К свободной торговле между странами полушария

 

 

Давление долгового кризиса побудило латиноамериканские страны к действиям. Лидером в этих усилиях был Мигель де ла Мадрид - молодой, получивший образование в Гарварде президент Мексики. Смелые инициативы де ла Мадрида были развиты и укреплены его преемником, Карлосом Салинасом де Гортари. Совет Америк оказывал поддержку в этом трудном и деликатном процессе.

В начале 1980-х годов мой племянник Родман Рокфеллер, старший сын Нельсона, стал председателем Мексикано-американского комитета по бизнесу - организации, представлявшей собой филиал Совета Америк. Род и американские члены комитета убедили своих деловых и банковских партнеров из Мексики отказаться от традиционной поддержки высоких тарифов и поддержки других форм протекционистской политики, что было отнюдь не легкой задачей. Мексиканские члены комитета проинформировали президента де ла Мадрида о том, что отказ Мексики от традиционной протекционистской политики получит их полную поддержку. Имея за собой серьезную поддержку со стороны делового сообщества, де ла Мадрид в 1986 году предпринял первые шаги. Они включали одностороннее снижение тарифов, продажу ряда принадлежавших государству компаний и объявление о том, что Мексика присоединится к Генеральному соглашению по тарифам и торговле - эти шаги фундаментальным образом меняли взаимоотношения Мексики с остальным миром и определяли ее курс на будущее.

Чтобы экономические реформы, проводимые в жизнь Чили и Мексикой, приобрели устойчивый характер и другие страны последовали по этому пути, их необходимо было подкрепить положительными изменениями в правилах торговли между странами полушария. По мере того, как одна страна за другой принимала модель экономического роста на основе экспорта, им были нужны рынки товаров, в частности рынок США. Действительно, авторы упоминавшегося выше исследования об экономическом росте в Латинской Америке серьезно рекомендовали, чтобы остальные индустриальные страны не только начали новый раунд снижения тарифов в рамках Г АТТ, но и избегали принятия любых новых ограничений импорта. Курьезно, что именно когда латиноамериканцы начали понимать существенно важную роль экспортных рынков для своего экономического и социального благополучия, Соединенные Штаты начали поиск тарифной защиты для находящихся под угрозой отраслей своей промышленности.

В результате исключительно высокого курса доллара торговый дефицит США возрос в 1987 году до рекордной цифры в 160 млрд. долл., что вызвало хаос во многих отраслях промышленности страны (в основном, автомобильной, сталелитейной и текстильной); результатом было появление требований о введении квот, законодательства о доле национальной продукции, мерах возмездия и открытом увеличении тарифов. Именно на этом фоне те из нас, которые были заинтересованы в поддержании либерального режима торговли, должны были сражаться против профсоюзов, против правого крыла Республиканской партии, стоящего на протекционистских взглядах, и экологов.

Я решительно противодействовал выпадам протекционистов и поддерживал движение в сторону более свободной и открытой торговли. В речи в Каракасе в 1989 году я призывал к интенсификации усилий по экономической кооперации ради совместного блага США и Латинской Америки. Тремя годами позже на организованном Советом Форуме Америк в Вашингтоне, где с посланием выступил президент Джордж Буш, я предложил создать «зону свободной торговли западного полушария» не позже, чем в 2000 году. В самом деле, после принятия Североамериканского договора о свободной торговле (NAFTA) в 1993 году идея свободной торговли между странами полушария получила большую поддержку. Президент Клинтон призвал к проведению «встречи американских стран на высшем уровне» в Майами в декабре 1994 года, которая должна была рассмотреть весь спектр вопросов, стоящих перед нашей частью мира: торговля наркотиками, деградация окружающей среды и рост народонаселения, а также экономические отношения.

В месяцы, предшествовавшие совещанию, некоторые из нас в Совете Америк часто встречались с сотрудниками аппарата Белого дома, Государственного департамента и представителями латиноамериканских стран, настаивая на том, что встреча на высшем уровне будет удачным моментом для создания рамочных основ «зоны свободной торговли для Америк». Ключевой фигурой в том, чтобы заручиться поддержкой президента, был Томас Ф. (Мак) МакЛарти, руководитель аппарата Клинтона, через которого мы стали поддерживать контакт с Белым домом.

Встреча на высшем уровне в Майами была ободряющим событием для тех, кто боролся за более тесные отношения между странами полушария. Когда главы государств всех американских республик (31 страна -все, за исключением Кубы) подписали протокол, в котором определялись рамочные основы зоны свободной торговли в Западном полушарии, появилось реальное ощущение, что мы можем и будем решать наши многочисленные проблемы совместно. Создавалось впечатление, что Чили скоро присоединится к соглашению NAFTA, и является только вопросом времени, когда в него войдут и другие латиноамериканские страны. Увы, этого не произошло.

Президент Клинтон приехал в Майами, будучи политически раненым в результате триумфа республиканцев на промежуточных выборах 1994 года. Центральное внимание в Вашингтоне стали уделять партийным и политическим соображениям, по мере того как нарастала дуэль между президентом Клинтоном и спикером Палаты представителей Ньютом Гингричем. Кроме того, вскоре после окончания встречи на высшем уровне разразился кризис мексиканского песо, и так называемый «эффект текилы»[71]оказал давление на эти новые и хрупкие реформы во всем регионе. Вопросы торговли быстро отошли на задний план.

Лишь с приходом к власти Джорджа Буша-младшего в качестве президента в 2001 году ситуация начала меняться. На протяжении последних лет администрации Клинтона Демократическая партия, исповедовавшая сильные протекционистские взгляды, настаивала на нереалистичных и невыполнимых нормах в отношении вопросов труда и окружающей среды, объединив усилия с изоляционистским крылом Республиканской партии в Палате представителей, и в результате погубила большинство инициатив в области торговли - в частности предоставление президенту права вести переговоры о приеме B NAFTA по «ускоренной процедуре», которую Конгресс мог затем одобрять простым большинством голосов, а не большинством в две трети, как требуется по Конституции. На протяжении периода беспрецедентного экономического роста и расширения глобальной торговли это не было особенно острой проблемой, однако в начале 2000 года, когда начали проявляться тревожные признаки спада, неудача США с попытками открыть новые рынки за рубежом начала становиться болезненной.

К счастью, президент Буш активно выступил в поддержку свободной торговли и сделал «ускоренную процедуру» (которую он называл правом на стимулирование торговли, или ПСТ) составной частью своей кампании. На ежегодном заседании Совета Америк в Вашингтоне в мае 2001 года президент выступил с ярким заявлением относительно силы свободных рынков и определяющей важности свободной торговли. Президент, а также другие руководящие фигуры администрации Буша, такие как государственный секретарь Колин Пауэлл и торговый представитель США Роберт Зеллик, выступили с убедительными аргументами в пользу того, чтобы Соединенные Штаты вновь возглавили попытки по стимулированию как региональных, так и глобальных соглашений о торговле.

Совет Америк сыграл важную роль в увенчавшейся в конечном счете успехом попытке достижения ПСТ. Совет решительно лоббировал это законодательство наряду с «круглым столом бизнеса», Национальной ассоциацией производителей, Фермерским бюро и другими организациями, представляющими деловые круги. Хотя голосование в Палате представителей прошло с минимальным большинством (215 - «за» и 214 -«против»), Сенат принял ПСТ легче. Остается еще немало сделать, однако создание зоны свободной торговли в Америке и одновременно с этим перспектива стимулирования экономического роста в застойных экономиках латиноамериканских стран - вновь в пределах достижимого.

 

УКРЕПЛЕНИЕ ОБЩЕСТВА АМЕРИК

 

 

Для обеспечения будущего Общества Америк нам было необходимо найти решение его хронических финансовых проблем. Ежегодные дефициты и небольшой размер Фонда снижали его эффективность. Я хотел возможно скорее решить эти проблемы, и в 1987 году мы наняли консалтинговую фирму, чтобы она помогла спланировать кампанию по привлечению капитала.

Представленный ею отчет не вселял оптимизма. По мнению консультантов, средств из Латинской Америки получить не удастся, и максимум, на который мы можем рассчитывать в Соединенных Штатах, это сбор порядка 5 млн. долл. Нам нужна была, по крайней мере, вдвое большая сумма. В результате мы уволили консультантов и разработали собственный план. Мы определили в качестве цели сбор 10 млн. долл. и решили просить латиноамериканских членов Совета председателя Общества об изыскании значительной части указанной суммы. Это само по себе представляло серьезную задачу. Богатые латиноамериканцы только в последнее время начали поддерживать институты гражданского общества (помимо католической церкви), и убедить их давать значительные суммы денег для учреждения, базирующегося в США, было трудным делом, однако я был полон решимости попытаться.

Успешный сбор средств для благотворительных нужд имеет много общего с управлением компанией. Эта деятельность требует хорошего руководства, настойчивости и творческого подхода. В кампании по сбору средств для Общества Америк я привел процесс в действие, сделав пожертвование в сумме 1 млн. долл. для демонстрации моей собственной приверженности достижению цели, и дал, таким образом, пример другим. Затем, поскольку знал, что на ранней фазе важно заручиться поддержкой по крайней мере одной известной фигуры из Латинской Америки, я обратился к Амалии де Фортабат, владелице крупной цементной компании в Аргентине. Я рассказал ей о своем пожертвовании, объяснил свои аргументы и попросил ее пожертвовать аналогичную сумму. Амалия быстро поняла логику моего подхода и согласилась с моей просьбой. Наши пожертвования стимулировали и другие взносы: мы собрали 11,5 млн. долл. - более чем вдвое больше по сравнению с тем, что предсказывали «эксперты»-консультанты, причем треть этой суммы пришла от латиноамериканцев, которые также стали больше участвовать в делах Общества.

Омоложение Общества Америк, а также Совета Америк в 1980 году было обусловлено в немалой части сильной руководящей ролью Джорджа Ландау. Я знал Джорджа на протяжении многих лет, по мере того как он переходил с одного дипломатического поста на другой в Латинской Америке. Это был необычный дипломат - сильный, энергичный, противник предрассудков, кроме того, он твердо верил в важность поддержки частного сектора США всеми имеющимися в его распоряжении ресурсами. По моему опыту, немногие профессиональные дипломаты принимали такое активное участие в продвижении американского бизнеса на международной сцене.

Джордж был президентом как Общества, так и Совета в течение последних восьми лет моего пребывания на посту председателя. Наше взаимопонимание и взаимное уважение привели к тому, что партнерство было необычно эффективным. Это были рекордные годы для обеих организаций.

Здание, в котором находилось Общество на Парк авеню, стало важным форумом для латиноамериканских правительственных и деловых лидеров, заинтересованных в прямых контактах с нью-йоркским деловым и финансовым сообществом. Общество также дает возможность латиноамериканским политикам и деловым лидерам, а также их партнерам из США встречаться в неформальной обстановке и обсуждать в частном порядке конкретные проблемы - от тарифов до прав на интеллектуальную собственность и прямых инвестиций - и действовать с целью их разрешения. Я горд тем, что Совет Америк и Общество Америк при содействии Совета при председателе оказались среди наиболее влиятельных выразителей мнения частного сектора в Соединенных Штатах, выступая за конструктивные отношения с Латинской Америкой.

 

ЦЕНТР ДЭВИДА РОКФЕЛЛЕРА

 

 

Тогда Нил Руденстайн стал президентом Гарвардского университета в 1991 году, я с радостью узнал во время ленча, на котором состоялось наше знакомство, что Латинская Америка имела для него высокоприоритетное значение. Мы сошлись в том, что подавляющее большинство американцев мало знает о своих ближайших соседях и лишь немногие американские университеты дают своим студентам что-то большее, чем поверхностное введение в историю и культуру Латинской Америки. В этом отношении было за что упрекнуть даже Гарвард. Хотя некоторые из факультетов Гарварда предлагали курсы по Латинской Америке, общая координация отсутствовала, было мало специальных курсов, и все это было малозаметным.

Нил хотел повысить учебный потенциал Гарварда в этой важной области и был заинтересован в моей помощи. Поскольку я искал возможность именно такого рода, наше общение оказалось очень удачным. После нашей беседы он провел консультации с деканами нескольких школ Гарвардского университета и заручился их поддержкой в деле создания общеуниверситетского Центра латиноамериканских исследований, который должен был объединить значительные ресурсы профессорско-преподавательского состава Гарварда в одно целое. Центр должен был быть расположен в собственном здании и иметь собственный бюджет и собственного директора. Нил решил назвать это новое учреждение Центром латиноамериканских исследований имени Дэвида Рокфеллера.

Стоимость создания Центра была оценена в 30 млн. долл. Чтобы начать проект, Нил попросил меня предоставить 1 млн. долл., аналогичную сумму предоставлял Гарвард. Я согласился на это и согласился предоставить еще 10 млн. долл. со временем, при условии, что Гарвард сможет собрать остающиеся 20 млн. в виде пожертвований со стороны. Мы оба согласились, что было бы крайне желательно, чтобы латиноамериканцы играли важную роль в работе Центра, а также предоставили финансовые средства, необходимые для его успеха. Эта цель была достигнута в удивительно короткое время.

Центру был дан старт. Джон Коатсуорт, известный историк, специализирующийся по Латинской Америке, стал его директором. Специалисты Гарварда по Латинской Америке, начиная от историков и вплоть до специалистов по общественному здравоохранению и зоологов - основная группа, состоящая из 50 ученых, в настоящее время работают в Центре в тесном сотрудничестве.

В результате важность Латинской Америки в учебной программе Гарварда выросла, и число латиноамериканских студентов, обучающихся там, более чем удвоилось. Гарвард стал в Соединенных Штатах важным местом научных встреч различного рода, относящихся к Латинской Америке.

В начале XXI века у меня вызывают все большее беспокойство вопросы, касающиеся политической и экономической стабильности Латинской Америки. Серьезное ускорение экономического роста, последовавшее за структурными реформами конца 1980-х и начала 1990-х годов, значительно повысившими уровень жизни к югу от Рио-Гранде, в настоящее время практически прекратилось. Двумя яркими точками в регионе являются Мексика, руководимая в настоящее время президентом Винсенте Фоксом, и Чили.

Обе страны продолжают следовать политике свободного рынка и демократических реформ и достигли определенных результатов, хотя и не без некоторых болезненных проявлений и ненормальностей. Однако ободряющей перспективе этих двух стран, по крайней мере с моей точки зрения, противостоят неудовлетворительные экономические результаты большинства других стран и углубляющийся социальный кризис, который явно наблюдается в ряде из них, особенно в Аргентине, Эквадоре, Колумбии и Венесуэле. В некоторых отношениях ситуация очень похожа на конец 1950-х годов - период, предшествовавший Союзу ради прогресса, или на ситуацию в начале 1980-х годов - непосредственно перед тем, как долговой кризис в полной мере оказал свое воздействие.

Однако существуют два серьезных различия между этими прошлыми кризисами и кризисом, с которым мы сталкиваемся в настоящее время. Первое - это всесторонняя и имеющая большой запас прочности рамочная система институтов, созданных для решения международных экономических и финансовых проблем. Эти учреждения - МВФ, ВТО, Министерство финансов США и зарождающаяся зона свободной торговли на Американском континенте - подверглись суровому испытанию в результате кризиса мексиканского песо и так называемого «азиатского гриппа» 1998 года[72], причем зарекомендовали себя хорошо, хотя и не обошлось без острой критики как слева, так и справа.

Вторым фактором является растущее осознание важности Латинской Америки в самих Соединенных Штатах. Экономическое развитие, охрана окружающей среды, права человека и наркотерроризм не являются только национальными вопросами, а относятся ко всему полушарию - их можно разрешить только за счет общих действий. К счастью, учреждения, с которыми я был связан на протяжении моей пятидесятилетней причастности к делам Латинской Америки -Совет Америк, Общество Америк и Центр латиноамериканских исследований в Гарварде, - в настоящее время являются составной частью большего и более сложного целого. Комбинация этих двух факторов обеспечит, по моему убеждению, незамедлительные и эффективные ответы на любые проблемы, которые может поставить будущее.

 

 

ГЛАВА 29