Глава 1. Что мы знаем о Сталине?

 

Официальная историография

 

Вряд ли о ком-нибудь из руководителей нашей страны при жизни писали так много, а после смерти известно так мало, как об И. В. Сталине. И дело не только в том, что многое, когда-то написанное о нем, оказалось предано забвению. Знакомство с прежними, ныне забытыми публикациями показывает: в них гораздо больше эмоций и риторики, чем конкретных фактов. Даже такой, казалось бы, выигрышный материал, как материал о революционном прошлом вождя, представлен на страницах нашей печати настолько фрагментарно, что невольно возникает вопрос: неужели об этом периоде его жизни до нас не дошли более полные и точные сведения? А если дошли, то почему они остаются скрытыми от глаз читателей? Складывается впечатление, что официальная историография вынуждена была обходить какие-то острые углы в прошлом вождя.

Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к «Краткой биографии» И. В. Сталина, подготовленной к его 60-летию и долгое время являвшейся в нашей стране наиболее полным его жизнеописанием. Рисуя образ самоотверженного и бескомпромиссного революционера, авторы этого издания писали: «Царизм чувствовал, что в лице Сталина имеет дело с крупнейшим революционным деятелем, и всячески стремился лишить Сталина возможности вести революционную работу. Аресты, тюрьмы и ссылки следовали друг за другом. С 1902 по 1913 год Сталин арестовывался восемь раз, был в ссылке семь раз, бежал из ссылки шесть раз. Не успевали царские опричники водворить Сталина на новое место ссылки, как он вновь бежит и снова на „воле“ кует революционную энергию масс. Только из последней ссылки Сталина освободила февральская революция 1917 г.»1.

Действительно, с того мартовского дня 1901 г., когда И. В. Сталин перешел на нелегальное положение и начал жизнь профессионального революционера, он провел в тюрьмах, на этапах и в ссылке более семи лет.

Но невольно возникают вопросы. Если И. В. Сталина арестовывали восемь раз, почему в «Краткой биографии» были названы только шесть его арестов (5 апреля 1902 г., 25 марта 1908 г., 23 марта 1910 г., 9 сентября 1911 г., 22 апреля 1912 г. и 23 февраля 1913 г.)?2 Если И. В. Сталин побывал в ссылке семь раз, почему фигурировало только шесть ссылок (1903–1904, 1908–1909, 1910–1911, 1911–1912, 1912 и 1913–1917)?3 Если на его счету значилось шесть побегов, почему были указаны только пять (5 января 1904 г., 24 июня 1909 г., «конец лета 1911 г.», 29 февраля 1912 г. и 1 сентября 1912 г.)?4.

Подобные вопросы возникли уже у первых читателей «Краткой биографии». Поэтому в 1947 г. при подготовке ее второго издания количество арестов было сокращено до семи, ссылок до шести, побегов до пяти5. Подобная корректировка, однако, все равно не устранила расхождения между общими и конкретными данными на этот счет.

Никто не мог знать революционное прошлое И. В. Сталина лучше его самого. Что же писал об этом он в своих многочисленных автобиографических анкетах? Одна из них была заполнена им как участником IV Всеукраинской конференции КП(б) в марте 1920 г. В ней говорилось: «Арестовывался с 1902 г. восемь раз (до 1913 г.), был в ссылке семь раз, бежал шесть раз»6.

11 декабря того же года И. В. Сталин заполнил анкету, предложенную ему редакцией шведской социал-демократической газеты «Folkets Dagblad Politiken». В ней на тот же самый вопрос был дан несколько иной ответ: «Арестовывался семь раз, высылался (в Иркутскую губ[ернию], Нарымский край, Туруханский край и пр.) шесть раз, убегал из ссылки пять раз. В общей сложности провел в тюрьме семь лет»7.

В декабре 1922 г. И. В. Сталин заполнил еще одну анкету, которая была направлена им на имя П. Н. Лепешинского, входившего тогда в руководство Истпарта (Комиссии по изучению истории партии). Не имея в данном случае возможности воспроизвести весь текст этой анкеты, ограничимся только двумя вопросами:

«По какому делу привлекался [4]: 1) По делу о Батумском и Тифлисском комитетах РСДРП, там же о батумской демонстрации — 1902 г., Батум, Кутаис[5]; 2) Дело о Бакинском комитете РСДРП — 1908 г., Баку; 3) Дело о Бакинском комитете РСДРП — 1910 г., Баку, 4) по делу ЦК РСДРП — 1911 г., Петербург, 5) то же — 1912 г., Петербург, 6) то же — 1913 г., Петербург».

И далее: «Характер репрессий: арест и сидение в Батумской и Кутаисской тюрьмах в 1902–1903 гг., определен под надзор [полиции] на 3 года в Восточную Сибирь в конце 1903 г., откуда бежал в январе 1904 г., в 1908 г. арест в Баку и высылка на 3 года в Вологодскую губернию, откуда бежал в 1909 г. В 1910 г. арест в Баку и высылка на 5 лет в Сольвычегодск, откуда бежал в 1911 г. В том же 1911 г. арест в Петербурге, несколько месяцев тюремного заключения и высылка в Вологодскую губернию на 3 года, откуда в декабре 1911 г. бежал. В апреле 1912 г. снова арестован и выслан летом на 3 года в Нарымский край, откуда в сентябре бежал. В 1913 г. в конце марта арестован в Петербурге и выслан в Туруханский край, в деревушку Курейка за Полярным кругом, где пробыл до февральской революции»8.

Знакомство со сталинскими анкетами показывает, что именно они лежали в основе как первого, так и второго изданий «Краткой биографии». Оказывается, в определении количества арестов, ссылок и побегов испытывали затруднения не только авторы этой книги, но и сам ее герой. Уже одно это наводит на мысль, что в его революционной биографии были эпизоды, которые он пытался обойти стороной.

Вот только один пример, нашедший отражение в его ответах. Если после ареста 1910 г. он был выслан в Сольвычегодск на пять лет, а в 1911 г. бежал, то почему, схваченный снова в том же году, не был возвращен в Сольвычегодск для отбывания остававшихся четырех лет, а получил возможность поселиться в Вологде и срок ссылки оказался сокращенным до трех лет?

Как же в этих условиях формировалась официальная версия его революционной биографии?

Первый биографический очерк об И. В. Сталине в нашей стране вышел из-под пера Георгия Леонтьевича Шидловского9 в 1923 г. и был опубликован в изданных под редакцией В. И. Невского «Материалах для биографического словаря социал-демократов, вступивших в российское рабочее движение от 1880 до 1905 г.».

Г. Л. Шидловский использовал не только сведения, исходившие от героя своего очерка, но и некоторые другие источники. В результате этого под его пером революционная биография И. В. Сталина получилась не совсем такой, как явствует из приведенной выше анкеты 1922 г. Так, сообщая вслед за И. Сталиным о том, что в 1902 г. он привлекался по двум обвинениям (за участие в знаменитой батумской демонстрации и как член Тифлисского комитета), Г. Л. Шидловский обратил внимание на то, что оба эти дела были возбуждены в разное время и что первое из них «было прекращено из-за отсутствия улик». В самом этом факте нет ничего криминального. Непонятно другое: для чего понадобилось И. В. Сталину скрывать его и с этой целью совмещать оба следствия.

Еще один корректив, внесенный Г. Л. Шидловским, касался срока первой сольвычегодской ссылки. Оказывается, сюда И. В. Сталин был выслан не на три, а на два года. Получается, что, не отбыв в первой ссылке даже года из трех назначенных ему лет, он получил второй срок, который был меньше неотбытого срока первой ссылки10.

Едва «Материалы для биографического словаря» появились в печати, как по решению Московского комитета РКП(б) вышла брошюра со сведениями о членах Политбюро ЦК РКП(б). Она имела символическое название «Двенадцать биографий». В предисловии к ней говорилось: «Этот сборник биографий по поручению МК РКП(б) составлен Борисом Волиным на основании материалов Истпарта, автобиографических заметок и анкетных листов». В очерке об И. В. Сталине почти без изменений воспроизводилась версия, нашедшая отражение в его ответах на анкету 1922 г.11.

Если «Материалы для биографического словаря» имели небольшой тираж, всего 5 тыс. экземпляров, то тираж «Двенадцати биографий» составлял 20 тыс. экземпляров. В 1924 г. они были дважды переизданы12, в 1925 г. появились их четвертое и пятое издания13. Тогда же вышла в свет брошюра, содержавшая биографии руководителей Советского государства, среди которых фигурировал и И. В. Сталин14.

Так впервые широкая читательская аудитория познакомилась с биографией своего вождя.

Между тем, пока эта санкционированная И. В. Сталиным биография тиражировалась и расходилась по стране, грузинские товарищи преподнесли ему два неожиданных «подарка».

В 1925 г. грузинский Истпарт опубликовал брошюру С. Талаквадзе «К истории Коммунистической партии Грузии», в которой не только приводились некоторые неизвестные до этого факты из биографии вождя, но и с возмущением сообщалось, что в своей борьбе против большевиков меньшевики дошли до того, что в 1905 г. объявили И. В. Сталина «агентом правительства, шпиком-провокатором»15.

Как бы ни негодовал автор брошюры, предание гласности этих известных когда-то очень узкому кругу партийных деятелей и к середине 20-х гг. забытых обвинений давало невольную пищу для кривотолков тем, кто до того даже не задумывался о возможности постановки подобного вопроса.

А 23 декабря 1925 г. в разгар работы XIV съезда ВКП(б), который заседал с 18 по 31 декабря и на котором представителями «новой оппозиции» был поставлен вопрос о необходимости отстранения И. В. Сталина от руководства партией, центральный орган Закавказского Краевого Комитета ВКП(б) «Заря Востока» под рубрикой «Двадцатилетие революции 1905 г.» опубликовал первые архивные документы о революционном прошлом вождя. Это были его письмо, адресованное 24 января 1911 г. из Сольвычегодска в Москву, в котором он характеризовал борьбу В. И. Ленина с «отзовистами» как «бурю в стакане воды», и письмо начальника Тифлисского охранного отделения «ротмистра Карпова», в котором сообщалось, что И. В. Джугашвили «в 1905 г. был арестован и бежал из тюрьмы»16.

Вскоре после этого, 1 февраля 1927 г., редакция «Энциклопедического словаря Русского библиографического института братьев А. и И. Гранат» поставила И. В. Сталина в известность о своем намерении переиздать биографический очерк о нем, написанный Г. Л. Шидловским17. К этому письму, сохранившемуся в личном архиве И. В. Сталина, приложена записка, в которой значится всего лишь одно слово: «Товстухе»18.

Иван Павлович Товстуха (1889–1935) был большевиком с дореволюционным стажем. В 1921–1922 гг. он заведовал секретариатом И. В. Сталина, в 1922–1924 гг. последовательно занимал в аппарате ЦК должности помощника секретаря, заместителя заведующего и заведующего Секретным отделом, в 1924 г. стал помощником директора Института В. И. Ленина, с 1926 по 1930 г., продолжая сотрудничать с Институтом В. И. Ленина, находился в секретариате И. В. Сталина, с 1931 г. занимал пост заместителя директора ИМЭЛ (Института К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина). Умер в 1935 г.19.

В 1927 г. И. П. Товстуха получил задание подготовить новую биографию вождя, которая сначала появилась на страницах «Энциклопедического словаря Русского библиографического института братьев А. и И. Гранат»20, а затем была издана отдельной брошюрой21. И. П. Товстуха устранил причины ареста И. В. Сталина в 1902 г., в результате чего исчез факт привлечения его обвиняемым по двум разным делам, повторил утверждение о трехлетнем сроке первой сольвычегодской ссылки 1908 г., начиная с ареста 1910 г., вообще исключил упоминание о сроках ссылок, а вопрос об аресте и побеге 1905 г. обошел стороной.

21 декабря 1929 г. страна официально отметила 50-летие со дня рождения И. В. Сталина. В этот день на страницах некоторых газет появились специальные подборки посвященных ему статей22, которые затем были изданы в виде отдельного сборника23.

И снова кавказские товарищи преподнесли вождю несколько сюрпризов. Так, «Заря Востока» и «Бакинский рабочий» опубликовали документы, из которых явствовало, что в 1903 г. полиция на протяжении почти двух месяцев не могла найти арестованного еще в 1902 г. И. В. Сталина для того, чтобы отправить его в Сибирь. Обнародованные документы свидетельствовали также, что в 1908 г. он был приговорен к высылке в Сольвычегодск все-таки не на три, а на два года. Из этих же документов следовало, что хотя в 1910 г. жандармы ходатайствовали об отправке И. В. Сталина в Сибирь на пять лет, однако его возвратили в Сольвычегодск для отбывания прежнего срока. А поскольку срок истекал летом 1911 г., версия о его третьем побеге приобретала сомнительный характер. В подборку опубликованных материалов вошла также фотография И. В. Джугашвили из архива Бакинского губернского жандармского управления (ГЖУ), под которой значилось, что она относится к 1905 г. Данная публикация означала, что утверждение «ротмистра Карпова» об аресте и побеге И. В. Сталина в 1905 г. — это реальный факт, скрываемый вождем и его первыми биографами24.

Видимо, после этого, как пишет Д. А. Волкогонов, «чтобы не было осечек, по указанию Сталина, Товстуха, Двинский, Канер, Мехлис, а затем и Поскребышев обязаны были просматривать и визировать все более или менее крупные материалы о нем и его фотографии, предназначавшиеся для печати, а наиболее важные докладывать ему лично»25.

Так возникла предварительная цензура на все публикации материалов об И. В. Сталине. Более того, когда А. М. Горький пожелал написать его биографию и обратился за архивными документами, то доступа к ним не получил. В 1931 г. с этой же проблемой столкнулся один из идеологических трубадуров партии Е. Ярославский. Ему, старейшему большевику, тоже было отказано в доступе к архивным материалам о вожде. «Я, — начертал Сталин на его письме, — против затеи насчет биографии <…>, думаю, что не пришло еще время»26.

Но прошло всего три года, и это время настало.

В январе-феврале 1934 г. с трибуны XVII съезда ВКП(б) было заявлено, что период после смерти В. И. Ленина войдет в историю партии как «эпоха Сталина»27. В связи с этим начался пересмотр как прежней истории партии, так и сталинской биографии. В конце сентября 1934 г. директор ИМЭЛ Н. И. Адоратский предложил И. П. Товстухе срочно, к 15 октября, подготовить новый вариант биографии И. В. Сталина. «Написать биографию Сталина к 15 октября, — ответил И. П. Товстуха, — т. е. за три недели — это дать по меньшей мере халтуру»28.

Но поскольку за спиной Н. И. Адоратского стоял ЦК ВКП(б), отказ И. П. Товстухи не означал провала самой идеи подготовки новой биографии. И здесь снова на сцене появился Е. Ярославский. В начале 1935 г. он направил И. П. Товстухе два письма, в которых не только ставил его в известность о своем намерении заняться биографией И. В. Сталина, не только сообщал ему, что «о своем плане» он уже «говорил со многими товарищами по П[олит] Б[юро]» и «они очень одобрили план такой работы», не только информировал его о переговорах на эту тему с землячествами старых большевиков Азербайджана, Армении, Грузии и др., а также с Обществом политкаторжан, но и обращался к И. П. Товстухе с просьбой помочь ему в этой работе. При этом он характеризовал его как «единственного человека» в нашей стране, «который систематически, серьезно, по-настоящему занимается материалами о жизни т. Сталина»29.

Отклонив столь лестную оценку, И. П. Товстуха заявил, что написание биографии И. В. Сталина под силу только коллективу, например ИМЭЛ30. И хотя Е. Ярославский не отказался от своих планов31, пересмотр роли И. В. Сталина в революционном движении был доверен не ему, а грузинским историкам.

21 июля 1935 г. в Тифлисе открылось собрание партийного актива, на котором с докладом «К вопросу об истории большевистской организации Закавказья» выступил первый секретарь Закавказского крайкома ВКП(б) Лаврентий Павлович Берия32. В выступлении Л. П. Берии И. В. Сталин рассматривался как создатель и руководитель большевистской организации Закавказья. Доклад Л. П. Берии был опубликован отдельной книгой, в которую позднее были внесены дополнения и которая с 1935 по 1952 г. выдержала 9 изданий33.

В середине 30-х гг. возник вопрос о подготовке Полного собрания сочинений И. В. Сталина. Решение об этом было принято Политбюро ЦК ВКП(б) 19 августа 1935 г., 25-го последовало специальное постановление ЦК на этот счет, а 13 ноября заведующий Отделом агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) А. И. Стецкий представил И. В. Сталину записку «О плане издания Сочинений товарища Сталина». Предполагалось, что оно должно будет составить 8–10 томов34. Первоначально планировалось завершить его публикацию к 7 ноября 1937 г.35, затем было решено издавать в год не менее двух томов36.

Тогда же разворачивается работа на местах.

В 1936 г. Архангельский крайком ВКП(б) подготовил к печати сборник архивных материалов «И. В. Сталин в царской ссылке на Севере». Он уже был набран, сверстан, но так и остался неизданным. Одна из причин этого, видимо, заключалась в том, что в сборник оказались включены документы, которые полностью не вписывались в уже обнародованную официальную версию биографии вождя. В частности, из них явствовало, что 6 июля 1911 г. И. В. Сталин покинул Сольвычегодск не потому, что бежал, а потому, что закончился срок ссылки37.

В том же 1936 г. Грузинский филиал ИМЭЛ издал сборник воспоминаний «Рассказы старых рабочих о великом вожде». Среди других иллюстраций в него была включена фотография, под которой значилось: «Фото тов. Сталина (1900 год), найденное в архиве Тифлисского жандармского управления». С таким же комментарием эта фотография й 1937 г. появилась на страницах сборника «Батумская демонстрация 1902 г.», а в 1939 г. — в юбилейном альбоме «Сталин». Позднее, в 1947 г., на этот раз без всяких пояснений, она украсила второе издание его «Краткой биографии»38.

Поскольку жандармские управления производили фотографирование только при арестах, появление данной фотографии с подобной датировкой по сути дела означало признание того, что первый арест И. В. Сталина имел место не в 1902 г., как это писалось официально и как утверждал он сам, а в 1900 г.39.

Упомянутый сборник воспоминаний и документов «Батумская демонстрация 1902 г.», подготовленный Грузинским филиалом ИМЭЛ, представляет интерес и в другом отношении.

На его страницах увидело свет донесение начальника Тифлисского розыскного отделения В. Н. Лаврова в Департамент полиции от 9 февраля 1903 г., в котором сообщалось, что в Батумской организации РСДРП видную роль играет «находящийся под особым надзором полиции» И. В. Джугашвили, известный в партийных кругах под кличкой Чопур, т. е. Рябой40. Это значит, что, по сведениям Тифлисского розыскного пункта, в начале 1903 г. И. В. Джугашвили находился не в тюрьме, а на воле.

В этом же сборнике были опубликованы воспоминания батумского рабочего Доментия Вадачкория, в которых рассказывалось о том, что в 1904 г. «перед побегом тов. Сосо сфабриковал удостоверение на имя агента при одном из сибирских исправников»41.

Были ли эти материалы обнародованы специально, и если да, то кем и с какой целью, или же появились на страницах печати случайно, сказать трудно. Нельзя, однако, не обратить внимание на свидетельство Н. С. Хрущева о том, что в конце 30-х гг. И. В. Сталин жаловался членам Политбюро, будто бы чекисты, дискредитируя некоторых видных деятелей партии, пытались фабриковать материалы и на него.

«И на меня, — сказал он как-то Н. С. Хрущеву, — есть показания, что тоже имею какое-то темное пятно в своей революционной биографии».

«Поясню, о чем шла речь, — рассказывал Хрущев. — Тогда, хоть и глухо, но бродили все-таки слухи, что Сталин сотрудничал в старое время с царской охранкой и что его побеги из тюрем (а он предпринял несколько побегов) были подстроены сверху, потому что невозможно было сделать столько удачных побегов. Сталин не уточнял, на что намекал, когда разговаривал со мной, но я полагаю, что эти слухи до него как-то доходили. Он мне о них не сказал, а просто заявил, что чекисты сами подбрасывают фальшивые материалы»42.

Имеются сведения, что когда 7 апреля 1939 г. арестовали бывшего наркома внутренних дел СССР Н. И. Ежова, то во время обыска в его сейфе обнаружили какие-то документы, которые бросали тень на революционное прошлое вождя43.

Когда «Маленков распорядился вскрыть сейф Ежова», читаем мы в воспоминаниях сына Г. М. Маленкова, «там были найдены личные дела, заведенные Ежовым на многих членов ЦК, в том числе на Маленкова и даже на самого Сталина. В компромате на Сталина хранилась записка одного старого большевика, в которой высказывалось подозрение о связи Сталина с царской охранкой»44.

Что стояло за всем этим, еще требует выяснения.

17 июня 1939 г. в связи с подготовкой к 60-летию со дня рождения И. В. Сталина дирекция ИМЭЛ поручила своим сотрудникам Зориной, Ш. Н. Манучарьянц и С. М. Познер сосредоточить в одном месте все опубликованные произведения И. В. Сталина, изданные как в нашей стране, так и за рубежом, а также составить не только библиографию произведений вождя, но и полный перечень публикаций о нем45.

Еще в 1935 г. одновременно с вопросом об издании Собрания сочинений И. В. Сталина было принято решение о написании нового варианта его биографии. Видимо, именно с этим было связано начало работы над составлением документированной биохроники его жизни и деятельности, первая часть которой, охватывающая период до 1917 г., была завершена в 1938 г.46 А ко дню празднования 60-летия вождя ИМЭЛ подготовил новый вариант его жизнеописания, который появился в печати в конце 1939 г. под названием «Иосиф Виссарионович Сталин: Краткая биография»47.

Удалось обнаружить корректурный экземпляр этого издания, в котором после упоминания ареста 5 апреля 1902 г. и побега 5 января 1904 г. утверждалось, что в последующем И. В. Сталин был арестован пять раз, находился в ссылке пять раз и бежал четыре раза48. Это утверждение вызвало резкое возражение Е. Ярославского49, после чего первоначальный текст подвергся правке и на свет появились те самые слова о восьми арестах, семи ссылках и шести побегах, которые приведены в начале этой книги50.

Многие люди в сталинские времена руководствовались шестью принципами: первый из них гласил: «не думай», второй: «подумал — не говори», третий: «сказал — не пиши», четвертый: «написал — не подписывай», пятый: «подписал — не печатай», шестой: «напечатал — отрекись». Вместе с тем были люди, которые продолжали думать, говорить и писать. Поток писем вызвала и публикация «Краткой биографии». Читателей, в частности, интересовал вопрос об арестах, ссылках и побегах вождя51.

Уже 8 февраля 1940 г. заместитель директора Центрального музея В. И. Ленина Чумбаров обратился с письмом к занимавшему в 1939–1944 гг. пост директора ИМЭЛ М. Б. Митину:

«Центральный музей В. И. Ленина просит прислать точные даты всех арестов, ссылок и побегов тов. Сталина. Сведения эти нужны для того, чтобы 1) давать правильные ответы на бесчисленные вопросы, задаваемые посетителями музея и 2) уточнить экспонируемую в седьмом зале музея карту „Аресты, ссылки и побеги тов. Сталина“»52.

Пока не удалось обнаружить ответ на это письмо. Но вот что констатировала в подобной же ситуации сотрудница ИМЭЛ С. М. Познер 16 марта 1946 г. «До сих пор, — писала она, — не удалось установить точных дат всему числу арестов, ссылок и побегов, о которых сказано в анкете 1920 г., заполненной Сталиным»53.

28 января 1940 г. последовало следующее распоряжение директора ИМЭЛ М. Б. Митина:

«1. Выделить из Сектора Ленина в качестве самостоятельной единицы, непосредственно подчиненной дирекции, — Кабинет произведений И. В. Сталина.

2. Назначить заведующим Кабинетом с 29 января 1940 г. тов. Мочалова по совместительству с работой в редакции журнала „Пролетарская революция“.

3. Поручить тов. Мочалову в 5-дневный срок представить дирекции предложения о составе работников Кабинета произведений И. В. Сталина и план его работы»54.

9 марта были утверждены штаты этого кабинета. Его сотрудниками стали шесть человек: Ш. Н. Манучарьянц — хранитель фондов, С. М. Познер — старший научный сотрудник, В. И. Жаркова — старший научный сотрудник, В. П. Бровкина — младший научный сотрудник, А. Ф. Бессонова — младший научный сотрудник и Е. М. Смирнова — научно-вспомогательный сотрудник с обязанностями секретаря и библиотекаря кабинета55.

В апреле 1940 г. перед Кабинетом произведений И. В. Сталина в качестве первоочередных были поставлены следующие задачи: а) выявление опубликованных произведений И. В. Сталина, документов и воспоминаний о нем и составление их библиографии; б) собирание всех опубликованных им произведений и всех посвященных ему публикаций; в) изучение его биографии и составление биохроники его жизни и деятельности; г) подготовка публикаций об И. В. Сталине56.

В соответствии с этим в августе 1940 г. Кабинет приступил к подготовке Собрания сочинений И. В. Сталина57. Начавшаяся вскоре Великая Отечественная война существенно осложнила решение названных выше задач, однако работа над Собранием сочинений все-таки продолжалась, и 26 декабря 1944 г. директор ИМЭЛ В. Кружков сообщил секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову: «Институт Маркса — Энгельса — Ленина подготовил макеты первого и второго томов Сочинений И. В. Сталина, которые представлены Вам на рассмотрение»58. В 1946 г. они появились в печати59.

Одновременно продолжалась работа над пополнением хроники жизни и деятельности И. В. Сталина, которая в 1947 г. насчитывала уже свыше 6 тыс. дат60. Частично ее материалы были опубликованы в приложении к отдельным томам его сочинений61.

Появился замысел написания его «полной», или «научной», биографии62. В проекте перспективного плана Сектора произведений И. В. Сталина (так к этому времени стал называться Кабинет) на 1946–1950 гг. «составление научной биографии И. В. Сталина (в 40 печатных листах)» рассматривалось как «основной вид научно-исследовательской работы» на этот период63.

Из сохранившихся материалов явствует, что в 1946–1947 гг. уже существовал авторский коллектив, имелся план-проспект такой биографии, были написаны отдельные ее главы64. Но «скромность» вождя победила и на этот раз. Его «научная биография» так и не появилась. Вместо этого в 1947 г. увидело свет второе, переработанное издание «Краткой биографии»65.

При его подготовке И. В. Сталин собственноручно внес в свою биографию некоторые дополнения и изменения, в частности, количество арестов сократил с восьми до семи, ссылок — с семи до шести, побегов — с шести до пяти. Других изменений в хронику арестов, ссылок и побегов он не внес, а поэтому несоответствие между общими цифрами и конкретными датами на этот счет, приводимыми в «Краткой биографии», сохранилось66.

В 1953 г. И. В. Сталин умер. Вскоре после этого Сектор его произведений был ликвидирован, созданный им фонд документов закрыт для исследователей, «Краткая биография» изъята из обращения и отправлена в запасники. Подвергся «ревизии» Грузинский филиал ИМЭЛ67, прекратили существование все сталинские музеи за исключением Дома-музея в Гори. Фамилия И. В. Сталина стала исчезать со страниц печати. В энциклопедических изданиях его подробные биографии заменили лаконичные, выглаженные краткие биографические справки68. Через несколько десятилетий после смерти И. В. Сталина в нашей стране о его революционном прошлом знали еще меньше, чем при жизни.

 

В зеркале зарубежной печати

 

Но интерес к личности И. В. Сталина продолжал существовать как в СССР, так и за рубежом. И если в СССР поток публикаций о нем в 50-е гг. прекратился, за границей по-прежнему продолжали печататься как статьи, так и книги.

Первые статьи об И. В. Сталине появились здесь еще в 20-е гг.1, а в 1931 г. было издано сразу же несколько посвященных ему книг. Их авторами стали Стефен Граам2, Сергей Васильевич Дмитриевский3, Иосиф Иремашвили4, Исаак дон Левин5, Лев Нусбаум, выступивший под псевдонимом Эссад-бей6. За их публикациями последовали книги Христиана Виндеке7, Григория Беседовского8, Эмиля Людвига9, Бориса Суварина10, Анри Барбюса11, Ойгена Лиона12, Виктора Сержа13, Льва Троцкого14 и т. д. Из довоенных работ наиболее полными и обстоятельными были книги Исаака Левина, Бориса Суварина и Льва Троцкого.

Все зарубежные публикации об И. В. Сталине можно разделить на две группы — про- и антисталинские. Последние явно преобладали. Просталинские публикации во многом следовали за официальной советской версией его биографии и имели апологетический характер. Антисталинские издания, наоборот, были проникнуты стремлением дискредитировать советского вождя, поэтому основное внимание в них уделялось негативным фактам из его биографии.

Авторы первых зарубежных книг об И. В. Сталине не имели доступа к архивным материалам, круг воспоминаний о нем, появившихся за границей, до сих пор остается небольшим, а многие воспоминания об И. В. Сталине, которые публиковались в СССР, оставались для заграничных исследователей или неизвестными, или же малодоступными. По этой причине первые зарубежные биографы И. В. Сталина вынуждены были ограничиваться лишь самым поверхностным описанием его жизненного пути, компенсируя нехватку фактического материала ходившими в эмигрантских кругах слухами, общими рассуждениями, весьма шаткими предположениями, а нередко просто домыслами. Особенно в этом отношении выделяется книга Эссад-бея (Льва Нусбаума).

С самого же начала складывания зарубежной сталинианы, уже на рубеже 20–30-х гг., в прессе появились сведения, будто бы в революционном прошлом вождя имеются какие-то «темные страницы». Так, в октябре 1929 г. парижская эмигрантская газета «Дни», которую редактировал А. Ф. Керенский, опубликовала сообщение, будто бы лидеры «правой оппозиции» М. П. Томский и Н. А. Угланов располагали документами, компрометирующими революционную карьеру И. В. Сталина15.

Имеются сведения, что «в январе 1931 года тот же корреспондент газеты „Дни“ вновь сообщил о циркулирующих в Москве слухах относительно прошлого Сталина», причем «в сообщении говорилось, что Феликс Дзержинский, основатель ЧК, перед самой смертью получил в свое распоряжение документы, доказывавшие, что Сталин был шпионом охранки, и передал их Томскому. Последний, в свою очередь, дал их на хранение Ворошилову»16.

К середине 30-х гг. слух о связях И. В. Сталина с царской охранкой материализовался в виде «документа», о котором уже шла речь ранее и который позднее получил название «письма Еремина». Возникновение слухов о нем относится к 1934 г.17, но, как отмечал в июне 1956 г. на страницах журнала «Est & Quest» Ришар Врага, «впервые он появился на информационном рынке в 1936–1937 гг. Находился он тогда в руках целого ряда русских эмигрантов, связанных с двумя организациями — „Братства русской правды“ (в государствах Прибалтики) и „Союза русских фашистов“ (на Дальнем Востоке)», «одни утверждали, что этот „документ“ был сфабрикован в Риге бывшим агентом охранки Д., а другие — в Харбине людьми, связанными с разведывательными службами атамана Семенова.

Как бы то ни было, в 1937 г. была сделана попытка одновременной продажи этой фальшивки — на Дальнем Востоке японцам, а в Болгарии — немцам через бюро Розенберга при посредничестве лиц, связанных с „Внутренней линией“, тайной контрреволюционной организацией, ставшей наследницей „Треста“, другой русской организации того же толка. Японцы потребовали экспертизы разведывательных служб Японии, которые без труда установили фальшивку и даже ее источник. Немцы же обратились за консультацией к секретарю НТС (Национального трудового союза) г-ну М. А. Георгиевскому, который также установил источник фальшивки».

«В 1938 г. — говорится далее в статье Ришара Врага, — попытка продать этот „документ“ была сделана в Вене одним международным агентом, косвенно связанным с советскими разведывательными службами. Одновременно „документ“ появился в Париже, откуда он был предложен румынской разведке через второстепенного русского политика. Тогда же впервые возникло подозрение, что в продаже и публикации этого документа заинтересовано советское „агентство“, желавшее, по-видимому, таким образом дискредитировать информацию западных стран (в частности, Германии). Предполагали даже, что „документ“ был специально сфабрикован с явными ошибками и нелепостями, чтобы легче обнаружилась подделка… Согласно хорошо осведомленному источнику, эту фальшивку привез в Берлин друг генерала Скоблина некий капитан Фосс, у которого были налажены отношения с группой „русских фашистов“ во главе с Вонтсятским в Харбине — с одной стороны, а с другой — с „Внутренней линией“»18.

Первые попытки запустить в обращение версию о связях И. В. Сталина с царской охранкой не увенчались успехом. Она была встречена скептически даже его самыми непримиримыми политическими противниками.

Одним из немногих, кто готов был признать правдоподобность этой версии, являлся бывший лидер грузинских меньшевиков Ной Жордания. В 1936 г. на страницах издававшейся в эмиграции газеты «Брдзолис Кхма» («Эхо борьбы») он поделился воспоминаниями, в которых, не называя, правда, фамилии, привел следующее свидетельство одного из знакомых ему большевиков.

Когда из Тифлиса И. В. Сталин уехал в Баку, там у него возник конфликт с С. Г. Шаумяном. В разгаре борьбы между ними С. Г. Шаумяна арестовали. Через некоторое время знакомый Н. Н. Жордании встретил вышедшего из тюрьмы С. Г. Шаумяна, и тот заявил: «Я уверен, что Сталин донес полиции, имею доказательства <…>. У меня была конспиративная квартира, где я иногда ночевал. Адрес знал только Коба, больше никто. Когда меня арестовали, то прежде всего спросили о квартире <…> Кто же мог им сказать?»19.

С тех пор это свидетельство получило самое широкое распространение в антисталинской литературе. Между тем его несерьезность очевидна с первого взгляда. Мало ли каким образом охранке удалось установить существование конспиративной квартиры С. Г. Шаумяна. Например, с помощью наружного наблюдения. Но дело не только в этом. Если бы С. Г. Шаумян подозревал И. В. Сталина в связях с охранкой, это не могло бы не отразиться на их отношениях после освобождения С. Г. Шаумяна. Между тем у нас нет никаких данных о том, что эти отношения имели напряженный характер. А все, что пишется на этот счет, имеет совершенно бездоказательный характер и восходит к приведенному выше свидетельству Н. Жордании.

В годы Второй мировой войны интерес к личности И. В. Сталина усилился. Главным образом это касается стран антигитлеровской коалиции, где просталинская литература стала оттеснять антисталинскую на второй план20.

Но с началом «холодной войны» на Западе снова поднимается волна антисталинских публикаций. Именно тогда в стенах Государственного департамента США появилась идея вынести обвинения И. В. Сталина в связях с охранкой на страницы печати и в связи с этим возник интерес к «письму Еремина». Взвесив все «за» и «против», правительство США при жизни И. В. Сталина на подобный шаг не решилось21.

Это было сделано вскоре после его смерти.

18 апреля 1956 г. в Нью-Йорке состоялась пресс-конференция, на которой перед представителями печати выступила жившая в эмиграции дочь известного русского писателя Л. Н. Толстого Александра Львовна (1884–1979). Именно она и предала гласности упоминавшееся выше «письмо Еремина»22.

Из оглашенного текста явствовало, будто бы 12 июля 1913 г. заведующий Особым отделом Департамента полиции полковник Александр Михайлович Еремин «поставил в известность начальника Енисейского охранного отделения ротмистра Алексея Федоровича Железнякова» о том, что И. В. Сталин-Джугашвили с 1906 г. стал давать агентурные сведения по РСДРП, но после избрания его в 1912 г. членом ЦК партии от дальнейшего сотрудничества уклонился (фото 33)23.

В день проведения этой пресс-конференции вышел очередной номер американского журнала «Лайф», датированный, однако, 23 апреля. На его страницах впервые появилось в печати факсимиле этого «документа». Публикация сопровождалась статьей одного из первых биографов И. В. Сталина, И. Левина. Последний утверждал, что «письмо» было вывезено после Гражданской войны в Маньчжурию, оттуда попало в США в руки профессора-эмигранта М. П. Головачева, который передал его бывшему русскому послу Б. А. Бахметеву и еще двум русским эмигрантам, которые в 1947 г. ознакомили с ним И. Левина. Последний связался с бывшим жандармским генералом А. И. Спиридовичем и получил от него подтверждение подлинности этого документа24. Летом 1956 г. И. Левин опубликовал книгу «Великий секрет Сталина» и попытался в ней обосновать версию о связях И. В. Сталина с царской охранкой. Однако, несмотря на то что книга составляла более 100 страниц, никаких новых аргументов, кроме названных выше, он фактически не привел25.

Одновременно с «письмом Еремина» на страницах «Лайфа» поя<