во II столетии (до н. э.), как свидетельствует …рассказ Лукиана о гиперборейском заклинателе:

«Ты смеёшься над этим искусством, – сказал Клеодем, – но я когда-то больше тебя не верил подобным вещам и думал, что ничто не могло бы заставить меня верить в них, но когда я в первый раз увидел, как иноземный варвар летает, – он говорил, что он был из гиперборейцев, – я поверил и был побеждён, несмотря на моё неверие. И то бы мне было делать, когда я увидел, как он летает по воздуху среди белого дня, ходит по воде и свободно и медленно проходит через огонь?» – «Как?» – спросил его собеседник. – Ты видел, как гипербореец летал и ходил по воде?» – Без всякого сомнения, – ответил он, – и на нем была обувь из невыделанной кожи, какую они обыкновенно носят, но что толковать о таких пустяках, если знаешь о других явлениях, которые он нам показывал, когда насылал любовь, показывал демонов, поднимал мёртвых, делал видимой саму Гекату и снимал с неба месяц…» (Э. Б. Тэйлор «Первобытная культура»)

Секрет великого множества и великолепия «чудес старого времени» в достижении человеком особого состояния духа и сознания, благодаря силе веры, без которой все усилия тщетны.

Для того, чтобы чудо произошло, важна не столько церемония, сколько неколебимая вера в саму возможность чуда! А она зиждется не только и не столько на знании магических ритуалов, приёмов и закономерностей, сколько на внутреннем пламени и волевом импульсе мага, на его вере и не в последнюю очередь на духовной (религиозной) картине мира, которой он располагает. Этак картина должна быть истинной, или максимально приближенной к подлинной топике духовного мира.

Гегель в своей работе «Феноменология духа» называет три пути познания мира. Первый – религиозно-мистический, с неизбежным мифическим видением реальности и поиском трансцендентных начал. Второй – постижение через образы, передача образного и даже отчасти чувственного слепка мира, что стало задачей всех видов искусств. Третий путь – познание через формирование понятийной системы – он-то и признается нами высшим философским диалектическим методом познания мира и всеобщих законов его развития. Обрядовое служение соединяет все пути познания: духовно - мистический путь Откровения, развитие образного мышления и «умный путь» философского постижения. В строгих терминах обряд - это опытно-практический метод взаимодейсвтия с объектами иной реальности, это действие, нацеленное на результат.

Поэтому всякий обряд должен иметь чётко обозначенную цель, нужду, требу.

- Ты добрый молодец, дела пытаешь или от дела лытаешь?- спрашивает наша сказочная Баба-Яга у настойчивого искателя.

С этим же вопросом обращается к нам Духовный Мир. Что мы реально хотим, начиная обряд: приобщиться к силе одного из Богов, укрепить равновесие миров во время «неустойчивости и перехода», порадовать Вышних («Пир на весь мир»), а может быть привлечь их внимание к бытию земного рода, к его «болевым точкам», дабы получить действенную помощь?

Вторая столь же важная задача – быть понятыми Теми, к кому мы обращено обрядовое действие, ведь обряд – это разговор с Богами и язык этого разговора не вербальный, а образно-символический. Все обрядовые действия Родной Веры; возжжение Родового огня, заговор, песня, хоровод, ряжения-мистерии и шествия – это текст, имеющий закодированный смысл.

Обряд, как язык взаимодействия с незримым миром, никогда не был чем-то застывшим, созданным раз и навсегда, он непрерывно обогащался, переливался в новые формы, чутко реагируя на изменяющиеся нужды человека.

На чем же зиждется духовная сила обряда? На Огне Веры людей его совершающих! Отчасти этот ответ дополняет Ю. Гомонов: «Без веры в себя и Бога нельзя идти путём Солнца. Но очень важно, чтобы вера в Бога сменилась его познанием. В противном случае человек будет духовно обречен на вечное вращение по одному и тому же кругу … Тот, кто достиг идеального контроля над своим умом и сделал из него идеальный инструмент познания – уже не человек. Он богочеловек. Для него отпадает необходимость совершать жертвы богам. Тот же, кто совершает жертвы – ещё человек. И ему для познания своей божественной природы необходимо регулярно прикасаться к божественным энергиям, которые пропитывают его во время ритуалов».

Древнейшее назначение обряда – управление событиями. В неразличимой тьме веков – это охотничья магия, магия подобия и магия исцеления. В неолите – магия земледельца, одухотворённая его любовью к Земле. Позднее возникли обряды воинской магии.

Раннеславянские святилища Поднепровья (Зарубинецкая культура) и «болотные городища» в Белоруссии были не только убежищами во время нашествий, но и «военно-магическими комплексами». Летописное сказание ХIII века о новгородской иконе «Знамение» повествует о военной магии новгородцев, сумевших наслать «одурение» на войско москвичей, так что воины стали разить мечами самих себя «и мнозихъ посекоша», в этом историческом эпизоде упомянута православная икона «Знамение», но лишь как языческий палладиум. Коллективные обрядовые действия останавливали эпидемии среди людей и падеж скота: женский ночной обряд опахивания против Коровьей смерти проводили в русских деревнях до ХХ века.

Посредством обряда языческие кудесники воздействовали на погоду. На браслетах, описанных академиком Рыбаковым, изображен пляс женщин-Русалий, он вызывал столь необходимый посевам вешний дождь. Остатки таких действий дожили до этнографической современности. Так если старые бабушки в деревнях запевали «Стрелу», то непременно собирались дождевые облака.

Итак, говоря о силе обряда, мы в первую очередь касаемся его волшебных сверхъестественных свойств и проявлений. Обряд имеет силу и даже является волшебным, если в результате его происходят желаемые изменения в мире.

 

ДВА КРУГА СИЛЫ

«Человеку, творящему Добро, уже не нужна никакая магия – сама Природа приходит к нему на помощь в малом, чтобы не отвлекать от Великого!

А. Добровольский

 

Обрядовое волшебство напрямую зависит от расположения духовных сил, привлеченных или приглашенных на обряд, поэтому каждый обряд (будь то обычный день Рождения или большой религиозный праздник) непременно содержит набор чисто магических действий, они воздействуют на физическую реальность силою духовных сфер и объективно достигают поставленной цели.

Применительно к магии обряда мы можем говорить о двух кругах силы: внешнем и внутреннем. «Магия внешнего круга – это искусство изменения мира путём прямого воздействия на окружающее» (А. Платов).

Внешняя магия – это обрядовые действия и церемонии, вербальные формулы, высказанные в форме утверждения и пожелания, а также магия подобия, отражённая в зеркальном императиве: «Что на небе, то и на земле!», решающим здесь будет личная воля и способности мага:

Не ищу я путь об одном конце

А ищу я шар об одном кольце

Мать-Вселенную поверну вверх дном

А потом засну богатырским сном…

Некогда обряд был первым шагом человека навстречу духовному миру, и зачатки обрядового поведения отмечены у многих животных и насекомых, это так называемые «инстинктивные обряды», которые можно определить, как разговор коллективного сознания вида со Вселенной. Между инстинктивным и «разумным» обрядом много общего: прежде всего это единение, создание общего поля или круга силы.

Древнейшая «духовная механика» заключена в самом слове «обряд». Приставка «об» – это праславянский корень, обозначающий окружность, таковы древние слова облое (круг), обод, облак (облако), и главной в слове «обряд» будет идея круга: непрерывность, вечность, единение. Этой цели служат и самые известные ритуалы единения – хоровод, круговая чаша (братина) или песня в кругу. Пространственное «коло» запирает, накапливает и оберегает обрядовую силу, и в первую очередь волю и силу мысли (намерения). Разделённая сила – это потерянная сила, поэтому прочность «склепанного коло» нарушать нельзя. Сила удерживаемая внутри круга начинает подыматься выше, как вода в наполняемом кувшине.

Посредством особых действий, заклинаний и словесных формул жрецы и участники обряда создают восходящий поток и устанавливают столп Силы: «раскрывают небо», благодаря чему становится возможным достижение цели обряда – желаемые перемены в мире Яви.

Сама суть обрядовой работы выражена через корень ряд-рят, восходящий к индоарийскому корню rta. Арта-Рита – космический закон природный и моральный, связанный с небесными светилами и их ходом. Термин этот родственен славянскому «рота» (клятва), «ряд» (договор), греческому «ретра» (договор, оракул) и «арета» (добродетель). От корня rta произошли слова опрятный, пряжа, пряди, рядить, а так же ритуал, ритм, и понятие ритма-меры, как считает А. Захаров, для обряда главное: «Если порядок отвечает за рядность, то ритм за цикличность этой рядности. Порядок – вещь «арифметическая», вещь материального мира, прямолинейная как земное время, а ритм – отражение пульса Вселенной и её циклов. Обряд – это ряд действий, вписанный в ритмы и циклы Вселенной. Лишь в этом случае обряд получает силы извне и имеет значимость для Мира духов и для Мироздания…» Резонансная природа ближнего Космоса отражена в празднично-обрядовом календаре (кологоде): если обряд происходит в нужное время и в нужном месте, то вероятность его воздействия на события неизмеримо повышается.

«Магия внутреннего круга вершится посредством внутренних далеко не всегда выводимых в сознание личных процессов самого мага» – пишет А. Платов. Этот круг магии понимается, как особый образ мыслей и чувств, как особый образ жизни, включающий волю, целеустремленность, самодисциплину, правдивость, необходимую аскезу и личные практики. Это путь обретения, своеобразный поход за силой длиною в жизнь.

«Все это красивые слова!», – возразит читатель, а как это учение выглядит на практике? На практике это так же просто и так же сложно как сохранять единство мысли, слова и дела и естественно вытекающее из этой триады – добромыслие.

Другой важный шаг для человека, избравшего своей целью движение к Богам: выстроить свою жизнь согласно лестнице приоритетов: дух-душа-тело, при этом именно тело становится проводником движений души и служит для решения духовных задач. Для этого существуют особые практики гармоничного преображения физической природы.В целом отношения духа и плоти выглядят как встречное движение без подавления уровней.

Здоровое тело, благодаря здоровому Духу! – таков верный перевод с латыни хорошо известного древнего изречения.

Отсюда и наш героический императив: и дух и плоть человека должны быть одинаково совершенны. Это особенно верно для нас, русских, коренных северян, с нашей традицией длительного противостояния исключительно неблагоприятным условиям. Все хилое, больное, ленивое, неполноценное не выдерживало поединка с суровой северной Природой. «Это требовало опоры на собственные возможности, и ежечасной готовности самоотверженно отдать жизнь за семью и товарищей, призывая на помощь те сверхчеловеческие силы, которые дремлют в глубине каждого из нас. Чтобы быть в состоянии свершить подвиг воли, требовалось суровое обучение самоконтролю… (Н. Пенник)

Не удивительно, что наш славянский солнечный миф утверждает образ солнечного героя, наделённого всей полнотой проявлений: природной красотою, силой, умом, добротой, воинским мужеством и высочайшим духом. Таков сказочный Иван-Царевич. Повторяя солнечный путь Даждьбога, он совершает свой далекий и опасный поход за посвящением, обретая на этом пути земное счастье.

Конечная цель всех религий «солнечного» пути – абсолютное познание сущего. Солнце – символ ясного разума, поэтому путь солнца – сочетает познание и веру. Обряды и ритуалы почитания богов, жертвоприношения и духовный опыт – шаги единого пути, пути Солнца. Духовные векторы Родной веры не противоречат исследованию, знанию, опыту и логике, поэтому ее обряды - это путь веры и веды, путь духовной свободы и путь служения, если речь идёт о жреческой стезе.

Обряд – это шаг за грань привычной реальности с целью обретения нового опыта и знаний.

Обряд – это огненная точка на круге года, где прошлое сопрягается с будущим, пращуры встречаются с потомками, а люди – с божествами веры, где происходят важнейшие таинства общения миров.

Священный обряд – это всегда высоко этичный обряд-служение на основе абсолютной трезвости, без убийства животных, без сбора денег за обрядовые действа или выплаты денег «статистам». Если в обозримый исторический период в жертву Богам приносились животные или имело место обрядовое возлияние и питие хмельных напитков, то эти традиции можно сознательно оставить без продолжения.

Священный обряд объединяет все планы бытия ради блага живых, покоя мёртвых, ради равновесия и благоденствия миров.

 

 

ТРИ ВОЛНЫ ПРАЗДНИКА

…Ваши праздники открывают окно в стихию языческого духа… Праздник прошел замечательно. Настоящая мистерия! Душа включается, освобождается от диктата ума, узнает свою силу и вечность. Володя В.

Наш земной род ковался в довольно суровых условиях. Нет сомнения, что сугубый практицизм и строгий порядок были основами его жизнеспособности. Но праздник: растратчик и весельчак, пестрел на ряднине будней, как яркий узелок. И он был жизненно необходим!

Обряд и праздник различны по своему значению в культуре, по духовной наполненности, по глубине переживаний, при этом обряд – явно ведущее событие, и как духовное событие он первичен. Истоки такого понимания очень древние.

В охотничьи времена (25-30 тыс. назад) между главным обрядом и праздником проходило от нескольких дней до нескольких месяцев напряженного ожидания: так обряд «ритуальной охоты» племя проводило перед выходом мужчин на добычу. Последующие обряды женской «магии ожидания» проводились до возвращения охотников. Праздником обозначалось долгожданное возвращение охотников с добычей. В этот день «на радостях» отменялись многие табу и ограничения, общество возвращалось в довременный хаос, который восстанавливался обрядовыми действиями сакральных лидеров племени.

Праздник – это отнюдь не «праздный». Значение «праздный, как пустой, бездеятельный» родилось в более позднее время вместе с церковным запретом на работу в воскресный день, но в нашей традиционной культуре праздник наполнен деяниями и движение мне меньше «рабочего дня».

Каждый обряд и каждый праздник – это врата нового времени, переломная грань и событийный порог. Это подтверждает и реконструкция слова «праздник» – «пъръзъник» то есть «порожник-порог»*,

*Prag – порог, брус под дверями, на санскрите parigha – ворота. Отсюда и поясная «пряжка» – ограничение, своеобразный порог. Возможно, что названия Париж и Прага также имеют значение «врата» или «порог». Закономерная замена согласных звуков в древнерусском языке давала соответствующие формы слов: так звук «г» переходил в «з», а после в «ж». Сравни: вра г и (совр.) – вра з и (ц. слав) – вра ж еский (совр.).

Праздник, как шаг в неизвестность, в новое время и состояние требовал полного единения сил всей общины. Праздничный переход включал общинное купание в источниках, прыжки через костер, вешний вербохлест, хождение по углям, обрядовые игры и мистерии-богодеяния.

Праздник радостью богат …Умение радоваться способствует главному назначению праздника – торжественному и радостному обновлению жизни. Именно радость и есть главный дар Богам, и Боги являются в радости! Радениями* называется круговой обрядовый пляс, радарями зовут людей, отдающих свой труд во имя общего дела, своими руками создавшие праздник.

*Из исторических свидетельств известны радения русских старообрядцев и хлыстов. Их радельный хоровод восходит к древнейшим, известным по летописям волховским практикам, таким как «многовертимое плясание», после которого «волхв лежал оцеп». Для старообрядцев характерна реставрация язычества в мировоззрении и в культовых действах (Н. Н. Велецкая). Свои плясы и хороводы хлысты понимали как ликование от сошествия Бога во плоти и пребывание его с людьми на время радений. Современные родноверы далеки от натуралистического понимания Сошествия Духа, бытовавшего у раскольников, но встреча со сверхъестественными проявлениями Духовного мира во время Праздника возможна и желанна.

 

Праздник – это особый день, когда вести себя обыденным образом не желательно. В оправе праздника проходят особые «ярые» действа и обряды с выходом на экстатические состояния, такие как календарное сожжение обрядовых кукол или их «похороны», мистерии, ряжения, быстрые хороводы, ярения, ритуальные бои и ристалища. В народной традиции этот всплеск чувств уравновешивал монотонные будни, способствовал обновлению и накоплению сил отдельного человека, семьи и общины. Стихия праздника обращена к душе человека, она как песня, чувственно подхватывает его, и открывает в нем вечный, неподверженный времени образ. В границах праздника происходит переход от обыденного видения к «отверзанию чувств» и к расширенному восприятию реальности, и даже к полному преображению сознания.

Время праздника – это пиковая точка, сильный день славянского кологода. Он назначается с учетом активности солнца и фаз луны: так «предки следуют по луне» и дни поминовений лучше проводить в полнолуние.

До нашего времени дошли практически все обряды общинного единения: песни, хороводы, круговая чара, радения, и обязательный щедрый стол (необходимый даже в скудное время), потому что в день праздника; Боги зрят на детей своих, и родители веселятся веселием чад.

Древнейшее понимание времени совпадает с понятием круга: все возвращается на круги своя. Обряд и Праздник призваны вернуть Священное время и былое единство миров богов и людей. Об этом всеединстве напоминает образ Мирового древа, обрядовая вертикаль, родовой столб или запис: его торжественно устанавливают в ходе Купальского обряда. Каждый год этот столп символически воздвигается заново, означая обновление мира и приход нового времени.

На время обряда и праздника люди осознанно возвращаются в миф, в священное время героики и волшебства. Это событие отмечено внешним преображением, когда общинники одевают традиционные одежды со священной этнической символикой, в ходе обряда происходит замена социального статуса человека на священный (мифологический) или родовой: старейшина, родович, матушка, берегиня, витязь, добрый молодец. Внешнему преображению неизбежно сопутствует внутреннее, поэтому на обрядах закономерно случается то, что зовут раскрытием и пробуждением и прежде всего пробуждением Родовой памяти.

Это обрядовое преображение раскрывает подлинное назначение праздника, ведь главным результатом являются не столько полная власть над своим бытием (обряд), и не эмоциональное экстатическое переполнение (радения), а встреча с чудесным инобытием, и временный переход в божественное сверхбытие. Этот переход и является целью любого праздника, потому что вслед за ним следует новый опыт: выход за пределы ограничений рассудка и просветление или «перемена ума».

Если обряд, как власть над бытием, состоялся и был принят Богами, то за ним обязательно следует ответ. Он имеет несколько волн:

Первая волна – сопутствует обряду и празднику и занимает собою все время, пока люди пребывают в лесу, вблизи родового костра и на Боговых полянах. Она выражается в подъеме чувств и своеобразном «растворении личного я» в потоках радости и любви. Во время обряда и праздника земной и духовный мир находятся в теснейшем взаимодействии и чем глубже это соприкосновение, тем выше воодушевление людей, тем ярче их переживания вплоть до зримых и осязаемых чудес.

Вторая волна обряда – это собственно «выход из состояния праздника», представляющий из себя отдельный духовный опыт.

Приведем отрывок из научной работы по этнической философии народов Севера: «После праздника всё окружающее предстаёт в другом свете, по контрасту с радостью и наслаждениями праздника всё воспринимается как наказание, жизненная ситуация кажется чистым проигрышем и полным поражением. После праздничное состояние выражается состоянием потерянности, в котором оказывается человек после встречи с нуминозным. В празднике человек стремится избавиться от изначальной неполноты и несовершенства, преодолеть свою ущербность. Но, вместо взыскуемой силы и мощи, он обнаруживает зыбкость бытия и тварность мира, что выражается в годовом праздничном цикле. Жизнь человека превращается в одно непрерывное празднество – перехождение от видимого к невидимому, туда, где прекращаются все образы, знаки и символы празднеств, бывших в настоящей жизни, и где вечно чистые вечно наслаждаются чистейшей жертвой. Таким образом, праздник, как и любой обряд перехода, ставит человека в пограничное состояние, которое, с одной стороны, соединяет его со сферой сакрального, а с другой стороны, после окончания обряда человек чувствует разрыв с Небом, который невозможно преодолеть. (А. Полуэктов)

Пограничное состояние жизни после праздника всегда ощутимо, но неизбежный переход в будни может быть отмечен не только печалью и упадком сил, но и «приливом, творческим горением, ощущением особой чистоты и новизны мира. Это состояние сродни влюблённости, человек значительно меньше ест и спит, пребывает в возвышенном и благодушном настроении. Этим потоком можно делиться с миром, направлять на творчество и целительство» (из отзывов участников обрядов).

Видимо разница в состояниях достигается принципиальным различием обрядовых практик. Второе описание принадлежит участнику «трезвого праздника». Вино в обряде символизирует смерть, вечный сон и не используется в праздничном кологоде общины «Вятичи», в то время, как традиционный народный «карнавал» неизбежно и непременно включает принятие возбуждающих напитков.

Третья волна менее заметна, но именно она осуществляет подлинную «власть над бытием», заявленную на обряде.

Это время развертывания посылов, запущенных во время обряда, оно охватывает период до полугода и совпадает с «днем и ночью» великих северных Богов. За это время успевают произойти заметные жизненные изменения, согласно желанию, безмолвно или вслух высказанному на обряде.

В обрядовом круге с собой силой проявляется направленная сила мысли, недаром её сравнивают с летящей стрелой. Бесспорным является и то, что добрые, чистые мысли, обращённые к общему благу, имеют большую силу, чем своекорыстная «обрядовая магия».

Случается, что к разбуженной силе Родных Богов прикасается человек алчный, отмеченный пороками или печатью другой веры. О таком горе-обрядодее рассказывает сказка «Солнце, Месяц и Ворон Воронович»!

Согласно общеизвестному сюжету, некий старичок пошел ночью в амбар за мукой (крупкой) да рассыпал её на обратном пути, в других вариантах её развеял Ветер. Старик хочет, во что бы то ни стало вернуть потерю, и для сбора муки созывает помощников: Солнце, Месяца и Ворона Вороновича, за помощь старик обещает им в жены своих дочерей, этот «магический обмен» выдает в нем «сведущего», «доку», и даже языческого жреца, пребывающего в особых отношениях с миром стихий: ибо

язычник – это тот, кто породнил свою душу со стихиями. Благополучно сосватав дочерей, старик едет в гости к новой родне. Он пытается подражать «сиятельным зятьям», в результате чего блины прокисают на его плеши, а ведь на темечке у Солнышка они не успевали румяниться. Видимо «свет души» у старого обавника почти погас, но о причинах он даже не догадывается. После гостевания у средней дочери старик пробует светить перстом в дырочку, как это делал Ясен Месяц. Здесь старик-чудодей терпит новый провал: в тёмной бане жена обварилась кипятком, и ему бы угомониться, но нет… Усевшись на шестке рядом с Вороном, он ночью падает с насеста и убивается насмерть, в некоторых вариантах сказок вместе с крылатым вещуном. И поделом: всяк сверчок знай свой шесток! «А при чём тут обряд и в чем урок?» – спросит читатель. А в том, что старик сознательно нарушил древнейший обряд благодарения, согласно которому, земледелец «отдавал на Ветер» первую чашку муки (крупы) после помола, помня о том, что ветер приводил дождевые облака и разгонял тучи, позднее «крылья Ветра» вращали мельничные жернова. Ветер – внук СтриБога – дыхание изначального Божества, чьей самоотдачей был создан мир. «Отдав на Ветер» малую часть, нечестивец пробует вернуть дар, за что в дальнейшем и поплатился смертью, хотя вначале вроде бы и приобрел…

Без обрядового понимания, без памяти о древней требе, сказка теряет всякий смысл: именно такой она и представлена в нашей нынешней культуре.

Итак, мы убедились, что магия, как возможность изменять реальность, нуждается в источнике силы. Это сила сопутствует её носителю – магу, и целиком и полностью зависит от санкции духовного мира по отношению к этому человеку. Духовную силу мага одинаково признают и Светлые сущности, и могущества обратной стороны. Святые всех времён и народов оставили нам образ некой сияющей власти, а их духовной, читай «волшебной», силе позавидует любой современный маг.

 

В ЧЕМ СИЛА, БРАТ?

«Кажется, что воистину существует некий природный огонь, который временами зримо окружает голову человека, а также что и от всей особы человеческой порой может исходить огонь природный, но не как пламя, что ввысь устремляется, но скорее, как искры, вокруг неё рассеиваемые; более того, что некоторые особы вдруг начинают излучать вспышки света, хотя свет сей, им самим не присущ, но связан скорее с одеждами их, или с жезлом или с копьем в руках их »

Папа Бенидикт ХIV

 

Возможно ли, что папа Бенидикт умел наблюдать ауру человека? А может статься, что несколько столетий назад священные особы рассеивали вокруг себя особый свет, видимый невооружённым глазом. Подобные явления вполне могли привести к полному совпадению понятий «святой» и «светлый». Но это явная – ошибка, ведь даже солнце, дающее весь свет нашего мира, не зовётся святым! Филолог Т. Миронова указывает, что слово «святой» происходит от древнейшего общеевропейского корня cvant – твёрдый, сильный, крепкий неделимый. Выводы Т. Мироновой подтверждают и древнейшие языческие «имена силы»:

Святослав (Свьнтослав) – славный силой и крепостью, но отнюдь не святостью.

Святополк – сильный полк, крепкое оружие.

Свентовид (Святовид) – Бог воинской мощи у балтийских славян, недаром его атрибутами являются конь и меч.

В народе говорят: Свято место пусто не бывает. Свято место – буквально место силы! Места силы хорошо известны с древности, первоначально на них строили капища и языческие храмы, впоследствии – христианские церкви.

Народная речь сберегла своеобразные «ключи» к слову «святой», совпадающие с понятием силы: Святое перо – спинной плавник у рыбы. Святки – Святые (страшные) вечера, или такая жемчужина народной речи: Святым кулаком да по худой роже!

Слова «свят» и «свет» имеют различные корни, и в церковно-славянском языке писались через разные буквы. Однако разговорная речь и в особенности акающие говоры привели к полному не различению корневых гласных.

Доказательством тому, что корень «свят» не имеет отношения к «свету» служит полное противопоставление понятий «святой» и «мирской». Синонимом слова «мiр» – будет «свет-свiт» (белый свет), и он, само собою, далеко не святой.

Другой устоявшийся образ: Святая Русь. Но «сама история Святой Руси – есть сказание о грехах русского народа», – некогда сказал философ зарубежной церкви Лопухин, наивно и с множеством оговорок, объясняя эпитет «Святая» особой любовью к святости у русского народа. Зная корневые основы, мы можем с уверенность сказать: «Святая Русь – это Русь сильная в Боге, крепкая верой».

Примечательно, что христианская молитва Святому Духу сохранила соответсвтие Святость-Сила: Святый сильный, Святый крепкий, Святый бессмертный, Помилуй нас! Обрезание смысла в понятии сила-святость привело самих христиан к путанице и неточностям: «Святи будете, яко де Аз свят есмь, требует Господь», – написано в послании апостола Петра. От себя добавим: Изначально невозможное требование, а вот стяжание духовной силы через праведную жизнь э то уже прямое руководство к действию.

Или церковное обращение Святой отец? Священник сам не является святым или светлым, но служит проводником с верхчеловеческой, божественной силы по рукоположению от апостолов.

Итак, если «свет» и «сила – cvant» все же сопрягаются, то на уровне физики плазмы, последняя утверждает, что свет солнца представляет собою направленный поток гамма- квантов. Квантовая физика изучает элементарные частицы, и ближе других естественных дисциплин подошла к той черте, где наука смыкается с богословием. «Элементарные частицы имеют волновую природу движения, и так как все состоит из элементарных частиц, то все это творение можно назвать квантовым полем, состоящим из подобных частиц, имеющих временную статику, стремящихся к ней, но подчиняющихся извечному закону волны. Так некоторые ученые метафизики называют квантовое поле Богом». (Премавати)

Различение смыслов оказывается очень важным для понимания священной сути славянского обряда, ведь сегодня слово «святой» почти неотделимо от эпитета «христианский», «церковный» «благолепный».

«Боги, к которым мы обращаемся, являются носителями чистого святого начала» – пишет Велимир (Н. Сперанский). Если «святой – это наделённый божественной силой, крепкий, неодолимый», а не только «светлый, благостный, безгрешный, праведный», то мы расширяем семантическое поле корня «свят» на всю языческую Вселенную.

Святой это и «жестокий» и «гневный» и «разящий», если мы вызываем к «святой ненависти» или призываем «священную ярость». Святость – это выше чем чистота и больше чем сила. Святой становится и наша алая кровь – сила Рода, и семя-плоть – источник этой силы. Святой, исполненной духовной силы, может и должна стать вся наша жизнь от огненного мига зачатия и рождения до минут прощания и перехода в вечность.

Обратимся к названию этой книги: «Священная суть обряда» – это прямое обращение к обрядовой силе, а не к его весьма условной «святости», недоказуемой вне поля веры.

 

О САКРАЛЬНОМ

Раскрывая природу «священного», нельзя пройти мимо понятия, ставшего его двойником: мы говорим о «сакральном». «Сакральный» от латинского «sacrum», означающего «сверхъестественный, запретный, сокрытый, рождающий священный ужас»

Этот термин возник в начале двадцатого века в связи с успехами этнографии, и вскоре стал широко известен, отчасти благодаря работам М. Элиаде, посвящённым исследованию реликтовых племен Африки и аборигенов Австралии.

Есть ли место сакральному в нашей обрядовой жизни? На этот вопрос стоит ответить подробнее…