Особые замечания по проведению и оценке психометрических данных методики Д. Векслера

После общего патопсихологического обследования проводится методика Д. Векслера (WAIS для взрослых от 16 лет и ABM- WISC от З до 16 лет) с обязательным качественным, не предусмотренным самим Векслером, анализом каждого субтеста. Здесь мы дадим предостережения, касающиеся часто встречающихся в практике ошибок психологов-диагностов. Странно дополнительно указывать на необходимость точного со­блюдения инструкций и времени, отведенного на каждый вопрос или задание, но на практике эти условия часто нарушаются эксперимента­торами. А ведь время выполнения входит в систему количественной оценки задания. Аргумент, что психоорганический синдром ухудшает результат испытуемого при ограничении по времени, несостоятелен, так как определяется относительное положение испытуемого в попу­ляции, а школа и жизнь предъявляют требования ко всем одинаковые. «Гуманный» подход при определении интеллектуального развития с желанием искусственно завысить интеллектуальный потенциал в экс­пертных условиях (рекомендация массовой школы, судебная экспер­тиза) работает не на пользу индивидууму. Снятие темпоральных огра­ничений при психометрии интеллекта абсолютно недопустимо.

Напомним при этом, что консультативная тактика психолога при диагностике интеллектуальных способностей ребенка в решении во­проса о типе школы (массовая или коррекционная) компенсирует ка­тегоричность, определенность его вывода. Если перед поступлением в 1-й класс возникает проблема интеллектуальной недостаточности, то при развитии интеллекта на уровне легкой дебильности или погранич­ной и умственной отсталости и отсутствии значительных поведенческих нарушений (гиперактивности, импульсивности) и нейродинамики (выраженная неустойчивость внимания, значительные мнестические нарушения, общая торпидность нервно-психической деятельности) рекомендуется все же попытка обучения в массовой школе при инди­видуальном подходе и постоянном контроле и дополнительной помо­щи со стороны родных. Как показывает практика, в течение первого года посещения школы проблема обучаемости разрешается, и родите­ли убеждаются в необходимости специальной программы поучения, реализуемой в коррекционных школах. Значим здесь и психокоррекционный аспект, связанный с ожиданиями родителей: они должны сами убедиться в необходимости специальных обучающих программ для ребенка и сформировать достаточно адекватный уровень своих притязаний относительно его будущих социальных успехов.

Субтест I — «Общая осведомленность»- — предполагает оценку зна­ния сведений, усвоенных испытуемым в процессе естественной социа­лизации, не обязательно связанной с образовательным и социальным статусом семьи, в связи с чем его иногда называют «субтестом инфор­мированности». Это факты, известные из школьных программ (и даже методических занятий в детском саду) и из средств массовой инфор­мации. Таким образом, специальные «образовательные» занятия (му­зеи, походы, организованное чтение) в высококультурной «детоцентристской» семье повысят результативность испытуемого по данному субтесту, но отсутствие таковых чрезмерно не снижает шкальный балл. Исторический перелом, произошедший в нашей стране, заставляет из­менить некоторые вопросы традиционной советской версии WAIS.

Отношение к этому субтесту как измерителю «информационной», «фактологической» эрудиции следует скорректировать.

Во-первых, когнитивный стиль (в самой общей бинарной его клас­сификации, основанной на явлении функциональной асимметрии го­ловного мозга, — абстрактно-логический, синистральный, или де­скриптивно-образный, декстральный) накладывает отпечаток на сфе­ру интересов индивидуума и предпочитаемую им форму подачи информации. Тогда разнобой конкретных фактов декстрального мышления не совпадает со скоростью и легкостью усвое­ния универсальных правил и инвариантных понятий синистрального мышления. Таким образом, конституциональные свойства индивиду­ума (генетически заданные соматические и психические свойства, вли­яющие на феноменологию индивидуальности) все же отражаются и в субтесте на информированность.

Во-вторых, отражается на его результативности и такая биопсихо­логическая формация, как тип характера. Нам приходилось обследо­вать субъектов (правда, довольно редко), беспомощных в некоторых бытовых понятиях субтеста, но хорошо ориентировавшихся в сугубо «книжных» знаниях (высокохудожественная литература, философ­ские категории, математические понятия). При этом общий интеллект мог оказаться средним или ниже средней нормы. Как правило, это на­блюдается при шизоидном радикале в типе характера, высокообразо­ванной семье или микросоциуме с духовными ценностными ориентациями и престижностью универсального (то есть внепрофессионального) образования. Истероидные черты при высоком вербализме (обильно говорящие субъекты со страстью к узкопрофессиональной терминологии вне рамок их специальности) резко повышают оценку по этому субтесту («Огромная пустота, набитая эрудицией»). А ведь тип характера в значительной мере детерминирован генетически.

В-третьих, в психологической практике приходилось встречать ин­дивидуумов с очень хорошей памятью (как правило, образной) и высокими показателями как в субтесте на кратковременную память (суб­тест V), так и в субтесте на информированность. Но даже хорошая об­разная память не компенсирует существенно более слабое развитие собственно логических структур (запоминается множество фактов, но не идеи и принципы).

Есть и еще одно замечание — некоторые вопросы предполагают не только знание о факте или явлении, но и умение формулировать свои мысли, то есть по сути включают дефинитивные операции (субтест VI). Таким образом, назрела необходимость привести задания субтеста в соответствие с текущими историческими реалиями, «расслоить» за­дания субтеста по разным операциям, а также статистически выверить «общеизвестность» (вероятность актуализации) отдельных сведений. Тем не менее пока что мы вынуждены использовать его именно в каче­стве «измерителя осведомленности».

Субтест II — «Общая понятливость», сейчас называемый «Соци­альная ориентация», — и в большой мере полидетерминирован, чем первый. Предполагается, что он оценивает способность индивидуума к социализации, усвоению социальных норм. Но он также включает интерпретацию пословиц, что относится не столько к социальным нор­мам и поведению, сколько к сугубо интеллектуальным пометкам (об этом мы писали выше). Уточним, что 0 баллов дается за тавтологию и более низкие уровни интерпретации, 1 балл за трактовку на 4 уров­не нашей градации (см. раздел «Интерпретация пословиц») и 2 балла за 5 и более высокие уровни.

Остальные задания и вопросы носят весьма прагматический характер, причем в ответах испытуемого отражается и такое свойство лич­ности, как субъектность, способность к самоинициации и проблемной ситуации, способность взять на себя ответственность за решение и по­ступок. Естественно, требуется знание социально-приемлемых спосо­бов поведения (один способ — 1 балл, два — 2 балла) и морально-этическая аргументация (2 балла), за один прагматический аргумент дается 1 балл, за два прагматических — 2 балла.

Интересно то, что нередко в практике диагностики олигофрений именно этот субтест оказывается одним из самых высоких (или самым высоким) среди остальных, достигая среднего и даже несколько выше уровня в стандартных оценках. Категорически неверна интерпретация этого факта как нереализованного интеллектуального потенциала субъекта при недостаточной для него образовательной среде (марги­нальный микросоциум, коррекционная школа, «задняя парта» в мас­совой школе, интернат с низким уровнем школьных требований и т. д.). В судебно-экспертной стационарной практике (хорошая документа­ция с детства, подробный катамнез, также хорошо документирован­ный, общее мнение комплексной психолого-психиатрической комис­сии) встречались индивидуумы не только с легкой, но даже с умеренно выраженной дебильностью, занимавшиеся мелкорозничной торговлей и мелким мошенничеством, требующими неплохого знания и понима­ния человеческих слабостей и пробелов правоохранительной системы. При полном отсутствии признаков (даже самых глубоких и изощрен­ных) установочного поведения при психометрии интеллекта их вто­рой субтест был самым высоким во всем профиле интеллекта. Таким образом, детерминанты социальной ориентации в ее прагматической форме пока неясны даже гипотетически (если уж общий интеллект играет, как выясняется, не главную роль).

В данном субтесте еще острее, чем в первом, чувствуется его гетеро­генность — понимание идиом и социальных норм, а также способов поведения явно формируется механизмами разного организационного уровня (психический, психологический, социальный), что требует пе­реструктурирования субтеста и его рестандартизации.

В субтесте III — «Арифметическом», или «Счетные операции», — следует строго соблюдать инструкцию и последовательность предъяв­ления задания, не переставляя, к примеру, вычитаемое и уменьшае­мое, — они должны следовать именно в этом порядке.

Дело в том, что при прямой последовательности чисел (сначала уменьшаемое, потом вычитаемое) может автоматически применяться операция вычитания без мысленного «конструирования» схемы отно­шений, то есть по сути применяется алгоритм решения без понимания его смысла. Умение применять алгоритм, безусловно, входит в общие интеллектуальные свойства, но не отражает способности испытуемого к «децентрации» (в парадигме Пиаже), к пониманию отношений объ­ектов в симультанной форме. Иначе говоря, способность решить зада­чу на вычитание в одно действие при предъявлении условия (чисел) в прямом порядке может не сочетаться со способностью ее решить при обратной последовательности условий, когда требуется «перевернуть» два числа. Такими показателями как в субтесте на кратковременную память (суб­тест V), так и в субтесте на информированность. Участие в арифметических навыках разных логических опе­раций и декстрально-синистральных парадигм мышления заставляет задуматься над конструированием другого варианта субтеста с рас­слоением его на отдельные математические операции и способы их решения.

После проведения этого субтеста необходимо определить механи­ческое знание таблицы умножения, а потом сопоставить со сформированностью операций второго порядка (умножения и деления), со спо­собностью испытуемого применять операцию умножения или деления при решении задач. Следует отметить, что нередко испытуемые заме­няют деление или умножение операциями первого порядка (сложения или вычитания), что свидетельствует о несформированности школь­ных счетных навыков, но скорость подсчета при этом бывает довольно высокой, что маскирует указанный дефект.

Отдельно в письменном заключении необходимо отмечать способ­ность решать задачи в два действия, иногда стоит предложить эти за­дачи и помимо Векслеровского ряда.

В субтесте IV — «Сходство», или, по-современному, «Уровень обоб­щения», — необходимо точно и правильно оценивать ответы подэкспертного: двумя баллами оценивается только применение родового по­нятия без помощи со стороны экспериментатора, перечисление же частных существенных признаком оценивается одним баллом.

В этом субтесте особенно важен качественный анализ, поскольку возможен такой вариант успешности, когда решены все задания с оценкой в один балл и средняя стандартная оценка соответствует средней норме, в то же время с качественной точки зрения мышление не достигает категориального уровня, а это уже один из признаком умеренно выраженной дебильности.

Категорически нельзя заменять положенный по инструкции во­прос: «Чем похожи...?» заданием: «Дай общее слово», так как это уже прямая проба на родовое понятие, значительно более простая.

Кроме указанного недостатка этого субтеста имеется еще один — все пары могут быть обобщены по родовому понятию, кроме некото­рых, где характер школьной программы жестко предопределил отно­шения исходного продукта и его деривата («Древесина спирт»), а истинное родовое понятие («Органические вещества») маскируется еще и слабой сопоставимостью объектов (один — чистое химическое вещество, другой — сложноструктурированная субстанция принципи­ально другого уровня организации материи), из-за чего даже высоко­интеллектуальные лица трудно воспринимают этот вопрос, легко ре­шая последующие. Но нивелировка этого явления — также задача бу­дущей работы исследователей.

Субтест V — «Перечисление цифр», или «Объем кратковременной памяти», — как считается, вместе с субтестом VIII («Недостающие де­тали») оценивает «базовые интеллектуальные способности», то есть предполагается, что память и внимание являются наиболее обобщен­ными, филогенетически родовыми компонентами интеллекта, его «корнями» (это следует из общих рассуждений исследователей и при­веденного названия). Но теоретический и нейропсихологический ана­лиз такого подхода позволяет усомниться в этой роли аттентивно-мнестических образований.

Как известно из нейрофизиологии свойством памяти обладают не просто практически все нейронные структуры, но и сама нервная ткань и ее структурная единица нейрон.

Нейропсихология обнаружила, что модально-специфические нару­шения памяти и внимания возникают при поражении разных отделов анализаторов, то есть морфологических структур, специально занятых репрезентативной (отражательной) функцией. Но существуют и модально-неспецифические нарушения памяти, обусловленные дисфун­кцией подкорковых образований, занятых регуляцией аттентивных и мнестических процессов.

Таким образом, если принять за интеллект в широком смысле (тео­ретическом, общепсихологическом) способность системы (организма) наиболее полно и адекватно отражать пространственно-временные (спатиально-темпоральные) характеристики среды (в соответствии с концепцией Б. Г. Ананьева), то память и внимание относятся к систе­мам, регулирующим всю психическую деятельность (и эмоциональ­ную, и психомоторную). Если же за интеллект в узком смысле (опера­тивно) принять только эффективность функционирования мышления (именно так понимают его и зоопсихологи, и прикладные психологи, и все практические психологи), то тем более память и внимание надо исключать из рассмотрения.

Вне всяких сомнений, аттентивно-мнестические процессы оказы­вают влияние на итоговые характеристики интеллектуальной продукции, но это скорее «техническое» обеспечение — объем информации, доступной для манипулирования, темпоральные параметры, а не соб­ственно операторные структуры и свойства. Эмоциональные состоя­ния в не меньшей мере влияют на работу мышления (снижение уровня мышления при депрессии, ускорение ассоциативного процесса с одно­временным снижением точности оценки существенности признака и его вероятности в маниакальном или аффективном состоянии), но эмо­циональные свойства не включены в структуру интеллекта. Иначе го­воря, состояние желудочно-кишечного тракта и его содержимого вли­яет на работу ЦНС вообще и головного мозга в частности («Пустое брюхо к учению глухо»), но эту подсистему организма все же не объе­диняют с ЦНС, хотя принцип целостного функционирования системы (организма) признается однозначно.

Таким образом, мы считаем, что называть память и внимание «ба­зовыми свойствами интеллекта» некорректно в такой же мере, как ЖКТ — «базовой структурой ЦНС». Это не призыв не проводить суб­тесты V и VIII, тест стандартизован, поэтому искажать процедуру его проведения невозможно. Это мнение, связанное с интерпретацией, тер­минологическим описанием и теоретическим осмыслением получен­ных данных.

Субтест V — «Словарный», называемый нами «Дескриптивным мышлением», — несправедливо (с нашей точки зрения) считается из­мерителем лексического запаса испытуемого.

Объем индивидуального лексикона во-первых в короткие сроки трудноизмерим; но вторых, выражал бы ту механи­ческую вербальную эрудицию, которая детерминирована микросоциальными условиями, что не является главной проблемой теста, это задача критериально-ориентированною теста, то есть эк­заменационного.

Как нам кажется, здесь выявляется сформированность дефинитив­ного мышления индивидуума. А, поскольку дефиниция, определение понятия, бывает в разных формах (по логико-философским разработ­кам):

1) указательная (отсылка к реальному объекту);

2) дескриптив­ная (описание его свойств);

3) функциональная (перечисление функ­ций дефинируемого явления или объекта);

4) родо-видовая, когда сна­чала дается понятие, родовое по отношению к определяемому, а потом уточняется видовая специфичность (признаки, дифференцирующие объект среди родственных по родовому множеству), то и здесь, на эмпирическом материале, можно было бы ожидать проявления подобных форм. И наша практика в сущности верифицировала реальность этих форм.

Нам удалось выявить и поуровнево расположить следующие фор­мы дефинитивного мышления:

1) тавтологические дефиниции (повторение);

2) функциональные («для того, чтобы...»);

3) перцептивные (описание несущественных внешних признаков);

4) дескриптивные (когда понятие описывается по частным призна­кам, но все существенное учтено);

5) с правильной родо-видовой конструкцией (дается родовое опре­деление с правильным перечислением видовых признаков);

6) полный синоним (полнота определяется в разумных пределах, так как в живом языке полные гипонимы бывают редко, чаще это по­нятия с пересекающимися семантическими полями).

Уровни 5 и 6 дают 2 балла, 4 и оценивается 1 баллом, а 3-й и 2-й — в зависимости от сложности понятия и интуиции экспериментатора.

С точки зрения теоретической чистоты выделенных уровней сле­дует заметим, что последовательность функционального и перцептив­ного (2го и.3го). уровней спорна, требуется точное исследование на эту тему (появляются они в онтогенезе и по уровням интеллектуаль­ного развития последовательно и именно в таком порядке или одно­временно?). То же можно сказать относительно 5-го и 6-го, но здесь мы можем заявить достаточно уверенно, что нередко знание синонима не гарантирует способности дать родо-видовое определение данного понятия.

Субтсст VII — «Шифровка» — нередко называют «Символизаци­ей», что явно не доказано ни в эмпирических исследованиях — корре­лирует ли способность к символическому, логическому мышлению (их обычно синонимизируют) с показателем этого субтеста, ни в теорети­ческом анализе — является ли механическая связь двух знаков симво­лической. Но клинические наблюдения показывают, что чаще этот по­казатель отражает скорость письма испытуемого и объем кратковре­менной или оперативной памяти, впрочем, это наблюдение научно не проверено.

Субтест VIII — «Недостающие детали», или «Внимание», — уже обсуждался ранее. Дополнительно можно отметить, что так и остается неясным, собственно аттентивные параметры здесь измеряются (хотя бы в наиболее общей и недифференцированной форме) или какие-то свойства перцептивной деятельности, или даже образного мышления, поскольку теория функциональной асимметрии дает материал для ра­дикально иной интерпретации данного субтеста. Даже если и считать его измерителем аттентивных свойств субъекта, то тогда уж здесь оце­нивается модально-специфическое внимание, связанное, как известно, с определенными кортикальными поражениями (коры окципитальной доли), что явно не соответствует нежа что применяемой интерпрета­ции (как оценка модально-неспецифичного внимания).

Субтест IX — «Кубики Кооса (конструирование)» — мы называем «Аналитический конструктивный праксис». Первые годы применения WAIS в Советском Союзе (70-е гг. XX в.) его чаще пытались называть субтестом на абстрактное мышление, что даже на уровне тех представ­лений было категорически неверно.

Абстрактным мышлением называют способность оперировать вне-чувственными понятиями или информацией, то есть понятиями, не имеющими чувственного коррелята, образа, перцепта. Но здесь-то име­ет место манипуляция именно визуальными конструкциями.

Не совсем ясно, обосновано ли наше заключение, но почвой здесь яв­ляется тот факт (возможно, поверхностным), что требуется расчлене­ние образа на некие элементы, модули, заданные формой и окраской кубиков. На клиническом материале при анализе профилей интеллек­та есть впечатление, что этот субтест положительно коррелирует со «Счетными операциями» и/или «Уровнем обобщения», что требует проверки. Если это так, то он отражает скорее синистральное (ловополушарное) мышление, чем декстральное (правополушарное)

При работе с аналитическим конструктивным праксисом следует быть очень осторожным при оказании помощи. В качестве решенных оцениваются задания, выполненные полностью самостоятельно и с абсолютно правильной пространственной ориентацией фигуры. Нали­чие помощи и умение ее использовать отмечается в протоколе особо, а в общем заключении входит в описательную часть.

Субтест X — «Последовательные картинки» — у нас называется «Сукцессивный гнозис». Отражает он, как нам представляется, способ­ности испытуемого к пониманию причинно-следственных отношений, умение выстраивать темпоральные цепочки, что и определило наше название. Но следует учесть, что немаловажным компонентом успешности в этом субтесте является и способность заметить существенные детали (аналог VIII), знание и понимание микросоциальных ситуаций (аналог II), знание общепринятого значения и частного смысла компо­нентов ситуации, например что это за журнал «Крокодил» (аналог I). Иначе говоря, это один из самых поликомпонентных субтестов, что и хорошо, и плохо: неясно, что он измеряет, но клинически видно, что он очень тесно связан с общей оценкой интеллекта.

В ходе выполнения задания на сукцессивный гнозис необходимо проконтролировать понимание подэкспертным смысла ситуации, так как возможен правильный расклад картинок по ошибочной логической схеме или даже случайным (но случайно правильно!) образом.

Субтест XI — «Складывание фигур», у нас именуемый «Предмет­ный конструктивный праксис», — отражает способность синтеза от­дельных элементов в единое целое, причем из области не абстрактно-геометрических, а реальных предметов, что с высокой вероятностью вводит данный субтест и сферу действия декстрального мышления.

Впрочем, если считать, что этот субтест оценивает «конструктив­ные способности» (как это нередко пишется в заключениях), то и тут неясно, обусловлены они (конструктивные способности индивидуума) только декстральными функциями или взаимодействием обеих гемисфер (в наших академических исследованиях гуманитариев, матема­тиков и инженеров выявляется именно такой вариант).

В предметном конструктивном праксисе бывают случаи правиль­ного опознания конструируемого объекта с неспособностью правиль­но его собрать, что, вероятнее всего, свидетельствует о серьезных на­рушениях либо схемы действий (возможно, даже на нейропсихологическом уровне), либо каких-то декстральных операций мышления.

Рассмотрим типы профилей интеллекта, возникающие в клинико-психологической практике, понимая при этом, что их научно-статис­тическое обоснование еще впереди.

1. Гармонический профиль предполагает невысокую вариативность профиля (примерно в пределах менее одной сигмы, то есть менее 10 баллов) по субтестам. При этом какой-либо из известных типов из­мененных профилей (в слабом варианте) не прослеживается. В клини­ческой практике такой профиль случается нечасто.

2. «Расщепленный» профиль — это наше операционально применяе­мое название (может быть, не очень удачное) для отражения явления большой разницы между уровнями вербального и невербального ин­теллекта.

В работе И. И. Мамайчук и Е. А. Бахматовой, выполненной на де­тях с гемипаретической формой ДЦП в начале 1980-х гг., было доказа­но, что явное превышение вербального интеллекта над невербальным свойственно органическому поражению правого полушария, а невер­бального над вербальным — левого. Мы не знаем их точных данных (процент совпадения таких соотношений, степень превышения в бал­лах или сигмах), но в пашей практике для предположения органиче­ского дефекта одной из гемисфер мы пользуемся критерием (довольно жестким) разницы в 1,5 сигмы (15 и более баллов). Ясно, что это орга­ническое поражение может иметь самый разный генезис. Вклад соци­ально-педагогической запущенности (доля участия) в такой форме профиля также не исключен, но оценка его веса ждет своего академи­ческого исследования.

Ясно, что, если вербальный интеллект соответствует пограничной умственной отсталости, а невербальный - умеренно выраженной дебильности (или наоборот), выводить общую оценку интеллекта как среднее между ними методологически неправомерно. В практике это делается в силу необходимости решения конкретных задач.

Практический специалист, в отличие от академиста, не имеет права на условные предположения и сослагательное наклонение. Кристаль­ная чистота логики, прозрачная ясность и эстетическая гармония тео­рии, трепетные переливы вероятностной оценки научно экспериментальных данных — все это трудно совместимо с кроимо и потом ударников психологической нивы.

3. «Органоидный» (также наше операциональное название) тип про­филя диагностируется в случаях «западения» (заметного снижения относительно других субтестов) показателей субтестов V и VIII, что указывает на снижение аттентивно-мнестических функций, нередко при этом имеется и снижение по субтесту VII (возможно, имеется об­щая торпидность, отражающаяся в психомоторике). При диагности­ровании такого профиля дифференцировать вероятность органиче­ского поражения ЦНС (текущего или резидуального), органоидные изменения свойств нервной системы (то есть не деструктивно-морфо­логического генезиса, а иного, но по феноменологии сходные с органи­ческими) и общую торпидность лиц с выраженными эиилентоидными чертами характера (торпидный вариант) невозможно; для этого потре­буется анализ данных всего патопсихологического обследования и ме­дицинские критерии.

4. Диссоциативный профиль — это очень резкие перепады результа­тивности по субтестам, анализ которых не позволяет предположить какой-либо нейропсихологический синдром. Такой профиль может наблюдаться как при резидуально-органическом поражении, при про­цессуальном заболевании, так и при любых вариантах дизонтогений. Такой профиль — широкое поле для исследовательской работы, ре­зультаты которой уже сейчас остро востребованы практикой.

В заключение можно указать, что, учитывая ранее сделанные заме­чания относительно психологического содержания субтестов, выво­дить из профиля интеллекта рекомендации по поводу будущей про­фессиональной деятельности в консультативной практике (гумани­тарный профиль, коммуникативная деятельность, техническая и т. д.) очень рискованно.