Основные направления меценатской деятельности

Особое место в благотворительной и меценатской деятельности в России занимает просветительство. Это связано с тем особым положением, в кото­рое образование было поставлено благодаря реформаторской деятельности Петра 1. Около столетия понадобилось, чтобы не только дворянство и духовен­ство, но купечество, российские предприниматели осознали его необходимость для развития, как промышленности, так и общества в целом.

Если вопросы дворянского просветительства достаточно хорошо исследо­ваны в отечественной научной литературе, то вклад купечества и предпринима­телей в это дело гораздо менее известен. Главная причина этому, на наш взгляд, принципиально негативное отношение советской идеологии к культурно-цивилизационной деятельности русской буржуазии. Однако в истории российской культуры эта деятельность имела место и, несмотря на замалчивание, оставила заметный след.

Одним из ярких примеров просветительской деятельности российских предпринимателей может послужить история четырех поколений текстильной династии Прохоровых. Помимо энергии и природных дарований самих вла­дельцев созданное ими текстильное «дело» смогло выйти в ряды первокласс­ных благодаря тому, что оно обслуживалось хорошо обученным штатом рабо­чих и мастеровых, получивших профессиональную подготовку в фабричной ремесленной школе.

Еще в 1815-1816 г. Т.В. Прохоров лично занялся обучением своего «пер­сонала» чтению и письму. Тогдашние рабочие посчитали это намерение сво­его хозяина праздной затеей. «Недаром в Писании сказано, что новое вино не следует вливать в старые мехи»,- говорил впоследствии Тимофей Василье­вич, и, встретив полное сходство своего мнения с высказыванием Лейбница, как афоризм выписал его слова: «Преобразование человеческого рода со­вершается с преобразованием молодого поколения»¹³⁴.

Т.В. 11рохоров реализовал свой замысел за счет пополнения штата фабрич­ного производства молодежью, прошедшей обучение в созданной им фабрич­ной ремесленной школе.

Учебно-воспитательное дело было организовано просто и практично: дети часть дня обучались в фабричных мастерских различным производственным навыкам и часть дня проводили в школе. В программу входили Закон Божий, русский язык, арифметика, чистописание и рисование линейное (т.е. черчение) и узорное. Широта курса прохоровской школы того времени становится понятной, если вспомнить, что обучение шло тогда чрезвычайно медленно по церковнославянской азбуке, составлявшей первую ступень образования, и чаще всего заканчивалось умением читать Часослов и Псалтырь. Наличие в программе «рус­ского языка» говорит об обучении «гражданскому» чтению и письму, а ариф­метика и графические искусства тем более выделяют прохоровскую школу из ряда народных школ, которые, впрочем, тогда были редкостью.

Школьное обучение проводилось по вечерам. Днем каждый из мальчиков занимался на фабрике тем, что было ему посильно и соответствовало его спо­собностям, например, набойщицким делом, резным или рисовальным искусст­вом, крашением и т. п.

В конце 1-ой трети XIX в. в России в целях развития фабрично-заводского дела был учрежден Мануфактурный Совете отделением в Москве. Т.В. Прохоров стал одним из первых и деятельных его членов. Он искренне и бескорыстно рабо­тал в ею составе, и работа эта была плодотворной. Так, Т.Ф. Прохорову и предсе­дателю Московского огаеления Совета барону Мангейму удалось через министра финансов провести в Совете Положение «О мерах к постоянному улучшению состояния рабочих на фабриках». Интересно, что положение было удостоено от­метки Николая I: «Прекрасная мысль состоит в повсеместном введении»¹⁴".

Особого внимания заслуживает 4-й пункт Положения, в котором фабри­кантам предлагалось не слишком обременять детей работой и по мере необхо­димости печься «обучении, состоянии им свойственном, учреждении на самих фабриках небольших школ и уроков, либо отправлении детей в другие учебные заведения»¹⁴¹.

Практическое применение Положения к организации фабрично-мануфактурной деятельности привело к тому, что к 40-м годам XIX в. в Москве и ее окрестностях при фабриках и заводах было открыто 24 школы.

Однако Т.В. Прохоров заботился не только о профессиональном образова­нии фабрично-заводских рабочих. его попечение в области образования имело более широкие границы. При его непосредственном участии в Москве было основано мещанское училище, давшее образование тысячам детей городской бедноты.

Поставив свою фабрику в ряды наиболее передовых, Т.В. Прохоров не мог не видеть, что при отсутствии технического образования русская промышлен­ность не в состоянии достигнуть уровня европейской. Поэтому он искренне желал, чтобы его первый и единственный в своем роде пример по образованию рабочих нашел себе подражание. Он предложил московским мануфактурщи­кам общими силами основать в Москве технологическое училище. Для приобретения необходимых сведений в области техники и педагогики Т.В. Прохоров в 1832 г. побывал в Германии и Франции. 11аряду с текстильными мануфактурами он знакомился с механическими и химическими заводами, обращал особое вни­мание на постановку в Германии народного образования, посещал университе­ты, музеи и, главным образом, народные школы.

По возвращении в Москву Т.В. Прохоров вместе со своим братом Констан­тином выработал проект Технологического института. При его подготовке он руководствовался следующими доводами: «Надобно впредь детей купеческих приучать к постоянному труду, к умеренности в потребном для жизни, к охотно­му богатению, но без малейшей алчности и зависти, к равнодушию в потерях выгод, но не к равнодушию потери совести и честного имени, к любопытности и любознательности, относящимся к нравственности и к делу: к постоянству в своем звании.... Не учась нам, русским, в состязании с иностранными купцами входить невозможно»¹'².

Но, к сожалению, ни купечество, ни правительство не откликнулись на призыв человека, которого, по его же словам, «общественная служба и христианская философия отвлекали от промысла, но здоровье и жизнь услаждали»¹⁴³.

Заботясь о духовно-нравственном просвещении народа Т.В. Прохо­ров учреждал библиотеки, читальни, народные чтения-собеседования, и, наконец, был первым в России учредителем фабричного театра. Начало спектаклей на прохоровской фабрике относится к 1820-м годам. Исполни­телями выступали ученики из фабричной школы. Т.В. Прохоров, по расска­зам рабочих, сам следил за подготовкой актеров к представлениям. Мать Прохорова также принимала посильное участие в устройстве спектаклей и сама шила костюмы для актеров. Позже это стало традицией. Сохранились сведения, что с 1887 г. на средства мануфактуры устраивались бесплатные народные спектакли. На сиене прохоровского театра шли преимуществен­но спектакли А.Н. Островского, Н.В. Гоголя, А.Ф. Писемского, Аверкиева. Исполнителями в основном были служащие и рабочие мануфактуры'¹⁴⁴.

Тимофей Васильевич, его братья Константин и Яков, затем Иван Яков­левич и его дети - Сергей и Николай, учредили и содержали в течение 100 лет на фабрике ремесленную школу и другие образовательные учрежде­ния, а также принимали сами непосредственное участие в устроении этих

учреждений. Так, в 80-е годы XIX века для рабочих мануфактуры были открыты вечерне-воскресные классы (мужские и женские), программа обу­чения в которых включала курс начальных училищ. В мужских классах еже­годно обучалось от 150 до 200 человек, в женских - от 200 до 250 человек.

Интересно, что в 1906 г. Прохоровы основали детский сад, в котором первоначально насчитывалось от 40 до 60 детей в возрасте от 5 до 8 лет. Но уже в 1908 г. был построен детский сад на 150-170 человек. Детский сад был открыт ежедневно с 9.00 до 17.00, кроме выходных и праздничных дней и одного летнего месяца. В течение дня подвижные игры чередова­лись с ручным трудом (вырезывание из картона, плетение, вязание крюч­ком), рисованием, беседами о явлениях природы, общими чтениями, пе­нием, лепкой, гимнастикой. Дети более старшего возраста уже обучались чтению и письму¹⁴⁵.

Для рабочих и служащих была организована также бесплатная пуб­личная библиотека. Начало ей положено в конце 80-х гг. в виде библиотеки для взрослых при фабричном училище. В 1906 г. Прохоровыми было по­лучено разрешение на содержание библиотеки для фабричных рабочих и служащих. В 1915 г. в библиотеке насчитывалось около 5 676 экземпляров книг и брошюр, которыми ежегодно пользовалось до 1 300 человек. На каждого читателя приходилось до 20-25 прочитанных книг в год.

Даже на примере одной предпринимательской семьи можно просле­дить основные вехи развития русской культуры под влиянием благотвори­тельности и меценатства, способствовавших постепенному приобщению рабочего люда к просвещению образованием, наукой, искусством, а так­же организованным общественным воспитанием. Благотворительная и ме­ценатская деятельность Прохоровых богата, многогранна, красноречива и поучительна. Она вполне заслуживает того, чтобы стать серьезной ве­хой на путях исследования истории русской национальной культуры¹⁴⁶.

Не отставали от Прохоровых в деле просвещения простых людей и другие предприниматели. Так. Морозовы «Тверские» создали Пречистинские курсы для рабочих, которые со временем «стали значительным цен­тром для просвещения московских рабочих масс. В.И. Немирович-Дан­ченко называл представительницу этой династии Варвару Алексеевну Мо­розову «очень либеральной благотворительницей», а П.А. Бурышкин писал: «Поддержка женских курсов, студенчества, библиотек, - здесь всегда можно было встретить имя Варвары Алексеевны Морозовой»¹⁴⁷.

Варвара Яковлевна Лепешкина (урожденная Прохорова - дочь магната Грехгорной мануфактуры) - вдова Василия Семеновича Лепешкина, купца 1 -и гнпьдии, создала в Москве на Пятницкой улице городское женское профессио­нальное училище (1887 г.). Целью училища было «дать дальнейшее образование и воспитание девочкам, окончившим элементарную городскую или сельскую школу и подготовить их к трудовой жизни»¹⁴⁸.

На практике это предполагало подготовку: компетентных учительниц рисования и рукоделия для начальных и городских школ; бонн, сведущих в уходе за детьми дошкольного возраста; девушек, не желаюших готовиться в бонны или учительницы, обучали белошвейному и портновскому мастер­ству, плетению кружев и изящных корзин, чистке тонкого белья и т.п. Кроме того училище давало возможность девочкам, окончившим элементарную школу, продолжать свое образование, пополняя его сведениями, полезны­ми в домашнем быту¹⁴⁹.

В 1901 г. по завещанию Варвары Яковлевны училище было передано в ведение Московского городского общественною управления со всем иму­ществом и капиталом в 500 000 руб., составлявшим приданое ее умершей дочери. Недвижимое имущество, перешедшее городу, оценивалось в 149 500 руб. «По прошествии нескольких лет выяснилось, что пожертвование В.Я. Лепешкиной оказалось единственным в Москве, не требующим от го­рода никаких приплат»¹⁵⁰.

Сыну Лепешкиной Семену Васильевичу Москва обязана открытием в 1881 г. при Московском университете первого бесплатного студенческого общежития на 42 студента. В 1913 г. им же было построено новое здание студенческого общежития ценой в 200 000 руб.¹⁵¹

Алексей Семенович Вишняков - представитель купеческого рода Вишня­ковых - много потрудился по делу распространения коммерческого образования в России. «Он организовал Общество распространения коммерческого образования, и это общество вполне оправдало и свою цель, и свое наименование. Были созданы сначала бухгалтерские курсы, потом коммерческое училище для мальчиков и для девочек, и, наконец, Коммерческий институт»"². Все это было сооружено па собранные от благотворителей средства, в орга­низации чего Вешняков был «весьма искусен».

Заметный след на почве организации просвещения оставил и Петр Ионович Губонин - подрядчик, строитель мостов и дорог. Наряду с этим «Губонин принимал также участие в постройке и создании культурных очагов. Так, в значительной степени на его средства было выстроено Комиссаровское Тех­ническое училище в Москве, которое долгое время готовило техников, очень ценившихся в московской промышленности»¹'³.

В 1896 г, в России был принят Закон о коммерческих учебных заведе­ниях. Согласно этому закону предусматривалось широкое участие об­ществ, городов, сословий и земств в деле распространения образования в России. При учебных заведениях образовывались попечительские сове­ты, состоящие из представителей предпринимательских структур. Только с 1896 по 1902 гг. в стране было открыто 147 коммерческих учебных заве­дений с числом учащихся более 20 тыс., в том числе 51 коммерческое училище, 43 торговые школы, 30 торговых классов и 23 курса коммерчес­ких знаний. Причем на пособия по содержанию этих учебных заведений, определяемому в сумме 3 млн, руб., казной расходовалось только 48 тыс. руб. в год. Вместе с тем, участие предпринимательских структур придало коммерческим учебным заведениям новую жизнь, привело их в соответ­ствие с требованиями практической деятельности. Интерес к коммерчес­кому образованию, вызванный в предпринимательских структурах зако­ноположением о коммерческом образовании, послужил учреждению об­ществ по распространению этого вида образования. Так, Московское об­щество распространения коммерческого образования учредило в Москве коммерческое училище и 16 торговых классов во всех районах города, в которых насчитывалось более 4 тыс. слушателей¹⁵⁴. Огромные средства выделялись русскими предпринимателями-меценатами на образование, и особенно на образование профессиональное.

Все это свидетельствует о том, что российские купцы и предпринимате­ли не только набивали карманы, эгоистично заботясь исключительно и лич­ном или семейном процветании, но и служили своими капиталами и знания­ми развитию отечественного просвещения. Они активно участвовали в раз­витии системы образования, в подготовке квалифицированных ученых, ин­женеров, деятелей искусства, работников, способных развивать науку, овладеть новым оборудованием, новейшими технологиями, одним словом, ус­пешно трудиться в условиях капиталистической конкуренции.

Наряду с просветительской деятельностью русские купцы и предпринима­тели активно занимались собирательством и коллекционированием. Художе­ственное коллекционирование - особое культурное явление. Оно служит сред­ством не только надежного помещения свободных средств, капиталов, но и удов­летворения внутренних запросов коллекционеров. В ряде случаев оно приводит к созданию таких социально значимых институтов культуры, как музеи, художе­ственные галереи, выставки и пр.

Характерно, что «собрания различных предметов искусства и редко­стей, известные в России с XII века, были встроены в бытовой уклад и достаточно долго из него не выделялись. В XVIII веке, на фоне интенсив­ного освоения европейской культуры, коллекционирование в России при­обретает целенаправленность и определенные формы. В конце XVIII века среди большого количества «модных» галерей и владельцев-любителей, появляется тип коллекционера-знатока»¹⁵⁵. Начало этому движению по поиску, сохранению и систематизации произведений искусства и памят­ников культуры было положено дворянским сословием в пору расцвета его светского просвещения и формирования такого образа жизни, при котором стало нормой окружать себя изысканными вешами, произведе­ниями искусства, литературными произведениями, т.е. всем тем, что под­черкивало элитарность, привилегированность дворянского сословия.

С этого времени многие дворянские усадьбы постепенно становятся центрами концентрации достижений зарубежной и русской культуры, воспри­нимаемой как естественное и наследуемое достояние родовых дворянских фа­милий. Частный характер собственности и сословная замкнутость дворянства делают эти культурные центры недоступными для иных слоев русского обще­ства. Очень немногие из этих центров (преимущественно в столичных городах) становятся по воле своих владельцев государственно-национальным и обществен­ным достоянием. Дворянское культурное собирательство, безусловно, способ­ствовало просвещению русского общества, однако оно крайне редко соединя­лось с меценатством.

Постепенно наряду с дворянством коллекционированием начинают зани­маться купечество, мещанство и духовенство. Здесь обязательно следует учиты­вать, что эта деятельность представителей всех сословий была регламентирована условиями, при которых может состояться коллекционирование: финансовыми, образовательными, интеллектуальными возможностями конкретного человека.

У представителей недворянских сословий они были в том или ином отношениях ограниченными. И все же со второй половины XVIII в. в России «начинают формироваться комплексные книжные и художественные коллекции, не только в столицах, но и в провинции»¹⁵⁶. Коллекционеры составляли и составляют осо­бую группу людей, посвящающих себя собирательству. Среди них немало таких, кто оставил свои коллекции городу, его учебным заведениям, библиотекам или музеям (их можно и должно почитать меценатами). Но еще больше было таких, кто собирал и прятал сокровища русской старины от посторонних таз, не допус­кал к ним даже ученых, которым знакомство с древнерусскими рукописями и иными памятниками культуры, оказавшимися в частных коллекциях, могло бы принести неоцененную пользу по изучению и ликвидации белых пятен в рус­ской истории и культуре.

Коллекционирование и собирательство в основе своей имеют целью удовлетворение личного интереса, а не общественную потребность. Поэто­му, хотя коллекционер часто спасает предметы материальной и духовной куль­туры от неизбежной гибели, делает он это зачастую не в интересах общества, и даже вопреки им. То, что музеи могли бы сохранить и вернуть к жизни, сделать достоянием всего общества, народа, попадая в руки коллекционеров-скопидомов, утрачивалось для общественного блага.

* Коллекционировать можно все, что угодно: старое оружие, часы, марки, монеты, книги, табакерки, трубки, ордена, знаки, образцы тканей, стекла, кера­мики, спичечные коробки, пивные банки, пробки и т.д. Русское именитое ку­печество, предприниматели и промышленники собирали книги, картины, брон­зу, старинные произведения ювелирного искусства, фарфор, хрусталь и мно­гое другое. Все это требовало терпения, знаний, капиталов, известного напря­жения сил и потому невольно способствовало просвещению и духовному раз­витию русскою купечества. Однако подлинные знания и успех в деле коллекци­онирования выпадали на долю далеко не всех. Прекрасный знаток жизни доре­волюционной России В.И. Гиляровский писал: «Между любителями-коллек­ционерами были знатоки, особенно по хрусталю, серебру и фарфору, но таких было мало...»¹".

Среди этих знатоков «были истинные любители старины, которые оставили богатые коллекции, ставшие потом народным достоянием.... Но много их и про­пало. Все делалось как-то втихомолку... Купит, спрячет и молчит. И все в одиноч­ку, тайно друг от друга»¹⁵⁸.

Для кого-то собирательство было прихотью, кто-то тешил им свое тщесла­вие, а кто-то занимался им для более или менее надежного помещения и сохра­нения капиталов, В большинстве случаев коллекционирование и собирательство отвечали интересам отдельных людей, но при этом все же оказывали неявное и вместе с тем значительное воздействие на общество и его культуру. Это значение становилось особенно сильным, когда коллекционирование и собирательство смыкались с подлинным меценатством, т.е. добровольным и бескорыстным жертвованием собранных ценностей в пользу общества.

Не каждый коллекционер способен стать меценатом и не всякий ме­ценат обязательно коллекционер. Коллекционер-эгоист и коллекционер-благодетель - это различные типы людей, детерминированные не только культурой, воспитанием, но и природой. Однако хорошему коллекционе­ру всегда открыт путь как в меценаты, так и культуру. Это прекрасно про­демонстрировало русское купечество. Над ним много и не всегда заслу­женно смеялись наши дворянство, интеллигенция, революционеры, иска­жая его заслуги перед государством, отечественной экономикой и культу­рой. Однако справедливость требует признать, что из среды купечества, наряду с отрицательными персонажами, описанными во многих литера­турных произведениях, вышли люди, у которых, «невзирая на богатство, всегда было мало охоты до пиров, до всякого жуирства и нелепого прожи­гания жизни, но у которых была, вместо того, великая потребность в жиз­ни интеллектуальной, было влечение ко всему научному и художествен­ному. И вот эти люди ищут себе постоянно товарищей и знакомых в среде интеллигентной, истинно образованной и талантливой, проводят много времени с писателями, художниками, интересуются созданиями литера­туры, пауки и искусства. Одни из них накопляют в своем доме богатые собрания книг и рукописей, другие - не менее богатые коллекции картин и всяких художественных произведений. Одни сами становятся писателя­ми, другие - людьми науки, третьи - художниками и музыкантами, чет­вертые заводят типографский станок и печатают целые библиотеки хоро­ших книг, пятые создают публичные галереи, куда открыт доступ всем желающим. И всегда, во всем, стоит у них на первом месте обществен­ное благо, забота о пользе всему пароду (курс. мой. Л.Л.)»¹⁵*.

Отказывать российскому купечеству в объективной оценке его деятельности по части просвещения и культуры несправедливо, Вместе с тем эту деятель­ность также не следует идеализировать. Здесь важно, воздав должное, найти вы­веренную меру реального вклада купцов и промышленников в отечественную культуру.

 

 

Приведенная выше оценка деятельности российского купечества, дан­ная одним из его представителей, безусловно, заслуживает исследовательс­кого внимания. Она подчеркивает, что российский купец, предпринима­тель не был банальным стяжателем, эксплуататором, преследующим ис­ключительно интересы наживы, обогащения. Здесь более уместно подчер­кнуть, что в России не было того культа богатых людей, который наблюдает­ся в западных странах. Христианско-православные мировоззрение и умо-расположение, более сохранившиеся в купеческой среде по сравнению со средой дворянской и интеллигенцией, открывали морально-нравственный путь служения обществу приобретенным или унаследованным богатством, «капиталами». И, следует признать, что данная сторона мотивации деятель­ности российского купечества, предпринимателей серьезного научного исследования до сих пор так и не удостоилась.

Дело в том, что современные поколения исследователей знают пред­революционную Россию преимущественно в интерпретациях буржуазных либералов или революционеров, пытавшихся представить ее как темную, нищую, невежественную, суеверную по причине длительного господства самодержавия и православия, а потому органически нуждающуюся в ко­ренных преобразованиях в соответствии с лучшими западными научно-иде­ологическими и политическими идеалами. Однако это только одна и не са­мая выразительная сторона российской медали. Другая указывает на то, что традиционная русская идеология не только не препятствовала, но лаже стимулировала как личную, так и общественную активность на поприще культуры, образования и просвещения.

Ярко выраженные религиозные мотивы лежали в основе благотворитель­ной деятельности русских купцов и промышленников-старообрядцев. К ним принадлежали знаменитые российские фамилии Шелапутиных, Рахмановых, Пуговкиных, Бутиковых, Кузнецовых, Рябушинских, Морозовых, Капыриных, Рязановых, Ленивовых и др. Из них наиболее прославились на почве меценат­ства Шелапутины, Морозовы и Рябушинские.

Особо, по социальной значимости и широте влияния следует отметить ме­ценатскую и филантропическую деятельность Козьмы Терентьевича Солдатенкова - выходца из рода купцов-старообрядцев. Солдатенков был в России знаме­нит тем, что в 1856 г. основал издательское дело, не преследовавшее коммерчес­ких целей и просуществовавшее более полувека. Деятельность солдатенков с ко­го издательства была направлена, главным образом, па популяризацию работ выдающихся деятелей общественной мысли и писателей.

Кроме того. К.Т. Солдатенков на несколько лет раньше П.М. Третьякова начал собирать коллекцию русской живописи, в которой были полотна К.П. Брюл­лова, В.Е. Маковского, В.Г. Петрова, В.Л. Тропинина, П.А. Федотова и других русских художников. Свое собрание живописи в количестве 230 полотен он заве­шал Румянцевскому Музею Ему же были переданы коллекция гравюр, скульптур и живописных работ западных мастеров, а также библиотека в количестве 8 тысяч книги 15 тысяч экземпляров журналов.

Наличные средства К. Т. Солдатенкова построена знаменитая Городская кли­ническая больница им. С.П. Боткина, которая до 1920 г называлась Солдатенковской.

На протяжении многих лет К.Т, Солдатенков делал регулярные пожертвова­ния в фонды Румянцевского музея и Московскою университета. Давал он нема­лые средства и на другие общественные цели¹⁶⁰.

Крупным центром благотворительной деятельности старообрядцев стала Преображенская обитель. Там еще в 1771 г. основана первая в районе богадельня. Со временем она превратилась в знаменитый Преображенский богадельный дом одно из крупнейших благотворительных заведений старой Москвы, где к началу XX в. призревалось 500 взрослых и около 200 осиротевших и незаконно­рожденных детей¹⁶¹.

Благотворительная деятельность старообрядцев по оказанию помощи не­имущим и страждущим сочеталась у них с кропотливой работой по собиранию культурно-религиозных реликвий древней Руси. «Богатые старообрядцы скупа­ли древние иконы, старинную резьбу по дереву, домашнюю утварь и передавали их стоявшим в глухих лесах скитам»¹⁶². Тем самым они спасали от истребления культурные сокровища русской старины, создавали религиозные центры, где •эти сокровища продолжали жить, просвещать и воспитывать русских людей.

Все это позволяет сделать вывод, что на рубеже веков в России сложился неформальный, но весьма существенный и устойчивый союз предпринимательства н благотворительности. Очевидно, что его образование было далеко не слу­чайным. Религиозно воспитанные и настроенные предприниматели занимались благотворительностью не только ради спасения душ своих. Они были заинтере­сованы в сохранении и приумножении русского культурного наследия, а также в просвещении народа.

После Октябрьской революции 1917г. отношение в России к благотвори­тельности и, соответственно, к меценатству коренным образом изменилось. В годы советской власти в результате ликвидации частной собственности и практи­ки тоталитарной социальной политики, предполагающей преодоление ярко вы­раженной нищеты, благотворительность, как проявление личной активности граж­дан, была исключена из социальной действительности. К тому же исчезли сами благотворители - состоятельные люди, в том числе владельцы наследственных или иных фамильных состояний, располагавшие ранее большими материальными возможностями Советское государство взяло на себя все социальные расходы по образованию, здравоохранению, развитию культуры и сохранению ее па­мятников, по выплате пособий, стипендий и т.п. «Как правило, возможность пользоваться той или иной социальной услугой человек получал через трудовой или ученический коллектив»¹⁶³.

Тем самым советский социально-политический и социально-экономический уклад устранял предпосылки проявления благотворительности и меценат­ства. Функции социальной помощи и защиты полностью принимало на себя государство. При таких условиях исчезала и питательная среда для меценатства как формы благотворительной деятельности. Вследствие чего в общественном мнении всячески формировалось искаженное представление о природе и сущ­ности таких социальных явлений, как благотворительность и меценатство.

Однако объективная потребность в благотворительности не отпала, так как зачастую государственный бюджет и советские общественные организации не могли обеспечить должную, по естественной необходимости общества, поддер­жку его культуры.

В результате советской социальной и культурной политики изменились также опенки благотворительности и меценатства. Вместе с ликвидацией сословий благотворителей - дворян, купцов, чиновников, богатой интеллигенции - «был перечеркнут опыт (и положительный, и отрицательный) частной благотвори­тельности, негосударственной социальной поддержки нуждающихся. Не менее важно для судьбы благотворительности в послереволюционной России то об­стоятельство, что ее считали неуместной так же, как разновидность доброволь­чества - деятельности независимой от государства»'⁶⁴.

Официально благотворительность и меценатство не запрещали, но отношение к ним в обществе сложилось как к буржуазным пережиткам, име­ющим целью отвлечение внимания народных масс от борьбы с классовой эксплуатацией.

Политика советского государства поощряла такие новые формы общественной благотворительности, как шефство предприятий над колхозами и совхозами, школами и детскими садами, больницами и детскими домами. Тимуровское движение и безвозмездную работу студенческих отрядов также можно отнести к разряду благотворительности. Существовали в стране также различного рода добровольные общества и фонды, в том числе в области искусства и культуры. Например, - Советский фонд культуры, Литературный фонд и пр. Однако при создании такого рола благотворительных организаций постоянно нарушался главный принцип классической благотворительности - ее добровольность, а строгая регламентация профанировала и подавляла общественную и частную инициативу.