Роль историсофских объяснительных схем в построении учебных текстов

Новая российская историософия содействует созданию когнитивной карты мест коллективной памяти. В этой “картографии” отчетливо выражены интенции национально-государственной телеологии и соответствующие морально-дидактические императивы. Неслучайно многие позиции новой историософии легко вошли в пространство учебной литературы по отечественной истории и истории культуры для средней и высшей школы. В отсутствие прежней официозной идеологии они создают контуры других “догматов веры”, которые согласуются с направлениями поиска новой государственной идеологии.

Конструирование национально-государственной истории России в учебных текстах средствами использования историософских объяснительных схем внешне выглядит как позитивный процесс выработки историками теоретико-методологического консенсуса. В этой связи типическим представляется суждение В. Журавлева, одного из сторонников реформирования исторического образования на базе такой конвенции

“Блуждание историков между двумя соснами - формационным и цивилизационным подходом к постижению прошлого - в какой-то мере продолжается. С трудом пробивает себе дорогу позиция, согласно которой два эти подхода не противостоят, не взаимоисключают, но взаимодополняют и обогащают друг друга. И это логично... Органично сочетая эти два подхода, мы получаем возможность дать учащимся многостороннюю, объемную картину той или иной эпохи, исторического процесса в целом. […] Россия пока еще не нашла, не успела своим социальным опытом - в условиях конфликта между государством и обществом, перманентного давления первого на второе - наработать предназначенный именно для нее механизм эффективной модернизации... На смену концепции и идеологии “догоняющего развития” должна неизбежно прийти концепция и идеология органического развития России”.

Подобные практики совмещения познавательных подходов и концептов на базе ессенциалистских историософских построений в конечном счете способны порождать лишь новые идеологические разновидности упрощенных интерпретаций российской истории. На это обстоятельство, в частности, правомерно обращает внимание А. Каменский:

“Историки, и прежде всего историки-преподаватели, стали ощущать, что традиционный для нас системный подход к преподаванию истории, соответствующий и определенному образу мышления самих преподавателей, непременно требует наличия некоей универсальной теории, позволяющей объяснить весь исторический процесс столь же легко и доступно, как это можно было сделать с помощью исторического материализма. Своего рода спасительным кругом в этой ситуации стал так называемый “цивилизационный подход”. Причем многие историки... попытались попросту автоматически заменить понятие “общественно-экономическая формация” понятием “цивилизация”. С его помощью стали пытаться описывать все на свете.[...] Однако через короткое время выяснилось, что, в отличие от общественно-экономической формации, железобетонное определение которой все мы учили еще на школьной скамье, цивилизация - понятие многозначное, допускающее различные подходы и толкования, что, в свою очередь, означает возможность использования различных принципов и в построении учебных курсов. Помимо этого оказалось, что “цивилизационный подход” отнюдь не универсален и далеко не дает возможность адекватно описать все исторические явления и процессы разных эпох и народов [...] По всей видимости, как ни наивно это прозвучит, в самом ближайшем будущем нам, историкам, предстоит постепенно приходить к осознанию того факта, что никакой универсальной теории научного характера, объясняющей весь исторический процесс начиная с первобытного общества и до наших дней во всех его политических, социальных, экономических и культурных ипостасях, в принципе не может быть”.

В современной учебной литературе по отечественной истории компоненты историософского дискурса выражают себя в разной степени, в зависимости от того, каким образом авторы формулируют предметную область и какой подход предпочитают при построении нарратива: макроструктурный или документально-хроникальный. Такую литературу можно условно подразделить на две группы: учебные тексты, в которых представлена историческая специфика Российской (Русской) цивилизации, и – тексты по истории Российского государства и общества, где излагаются исторические события “день за днем”. Однако следует заметить, что проводимое разграничение весьма условно, поскольку в учебной литературе абсолютно преобладают генерализирующие объяснительные схемы, и большинство учебных текстов образуют причудливые дискурсивные гибриды.

Для современных учебных текстов (вне зависимости от их идеологических ориентиров) характерно наличие во вводных разделах авторских утверждений (или намерений) о необходимости обновления научно-образовательной концепции отечественной истории.

При этом в учебной литературе “историко-цивилизационной” направленности непременно делается упор на важности применения строгого философского (историософского) анализа при рассмотрении “узловых этапов” отечественной истории. Например, в учебном пособии “Российская цивилизация” (руководитель проекта - М. Мчедлов), в котором представлена “конвенциональная”, умеренно-консервативная версия отечественной истории, об этом говорится так:

“При изучении цивилизации следует помнить о необходимости сохранять специфический ракурс освещения социальной реальности, здесь важно, к примеру, не детальное повествование о том или ином событии (как в учебниках по истории), а раскрытие метода и характера решения назревших проблем, проявляющихся в разные временные периоды. Знакомство именно с важнейшими сущностными чертами российской цивилизации позволит читателю избегать неточных, поспешных обобщений, выработает навыки учитывать, например, различия между кратковременными сегодняшними потребностями и условиями и долговременными интересами и представлениями. […] Обобщенные представления о процессах, свойственных российскому обществу на протяжении всей его истории, позволят читателю понять, что при любой избранной модели общественного развития […] социально-экономическую стабильность в России трудно достичь без учета особенностей ее цивилизационного развития: идеи приоритетов общества, духовного фактора, особой роли государства, суровых природно-климатических условий, колоссальных расстояний. […] Основная задача данного учебного пособия состоит в раскрытии важнейших характеристик многонациональной и поликонфессиональной российской цивилизации как субъекта истории, в обосновании коренных общенациональных интересов (при различной этнической основе) веками складывавшейся евразийской социокультурной общности, раскрытии органической связи между ее прошлым, настоящим и будущим, условий восстановления ее достойного места в мировом сообществе”.

Стремление к легитимации историософских макропостроений прослеживается и в текстах традиционалистской националистической ориентации. Так, изложение весьма тенденциозной, идеологически “нагруженной” версии политической историософии России (названной ее автором – Е. Троицким – русской этнополитологией) предваряется подробным перечислением используемых разных (в том числе, диаметрально противоположных) философских направлений, социально-гуманитарных теорий и познавательных подходов, которые все вместе призваны создавать у читателя чувство особого доверия к тексту, подтверждать объективность авторского поиска истины. В то же время Е. Троицкий полагает, что “патриотической, националистической общественности России” следует опираться прежде всего “на глубокие отечественные научные откровения и экстраполяции прошлого российского и зарубежного исторического опыта”. Обращение к отечественной истории, по его мнению, обусловлено

“необходимостью взвешенного и эффективного выхода нашей страны из тяжелейшего общенационального кризиса, вызванного непродуманным, во многом пагубным для Отечества курсом реформ, необходимостью противостояния изощренным попыткам колонизации России, неотложностью предотвращения вымирания русского этноса.[…] Россия исторически, в течение веков сложилась как система. Ее разбалансированность, игнорирование интересов 83% населения, составляющих русскую нацию. – это серьезная угроза не только национальной безопасности, но и бытию в целом.[…] Поэтому надо восстанавливать системный русский порядок, нормальное состояние Отечества, воссоздав русскую государственность, традиционные системные устои общества с разумным применением новаций, не воздействующих деструктивно на систему”.

В школьном учебнике “Отечествоведение” (автор концепции – И. Чубайс), где дана “либерально-имперская” интерпретация российской истории, историософские построения рассматриваются в неразрывной связи с историческим знанием:

“Чтобы понять, что мы родились не с залпом “Авроры”, а на 1000 лет раньше, надо, в первую очередь, придать особое значение историческому знанию, истории отечества. Культ истории, пафос отечественной истории, историзм - вот важнейшая составляющая новой российской системы ценностей”.

Авторы этой книги предлагают читателю-старшекласснику следующие познавательные установки:

“Наша страна – одна из старейших на планете, она существует двенадцать веков. Мы выделим самые главные события прошлого, остановимся на том, что сделало Россию такой, какой она сегодня является. […] Вместе мы выявим и проанализируем главные ценности и принципы, которые сформировали наше общество и государство. Выясним, как и почему они менялись, определим, какая идея нужна России сегодня… […] Разрабатывая курс отечествоведения мы должны были остановиться на главном, на том, что в первую очередь сформировало страну. Поэтому здесь, по преимуществу, будет идти речь о русских, о русском языке, о влиянии православия. […] Мы устали от чрезмерной и неразборчивой критики всего нашего прошлого, в котором, на самом деле, были и огромные достижения, и исторические победы. Мы хотим жить в лучшей стране и потому должны опереться на все здоровое, успешное, перспективное, что было в российской истории. […] Наш патриотизм называют почвенническим, потому что он основан на особом чувстве к нашей культуре, языку, истории”.

В свою очередь авторы конкретно-исторических учебных текстов по истории России тоже подчеркивают свою приверженность современным принципам научного исторического познания и междисциплинарному мышлению. При этом важнейшее место в их аргументации занимают ессенциалистские объяснительные схемы и примордиалистские концепты, заимствованные из новой историософии.

Так, авторы “умеренно-консервативного” университетского учебника “История Россия” (под редакцией М. Зуева и А. Чернобаева) определяют свой подход и задачи следующим образом:

“Знание прошлого вооружает людей пониманием исторической перспективы, формирует подлинно научный взгляд на мир, общество, законы его развития. История России – часть мировой истории. Авторы учебника стремились показать, как в рамках общемировых закономерностей развивались российское общество и государство, какое влияние на эти процессы оказывали природа и климат евразийского геополитического пространства, соотношение размеров территории и ее заселенности, многонациональный и многоконфессиональный состав населения, внешние факторы и т.д. В основу изложения материала положены общие методологические принципы исторического познания (важнейшие из них – принципы объективности и историзма), а также конкретные методы исторического исследования. Принцип объективности обязывает выявлять закономерности, определяющие процессы экономического, социально-политического и культурного развития, рассматривать историческую реальность во всей ее многогранности и противоречивости, независимо от нашего отношения к излагаемым фактам и событиям, не искажая и не подгоняя их под заранее заданные схемы и концепции.[…] Обновленное Российское государство вступает в третье тысячелетие. Как никогда остро перед нашим обществом вновь встает вопрос: по какому пути пойдет развитие самобытной уникальной российской цивилизационной модели? Нет народа с легкой судьбой, но едва ли не самая трудная выпала на долю российского народа. В сложнейших исторических условиях он смог сохранить свободу и независимость и вывести свое Отечество в лидеры мировой цивилизации.[…] Поиск ответов о будущем нашего Отечества неизбежно приводит к еще более детальному и объективному анализу его богатейшего прошлого.”

Успешность включения новой историософии в учебные тексты по российской истории в значительной степени объясняется тем, что она позволяет эклектически соединять элементы формационного, цивилизационного и других подходов, с идеологическими “державно-национальными” построениями, содержательно корректировать соотношение марксистско-советской и модернизационной версий истории.

Например, в университетском учебном пособии А. Барсенкова и А. Вдовина “История России. 1938 – 2002”, где концепция новейшей истории излагается с позиций русского “национального патриотизма”, авторы полагают необходимым дополнить формационный и цивилизационный подходы синергетическим. Это, на их взгляд дает возможность “получить объективные и достоверные знания о прошлом” и рассматривать отечественную историю ХХ века “как историю советской и российской цивилизации”.

В трехтомном учебном пособии “История России с древнейших времен до конца ХХ века”, подготовленном Институтом Российской истории РАН, задачи профессиональных историков-русистов в образовательной сфере сформулированы таким образом:

“…Теперь в новых исторических условиях ученые могут спокойно оглядеться, провести ревизию всего исследовательского багажа прошлого, и с полным пониманием общественной закономерности появления тех или иных концепций, взглядов и даже заведомых фальсификаций истории, попытаться взять из него все действительно научно ценное и отбросить ненужную конъюнктурно-идеологическую шелуху.[…] Характерной особенностью настоящей “Истории России” является также освобождение ее от какой-то одной навязчивой идеи, которая якобы доминировала в истории страны. В прошлые века это была идея автократической власти, якобы оплодотворявшая страну и народ, или рассуждения о роли православия в истории России. В ХХ в. таковой стала мысль о примате материального, экономического производства и классовой борьбы в мировой истории, в том числе и истории нашего Отечества. Не отрицая значения ни того, ни другого, ни третьего, создатели трехтомника полагают, что на историю страны воздействует гораздо более богатая и разнообразная палитра факторов, нежели скудный набор из двух-трех схематических доминант. Причем эти факторы имеют различное значение в разные периоды истории страны. Наряду с уже отмеченными рассмотрено влияние географического фактора на жизнь страны, ее полиэтничность, региональные особенности, внешнеполитические обстоятельства, колонизационные процессы, личностный фактор, влияние духовных начал на эволюцию общества и ряд других специфических обстоятельств, воздействовавших в тот или иной период особенно активно на исторический путь страны.[…] В истории народа, страны, государства все и вся зависимы друг от друга, все связаны вековыми отношениями, все находились и находятся под воздействием одних и тех же исторических факторов.[…]Наконец, возможно настало время для того, чтобы попытаться выявить место и роль России в истории мировых цивилизаций Европы и Азии, выделить ее влияние на развитие Евразии и обратное воздействие евразийских факторов на жизнь страны, показать общее и особенное в судьбах нашего Отечества по сравнению с другими народами и государствам сопредельных и дальних стран”.

Соединение универсалистских элементов новой историософии, содержащей концепцию особого Пути России, с традиционной (или частично подновленной) моделью политической национально-государственной историографии можно обнаружить практически в любом сводном учебном тексте по истории России. Эта концепция неоднократно подвергалась обоснованной общественной критике, однако в нормативных (по определению) изданиях продолжает сохранять приоритетные позиции.