Апелляционное определение от 14 июня 2012 Г. N 33-7989/2012

М.А. обратился в суд с иском к УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области о взыскании компенсации морального вреда в размере <...> рублей, ссылаясь на те обстоятельства, что в период с <дата> по <дата> находясь под стражей в ФБУ ИЗ N <...> ГУ ФСИН по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, претерпевал физические и нравственные страдания, в том числе в камерах N N <...>, N <...>, N <...>, где он содержался, был превышен лимит наполнения, отсутствовала вентиляция, не соблюдались санитарные нормы, камеры плохо отапливались, горячее водоснабжение отсутствовало, в камере N <...> истец содержался вместе с заключенными, имеющими хронические заболевания, в том числе и ВИЧ-инфицированными, в камере N <...> истец подвергся избиению и пыткам со стороны заключенных, в одиночных камерах N N <...>, N <...>, N <...>, N <...>, N <...>, N <...> стены и потолок периодически осыпались от повышенной сырости, вентиляция отсутствовала, освещения практически не было, спальные места представляли собой "цементные кубики", горячая вода отсутствовала, санитарные нормы не соблюдались, батареи отопления находились в неисправном состоянии. Кроме того, во время содержания истца под стражей ему не оказывалась медицинская помощь, ограничивались свидания, в <дата> и <дата> истец был подвергнут психологическому давлению, в связи с чем был вынужден выполнять все требования следователя под угрозой издевательства над близкими знакомыми истца. Указывая, что содержание в указанных условия причинило ему физические и нравственные страдания, истец просил взыскать с ответчика компенсацию морального вреда в размере <...> рублей.

Судом первой инстанции установлено и следует из материалов дела, что М.А., <дата> года рождения, <дата> был осужден Санкт-Петербургским городским судом по ст. <...> УК Российской Федерации с назначением наказания к пожизненному лишению свободы в ИК особого режима. По кассационному определению Верховного Суда Российской Федерации от <дата>, приговор Санкт-Петербургского городского суда от <дата> был переквалифицирован: со ст. <...> УК Российской Федерации на <...> УК Российской Федерации; со ст. <...> УК Российской Федерации на ст. <...> УК Российской Федерации, ст. <...> УК Российской Федерации с назначением наказания пожизненного лишения свободы в ИК особого режима.

..Согласно ч. 1 ст. 35 ГПК Российской Федерации лица, участвующие в деле, должны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами.

Довод жалобы о рассмотрении дела без личного участия истца не может служить основанием для отмены решения суда, поскольку обязанность доставки лиц, находящихся под стражей, в судебное заседание для участия в рассмотрении гражданского дела, законом не предусмотрена, кроме того, ст. 48 ГПК Российской Федерации предусмотрена возможность участия в судебном заседании лично или через своего представителя. Таким образом, закон гарантирует возможность стороне реализовать свои процессуальные права через представителя, в случае невозможности явки в судебное заседание, однако указанным правом истец не воспользовался.

Вместе с тем, своими правами, предусмотренными ст. 35 ГПК Российской Федерации, в том числе на ознакомление с материалами дела, возражениями ответчика по существу заявленных требований, истец также имел возможность воспользоваться через представителя.

При этом, ст. 50 ГПК Российской Федерации в данном случае не может быть применима, так как согласно ее требованиям, суд назначает адвоката в качестве представителя в случае отсутствия представителя у ответчика, место жительства которого неизвестно.

Комментарий к определению от 14.07.12: яркий пример вообще защиты интересов лиц, который очевидно не могут участвовать в судебном заседании. Проблема более широкая, чем здесь написано. Когда говорим о законном представителе, то говорим, что законные представители полагаются лицам, признанным недееспособными. Полно фактических состояний, когда лицо само себя защищать не может, но при этом не имеет законного представителя. Во-первых, когда в коме. Гражданское процессуальное законодательство никак не решает этот вопрос. Возможности защиты прав и интересов лиц в условиях легального определения недееспособности через психическое заболевание, все иные категории лиц, у которых нет оснований для признания недееспособными, оказываются в сомнительном положении. В конспекте – вопрос о правозащитном представительстве (дело Штукатурова) – о специальном круге адвокатов (или о том, что вообще все адвокаты то вправе делать), которые вправе принимать на себя защиту чужого интереса в инициативном порядке в отсутствие договора и доверенности. Правозащитное здесь в смысле инициативного осуществления защиты, потому что лицо заведомо в таком положении, когда лицо не может себя защитить и кто-то должен взять это на себя. И частным случаем проблемы являются гражданские иски с участием лиц, осужденных к лишению свободы (когда они являются истцами и ответчиками). Гражданин ставит вопрос о том, что он, будучи истцом, желал бы лично участвовать в суд заседании, а ему говорят о том, что законом его доставка не предусмотрена. Потому никто его из колонии не повезет в районный суд. Проблема много кратно рассматривалась КС, например определение от 19 мая 2009 №576-О-П. КС подчеркивает, что на суде лежит обязанность применительно к таким ситуациям всегда обсуждать вопрос о характере затрагиваемых конституционных прав, необходимых для дачи осужденным показаний в судебном заседании. И каждый раз суд обязан принимать обоснованное и мотивированное решение о форме участия осужденного в судебном заседании. Другими словами, не существует обязанности у государства всякий раз доставлять осужденного в зал судебных заседаний по гражданскому иску, возбужденному им или предъявленному к нему. Но каждый раз суд, понимая статус истца или ответчика, должен обсудить вопрос о том, какова природа спора, каков характер защищаемых конституционных прав, есть ли необходимость личной дачи объяснений в судебном заседании. Суд обладает правом постановить о том, что заключенный должен быть доставлен в судебное заседание. Неоднократно вопрос рассматривал ЕСПЧ: дело Грязнов против РФ – 12 ин 2012. ЕСПЧ: ссылка на правовые поз КС. Каждый раз Конституция обязывает суды выносить мотивированное обоснованное суждение и при необходимости должен быть доставлен в суд заседание.

Обратим внимание, что этот пример (апелляционного определения) показывает, что это может быть решено средствами собственно процессуального закона. Суд сослался на то, что ст.50 –это представительство только ответчика. А здесь истец, кот заведомо не может участвовать в суд заседании. Суд остается на почве буквального прочтения закона. Откроем ст.1ч.4.

Есть ли основания для применения ст.50 по аналогии? Идет ли речь как раз в силу природы ситуации о том, что суд тоже должен назначать такого адвоката, в т.ч. и истцу. Да, нет оснований доставлять его лично в суд заседание или это нецелесообразно, но и лишить его возможности.. фактически речь идет о том, что «не лишен права ознакомиться с материалами дела через представителя»- Но где он найдет этого представителя и как сможет заключить с ним договор? Т.е. он даже с делом ознакомиться не может. Тогда процесс с участием такого лица требует просто модификации процессуальных отношений: суд должен все копии отправлять в колонию, тот читать, иметь возможность ответить; с учетом этого должны устанавливаться процессуальные сроки, конечно ничего этого нет. В этом смысле согласится с определением невозможно.

Ст.50, с одной стороны, является исключением, а правило о том, что исключения расширительно не толкуются, в значительной мере уже устарело безнадежно. Но ясно, что это исключение, в первую очередь по той причине, что отношения между адвокатом и клиентом возникают не из договора.

Тем не менее, Михаилу Зиновьевичу представляется, что здесь как раз тот случай, когда применение по аналогии необходимо, потому что это фактически ситуация невозможности участия в суде- фактическое отсутствие истца.

Ст.50 – применять шире, значение гораздо более широкое чем букв текст ст.50. и проблема более широкая и острая, чем ответчик, МЖ кот неизвестно.

Комментарий к определению от 21 января 2013: суд исходит из отсутствия юридических сведений о месте нахождения, а не фактических. Если у лица есть адрес регистрации по МЖ, то ст.50 применена быть не может. И то, что фактически лица там нет, значения не имеет. Значение имеет только то, что адрес известен.

В целом ряде определений найдете такой подход у судов, вполне основательный, что если ты зарегистрирован, то в этом месте обязан обеспечивать с собой связь. И риски неполучения информации несешь ты со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Комментарий к Определению от 22 ноября 2012: наличие/отсутствие регистрации не может затрагивать реализацию конституционных прав, что подчеркивал и КС. А по отношению к жилищным правоотношениям мы знаем, что регистрация имеет доказательственное значение, но не имеет правоустанавливающее значение в том смысле, что регистрация не означает возникновения права на жилое помещение. Но применительно к тому, какое значение имеет соблюдение правил регистрации учета, мы не можем т.о. прийти к выводу, что КС считает, что эти правила можно просто не соблюдать и не нести никаких последствий. Начиная от административной ответственности и до принятия на себя неблагоприятных последствий вызванных тем, что вы не зарегистрированы. Потому МЗ согласился бы скорое с судом, который исходит из того, что если вы зарегистрированы, то вы обеспечиваете свою регистрацию там, где вы живете. Если вы сменили МЖ - обеспечьте себя новой регистрацией. В противном случае институт регистрации вообще утрачивает всякой значение. Вы в любом случае принимаете на себя последствия того что нарушаете регистрационный режим и это правильно. Из этого исходит и определение суда.

Следующий пример опять ставит проблему представительства. И здесь мы видим мать, защищающую интересы ребенка и говорит о том, что т.к. иск в интересах ребенка, дайте бесплатного адвоката. Понятна позиция суда: они здесь истцы,а не ответчики, а ст.50 говорит только об ответчиках.

В этом смысле с позицией суда можно согласиться, она основана на законе. Но нельзя не отдать должное позиции истицы, которая ставит вопрос о том, что, по сути, из КРФ (МЗ тут бы с ней согласился) вытекает обязанность государства создать условия, при которых есть возможность просить суд о предоставлении бесплатного представителя. По обстоятельствам дела просить суд. Когда она приходит и говорит «я действую в интересах ребенка и не имею возможность тратить личные средства на защиту интересов ребенка, поэтому прошу дать представителя за счет государства, не мне, а ребенку». Интересно сформулировано в конце: доказательств того что она как законный представитель или ее несовершеннолетний ребенок относятся к категории граждан, имеющих право на получение бесплатной юридической помощи. Когда читаешь, даже не сразу понимаешь, неужели несовершеннолетний ребенок может не относиьтся категории таких граждан. Там явный дефект этого закона. Потому что несовершеннолетний ребенок по определению является субъектом получения бесплатной юридической помощи, а мысль какая проведена: раз есть мама, то пусть мама раскошелится на адвоката. И возникает вопрос, а имеет ли право она поставить вопрос так «я свои деньги на его адвоката тратить не собираюсь, возбуждаю дело и прошу предоставить ему бесплатного адвоката за счет государства». Как мы понимаем, проблема сразу приобретает конституционно-правовое измерение, потому что дальше перед нами вопрос, как оценивать вообще всю систему бесплатной юридической помощи, каким требованиям она должна соответствовать в этом ключе. Ну решение суда, естественно, закону формально-то соответствует.

Прочитаем следующие три определения: противоречивая практика.