Великие географические открытия и начало колониальной экспансии.

Термин «географические открытия» применительно к комплексу заморских экспедиций европейцев в 15–17 вв. достаточно условен, ибо охватывает два разных исторических явления: во-первых, собственно открытие новых земель, до 15 в. совсем не известных европейцам либо «забытых» (Австралия, Океания, большая часть Африки, Америка), и, во-вторых, установление постоянных контактов или экономического и политического контроля над известными европейцам заморскими территориями (Азия). Речь идет об освоении и включении в орбиту влияния европейских государств земель в других частях света. Естественно, что термин «открытия» верен только по отношению к европейцам: для «открываемых» народов речь шла о внешней агрессии и завоевании.

Далекие морские путешествия стали возможны в результате значительных технических и научных достижений. Важную роль в географических открытиях сыграли Испания и Португалия. Эти страны благодаря контактам с арабами располагали новейшими познаниями в математике, картографии, астрономии, имели более надежный для океанского плавания корабль — каравеллу, которая благодаря смене парусов могла идти и по ветру и против него, усовершенствованный компас и морские карты. Они располагали в результате завершения Реконкисты (отвоевание испанских земель у арабов, захвативших в VIII в. большую часть Пиренейского полуострова) необходимыми для далеких экспедиций кадрами — обедневшим, склонным к риску и воинственным дворянством.

Португалия. Экспансия началась в XV в. Португальцы «осваивали» запад­ное побережье Африки. Уже в 40-х гг. XV в. в Португалию стали поступать золото, слоновая кость и невольники с Гвинейского побережья. Это дало мощный толчок дальнейшему продвижению на юг. Вскоре португальцы обогнули южный конец Африки (мыс Доброй Надежды), и в 1498 г. Васко да Гама достиг Малабарского побережья Индии.

С открытием морского пути в Индию началось образование португальской колониальной империи. Португалия была слаба, чтобы захватывать территории. Поэто­му она создавала в XVI в. опорные базы (крепости и факто­рии) на всем протяжении морского пути от Лиссабона до Индии и Юго-Восточной Азии. Установив контроль над Мо­луккскими островами (Острова пряностей), португальцы взя­ли под свой контроль морскую торговлю Европы с Востоком. Монополия Португалии в торговле пряностями была настоль­ко полной, что даже египетские и персидские купцы в XV в. получали их через португальцев.

Португальская колониальная экспансия ничем не отличалась от обыкновенного грабежа. На захваченных тер­риториях свирепствовал жесточайший террор. После захвата Малакки в течение недели уничтожались все мусульмане, встречавшиеся на пути португальских солдат. В Момбасе, по словам португальской хроники, не осталось «ни одного живого существа, ни мужчин, ни женщин, ни стариков, ни моло­дых, ни даже детей. Все, кому не удалось спастись, были убиты или сожжены». У местного населения португальцы отнимали, прежде всего, золото и драгоценности. С начала XV в. португальцы первыми начали торговлю рабами, кото­рых вывозили из Африки.

Испания. Испанская колониальная империя создавалась «ог­нем и мечом». Поскольку путь на Восток вокруг Африки контролировался португальцами, испанские корабли в по­исках Индии двинулись в западном направлении, через Ат­лантический и Тихий океаны.

Начало испанской колони­альной империи было заложено четырьмя путешествиями (1492—1503) Христофора Колумба. Испанцы захватили часть Антильских островов и основали первое поселение на Гаити (Эспаньола).

В первой половине XVI в. испанцы утвердились на обшир­ной территории Южной и Центральной Америки. Немного­численные, но хорошо вооруженные и дисциплинированные завоеватели легко расправились с государствами инков и ацтеков. У испанцев было два грозных оружия — пушки и лошади. И еще одно необыкновенное «оружие» — белый цвет кожи. Индейцы, никогда не видевшие европейцев, приняли белых людей за сыновей бога солнца и встретили их со всеми почестями. Правда, ацтеки быстро опомнились и восстали против испанцев. Но Кортесу с 700 солдатами, 18 лошадьми и 10 пушками удалось одержать победу (1521). Участь ацтеков разделили инки, покоренные Писсаро в 1529—1533 гг.

В Азии испанцы открыли (Магеллан, 1521), а затем захва­тили и колонизовали во второй половине XVI в. Филиппин­ские острова. Однако основу колониального могущества Испа­нии составляли американские владения.

Колоссальная добыча в виде золота, пряностей и рабов обогащала испанских феодалов. Но не только их. Основная доля этой добычи не оседала в Испании, а отправлялась в принадлежавшие ей Нидерланды, в Антверпен, который в XVI в. стал торговой столицей Западной Европы. Через Антверпен сбывали свои товары португальцы. Таким обра­зом, Португалия и Испания стали для Европы важнейшим источником получения драгоценных металлов, пряностей и различных восточных товаров.

Методы колониальной экспансии:

- прямой грабеж местного населения,

- непрямой грабеж, т.е. скупка за бесценок дорогостоящих в Европе товаров,

- работорговля,

- пиратство,

- захват опорных пунктов на побережье и строительство факторий,

- массовое уничтожение тех, кто пытался протестовать (как это было с мусульманами Малакки, Момбасы и некоторых других мест)

На первоначальном этапе Испания и Португалия не вмешивались в социальные процессы, происходящие на тех землях, которые они колонизировали.

Принцип торговли «из Азии в Азию».

Колониальное проникновение европейцев на Восток оказывало возрастающее влияние и на судьбы тех азиатских стран, которые в XVII—XVIII вв. продолжали сохранять свою независимость. Крупную роль в первоначальном накоплении за счет народов Востока сыграло господство европейцев на морях, омывающих южное побережье азиатского материка. Установив свое преобладание на новооткрытом морском пути из Европы в Индию вокруг Африки и далее на Восток, создав на этих путях многочисленные базы для снабжения и стоянки своих кораблей, европейские колонизаторы фактически монополизировали прибыльную торговлю между Индией и Европой. Именно ко второй половине XVII в. относится окончательное торжество более быстрого, дешевого и безопасного пути вокруг Африки над старыми путями морской и караванной торговли, соединявшими Индию через Персидский залив и Иран с бассейном Черного и Средиземного моря или через Красное море и Египет с бассейном Средиземного моря (Существовал еще третий путь на Восток — через Россию. Однако попытки англичан в конце XVI — начале XVII в. и шведов во второй половине XVII в. монополизировать этот путь не увенчались успехом из-за сопротивления русского купечества и русского правительства.). Это нанесло сильный удар по многолюдным и богатым городам Азии и Африки, издавна связанным с посреднической торговлей между Западом и Востоком. Упадок таких городов, как Каир в Египте, Дамаск в Сирии, Измир в Турции, Тебриз в Иране, Кабул и Кандагар в Афганистане, Лахор в Индии, был непосредственно обусловлен этим изменением мировых торговых путей.

Христианские миссии на Востоке.

Христианизация афро-азиатского мира положила начало взаимодействию религиозной европейской среды с религиозным опытом неевропейских народов. Конкретное взаимодействие религий и культур происходило в бесчисленных формах, но главным образом в рамках двух тенденций: приспособление самого европейского христианства к местным верованиям и влияния автохтонных культур на христианство, когда уже они сами его преобразовали.

На первом этапе своей деятельности католические миссионеры подходили к проблеме спасения язычников с количественным критерием. Чем больше обращенных и быстрее обращение, тем лучше. Проблемы адаптации западного христианства к иной конфессиональной среде для них не существовало. Этому способствовали и особенности мироощущения миссионеров XVI в.: как и многие их современники, они были убеждены в близости конца света.

Для большинства миссионеров XVI в. сознание туземцев представлялось чем-то вроде чистого листа. Не принимая во внимание их традиционные вероучения и культы, они практически требовали от новообращенных полного Отказа от многовековых традиций, что нередко вело или к подрыву местной культуры, если она не обладала достаточной сопротивляемостью, или к провалу миссии, или к синкретизму.

Однако уже на грани XVI-XVII вв. среди миссионеров обозначился принципиально иной подход к проблеме методов евангелизации. В этом отношении заслуживает внимания деятельность соратника иезуита Игнатия Лойолы — Франсуа Ксавье и его последователей в Японии, Китае, Индии и Индокитае. Знакомство Франсуа Ксавье с высокой японской культурой побудило его принципиально изменить характер своей деятельности. Он отказался от прежнего нищенского рубища, приезжал в страну с дорогими подарками и добивался уже не массовых обращений, а прежде всего признания и доверия у местной политической и религиозной элиты.

В подобном же духе действовали иезуиты и в Индокитае, где им пришлось столкнуться с развитыми конфуцианской и буддийской культурами. Во главу угла они ставили основательное изучение страны, фундаментальное знание языка, местных нравов и обычаев. Миссионер должен был провести всю жизнь в одной стране, «натурализоваться» в ней, жить одной жизнью с местным населением и тем самым заслужить его доверие. Александр де Роде, которого считают «отцом» вьетнамской церкви, прибыв в Южный Вьетнам в 1624 г., первым среди миссионеров начал читать проповеди на вьетнамском языке, он же, продолжая работу Франсуа де Пина, окончательно оформил латинизированную вьетнамскую письменность «куок-нгы», составил латинско-вьетнамский словарь, перевел на вьетнамский ряд важнейших богословских произведений. В Сиаме (Таиланде) группа миссионеров во главе с Луи Лано, готовясь к работе среди таи, тщательно изучала тайский язык и священную литературу буддистов.

В противоположность иезуитам большинство доминиканцев, францисканцев и апостолических викариев из Общества иностранных миссий в своей концепции евангелизации отвергали компромиссы с местными вероучениями и настаивали на массовых обращениях любыми методами. Правда в самой Европе церковь проводила в то время жесткий курс на искоренение «остатков язычества» и суеверий в народе. И вряд ли большинство духовенства могло иначе подойти к проблеме борьбы за чистоту доктрины и адаптации христианства к неевропейским культурам.

Христианизация каждого народа совершалась всегда в виде двух встречных процессов: с одной стороны, само христианство в определенной степени впитывало в себя новую культуру, усваивало некоторые ее черты и формы, ее язык и символику, в то же время трансформируя ее; с другой стороны, традиционная культура, подвергающаяся христианизации, находила в новой религии формы и способы для продолжения своего существования, придавая ей относительное своеобразие.

Христианизация Филиппин и части населения стран Индокитая служит хорошим примером подобного взаимодействия традиционных культур с новой религией. Та переработка, которой подвергся католицизм на Филиппинах, дает даже основания некоторым современным теологам говорить об особом, филиппинском христианстве. Причем эта переработка — скорее бессознательная, нежели сознательная, — затронула не только обрядовую сторону, но отчасти и саму суть учения.

Католические теологи отмечают, что в сознании жителей Филиппин уживаются и добрый католик, и язычник. В нем как бы сосуществуют две системы религиозных ценностей: одна — заимствованная, но уже укоренившаяся, другая — исконная, отнюдь еще не потерявшая своего влияния. Двум системам ценностей соответствуют и две линии социального поведения, и два авторитета — священник и колдун, который еще далеко не утратил своей социальной значимости в филиппинском обществе.

Английским миссионерам в Индии не удалось добиться существенных результатов в начале их деятельности. Тогда они пытались обращать в христианство молодых людей из высших каст в основном через сети созданных англо-индийских школ. Зато позднее эти миссионеры стали проповедовать в сельской местности, где они вступили в тесный контакт не только с низшими кастами, но и с неприкасаемыми. Работа миссионеров принесла неожиданные для них самих результаты. По данным одного сельского района в Юго-Восточной Индии (близ г. Масулипатам) первые обращения состоялись в 1859 г., в 1882 г. христиан насчитывалось уже 3500, в 1895 г. — 9 тыс., а в 1905 г. — 22 тыс.

Распространению христианства среди неприкасаемых способствовал ряд факторов. Прежде всего их социальный статус в отличие от крещенных индусов высших каст не подрывался. У них появлялась уникальная возможность получить начальное образование, так как миссионерские общества создавали для них сельские школы в районах Масулипатама и Элуру (в местные же индуистские школы могли поступать только дети брахманов). Приняв христианство, они могли достичь более высокого уровня жизни, повысить свой социальный статус. Христианизация до некоторой степени меняла характер социальных связей низших каст, делала для них возможными новые формы социальной интеграции. Через миссионеров новообращенные могли вступать в контакт с теми слоями общества, пути к которым были прежде для них закрыты. Кроме того, многие индийские крестьяне видели в христианстве прежде всего систему защиты от всесилия злых духов.

В Индонезии христианству удалось пустить корни лишь в самом конце Нового времени (в основном, на островах Бали и Сулавеси). Но еще долго индуистское большинство Бали рассматривало христианство как чужеземную религию, а его приверженцев как чужаков. Примечательно, что в данном случае адаптация христианства выразилась в том, что при росписи христианских храмов стали использоваться древние балийские художественные стили. Опираясь на индуистские традиции, балийские христиане стали излагать библейские сюжеты языком танца. Для проповеди евангельских событий использовался также балийский тембанг (опера). Используя традиционную балийскую цветовую символику, церковнослужители сменили темные облачения на светлые. Изменилась и архитектура христианских храмов, при постройке которых стал учитываться традиционный индуистский стиль.

Естественно, процессы синтеза христианства с традиционными восточными религиями, заложенные в колониальное время, получили дальнейшее развитие на протяжении всего XX в. Частичная «христианизация» восточных культур создала для католической церкви новую проблему, обостряющуюся с каждым поколением. Проблема эта, если придерживаться современной геополитической терминологии, заключается в постепенном, но неуклонном перемещении христианства с «севера» на «юг». В этом перемещении многие современные теологи усматривают тенденцию, которая может приобрести эпохальное значение.

Однако с ростом национализма в колониальных, а затем «развивающихся» странах тенденция к регионализации местных церквей в ряде случаев стала находить свое выражение в возникновении новых синкретических культов, мессианис-тских сект, энтузиастических церквей, спиритических общин и даже в попытках создания новых религий, претендующих на роль универсальной религии всего человечества (например, бехаизм). Центр религиозных движений подобного рода со временем сместился в Африку, но аналогичные процессы наблюдаются и в Азии.