Указывай на шелковицу, а брани рожковое дерево

 

 

 

В основе тяжкого обвинения часто лежат незначительные причины.

Пословица гласит: «Ложь, произнесенная одним человеком, становится правдой, если ее повторяют сотни».

Чтобы призвать к дисциплине своих людей, контролировать их или предостеречь тех, чье положение не позволяет тебе вступать с ними в открытый спор, используй сходство и косвенные намеки.

 

 

Во времена Вёсен и Осеней князь Цзинь из Ци назначил человека по имени Сыма Рэн Чу генералом армии, дабы он повел солдат против Цинь.

Сыма сказал: «Я скромен и почтителен. Мой господин вызвал меня из моей деревни и поставил над высшими чиновниками, но офицеры и солдаты не будут подчиняться мне, а «Сто фамилий»[29]не поверят в меня. Я незначительное лицо, большим авторитетом не пользуюсь, поэтому я хотел бы иметь рядом с собой одного из любимых министров моего господина, кого‑то из тех, кто пользуется уважением в государстве. И пусть бы он контролировал мою армию. Вот тогда дело пойдет лучше».

Князь Цзинь согласился с этими словами и назначил Чжуань Цзя командующим. Сыма встретился с ним, и они решили начать поход на следующий день. Сыма отправился в лагерь, где отдал приказ готовиться к маршу. Он также велел своим охранникам установить водяные часы.

На следующий день Чжуань, который всегда отличался высокомерием, подумал, что раз Сыма уже в армейском лагере и приготовления идут полным ходом, то ему нет необходимости ехать туда. Его друзья и родственники собрались на пирушку, дабы проводить его в поход. К полудню Чжуань все еще не прибыл на место, но Сыма дал приказ армии выступать. Чжуань нагнал войско лишь вечером. Сыма спросил его:

– Почему ты появился позже назначенного времени?

Чжуань, понимая свой промах, ответил:

– Высшие офицеры и родственники хотели проводить меня, вот и пришлось задержаться.

Сыма сказал:

– В тот день, когда генерал назначается командующим, он забывает о доме. Когда он приезжает в армию и начинает командовать солдатами, он забывает о тех, кого любит. Когда он берет барабанные палочки и бьет в барабан, он забывает даже о самом себе. Сейчас враг вторгся на нашу территорию, а мы отдыхаем и ничего не делаем. Офицеры и солдаты лежат мертвыми, а границы открыты. Судьба людей в империи в твоих руках, так что же ты имеешь в виду, говоря, что тебя хотели проводить?

Чжуань промолчал. Сыма же вызвал одного из командиров и спросил его:

– Что говорит воинский закон относительно тех, кто прибыл после назначенного времени?

И он получил ответ:

– Им следует отрубить голову.

Чжуань был напуган и послал гонца, который вернулся в столицу, чтобы немедленно обратиться к князю и просить у него прощения. Но прежде чем он вернулся, Чжуаня уже казнили. Чиновники и знать с тех пор крайне боялись Сыму и больше уже не колебались в выполнении его приказов.

 

***

 

Во времена династии Хань, после того, как Гао‑цзу стал императором, он дал должности многим из своих сторонников. Однажды, прогуливаясь на балконе своего дворца в Лояне, он заметил внизу нескольких министров, которые о чем‑то говорили тихими голосами.

– О чем они там говорят? – спросил он своего советника Чжэн Ляня.

– А вы не знаете? – задал ему вопрос Чжэн. – Они плетут заговор.

– Но в империи только‑только восстановился мир и порядок. К чему им мятеж?

– Когда вы поднялись до трона, выйдя из простых людей, то вы перешагнули через их головы и захватили власть в империи. Вы стали Сыном Неба. Те, кому вы дали посты, – близкие друзья с давних лет, в то время как ваши враги были казнены. Сейчас офицеры вашей армии рассуждают о преимуществах, которые они приобрели, и думают, что нет достаточного количества земли во всей империи, чтобы вознаградить их всех. Поэтому некоторые из них боятся, что не получат вознаграждения, в то время как другие дрожат от страха, что попадут под подозрения из‑за ошибок, допущенных в прошлом, и будут казнены. Вот они и собираются вместе, чтобы обсудить проблему и составить заговор.

– И что мне следует делать? – спросил император.

– А кого из своих сторонников вы не любите больше других? – поинтересовался Чжэн Лянь.

– Мы давние враги с Чи, – ответил император. – В прошлые времена он много раз доставлял мне неприятности и позорил меня. Я бы убил его, но его заслуги слишком велики, а потому не хочу этого делать.

– Вы должны поторопиться и наградить Чи больше чем кого‑либо другого. Причем нужно сделать это так, чтобы и остальные ваши сторонники узнали об этом. Когда они увидят, что Чи наградили, они почувствуют уверенность в том, что и их не обойдут милостями, – сказал Чжэн Лянь.

Император согласился и дал Чи множество земель и титулов. Когда другие министры уходили с пирушки по этому поводу, они говорили: «Уж если и Чи получил владения, то нам не о чем беспокоиться!»

 

***

 

Во времена династии Хань[30]Гао‑цзу, основатель династии, умер. Его жена, вдовствующая императрица Лу, захватила власть для себя самой и ее рода. Прежде всего она казнила двух принцев, а третьего принудила совершить самоубийство. Так царство полностью перешло в руки членов ее семьи. Императрица уговорила многих министров и советников не упоминать ни о каких бывших наложницах ее усопшего мужа. Затем она посадила на трон ребенка, объявив, что это сын Гао‑цзу. Хотя на самом деле она украла ребенка у его матери и казнила ее, дабы скрыть следы преступления. Наследники линии императора со стороны Лю оказались под угрозой уйти в тень из‑за действий быстро набиравшего силу клана Лу. Один знатный родственник императора по имени Лю Чэн бы возмущен тем, что его семья практически отстранена от власти и потеряла высокое положение при дворе. Он решил противостоять действиям императрицы.

Однажды на праздновании во дворце императрица назначила Лю Чэна виночерпием. Прислуживание за столом было равносильно оскорблению, но Лю Чэн не выказал и следа обиды. Он сказал императрице: «Поскольку я происхожу из семьи генералов, я бы хотел разливать вино в соответствии с воинскими правилами». Императрица, ничего не подозревая, дала свое разрешение. Когда празднование было в самом разгаре, Лю Чэн налил вино императрице и попросил разрешения спеть народную песню, которую он выучил еще в детстве. Императрица снова дала ему разрешение. И тогда Лю Чэн начал петь:

 

Чем глубже наш плуг врезается в землю, тем гуще посадим семя,

Мы сеем густо – везде, где есть только место!

А если нам попадется чужое семечко,

Мы без жалости вырвем его и выбросим тут же.

 

Императрица пришла в ярость от столь явного намека, но ничего не сказала, поскольку иначе она сама признала бы, что намек на самом деле верен. Потом один из свиты, употребив уже немало горячительных напитков, потихоньку ушел, не спрашивая разрешения императрицы. Лю Чэн отправился за ним, вытащил свой меч и зарубил его. Затем он вернулся к пирующим, неся отрубленную голову. Заметив изумленные взгляды гостей, он ответил так: «Кое‑кто хотел дезертировать! В соответствии с армейскими правилами я казнил его!»

 

 

Императрица и ее свита совершенно растерялись. Но императрица сама дала разрешение прислуживать за столом в соответствии с армейскими правилами, а потому никто не мог усмотреть вины в действиях Лю. После этого случая двор относился к Лю Чэну с большим почтением. Когда же императрица умерла, семья Лю подняла мятеж и, как говорилось в народной песне, вырвала с корнем чужие семена – всех Лу, за исключением одного принца, которого женили на одной знатной девушке из отдаленной провинции.

Итак, правила гласят: вознаграждай на публике, ругай наедине. Однако бывают такие случаи, когда другим стоит увидеть возможные последствия своего поведения. Это можно сделать, указывая на кого‑то еще.