Лексико-семантический анализ практического материала

Каждое произведение, которое попало в мою работу, было выбрано мной исходя из некоторых критериев, основным из которых была нетипичность реализации политкорректности в нём. В частности, как уже было сказано в главе, посвящённой сюжету, трилогия Стига Ларссона подошла под заданные мной параметры из-за игры с гендерными маркерами, когда мужской и женский персонаж фактически меняются функциями. Давайте же разберём, какие аспекты политкорректности реализуются в данном случае и в других работах авторов.

Для начала, позвольте мне представить протагониста романа “Леопард”- Харри Холле: бывший полицейский, бывшая “звезда” отдела по расследованию особо тяжких преступлений, бывший герой и кумир сослуживцев. В настоящем- алкоголик со стажем, заядлый курильщик, наркоман, страдающий большим количеством психических расстройств, убийца полицейского и просто человек, которого вы бы не захотели встретить в темном переулке. Да и вообще, у читателя создается впечатление, что Харри остается “по эту сторону закона” только из-за причуды автора: ведь он - почти полная копия протагонистов “noir”- детективов, в которых граница между героем и злодеем почти полностью размыта, с некоторыми отличиями: “санитар” трущоб Нью-Йорка переносится на Скандинавский полуостров и превращается в почти двухметрового(1 метр 92 сантиметра) потомка викингов.

Если рассматривать Харри с точки зрения реализации категорий гендера, то он является типичной иллюстрацией всех неприглядных сторон маскулинности в ее стереотипном понимании: его эмоциональные реакции весьма ограничены, он груб, холоден, замкнут и нелюдим, никогда не уклонится от силового способа решения конфликта, жертва почти всех известных человеку зависимостей, а методы его убеждения ближе к использованию “пистолета”, чем “доброго слова”. Но, тем не менее, он вызывает невольную симпатию и сочувствие, ведь большинство его негативных черт- следствие эмоционального потрясения, вызванного потерей семьи и противоборством с опасным маньяком.

Его спутница и коллега, Кайя, тоже являет собой типичный образец фемининности как сборника поведенческих характеристик: она непосредственна, эмоциональна, обладает неплохим чувством юмора, всегда стремится свести конфликт к словесной перепалке, а не перестрелке. Но, помимо этого, она воплощает также и негативные качества, приписываемые стереотипному феминному гендеру: расчетливость, умение использовать людей для своей выгоды, способность пойти на предательство ради личных интересов etc. Как и у ее партнера, поведение Кайи во многом результат детских психологических травм, которые, тем не менее, не ожесточили ее до состояния, близкого к Харре. Книги Ю Несбё в свете вышесказанного предстают оплотом патриархальной морали, которая, впрочем, не вызывает ни отторжения, ни оскомины. Харри Холле- маскулинный персонаж в хорошем смысле этого слова- он всеми силами пытается защитить тех, кто надеется на него и дорог ему. Негативным стереотипизированием можно с натяжкой назвать детей-солдат в Африке из книги “Леопард”, но Несбё не столько пытается выставить всех африканцев в неприглядном свете, сколько хочет привлечь внимание читателей к актуальной и животрепещущей проблеме современности. Ведь нельзя же, в конце концов, обвинить Горького в попытке дискриминации людей по имущественному положению?

Также следует отметить, что почти в каждом новом произведении данного цикла протагонисту приходится взаимодействовать с представителями разных рас, этносов и культур, что не может не оказать влияния на его психологический портрет. Практически в каждой книге Ю Несбё обыгрывает какой-либо из устоявшихся среди представителей населения стран “первого мира” стереотипов. Так, например, в книге “Нетопырь” он заставляет Харри посетить Сидней, чтобы помочь австралийской полиции в поиске убийцы звезды норвежских фильмов категории “B” и напрочь опровергает репутацию Сиднея как “самого безопасного города в Австралии[22]. Кроме того, автор высмеивает популярные в англоязычном социуме представления о том, что все австралийцы- потомки каторжников, сохранившие характер своих предков. Стоит заметить,что он делает это на первых страницах, не чуждаясь при этом дискриминационной лексики.” “You must be an Aboriginal,” he said as they turned onto the motorway.-“Guess there’s no fooling you, Officer,” Kensington answered, glancing in the mirror.-“In Norway we call you Australian Negroes.-Kensington kept his eyes trained on the mirror. “Really?”-Harry began to feel ill at ease. “Er, by that I just mean that your forefathers obviously didn’t belong to the convicts sent here from England two hundred years ago.” He wanted to show he had at least a modicum of knowledge about the country’s history.[23]”(“ — Вы, наверное, абориген? — спросил Харри, когда они выехали на шоссе.— Я вижу, тебя не проведешь. — Кенсингтон бросил взгляд в зеркало.— В Норвегии мы называем вас «австралийскими неграми».-Кенсингтон еще раз посмотрел в зеркало.— Да?-Харри почувствовал себя неуютно.— Э-э, я просто хотел сказать, что ваши предки, похоже, не из тех английских каторжников, которых привезли сюда двести лет назад. — Харри надеялся, что хоть какие-то познания из истории страны послужат ему оправданием.”[24])

Кроме того, в каждой книге автор акцентирует внимание на речевых особенностях представителей разных культур, с которыми приходится сталкиваться протагонисту. В “Нетопыре” это Кенсингтон, разговаривающий с утрированно-австралийским акцентом, вставляющий через слово bloody и eh, в “Тараканах” это жители Бангкока, половину лексикона которых занимают местные выражения, вроде “kwai” (“проститутки”) или “farangs”(“иностранцы”). Кроме того, Несбё без прикрас описывает жизнь угнетённого населения стран третьего мира, будь то девушка-проститутка из Тайланда (“Cockroaches”) или же мальчик-солдат из Конго(“Leopard”).

Помимо вышеупомянутого, в серии романов развита тема толерантности к людям с умственными отклонениями на примере сестра Халле. Как её называет сам протагонист- Сестрёныш(“Sis”) страдает синдромом Дауна, но при этом опровергает все стереотипы о подверженных данному синдрому людях, как о злобных, неподверженных обучению и агрессивных. Она искренне заботится о Харри (в меру своих сил, конечно), и он отвечает ей взаимностью.

Кроме того, в предпоследней книге серии, “Призрак”(“Phantom”) автор обращает внимание читателя на проблемы наркозависимых людей на примере приёмного сына Харри, Олега. В отличие от большинства консервативно настроенных отцов, Харри не только не отвергает его, но даже, рискуя собственной жизнью, помогает ему избавиться от зависимости. Таким образом, мы можем с уверенностью сказать, что пара героев Харри/Кайя представляет собой реализацию традиционного межгендерного взаимодействия, которое будет показано в противовес героям следующего романа.

Как и в случае с “Леопардом”, в “Девушке с татуировкой дракона” основным двигателем фабулы является не столько детективное расследование, сколько межличностное взаимодействие персонажей.

В рамках произведения Стига Ларссона особо интересным является сопоставление протагонистов и антагонистов романа. В роли первых выступает дуэт Лисбет Саландер- Микаэль Блумквист, о котором будет сказано ниже.

По выражению автора, Лисбет Саландер является “женщиной, которая ненавидит мужчин, которые ненавидят женщин”[25]. Данная характеристика, по общепризнанному мнению, является наиболее точной и конкретной в отношении характера данного персонажа. В отличие от предыдущей героини, Лисбет является полным опровержением всех стереотипных представлений о женщине, как носителе фемининных гендерных индексов.”Арманский никак не мог смириться с тем, что его лучшим исследователем является бледная, анорексически худая девушка со стрижкой “бобрик” и пирсингом на носу и бровях. На шее у нее имелась татуировка в виде осы длиной в два сантиметра, одна вытатуированная цепочка обвивала бицепс левой руки, а другая- щиколотку. В тех случаях, когда Саландер приходила в маечках, Арманский мог убедиться, что на лопатке у нее присутствует еще более крупная татуировка, изображающая дракона. Естественным цветом ее волос был рыжий, но она красила их в иссиня-черный. Она выглядела так, словно только что проснулась наутро после недельной оргии в компании хард-рокеров… по своей конституции она от рождения была худой, тонкокостной, словно девчонка, стройной, с маленькими руками, узкими щиколотками и едва заметной под одеждой грудью. Ей было двадцать четыре года, а выглядела она на четырнадцать.”(“ Armansky's star researcher was a pale, anorexic young woman who had hair as short as a fuse, and a pierced nose and eyebrows. She had a wasp tattoo about an inch long on her neck, a tattooed loop around the biceps of her left arm and another around her left ankle. On those occasions when she had been wearing a tank top, Armansky also saw that she had a dragon tattoo on her left shoulder blade. She was a natural redhead, but she dyed her hair raven black. She looked as though she had just emerged from a week-long orgy with a gang of hard rockers...She did not in fact have an eating disorder, Armansky was sure of that. On the contrary, she seemed to consume every kind of junk food. She had simply been born thin, with slender bones that made her look girlish and fine-limbed with small hands, narrow wrists, and childlike breasts. She was twenty-four, but she sometimes looked fourteen.”)

Исходя из описания внешности, мы можем сказать, что Лисбет Саландер, мягко говоря, отличается от принятого архетипа по отношению к изображению женщины-протагониста: она небольшого роста, хрупкая, но при этом сильная, скорее походит на андрогинна, чем на женщину, что, к слову сказать, очень хорошо заметно в экранизации 2011 года с Руни Мара в роли героини.

Кроме того, Лисбет- пример женщины-“героя”, которая, в рамках своих возможностей, делает все, чтобы преступники были наказаны. Она шантажирует и избивает своего опекуна-насильника, разыскивает и разоблачает педофилов, охотится на психопата-отчима, долгие годы избивавшего и унижавшего мать Лисбет, ее сестру и ее саму. Она- типичный “антигерой” нашего времени- не ограниченная нормами морали, использующая насилие даже в тех случаях, когда можно обойтись без него, социопат и социофоб. Ее единственный слабости- ее мать и Микаэль Блумквист. Кроме того, персонажа Саландер можно считать олицетворением чаяний всего радикального феминистского общества- абсолютно самодостаточная личность, которая не рассматривается в контексте семьи и/или проблемы материнства, не нуждающаяся в опеке “сильного” пола, умная, сильная и смелая, способная защитить не только себя, но и всех, кто ей небезразличен.

Также Лисбет бисексуальна, что опять выводит нас к гендерной проблеме.

Возможно, на появление подобного персонажа повлияло событие, красной нитью проходящее через всю историю создания романа: однажды Стиг Ларссон оказался свидетелем изнасилования женщины и не смог этому помешать. И вся трилогия о Лисбет- как один крик страдания:”Больше никогда!”. Поэтому и все антагонисты, так или иначе, были инициаторами жестокого обращения с женщинами и в полной мере заслужили неблагосклонное “внимание” госпожи Саландер.

Микаэль Блумквист, с точки зрения автора, самый подходящий мужской типаж для такого рода произведений. Я взял на себя смелость охарактеризовать этого героя как “безопасного мужчину”. Даже знакомство читателя с Микаэлем начинается с его прозвища- “Калле”(мальчик-сыщик из произведения Астрид Линдгрен), что уже намекает на его легкую инфантильность и легкость характера. Кроме того, как уже было сказано ранее, “Девушка с татуировкой дракона” в контексте данного исследования примечательна в первую очередь тем, что в этом романе происходит смещение гендерных установок. В бинарном социуме “мужчина-женщина”, привычном для романов, из-за смены клише и наборов гендерных индексов черты “мужчины” приобретает Лисбет, а “женщины”, соответственно, Микаэль. Он мягок, нерешителен, склонен идти на компромиссы в конфликтах, не агрессивен и проч. Кроме того, в романах часто используется сюжетная модель разряда “damsel in distress”, или, говоря по-русски, “девушка в беде”. “Бедой” может быть преследование антагонистов, похищение, шантаж и иные средства из богатой фантазии автора. Герою мужского пола, соответственно, отводится роль “le chevalier sans peur et sans reproche” (“рыцаря без страха и упрека”), спасающего героиню и получающего награду в виде “руки и сердца”. В этом романе все поставлено, как может показаться, с ног на голову: Блумквиста похищает маньяк и решает убить, но, в последний момент его планы рушатся из-за появления Лисбет, вступающей с ним в схватку, догоняющей и убивающей. Участие же Микаэля сводится к пассивному созерцанию. И, да, “рыцарь” в лице Саландер не получает свою награду- в конце романа Блумквист возвращается к своей прежней любовнице, а Лисбет решает “выкинуть проклятого Калле из своей жизни”.

Подводя итоги, можно сказать, что смена гендерных ролей, бисексуальность Лисбет и фемининность Блумквиста можно расценить как своего рода реверанс в сторону феминистически настроенной публики, которая устала от однотипных героинь-спутниц детектива, которых приходится постоянно спасать из лап злодея и которые, в конечном итоге, служат лишь антуражем для мужественного супермена-протагониста.

Кроме того, спутница Саландер, Мириам Ву- азиатки, а, если быть точным, китаянка, что не позволяет упрекнуть автора в расовых и национальных стереотипах,т.к. остальные герои первого и второго плана- европеоиды. Правда, Мириам уж слишком эпизодический персонаж, который, видимо, и выполняет роль щита от критиканства, как собачка на картине художника из известной притчи. Также подобной работой занимается на полставки Драган Арманский, что не позволяет упрекнуть автора в исламофобии и иных антирелигиозных предрассудках.

Единственный пример негативного стереотипизирования, который я встретил в трилогии- это Зала (Александр Залаченко)- антагонист, бывший сотрудник русских спецслужб, ныне- мафиози. Но это скорее развлекает, чем вызывает негодование- ведь в книгах и фильмах западных авторов сотрудник русских спецслужб со смешной русскому читателю фамилией уже скорее классика, чем моветон.

Говоря о герое (или, скорее, антигерое) заключительного произведения в нашем списке, детективе-сержанте Логане МакРае, нам придется поневоле повторять некоторые описательные моменты, присущие Харри Холле. Типичное олицетворение стереотипов о маскулинном персонаже: крепкий, как гвоздь, атлетического сложения мужчина, не гнушающийся в разговоре с напарниками солёного шотландского словца, огрубевший душой за годы лицезрения свинцовых мерзостей Гранитного города, он, тем не менее, вызывает у читателя сочувствие и невольное беспокойство: а выдержит ли он в этот раз? Не сломается ли, пытаясь найти жестокого до полной бесчеловечности убийцу-каннибала? Что будет, если под ударом маньяка окажутся близкие ему, о чем он даже не подозревал, люди?

Логан, как и Харри, представляет собой типичного протагониста детектива-noir: циничный, уставший от жизни, но, тем не менее, способный на искреннее сострадание, выполняющий свою работу из последних сил и живущий по кредо:” Должен- значит, можешь”. Ведь кому ещё по силам остановить инфернальный ужас, крадущийся по домам его знакомых, друзей, коллег, да и просто невинных граждан и забирающий их мужей, жён и детей? Поэтому подчёркнутая маскулинность вызывает не брезгливость и отвращение, но, скорее, сострадание, жалость и надежду на то, что всё закончится быстро и не больно. Надежду, которой не место в Гранитном городе.

В контексте упомянутого выше детального разбора политкорректной составляющей произведений мы можем сказать, что “Дом плоти”, со своей стороны, пытается изо всех сил казаться просто домом, без каких- либо заигрываний с гендерной интригой, реверансами в сторону феминизма, и, к сожалению или к счастью, у него получается казаться таковым до самых последних страниц. Убийца, маньяк, кровожадный зверь, которого боятся даже здоровенные полицейские и которого все называют “он” (he) на поверку оказывается…женщиной. Более того, той, которую знали все, но никто не мог и заподозрить. И в этом случае непонятно- то ли хвалить автора за пренебрежение гендерными стереотипами, то ли ругать за демонизацию женского образа. Но оставим словесные прения по этому поводу маститым литературным критикам, а сами перейдём к заключению.

Заключение

Исходя из проделанной работы по анализу текстов современных англоязычных романов, мы можем сделать вывод о том, что в настоящее время художественная литература является не только средством развлечения читателя, но и полем борьбы за продвижение в широкие массы либеральных и демократических ценностей, путём освещения их в произведениях.

Также следует упомянуть, что основными факторами реализации политкорректности и дискриминации в тексте являются лингвистический аспект, представленный эвфемизмами и политкорректной лексикой, а также дискриминационными выражениями. Следует также отметить, что, путем статистической выборки нами были найдены наиболее общеупотребительные способы словообразования вообще и способы образования политически корректных эвфемизмов в частности, а именно сокращение, конверсия, словосложение и аффиксация для рядовых слов и словосложение, метафорический перенос, аффиксация и метонимический перенос для политкорректной терминологии.

Кроме того, немаловажным будет подчеркнуть тот факт, что, несмотря на давление реакционной общественности, современные англоязычные писатели не боятся экспериментировать со многими литературными характеристиками, которые оставались неизменными и закостеневшими в течение долгого времени, а сейчас представляют собой ещё один способ привлечь внимание эрудированного и искушённого ценителя литературы и она, всегда являвшаяся двигателем прогресса, как естественно-научного, так и морально-этического, смело экспериментирует с привнесением в читающие массы неких строго высчитанных и отмеренных доз нон-конформизма и “смены вех”, постепенно ведя нас к прогрессу и толерантности. Более того, несмотря на кажущуюся стагнированность и патриархальность сознания рядового отечественного читателя, упомянутые выше метаморфозы не отвратили его от качественной литературы, что даёт нам надежду на то, что, рано или поздно, мы сможем с гордостью назвать наше общество прогрессивным и либеральным.