Педагогическая герменевтика и ее аспекты

Выделение педагогической герменевтики в качестве особого направления педагогической теории и практики, с точки зрения А. Ф. Закировой, своевременно и чрезвычайно актуально. Она разработала теоретические основы педагогической герменевтики, убедив оппонентов в научной значимости такого подхода. А. Ф. Закирова считает, что в основе механизма герменевтической интерпретации педагогического знания, его эффективного присвоения – установление связи между логико-познавательной и ценностно-смысловой характеристиками педагогической деятельности через осознание взаимодополнительности объективного значения и субъективного личностного смысла знания в едином процессе антиципации и рефлексии субъекта деятельности [2].

А. С. Роботова [11] доказала, что художественное познание педагогической действительности значительно обогащает научное педагогическое знание, при этом богатейший мир субъективных образов литературы, искусства и повседневности включается в процесс педагогической рефлексии. Л. М. Лузина в своей работе «Понимание как духовный опыт» [9] открыла дорогу духовному потенциалу педагогической герменевтики.

Герменевтика спасает знание о человеке от крайностей, от противопоставления научного знания искусству, здравому смыслу, эксперименту, прагматическому подходу. Она помогает «в просвещении быть с веком наравне», потому что постоянно учит быть открытыми новому знанию, сомнению, поиску, дискурсу.

Процесс герменевтической интерпретации педагогического знания носит вероятностный характер, поэтому он многогранно отражает возможности становления личностного, индивидуального начал в человеке. В процессе образования в человеке укореняется, развивается, воплощается «разум и речь» (Плутарх), «мышление и речь» (Л. С. Выготский). «Личность – это слово!» (А. Леонтьев), «от всего человека остается только часть речи» (И. Бродский). А. С. Пушкин сохранял за человеком право свободного выбора, потому что он верил в то, что человек шире своих представлений о самом себе. А. С. Пушкин «завещал искренность, самобытность, … каждому быть самим собой, он дал всякой оригинальности смелость …» (А. Н. Островский).

С герменевтической позиции понимание действительности носит эвристический и поливариативный характер. Герменевтический подход дает основания считать, что мы стремимся понять не речь, а человека, который произносит речь, а этот процесс требует коммуникативных компетенций, особой установки-доминанты «на лицо другого» (А. Ухтомский), психологической готовности понять и принять другого как собеседника, соавтора, Ученика и Учителя. Педагогический потенциал наследия выдающихся ученых, педагогов, мыслителей, с позиции герменевтического подхода, неисчерпаем. Созданные ими педагогические произведения обладают «животворной силой», потому что при чтении порождают личностно значимые для читателей смыслы, воздействуют на развитие ума и сердца, воспитывают «другую мысль», учат уважать инаковость, непохожесть, дают возможность вступать в диалог с автором. Раскроем возможности герменевтического подхода при чтении педагогического наследия А.А.Ухтомского.

Герменевтический подход к педагогическому наследию

А. А. Ухтомского

Для А. А. Ухтомского (1875–1942 г.г.), физиолога с мировым именем, теоретика гуманитарного знания, академика, профессора ЛГУ, естественно обращение к философии, к науке и вместе с тем – к Богу. Он интересовался «анатомией человеческого духа до религии включительно», образован был многосторонне и оригинально. Востребованность его книг, изданных в разные годы («Интуиция совести» (1996), «Заслуженный собеседник» (1997), «Доминанта души» (2000), свидетельствует об актуальности проблем духовного опыта человека, об интересе современного читателя к интерпретации идей выдающего мыслителя и ученого, размышляющего в своих воспоминаниях, дневниках, письмах о путях передачи духовного опыта.

Герменевтический подход к его рассуждениям, философским поискам связан с обострением всех проблем человека в новом веке. «Эпоха перемен», ее вызов обращен к человеку, и на этот вызов прогностически отвечают труды мыслителя, ученого, человека, вся жизнь которого была обращена в будущее и ориентирована на понимание. Он словно предчувствовал, что его идеям, его открытиям, «как драгоценным винам, настанет свой черед» (М. Цветаева). Его «интуиция совести» предвосхитила интерес герменевтики к «доминанте на лицо другого», к диалогу, к его внутренним резервам в эпоху информационной глобализации. Идеи А. А. Ухтомского нашли своего интерпретатора, понимающего читателя и «заслуженного собеседника» в ХХI веке.

Всей своей жизнью и личным рефлексивным опытом он показал, что профессиональной позицией профессора, преподавателя университета, педагога должна быть «доминанта на лицо другого», диалог с жизнью, со студентами, с «заслуженными собеседниками». Он был убежден в том, что «общество видящее и слышащее, и предвидящее, и познающее всеми своими ресурсами, и целиком движущееся вперед начинается там, где люди научились терпеть, слышать, понимать, чувствовать, предусматривать вместе» [3, с.235].

Одним из самых продуктивных способов воспитания мыслящего читателя и самостоятельного гражданина является погружение его в культурные тексты, их понимание, «вычерпывание» их смыслов с позиции герменевтики и проблематики сегодняшнего дня, постижение их устремленности в будущее и возможность с их помощью понять настоящее и предвосхитить будущее. Этот способ проверен временем, он дал замечательные результаты в Царскосельском лицее, он плодотворен для гуманитарного образования самого разного профиля: философского, филологического, педагогического, культурологического. Этот герменевтический вектор новой парадигмы гуманитарного образования открытого общества является ведущей стратегией образовательного процесса, в котором технологии личностно ориентированы.

А. А. Ухтомский словно для педагогов ХХI века писал такие строки: «Нам надо из самоудовлетворенных в своей логике теорий о человеке выйти к самому человеку во всей его конкретности и реальности, поставить доминанту на живое лицо, в каждом отдельном случае единственное, данное нам в жизни только раз и никогда не повторимое, никем не заменимое» [14, с.253].

Он учил «не замыкать слуха и сердца к конкретной жизни и конкретным людям как они есть!» [14, с. 255], видеть, «как праздничен и бесконечно ценен и содержателен для нас человек…» [14, с. 262]. Он считал, что «жизнь есть требования от бытия Смысла и Красоты» [14, с. 275], поэтому определял основное мироощущение как радость жизни, ради которой мы живем. «Но радость действительно прочная и безбоязненная только та, к которой звал Бетховен в 9-ой симфонии, - радость, прошедшая через все печали, знающая их, учитывающая все человеческое горе и все-таки победно зовущая к всечеловеческой радости, к которой мы все идем, несмотря на горести и болезни, на нищету и смерть!..» [14, с. 274].