От «Грозы» к «Бесприданнице»

В том же 1859 г. появилась «Гроза», прославленная пьеса Остро­вского. Работа была напряженной и краткой по времени: начав летом (июнь—июль), драматург закончил ее уже в октябре 1859 г.

«1роза» — произведение, в какой-то мере загадочное. Во-первых, она оказалась исключительно жизнеспособной, репертуарной в разные эпохи истории русского театра. Во-вторых, она необычна в жанровом отношении. Это трагедия с элементами острого комизма, едва ли не фарса: рассказы Феклуши о заморских странах, где правят «салтаны» и обитают люди с песьими головами, бредни, которым с изумлением и страхом внимают обыватели, или действительно дикие выходки Дико­го, богатого купца, в котором самодурное начало представлено в гро­тесковых формах ничем не обузданного произвола.

За время, которое прошло после триумфа комедий «Банкрот» н «Бедность не порок», многое изменилось в творческой манере драма­турга, хотя как будто бы сохранились в неприкосновенности те же са­мые образы-типы, какие были и прежде. Однако все это то, да не так, можно сказать. Что самодуры (Дикой, Кабаниха), как две капли воды, похожи на прежних, — лишь внешнее впечатление. Пространство конфликта резко изменилось. Там («Банкрот», «Бедность не порок») действие ограничено узкими рамками семьи, здесь сфера приложения сил самодурной воли неизмеримо расширилась. Семья остается, но не только она. В авторской ремарке, характеризующей Савела Прокофь­евича Дикого, значится определение не просто его социального («ку­пец»), а еще и общественного положения: «значительное лицо в городе». В разговорах упоминается городничий, с ним Дикой на короткой ноге и даже не считает нужным скрывать от него свои проделки с незаплаченным или урезанным по своему произволу жалованьем рабо­чих.

Это новый поворот в художественном исследовании типа самоду­ра, который, наконец, выходит из своих замоскворецких покоев и «ку­ражится» не только над семейством, а над чужими ему людьми. Дикой не будет забыт, и спустя 10 лет появится в «Горячем сердце» (1869), превратившись в вечно пьяного Курослепова, а городничий выйдет в той же пьесе из-за кулис и станет уже не внесюжетным персонажем, как в «Грозе», а центральным героем, городничим Градобоевым - классичес­кий сатирически-комедийный персонаж Островского.

Еще одна особенность новой пьесы заключалась в том, что краски I освещении самодурства в «Грозе» оказались еще более сгущены. Дикой вполне отвечает своему имени - ничем не обузданная, дикая сила, то есть вполне безобразная в своих проявлениях. Другой тип са­модурных отношений — сдержанный, но тоже очень жестокий - Каба­нова. В составе действующих лиц подчеркивается: «богатая купчиха»; ее побаивается сам Дикой.

Существенные преображения испытал и конфликт пьесы. Раньше носители положительного нравственного начала были противополага­емы героям отрицательным: благородный, любящий Ваня Бородкин — Вихореву («Не в свои сани не садись»), приказчик Митя — Гордею Кар- пычу Торцову и Коршунову. Но даже в таких случаях противоборство в конфликте исключалось: первые слишком унижены и забиты, чтобы протестовать, вторые — безгранично уверены в своей необузданной воле, в праве, не колеблясь, творить суд и расправу.

В «Грозе» группировка персонажей и их конфликтное взаимо­действие резко изменились. Здесь происходит — впервые у Островско­го в нешуточное противостояние грубой силе, притом на уровне почти бессознательном, стихийном. Катерина — слабое, неразвитое суще­ство — купеческая дочь и купеческая жена. Плоть от плоти этой сре­ды. Поэтому «лучом света», как это сделал Добролюбов (статья «Луч света втемном царства»), ее можно было бы назвать с большой натяж­кой. Критик использовал образ Катерины, чтобы завуалированно выс­казать идею революционного преобразования общества: пьеса, как он пояснял читателям, «служит отголоском стремлений, требующих луч­шего устройства».

Между тем конфликт, заканчивающийся катастрофой, смертью ге­роини, был не столько социальным, сколько психологическим. В душе Катерины живут мучительное чувство вины и чувство страха за со­деянное (супружеская измена). Эти мотивы усиливает еще одна черта

героини: ее искренность, открытость, доброта. Она не умеет лгать и действовать по принципу: делай, что угодно, лишь бы все было шито- крыто (правило жизни Варвары, сестры ее мужа, да и самого Тихона). Идти по этому пути для Катерины невозможно: без любви, безучастия для нее жить нельзя, и она так жить не будет. Дом Кабановых для нее, где даже муж не может ответить на ее чувство, хотя по-своему любит ее, — это живая могила, смерть легче, — и она идет на смерть в состо­янии полубреда, полуяви: только природа может дать ей свой молчали­вый отклик-сочувствие, и она обращается к ней (явление 2, 4 пятого действия), люди же безжалостно истязают и мучают ее на каждом шагу.

В конфликте «Грозы» уже не доминировал фактор социальный, на чем настаивал Добролюбов и что было в прежних пьесах: приказчик Митя — и его хозяин, богатый купец Торцов, и такой же Коршунов; Ваня Бородкин — и дворянин Вихорев. Здесь, в «Грозе», лица, создающие острый конфликт, ровня друг другу. Взрывная сила протеста сосре­доточена прежде всего в характере героини, каким его создал Ост­ровский.

Правда, выходу Катерины все-таки есть: можно было бы жить по примеру Варвары и Кудряша. Но ей с ними не по пути, она не может лгать, изворачиваться, да и Борис в точности повторяет тех безропот­ных персонажей-страстотерпцев, которых зрители знали по прежним пьесам Островского.

Еще одна особенность, отличающая этот необычный характер - стремление* свободе, живущее в нем. Судя по всему, в семье, где про­шло детство и молодость Катерины, при глубоко религиозном воспи­тании не было и следа деспотизма и самодурного уклада жизни, чем отмечены предыдущие персонажи Островского, выходцы из купеческой среды. Ощущение свободы, близость к природе, добрые человеческие отношения отличают героиню во всем, и она воспринимается окружа­ющими, как чуждая этой жизни, необычная, «странная», по словам Варвары, женщина.

Таким образом, трагическое начало в пьесе обусловлено прежде всего счастливо найденным и тонко разработанным драматургом харак­тером его героини, Катерины. Ничего подобного по силе трагедийного звучания Островскому уже никогда не удастся создать, хотя он стремил­ся к этому всеми силами души и приближался к успеху «Грозы» в раз­ные периоды творчества: в «Бесприданнице» и в «Снегурочке».

Круг творческих поисков Островского, возникших в первых пьесах, продолженный в «1розе», замкнулся в «Бесприданнице» (1869), Со времени «Грозы» прошло почти десять лет, со времени «Банкрота» - около тридцати. За эти годы появилось вполне цивилизованное купе- 336

чество, представителями которых в пьесе оказываются Кнуров и Воже­ватов - заводчики, владельцы пароходов, фабриканты. Дворянин Ви­хорев («Не в свои сани не садись») превратился в удачливого ловца богатых невест, но с мертвой хваткой и большими запросами - в бле­стящего барйна-пароходчика Сергея Сергеевича Паратова: этот, если есть выгода, продаст все что угодно, даже свою душу.

Изменилась и конфликтная ситуация, связанная с самодурством и сего жертвами. Там — грубая сила, дикая, тупая; здесь — изощренное издевательство, истязание беззащитного человека. Тут пощады нельзя ждать, как бывало в те далекие времена, когда гнев самодура вдруг сме­нялся на милость. Паратов, глядя на Карандышева, незаметного чинов­ника, с презрением и холодной злобой говорит: «Топорщится тоже, как и человек... Да погоди, дружок, я над тобой потешусь!»

Тешится же он не над одним, а над двумя людьми, точно также, как Карандышева, расчетливо преследуя молодую, доверчивую и любящую его девушку - Ларису Огудалову.

Логика этих новоявленных хозяев жизни проста: деньги могут все, никаких других мер определения человеческой значимости и достоинств личности для них не существует. Паратов предлагает Васе Вожевато­ву, купцу «хорошей выучки», в качестве шута Аркадия Счастливцева, провинциального актера (он появится позднее уже центральным дей­ствующим лицом еще в одной прославленной комедии Островского - «Лес»): «Вот, отведите свою душу, могу его вам дня на два, на три пре­доставить...»

Что же касается героини, то сюжет строится по линии нарастаю­щего напряжения и чувства безысходности: после того как Паратов, - предварительно обманув ее, обещая жениться на ней, хотя он уже об­ручен и берет за невестой богатое наследство, - бросает Ларису, ее цинично разыгрывают в орлянку его недавние соперники Вожеватов и Кнуров, ворочающие, как и он, крупными капиталами. «Достается» она Мокию Парменычу Кнурову, который собирается в Париж на промыш­ленную выставку и берет с собой Ларису в качестве своей любовницы. В списке действующих лиц он имеет выразительную характеристику: «из крупных дельцов последнего времени, пожилой человек, с громад­ным состоянием». Сам он уверенно говорит о себе: «Для меня невоз­можного мало». Выхода у Ларисы нет, и она соглашается на предложение Кнурова после недолгой борьбы с собой и убедившись в том, что решимости на самоубийство у нее нет.

Жертвы здесь попадают в заколдованный круг. Выхода из него для них не существует, даже случай не может ничем помочь: самодуры ста­рой закваски были отходчивы, эти бессердечные люди — кремень. Снис-

хождения от них ждать не приходится. В «Бесприданнице» с еще боль­шей силой, чем в «Грозе», звучит мотив одиночества, обреченности че­ловека. «Так жить холодно, — в отчаянии признается Лариса. - Притворяться, лгать... Нет, не могу, тяжело, невыносимо тяжело». В от­личие от Катерины она все-таки идет на компромисс, избирая жизнь, [ Но от этого трагичность ее положения не сглаживается, не снижается. | Если перевод имени Лариса — чайка, то у нее сломаны крылья.

В таком же положении оказывается и Карандышев, ее неудачливый жених. Он жалок, смешон, ничтожен, но он человек и осознает себя человеком, а в момент прозрения полон отчаяния: «Разломать грудь у [ смешного человека, вырвать сердце, бросить под ноги и растоптать его!.. Жестоко, бесчеловечно жестокЫ»

Развязка пьесы несет в себе оттенок мелодраматизма: Карандышев в припадке ревности стреляет в Ларису, она же, умирая, прощает всех.

Но трагедийная напряженность конфликта, когда одинокий, беззащит­ный человек брошен в мир жестокого цинизма, где все держится исклю­чительно на власти денег, бесспорно, сохраняется. Еще до неожиданной трагической развязки она уже была намечена Паратовым: «Теперь тор­жествует буржуазия... в полном смысле слова наступает золотой век!» Человечности, искренности, порядочности трудно найти себе место: здесь господствуют другие ценности.