Фс 4 - стадия «переворота»: Иранский «кризис»

Как должно быть ясно теперь, так называемый «Иранский кризис» был на самом деле вовсе не внешним кризисом, а долгожданным и тщательно спланированным решением возникшего ранее настоящего кризиса, связанного с коллапсом групповой фантазии. Теперь гнев против Картера отщепился и спроецировался на аятоллу Хомейни и на глумливые толпы демонстрантов, которые, найдя решение стадии коллапса своей собственной революционной групповой фантазии, были счастливы внести вклад в унижение Америки, выставляя перед телекамерами связанных заложников и символически вешая портрет Картера. Из американской прессы моментально исчезла вся символика «коллапса». По замечанию «Нью-Йоркера», «рейтинг президента Картера... во время кризиса возрос вдвое. Внезапный взрыв привязанности народа к своей стране, похоже, распространился и на президента страны». Благодаря отщеплению образа Ядовитой Плаценты Картер превратился теперь в Борющийся Плод, представителя американцев в борьбе со звероподобным унижающим врагом. Вся Америка спроецировала личный гнев на групповое иллюзорное решение. Когда я спрашивал свыше 800 человек, которые присутствовали на нескольких моих выступлениях в первую неделю кризиса, как они себя чувствуют, большинство отвечало: «Чувствуем себя хорошо... мы чувствуем свою сплоченность... хватит нам ото всех терпеть притеснения... как хорошо снова быть американцем... моя личная жизнь и неприятности мне уже не кажутся столь уж важными». Нация перешла в четвертую стадию - «переворота», когда предназначение лидера - унизить врага. Бывший президент Форд назвал Иран «самым серьезным кризисом из всех, с которыми сталкивались Соединенные Штаты после второй мировой войны», а на улицы вышли десятитысячные толпы, чтобы излить свой гнев, сжигая иранские флаги, оскорбляя иранских студентов, обучавшихся в американских колледжах, швыряя камни в окна местных арабских булочных, неся портреты актера Джона Вэйна «как символ полного сил национализма» и выкрикивая: «Отправим морскую пехоту» и «Разделаемся с аятоллой!»

Америка снова чувствовала себя хорошо. Один обозреватель сказал об этом напрямик. В своей статье «Почему аятолла заслужил нашу благодарность» он объясняет: «Аятолла и тот уличный сброд, который считается правительством в этом отсталом, хаотическом государстве, оказали нашей стране чертовскую услугу. Я уже не говорю, что Джимми Картеру практически гарантировано переизбрание. Вклад Ирана заключается в том, что Соединенные Штаты получили толчок в сторону возрождения национальной гордости и единства, которые мы боялись утратить».

Даже когда Россия вторглась в Афганистан, это не подорвало уверенности американцев в собственных силах. Картер, говоривший, что действия русских создают «величайшую угрозу для мира со времени второй мировой воины», мог запросто пойти на обострение отношений, начать «новую холодную войну» и пригрозить использованием «военной силы» в Персидском заливе, как будто раньше он не обещал воздерживаться от военного решения конфликтов. Иллюзорное решение вернуло миру утраченный смысл. В начале 1980 г. нация пребывала в настроении спокойной гордости:

«Что представляет собой сейчас Вашингтон? Это потрясающе. Начнем с президента Картера. Повсюду кризис... Он выглядит спокойным. Он приглашает небольшие группы репортеров и отвечает на их неофициальные вопросы с такой невозмутимой прямотой, что те, несмотря ни на что, чувствуют себя под защитой... Картер - впечатляющая фигура... Картер выглядит спокойным...»

Карикатура на иллюстрации 9 показывает иллюзорное решение, которое и послужило источником этой силы и спокойствия. Слева нарисован хороший лидер - он теперь молод, силен и решителен, обернут в плацентарный американский флаг и одет в белое. Справа показан плохой лидер. Ядовитая Плацента - старый, иностранного вида и одетый в черное. Цена расщепления, которая корчится в родовой агонии, сдавленная пуповинной веревкой, натянутой между двумя лидерами, - это принесенные в жертву заложники. Как сказал Уильям Ф. Бакли, настоящая опасность состояла в том, что их могли освободить без применения силы со стороны Америки:

«Что же случится, если аятолла просто освободит узников? У публики останется ощущение не доведенного до конца дела. Мы будем смотреть на Картера и ждать, какую форму наказания он выберет для терпеливого правительства Ирана, а тут-то и выйдет осечка. Маловероятно, что, получив заложников назад, США захочет прямого военного воздействия из тех, что приводят к гибели мужчин, женщин и детей».

В первые месяцы 1980 г. неосознанным стремлением американской политики было удержать заложников в плену, даже спровоцировать их смерть в качестве очистительной жертвы и наказания за наш гнев. По пути в различные военные госпитали шаха официально эскортировали самолеты воздушных сил. что приводило иранцев в бешенство, а в прессе постоянно мелькали высказывания Картера о его «готовности применить военную силу» невзирая на последствия. Когда шах, наконец, покинул Соединенные Штаты, Картер даже написал, по выражению «Нью-Йорк Тайме», «необъяснимое» письмо сестре шаха, в котором просил уговорить шаха вернуться: «Сейчас мы предпочли бы, чтобы он прошел курс лечения у доктора Дебэйки в Горгасе, американском госпитале в Панаме, или в Хьюстоне, Техас» - поступок, равнозначный смертному приговору для заложников. «Мы были уверены, - вспоминал позднее Гамильтон Джордан, - что, если шах воспользуется своим правом вернуться в Соединенные Штаты, часть заложников будет убита. Мы получили на этот счет серьезные предупреждения».

Однако предстояло еще применить непосредственное воздействие. чтобы вызвать жертвенный гнев и положить конец стадии переворота групповой фантазии рождения заново. С точки зрения фантазии дело касалось не только дипломатии: в фантазии ужаснаяЯдовитая Плацента все еще душила нацию и перекрывала ей кислород. Журнал «Тайм» драматично передавал наши ощущения перед военной акцией против Ирана. На рисунке были показаны наши лица, залепленные плацентарными флагами, и пуповинные веревки, обвязанные поперек груди - трудно найти рисунок, более непосредственно изображающий наше переживание заново собственного рождения. Американские репортеры пытались объяснить озадаченным европейцам, которые не являлись частью групповой фантазии рождения, почему «редко бывает столько разговоров о войне, о ее неизбежности, необходимости и желательности». Сопровождаемый требованиями «заострить национальный шип» и «взять командование» с тем, чтобы Америка достигла «света в конце туннеля... готовая родиться», после большой «экономической» речи, в которой объявлялось о «потребности в страдании и дисциплине». и поддержанный общественным мнением - теперь опросы-показывали, что большинство американцев одобряет вторжение, даже если заложники при этом будут убиты - Картер решился на «освободительный рейд». В том, что военный рейд ведет к смерти многих, если не большинства заложников, не сомневались ни Картер, ни Вэнс, ни советники, ни Пентагон. Однако «жертва ради национальной чести» в конце концов была признана необходимой: следовало разбить ядовитого звероподобного врага и прекратить родовой переворот. Как сказал Бжезинский на заседании Национального совета безопасности 11 апреля, где было вынесено решение об оккупации, Америка должна «вскрыть нарыв», положив тем самым конец заражению, осквернению национального тела.

Однако «возрождению американской воли» не суждено было завершиться в тот апрельский день - военная акция «провалилась». Не были принесены в жертву ни иранцы, ни заложники, не был разгромлен чудовищный враг. Вместо этого лишь наши унижение и разгром и оставшиеся в песках Ирана восемь мертвых американцев. Картер взял на себя всю ответственность за отвод отряда особого назначения и отказ от использования альтернативного плана продолжения штурма с участием сотен самолетов и кораблей. Сила характера Картера, проявившаяся в решении избежать риска масштабной войны, снова была расценена его критиками как «слабость». Как сказал позднее Ричард Никсон, который часто выбалтывает не подлежащие огласке чувства нации: «Одной из крупнейших ошибок, допущенных президентом Картером, явилось то, что его главной и, как мне кажется, фактически единственной заботой... были жизнь и безопасность заложников». Эту «слабость» Картеру не простили. Теперь у всех было ощущение, что у Америки «кость в горле», что она «задыхается» от собственного «бессилия». Национального возрождения следовало достичь иным путем: через очистительную жертвенную смерть самого лидера.

Групповую скверну всегда можно смыть, до смерти забив камнями старого бессильного лидера, что и происходило в архаических обществах, где существовал ритуал принесения в жертву божественного короля. Выборы в 1980 г., где Америка уготовила Картеру поражение, прошли в атмосфере, полной неприкрытых желаний смерти. Карикатуры постоянно изображали, как он гибнет или как его убивают. В августе ровно через 17 лет после убийства президента Кеннеди - 70 миллионов американцев уткнулись в телевизоры, чтобы узнать, «Кто выстрелил в Дж. Р.?»

Заключительное «обвальное поражение» Картера изображалось так: Рейган побивал Картера камнями, и тот в мучениях погибал. Помещенный рядом с карикатурой портрет Картера, казалось, подтверждал факт его смерти.

Что касается мотивов ритуального принесения Картера в жертву Америкой, то они совершенно ясны. В «борьбе между гневом [на Картера] и страхом [перед Рейганом]... гнев победил с огромным перевесом», - говорил один репортер. «Выборов не было. Была лишь гора Святой Елены, сыплющая на политический ландшафт горячий пепел». Фантазийный анализ статьи о поражении Картера, которую дали после выборов в «Тайме», похож на донесение испанского священника, с ужасом наблюдавшего кровавые жертвоприношения ацтеков: «дикий... сердитый... похоронили... топор... триумф... убит... счастливее... мясо... красный... слезы... агония... рана... ад». Джимми Картер отказался смыть нашу скверну, пожертвовав американцами, поэтому в жертву пришлось принести его самого. Ошибка его заключалась в том. что он не признал первичного источника скверны в нас самих. Как сказал Том Вольф:

«Народ ждал от Картера, чтобы тот пришел и сказал:

«Вы прекрасно знаете, чем занимались до сих пор, и я тоже это знаю, так что не будем друг друга обманывать. Вы все лгали своим женам и мужьям... Вы позволяли обществу тонуть в трясине упадничества и коррупции, вы поощряли разврат и порнографию. И не секрет, что нам пора уже что-то делать с этой помойной ямой безнравственности».

Свою статью Вольф озаглавил «Бросим боевой клич». Человеком, откликнувшимся на этот боевой призыв к пресечению распада и дальнейшего осквернения безнравственной Америки, стал Рональд Рейган, который уже несколько десятков лет проповедовал именно эту тему. Его выступление после зачисления в список кандидатов не позволяло сомневаться, что он осознает свою фантазийную роль в фетальной драме национальной дезинтеграции и возрождения путем жертвоприношения, связанного с насилием:

«Разрушить... дезинтегрирующий... ослабший... бедствие... жертва... разрушить... возрождение... разъедаемый... опустошаемый... обновить... обновить... жертва... течет мощным потоком... ущерб... вредить... нацию тошнит... разрушить... замораживать... истощение... разрушение... слабость... бедствия... слабость... война... война... война... кипеть...»

За избранием Рейгана последовал двухмесячный неопределенный «промежуточный период», когда, как и в архаические времена, старого лидера оплакивали, а новый лидер принимал плацентарные атрибуты, и время обновлялось снова. Наконец, в январе 1981 г. Рейган вступил в должность, что сопровождалось взрывом символики рождения заново. Его инаугурацию, совпавшую с возвращением заложников, нация приветствовала миллионами плацентарных флагов и желтыми пуповинными лентами - и то, и другое - символы восстановленных уз с новым лидером и с заложниками, вернувшимися к жизни после того, как им желали смерти. Бесстрастные обычно телеобозреватели наперебой воспевали национальное возрождение: «После 20 лет пессимизма, после убийств, Вьетнама и Уотергейта с наших плеч наконец свалилась тяжесть. Это возродившаяся Америка, Америка, которой открыты все пути!» «Это было похоже на свадьбу, где рождение ребенка у подружки невесты отодвинуло жениха на задний план». «Это похоже на вынашивание ребенка... на новое рождение». Чтобы поприветствовать заложников, на улицы выходит процессия, которая «местами состоит в ширину из десяти человек, а в длину растянулась на 17 миль - эти люди кричат «ура», смеются, плачут, размахивают флагами и, конечно же, желтыми лентами». Желтые ленты оказались таким мощным символом пуповины, что десятки миллионов таких лент были развешаны на деревьях и шестах по всей Америке - точь-в-точь как аборигены подвешивали на дерево саму пуповину. И как примитивные племена ритуально сжигали пуповины новорожденных, так и американские радиостанции призвали присылать желтые ленты в специальный почтовый ящик во Флориде, чтобы потом сжечь их все вместе в особом ритуале в честь родившихся снова заложников.

Рональда Рейгана на карикатурах рисовали гордым отцом, раздающим сигары по случаю рождения новых младенцев, плацентарным воздушным шаром с желтыми пуповинными лентами, который сверкает над Белым домом, и благодетелем, который всех кормит. «Нью-Йорк Таймс» объявил его «первым президентом за многие годы, в котором... так и светятся обаяние, благопристойность - и профессионализм», а по выражению «Вашингтон Пост», «весь Вашингтон и большая часть Америки будто заключены в пузырь эйфории, выдутый Рональдом Рейганом...»

Однако психоисторику вся эта эйфория показалась бы скорее маниакальным приступом, чем радостью. Картер на самом деле не умер, заложники не погибли, никто за исключением восьми быстро забытых солдат - не погиб жертвенной смертью, так что Ядовитая Плацента по-прежнему бушевала неподалеку, жаждая крови священной жертвы. Карикатура на иллюстрации 13 драматично изображает состояние американской групповой фантазии в день инаугурации Рейгана - Ядовитую Плаценту едва сдерживает меч, которым изо всех сил работает встревоженный Рейган.

Хотя «медовый месяц» других президентов обычно характеризовался низким уровнем гнева в фантазийном языке, в данном случае проницательным наблюдателям вскоре стало заметно, что, «несмотря на добродушное подшучивание над президентом на пресс-конференциях и несмотря на одобрение общественности, в стране слышится подлое и гадкое шипение, люди стали огрызаться друг на друга, не скрывая своей злобы». Рейган порекомендовал своим сотрудникам проявить в урезании бюджета «скаредность ростовщика», в прессе повсюду замелькали заголовки «Урезать, сократить, отсечь», а на карикатурах стало популярно рисовать человека, разрубаемого пополам топором или мечом, причем в таком виде мог изображаться кто угодно - от служащих правительства до младенцев и стариков. Несмотря на то, что федеральных правительственных служащих было теперь было на 100 тысяч меньше, чем десять лет назад, Вашингтон представляли раздувшейся Ядовитой Плацентой, которая душит народ своими щупальцами. Поэтому в куски надо было изрубить само правительство, и не важно, что результаты были бы «жестоки, бесчеловечны и несправедливы» или, как сказали об урезании члены конгресса: «Сердце разрывается. Мы годами трудились над этими программами, и они работают. Теперь же все это идет насмарку». Очищения Америки от скверны путем жертвенной смерти пока еще не произошло. Поэтому само правительство должно было совершить акт самокастрации, магический жест, который вернул бы плодородие оскверненной земле - совсем как жрецы Кибелы, которые прибегали к самокастрации, чтобы унять ярость богини. Садистские фильмы ужасов теперь расценивались как «свежая волна», поскольку там были кровавые сцены «отрезания, обрубания, отсекания», аналогичные карикатурам насчет рейга-новского бюджета. Лига против диффамации сообщила об утроившемся по сравнению с предыдущим годом количестве антисемитских инцидентов, ЦРУ «словно спустили с цепи», а в пятилетнем бюджетном плане Рейгана выделялось свыше одного триллиона долларов дополнительно на страшное новое оружие и свыше четверти миллиона на увеличение личного состава армии - показатель милитаристского подъема, который был «втрое сильнее, чем во время Вьетнамской войны». Плацентарный зверь был еще настолько близко, что Рейган, выступая перед американцами, сказал, что его главная задача - «сдержать злую силу, грозящую затмить свет, к которому мы стремимся 6 тысяч лет».279

Национальные журналы совершенно открыто сообщали о неуклонном росте не нашедшего разрядки гнева американцев. По словам «Харперс», «на нас снова напала лихорадка войны... последние события дают понять, что в Америке копится эмоциональная сила, благодаря которой мы думаем сейчас о войне так, как не стали бы думать еще год назад». То же говорилось и в «Нью Репаблик», на этот раз изнутри администрации:

«Впервые с 50-х гг. вероятность ядерной войны с Советским Союзом всерьез рассматривается ключевыми фигурами в правительстве США и за его пределами. То, что долгое время считалось немыслимым, теперь находит поддержку влиятельных мужчин и женщин в Вашингтоне... Один видный специалист Белого дома по внешней политике говорит: «За 30 лет война ни разу не казалась мне реально возможной, теперь же я думаю, что это возможно».

Очистительной жертвенной кульминации фетальной драмы, казалось, не достичь. В марте 1980 г. в Америке стала развиваться новая групповая фантазия: раз Рейган не способен обеспечить необходимое очистительное насилие, то его тоже следует принести в жертву! Возможно, мученическая кровь сможет оплодотворить и очистить оскверненную нацию. Как показывает иллюстрация 14, в последние недели марта прессу словно прорвало в какой-то оргии: обложки запестрели намеками на то, что Рейгана надо застрелить, - от угрожающих дул револьверов на обложках «Тайме» и «Ньюсуик» до могил перед зданием конгресса на обложке «Нью Репаблик». Обложка «Ю-Эс Ньюс» той же недели изображала, как там было сказано, «сердитых, фрустрированных» американцев под заголовком «60 миллиардов федеральных расходов для Рейгана следующая мишень», в котором таким образом были искусно скомбинированы послание «в расход Рейгана» и не менее четко выраженное поручение «Рейган - следующая мишень». Со страниц прессы хлынул такой поток образов, намекающих, что Рейгана необходимо застрелить на этой же неделе, что на собрании комиссии по рейгановской фантазии в нашем Институте психоистории мы не на шутку тревожились по поводу всех этих обложек и статей с бесконечными «застрелить... убить... умереть» - нам казалось, что вскоре они приведут к покушению.

Когда психотический бандит оттянул курок и выстрелил в президента, команду к этому дали газетные стенды. Поскольку несколькими месяцами раньше Хинкли, будучи при оружии, находился в том же городе, что и президент Картер, но не стрелял, весьма вероятно, что теперь он оттянул курок в качестве уполномоченного национальной групповой фантазией. Менее устойчивые личности часто выполняют в истории роль чувствительных рецепторов, воспринимающих скрытые послания. Например, Александр Хэйг, самая неустойчивая личность в команде Рейгана, скорее всего, тоже уловил послание о выстреле, поскольку начал говорить о порядке, в котором надо было следовать за президентом, за несколько дней до покушения, как будто чувствовал приближение события. Реакция страны тоже как будто отражала неосознанное участие людей в покушении. В нескольких газетах сообщалось, что кое-где дети в классах принимались аплодировать, услышав новость о выстреле.

После покушения имя Хинкли исчезло из прессы. Редактор одной газеты недоумевал: «Почему Рейган не сердится? Почему никто из нас не сердится?» Действительно, никто не возмущался по поводу выстрела, никто, включая Рейгана и его жену, не настаивал на проверках оружия, потому что все знали - выстрел был необходим. Разве американцы в течение нескольких месяцев не говорили друг другу со смехом, что Рейган умрет до оставления должности (вроде бы потому, что так было со всеми американскими президентами, избранными в год, кончающийся на ноль)? Разве не красовалось на бамперах многих машин «Переизберем Буша в 1984 г.» с самого избрания Рейгана? Как следовало застрелить Кеннеди через год после Кубинского ракетного кризиса, с помощью которого так и не удалось по-настоящему смыть национальные скверну и гнев, так и Рейгана надлежало застрелить через год после неудачной попытки очистить нацию посредством Иранского «кризиса». Конечно, разница заключалась в том, что Кеннеди погиб, а Рейган остался жив. Долгожданное рождение вновь опять не удалось - и через неделю после выстрела на обложке «Тайм» появился заголовок, выражающий наши чувства в одном слове: «Неудача».

Вот почему вскоре национальной групповой фантазии, вероятно, потребуется другая священная жертва, чтобы разыграть заключительный акт очищения в фетальной драме. Как христиане многие века застывали в благоговении перед плацентарным священным сердцем Иисуса, снабженным вагинальной раной и излучающим жизнь, так и сейчас американцы после покушения находят на страницах прессы рисунок плацентарного священного сердца Рейгана, распятого, поднявшегося снова, - оно снабжено вагинальной дверью и излучает новую жизнь, являясь символом как плацентарного источника жизни в чреве, так и предстоящего в будущем жертвенного насилия.