Отношения «без каких либо обязательств» должны были быть легкими. Нет обязательств – нет чувств. Правильно? Разве не так все должно работать? Так почему все сложно? Почему я так себя чувствую?

 

Мои дни состоят из бесконечных поручений и бесполезной работы, а заканчиваются в месте, где я хочу быть. Вечером я стучу в дверь Марли.

Она задерживает дыхание, когда отходит в сторону впуская меня. Ее тело взывает ко мне, и я хочу ему подчиниться. Я хочу прикасаться к ней так, как не касался никого раньше. Я нуждаюсь в этом освобождении.

Сдерживаемые мной эмоции напрямую связаны с потребностью моего тела в оргазме.

Это похоже на боевые действия между моим разумом и членом. Удовольствие, которое я в ней ищу, должно быть просто... удовольствием. И больше ничем.

Она чистая и здравомыслящая. И нет ничего больше того, что я хочу развратить ее, заставить покориться моей воле и обучить ее искусству удовлетворения меня.

Я хватаю ее за шею, пальцы зарываются в ее волосы, и я заявляю права на ее губы. Она тает во мне. Мягкая, сладкая кожа оживает под грубыми кончиками моих пальцев.

Как только я разрываю поцелуй, то срываю ее рубашку через голову.

– Хьюстон, подожди, – стонет она, прижимая меня к стене.

– Тсс. Не разговаривай,– инструктирую ее я.

Наши сплетенные тела движутся в спальню. Шторы покачиваются, пропуская мягкий лунный свет. Он заполняет комнату, освещая тело Марли. Меня заводят ее мягкие изгибы. Ее яркие зеленые глаза глядят на меня, как на единственного мужчину на Земле, и от этого, мое сердце сжимается.

Я на шаг ближе к тому, чтобы все ощутить. Толкаю ее, и она падает на кровать.

– Разденься, – шепчу я. Марли открывает рот, чтобы что-то сказать, но я ее перебиваю, – сегодня вечером никаких разговоров. Разве только, я тебя об этом попрошу.

Она кивает головой, понимая мою простую просьбу. У нее сверхъестественная способность знать, что мне от нее нужно.

Она снимает штаны, пока я расстегиваю свою белую рубашку. Позволяю ей упасть на пол.

Характерный металлический звук дразнит Марли, когда я ее расстегиваю молнию, прежде чем снять брюки и боксеры.

Откинувшись на кровати, она играет со своей грудью по моей просьбе.

– Помоги мне все забыть, – шепчу я.

Она кивает, пронзая меня с первого взгляда. Я отворачиваю голову, не желая встречаться с ее глазами. Слишком больно. Я отбрасываю любую кроху своих эмоций.

– Поиграй со своей киской для меня. Представь, что тебя ест мой рот.

Она делает так, как ей сказано. Хорошая девочка. Послушная.

Я сжимаю в кулак свой пульсирующий член, быстро двигаю им вверх и вниз. Бля, как же хорошо. Я делаю глубокий вздох, высвобождая изматывающее меня напряжение.

– Скажи, что ты готова к тому, чтобы я тебя научил, чтобы дал тебе свои наставления.

– Я готова к уроку, профессор, – говорит она воркующим голосом, от чего мой член чуть не взрывается.

– Я собираюсь научить тебя искусству грязных разговоров. Я хочу сделать так, чтобы твой миленький маленький ротик стал грязным.

Она прижимается к мягким хлопковым простыням на кровати, крутясь и поворачиваясь когда я смотрю на нее, одетую в черные кружевные трусики и лифчик. Непослушная девочка.

– Я готова учиться, – она улыбается, выгибает спину на кровати, белые простыни ласкают ее сладкое тело.

– Ложись и скажи мне насколько ты влажная, используя самое грязное слово которое сможешь придумать, – я подхожу ближе к кровати, все еще лаская мой член.

Мне нравится то, как она прикусывает свою нижнюю губу, как ее глаза блуждают по моему телу, останавливаясь на моем члене.

– Мое влагалище скользкое и мокрое для тебя. Я вся изнываю.

– Хорошая девочка. Теперь раздвинь ноги и покажи мне. Используй пальцы.

Она делает то, что ей говорят. Ее рука скользит между длинными ногами, исчезая под кружевом трусиков, двигаясь к ее сладкому центру.

– Хьюстон, – стонет она.

– Продолжай называть меня профессором, – я изгибаю бровь, отмечая ее реакцию.

– Профессор, – говорит она шепотом. Ее пальцы трутся о киску, когда моя рука набирает скорость, двигаясь на члене.

– Хорошо. Теперь скажи мне, чего хочет твой сладкий рот. Сделай это, используя грязные словечки, – я поднимаю палец и прижимаю к ее нижней губе, я тону в ее мягких глазах.

– Я хочу твой член.

– Ты можешь постараться получше,– я сжимаю ее губу между пальцами.

– Я хочу, чтобы ты трахал мой рот своим членом.

Я склоняю голову на бок, обдумывая достаточно ли грязные ее слова, нравятся ли они мне.

– Еще лучше, – требую я.

Она делает глубокий вдох, ее рука все еще работает над тугой киской.

– Я хочу, чтобы твой толстый член врезался в мой горячий рот и трахнул его. Я хочу, чтобы ты кончил в мое горло, пока сжимаешь мои волосы.

Я ухмыляюсь, откидываю назад голову и закрываю глаза, раздумывая над тем, сделать именно так или нет.

– Ты хочешь, чтобы я кончил на твой язык?

– Да, – она снимает трусики и бросает их мне.

Я ловлю их свободной рукой, поднося кружево к носу и вдыхая ее сочный аромат.

– Черт, детка, чего еще ты хочешь?

Она встает на колени со злобным блеском в глазах. Я никогда не хотел кого-то сильнее, чем ее.

– Профессор, – соблазняет она меня, – я была непослушной студенткой. Я не выполнила ваше задание. Накажите меня.

Чертовски горячая. Кто знал, что Марли Мерфи, робкая и застенчивая Марли Мерфи, может говорить такие грязные вещи, которые меня ошеломляют.

– Разговаривай со мной грязно, детка, – член снова у меня в руке, когда я поднимаюсь с кровати, готовый действовать.

Овладеть ее грязным ртом – это то, что мне нужно сегодня вечером, чтобы не думать. Ни о чем. Ни о моей жизни, ни о моем будущем, и определенно не о моем гребаном прошлом.

Я надеваю презерватив и устраиваюсь у ее нуждающейся киски.

– Детка, ты меня хочешь? – спрашиваю я, глубоко врезаясь в нее своим членом.

Быстрые, наказывающие удары поглощают меня, когда я погружаюсь в нее на всю длину.

Я не останавливаюсь. Чувств, слишком много. Ее сладкая киска поглощает мой член, и моя голова откидывается.

Она стонет и охает с каждым ударом моего члена, заставляя меня быстрее стремиться к освобождению.

– Тебе нравится чувствовать то, как я нахожусь глубоко внутри тебя, заставляя тебя кончить вокруг меня?

– Да, профессор, – кричит она, когда оргазм заставляет вздрагивать ее тело. Черт, у меня такое чувство, что она была создана для меня.

Мое собственное освобождение следует за ее оргазмом, мои глаза закрываются, а мозг отключается от любых мыслей о том, чтобы иметь ее всю оставшуюся жизнь.

У меня не должно быть таких мыслей, даже если я начинаю этого хотеть.

 

Глава 17

Марли