Община – это когда другой для меня счастье

Что такое община?

 

Община – это когда другой для меня счастье

Как я понимаю Церковь? Есть единая подлинная жизнь, эту жизнь можно назвать бытием. Бытие относится к вечности. То есть эта жизнь есть всегда, она не разрушается, не предается, не умирает. И бытие относится к единству, по крайней мере двоих, к взаимности. Бог бытийствует – Он всегда, Он сущий. Есть Отец и Сын – Сын в Отце, Отец в Сыне, Они исполняют волю друг друга, и эта взаимность дает Им возможность быть.

 

Человек тоже жил. Когда Адам был вместе с Евой, он жил. Когда Адам был вместе с Богом, он жил. Человек был создан для взаимности. Только взаимность признается жизнью. Если у меня нет радости вас видеть, тогда у нас нет никакой общности, мне неизвестны ваши желания и будет безразлична ваша воля.

 

Одно дело, я знаю вашу волю и в какой-то момент не хочу её исполнить, что и произошло с Адамом, а другое дело, я даже не слышал и не хочу знать вашу волю. Это означает, что между нами нет никакой общности, мы мертвы. Когда человек здоров? Когда у него есть аппетит. Когда человек здрав душою? Когда ему хочется быть с другими.

 

После разрыва этого единства человек находился в смерти, в одиночестве. Ясно, что этот разрыв не произошел по какой-либо случайности, исподволь, незаметно. Почему грех называется смертью? Потому что это выбор не в пользу дружбы, это выбор в пользу себя, своего счастья, а не счастья другого. Сокровище, о котором говорит Евангелие, и которое вместе с ним ищут люди – это другой. Разве сокровище – не награда, не счастье? Вот пока другой не стал для меня счастьем, я нахожусь в смерти, в предательстве. И единственный путь из этой смерти – когда другой простит.

 

Люди Ветхого завета ждали Того, Кто помилует, Кто возьмет на Себя всю нашу неправду, всё наше предательство и отвержение другого – древняя Церковь ждала Спасителя. В этом ожидании была общность, это была община надежды.

 

Современному человеку не понять такого ожидания, сейчас, если человек поверил, если ему что-то открылось в жизни, он хочет этого сразу добиться и это иметь. А если ему быстро не дают желаемого, он обижается и про это забывает. А в древности люди тысячелетиями ждали единства, прощения. Их жизнь была непроста, они отказывались от земных удовольствий и уходили в смерть, и их дети уходили в смерть, но они всё равно говорили: «Жди, жди, жди…» Вот эта серьезность, это понимание того, как важна жизнь, утрачена в современном обществе.

 

Поэтому ценность общины и определяется этим внутренним состоянием человека: а что значит для меня другой, что значит для меня общение? Многие приходят к вере, потому что боятся будущего гнева, боятся, что их накажут: мы сейчас безобразничаем, а потом нас выловят на Страшный суд, вынесут приговор и будет одна сплошная мука.

 

Это все равно, как если бы мы с вами были друзья, при этом вы – большой начальник. Я вас предал и понимаю, что вы можете меня наказать. Вообще-то, вы мне даром не нужны, но, чтобы не было истязаний, я приду и скажу: «Прости». Дружба вернется таким «прости»? Не вернется, общения не будет.

 

Община – Тело Христово

У человека должна возникнуть необходимость во взаимности. Сейчас это очень редкое качество, но оно есть в Церкви. И настоящая община, уже не просто как ожидание, а как исполнение этого ожидания, проявилась в снисхождение Христа к нам. Соединить вместе может только Христос, и Он соединяет. Священники служат у Престола, совершается таинство, приносятся Святые Дары. И в один из моментов священник говорит другому: «Христос посреди нас». А тот отвечает: «И есть, и будет». Что это означает? Это означает, что я был мертвый, и он был мертвый. По-разному видим, по-разному думаем, чужие, а Христос меня прощает и его прощает, и мы уже вместе.

 

Точно так же и с людьми. Если его Бог простил, то и меня простил. Всё худое Им покрывается. И остается, может быть, малое, но совершенно бесценное, которое дает и смысл жизни, радость и красоту. Вот пример самой простой общины – два человека, и с ними Сын человеческий, который этих двух негодяев простил.

 

Если я понимаю, что болен, что я заразный, то первое дело – беречь вас от своей болезни. Но видели ли вы таких осторожных людей, которые берегут других от своей резкости? Поэтому настоящую общину на земле разглядеть трудно. Не могу сказать, что её нет. Есть и проще всего ей начаться в храме, во время совершения литургии.

 

Пусть человек приходит в храм даже не душою, не умом, а одними ногами, свидетельствуя: «не могу жить, не могу быть с другими», но во время службы ему подается прощение, и он становится един со Христом и со всеми людьми. Зерно настоящего единства подается в Евхаристии. И она есть главная, настоящая и совершенно достаточная общность.

 

Мы жадные, наша душа молчит, поэтому нам быстро становится этого мало. Но если глубоко посмотреть, когда вы приходите, принимаете в себя Бога, а говорите после этого: «Чего-то мне в жизни не хватает, маловато. Еще, хорошо бы, дети здоровы были, и работа хорошей…» – это смешно. Пусть какие-то первые мгновения после Причастия, но мы осознаем: «Господи, у меня есть всё и все, кто был до меня и будут после. Ведь во время литургии я соединяюсь с тем самым Авраамом, Моисеем, Ноем… Вот они, их голоса слышны на службе». Да, человек плохо слышит, но это единство очень крепко, хотя может быть и потаено.

 

Церковь спокойно и честно смотрит на человека, она видит, что в человеке есть немножко хорошего, и даже капелька прекрасного, а есть бездна злого, подлого – все это уживается вместе. Почему людям легко со Христом? Потому что не нужно притворяться, Он видит, принимает нас такими, какие мы есть. Он несет наши немощи, берет их на Себя, а хорошему дает развиться.

 

Если человек вошел в общение с Христом и почувствовал прощение, к другу он будет подходить так: «Вот есть ты. Знаю, предашь. Знаю, поглумишься надо мной. Всё равно ты мне дорог. Мы нужны друг другу сильнее, чем вся эта мерзость в нас, которая может нас замучить и разлучить». И тогда никогда не будет разочарований. Вот внутренние основания общины.

 

Три общины

 

Я могу рассказать о трех общинах, в которых я был. В первую общину я пришел еще некрещеным и искал веру, там я крестился и около десяти лет пребывал – это храм Рождества Иоанна Предтечи на Красной Пресне. Вторая община, в которой я был сначала алтарником, потом дьяконом, потом священником более двадцати лет – храм иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыно. И сейчас я пребываю в третьей общине, которая еще строится – это храм Входа Господня в Иерусалим в Бирюлево.

 

Община – это родство

 

Обычно кровь соединяет людей, но я убедился, что вера соединяет крепче и глубже и духовное родство крепче, чем родство крови. Обычно служишь, стараешься, не отказываешь, вроде к тебе все хорошо относятся, но всегда думаешь, а какова глубина этого? И вот у меня была в жизни тяжелая полоса – болезнь, сложные операции, тяжелое состояние. Я настолько устал и измучился в больнице, что уже и воли к жизни не было. Но однажды я почувствовал, что какая-то сила толкает меня жить, как я узнал позже, в это время весь наш приход собрался на молитву, был полный храм и все просили за меня. Никто не требовал, но люди как-то узнали и пришли.

 

Потом это стало традицией – когда кому-то тяжело, приход собирался и просил за этого человека. Все думают, что нужно найти каких-то особых людей, которых Бог слышит, а я твердо могу сказать, что когда слабенькие, хиленькие, маловерные, сомневающиеся люди объединяются и просят – это более сильное, быстрое и надежное средство помощи.

 

Может домашние даже не догадываются, что вам трудно, тяжело, а здесь у вас тоже семья, которая не бросает, не оставляет. Реальная общность плохоньких, ужасных людей дает какую-то необыкновенную полноту жизни.

 

Например, мы сидим с вами десять лет в одной комнате, вроде вы мне не нужны, всю жизнь мешаете, а умрете – мир станет узким. Добро – естественно. Оказывается, вы устраивали мою жизнь, а я этого не замечал, как не замечаю дыхание. Благодатная жизнь не требует какого-то понуждения, она соприродна нашей душе.

 

Когда я только пришел к вере, для меня было странно, что за еду надо благодарить, читать молитву, выпрашивать. А однажды я заболел, и мне нельзя было пить, врачи сказали: «Несколько дней воды не принимать, иначе сердце не выдержит». И мне эта водичка, пузырек водички, снился. С тех пор я не считаю, что попить водички – пустяк, это дар. Так и в жизни общины, иногда кажется, многое так просто, естественно, а когда это заканчивается, смотришь – какое же было богатство, какой же ты был дурак, что не умел благодарить и не видел этого. Это очень большой урок – надо уметь замечать естественное.

 

В общине всё очень быстро развивается. Когда я живу один, то на проверку моих чувств, мыслей иногда уходят годы. А в храме, в общине, и добро, и зло растет очень-очень быстро, всё происходит стремительно. Жизнь становится наполненной. И понимаешь слова Христа: «Дерзай, чадо». Когда священники дают возможность людям ошибаться, надеясь, что у них есть совесть и придет понимание происходящего, то в общине всё злое проходит быстро. При верном отношении, зло не страшное, не катастрофичное. И этот навык доверия, когда человек не боится жить, очень важен. Нужно разрешить человеку быть таким, какой он есть.

 

У нас часто возникали ситуации, когда новые люди воспринимали эту открытость, доброту как признак того, что человек в тебя влюбился и предлагает семью. Доброта отношений вводила человека в заблуждение. Это кое-что говорит об общине! Бывает, люди так настрадаются от одиночества, от своей никчемности, ненужности, что когда к ним без обмана радушно относятся, им кажется, что это предложение руки и сердца.

 

Что такое община?

 

Община – это когда другой для меня счастье

Как я понимаю Церковь? Есть единая подлинная жизнь, эту жизнь можно назвать бытием. Бытие относится к вечности. То есть эта жизнь есть всегда, она не разрушается, не предается, не умирает. И бытие относится к единству, по крайней мере двоих, к взаимности. Бог бытийствует – Он всегда, Он сущий. Есть Отец и Сын – Сын в Отце, Отец в Сыне, Они исполняют волю друг друга, и эта взаимность дает Им возможность быть.

 

Человек тоже жил. Когда Адам был вместе с Евой, он жил. Когда Адам был вместе с Богом, он жил. Человек был создан для взаимности. Только взаимность признается жизнью. Если у меня нет радости вас видеть, тогда у нас нет никакой общности, мне неизвестны ваши желания и будет безразлична ваша воля.

 

Одно дело, я знаю вашу волю и в какой-то момент не хочу её исполнить, что и произошло с Адамом, а другое дело, я даже не слышал и не хочу знать вашу волю. Это означает, что между нами нет никакой общности, мы мертвы. Когда человек здоров? Когда у него есть аппетит. Когда человек здрав душою? Когда ему хочется быть с другими.

 

После разрыва этого единства человек находился в смерти, в одиночестве. Ясно, что этот разрыв не произошел по какой-либо случайности, исподволь, незаметно. Почему грех называется смертью? Потому что это выбор не в пользу дружбы, это выбор в пользу себя, своего счастья, а не счастья другого. Сокровище, о котором говорит Евангелие, и которое вместе с ним ищут люди – это другой. Разве сокровище – не награда, не счастье? Вот пока другой не стал для меня счастьем, я нахожусь в смерти, в предательстве. И единственный путь из этой смерти – когда другой простит.

 

Люди Ветхого завета ждали Того, Кто помилует, Кто возьмет на Себя всю нашу неправду, всё наше предательство и отвержение другого – древняя Церковь ждала Спасителя. В этом ожидании была общность, это была община надежды.

 

Современному человеку не понять такого ожидания, сейчас, если человек поверил, если ему что-то открылось в жизни, он хочет этого сразу добиться и это иметь. А если ему быстро не дают желаемого, он обижается и про это забывает. А в древности люди тысячелетиями ждали единства, прощения. Их жизнь была непроста, они отказывались от земных удовольствий и уходили в смерть, и их дети уходили в смерть, но они всё равно говорили: «Жди, жди, жди…» Вот эта серьезность, это понимание того, как важна жизнь, утрачена в современном обществе.

 

Поэтому ценность общины и определяется этим внутренним состоянием человека: а что значит для меня другой, что значит для меня общение? Многие приходят к вере, потому что боятся будущего гнева, боятся, что их накажут: мы сейчас безобразничаем, а потом нас выловят на Страшный суд, вынесут приговор и будет одна сплошная мука.

 

Это все равно, как если бы мы с вами были друзья, при этом вы – большой начальник. Я вас предал и понимаю, что вы можете меня наказать. Вообще-то, вы мне даром не нужны, но, чтобы не было истязаний, я приду и скажу: «Прости». Дружба вернется таким «прости»? Не вернется, общения не будет.

 

Община – Тело Христово

У человека должна возникнуть необходимость во взаимности. Сейчас это очень редкое качество, но оно есть в Церкви. И настоящая община, уже не просто как ожидание, а как исполнение этого ожидания, проявилась в снисхождение Христа к нам. Соединить вместе может только Христос, и Он соединяет. Священники служат у Престола, совершается таинство, приносятся Святые Дары. И в один из моментов священник говорит другому: «Христос посреди нас». А тот отвечает: «И есть, и будет». Что это означает? Это означает, что я был мертвый, и он был мертвый. По-разному видим, по-разному думаем, чужие, а Христос меня прощает и его прощает, и мы уже вместе.

 

Точно так же и с людьми. Если его Бог простил, то и меня простил. Всё худое Им покрывается. И остается, может быть, малое, но совершенно бесценное, которое дает и смысл жизни, радость и красоту. Вот пример самой простой общины – два человека, и с ними Сын человеческий, который этих двух негодяев простил.

 

Если я понимаю, что болен, что я заразный, то первое дело – беречь вас от своей болезни. Но видели ли вы таких осторожных людей, которые берегут других от своей резкости? Поэтому настоящую общину на земле разглядеть трудно. Не могу сказать, что её нет. Есть и проще всего ей начаться в храме, во время совершения литургии.

 

Пусть человек приходит в храм даже не душою, не умом, а одними ногами, свидетельствуя: «не могу жить, не могу быть с другими», но во время службы ему подается прощение, и он становится един со Христом и со всеми людьми. Зерно настоящего единства подается в Евхаристии. И она есть главная, настоящая и совершенно достаточная общность.

 

Мы жадные, наша душа молчит, поэтому нам быстро становится этого мало. Но если глубоко посмотреть, когда вы приходите, принимаете в себя Бога, а говорите после этого: «Чего-то мне в жизни не хватает, маловато. Еще, хорошо бы, дети здоровы были, и работа хорошей…» – это смешно. Пусть какие-то первые мгновения после Причастия, но мы осознаем: «Господи, у меня есть всё и все, кто был до меня и будут после. Ведь во время литургии я соединяюсь с тем самым Авраамом, Моисеем, Ноем… Вот они, их голоса слышны на службе». Да, человек плохо слышит, но это единство очень крепко, хотя может быть и потаено.

 

Церковь спокойно и честно смотрит на человека, она видит, что в человеке есть немножко хорошего, и даже капелька прекрасного, а есть бездна злого, подлого – все это уживается вместе. Почему людям легко со Христом? Потому что не нужно притворяться, Он видит, принимает нас такими, какие мы есть. Он несет наши немощи, берет их на Себя, а хорошему дает развиться.

 

Если человек вошел в общение с Христом и почувствовал прощение, к другу он будет подходить так: «Вот есть ты. Знаю, предашь. Знаю, поглумишься надо мной. Всё равно ты мне дорог. Мы нужны друг другу сильнее, чем вся эта мерзость в нас, которая может нас замучить и разлучить». И тогда никогда не будет разочарований. Вот внутренние основания общины.

 

Три общины

 

Я могу рассказать о трех общинах, в которых я был. В первую общину я пришел еще некрещеным и искал веру, там я крестился и около десяти лет пребывал – это храм Рождества Иоанна Предтечи на Красной Пресне. Вторая община, в которой я был сначала алтарником, потом дьяконом, потом священником более двадцати лет – храм иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыно. И сейчас я пребываю в третьей общине, которая еще строится – это храм Входа Господня в Иерусалим в Бирюлево.