Основной экономический закон социализма и капиталистическая оптимальность по Парето

Особый интерес представляет сопоставление того, как советская политическая экономия отражала социалистическую реальность с помощью того, что называла основным экономическим законом социализма с тем, как теперь наша сегодняшняя капиталистическая действительность характеризуется неоклассической теорией с помощью того, что она называет оптимальностью по Парето.

Согласно всем советским учебникам основной экономический закон социализма выражал самую глубокую сущность этого общественного строя, которая усматривалась в подчиненности экономики удовлетворению материальных и культурных потребностей людей. Было ли это положение только идеологическим штампом или отражало объективные реальности социализма? В свете приобретенного нами теперь опыта приходится признавать, что такое определение имело не только идеологический, но и определенный научный смысл. Верно, конечно, что советская номенклатура пользовалась этой формулой для обоснования своих претензий на власть. Но будет глубокой неправдой утверждать, что дело этим ограничивалось. Следует по достоинству оценить ту аргументацию, которую политическая экономия социализма выдвигала в обоснование этого постулата.

Господство общественной (государственной) собственности, утверждала она, экономически реализуется прежде всего в праве каждого на труд, управление и заработок. Относительно участия каждого в управлении дело обстояло не лучше того, что обычно бывает с мелкими акционерами, - а граждане СССР были акционерами единой общегосударственной корпорации, - оно во многом было формальным. Что касается права на труд и его вознаграждение, то это было таким невиданным во всей предыдущей истории и недоступным никакой другой общественной системе достижением, в отношении которого нынешнее молчание отнюдь не золото.

Что означала достигнутая при социализме всеобщая занятость и почему ее не стало?

К сожалению, значительная часть российской интеллигенции попалась на удочку жульнического утверждения приватизаторов, что общественная (государственная) собственность при социализме была, якобы, «ничейной». Понятно, что такая выдумка была нужна для обоснования приватизации. Если собственность «ничейная», то не грех ее прихватить. Но нетрудно заметить, что понятия «собственность» и «ничейность» взаимно исключают друг друга. Только принадлежность владельцу делает ту или иную вещь его собственностью. Утверждать же, что несметные богатства гигантской страны, созданные потом и кровью многих поколений и служившие для удовлетворения их потребностей, никому не принадлежали и были «ничейными», можно лишь в порядке циничной насмешки над людьми и здравым смыслом.

Известно, что экономическое содержание собственности состоит в том, в чем она реализуется на деле, т.е. в том, что от нее имеет собственник. С этой точки зрения трудящиеся СССР много чего имели от общественной (государственной) собственности. Первой формой ее реализации было гарантированное право работника на труд и соответствующее вознаграждение. На языке политической экономии социализма эта реальность называлась «непосредственным характером соединения работника со средствами производства». В условиях частной собственности и господства рыночных отношений, утверждает марксистская теория, такого быть не может, во-первых, потому, что работник отделен от средств производства и не имеет права на них, во-вторых, потому, что нет той формы, посредством которой происходит это соединение - планомерной организации экономики, создающей и обеспечивающей рабочие места.

В политической экономии социализма планомерность рассматривалась как способ определения макроэкономических пропорций (равновесия), прежде всего благодаря тому, что она позволяет увязывать производственную программу и инвестиции с созданием необходимого количества рабочих мест. На этом основании она доказывала, что эффективность не сводится к одним лишь экономическим показателям, а ее надо рассматривать более широко, в сочетании с разнообразными интересами человека, что планомерная организация обеспечивает более эффективный, чем рынок, способ использования ограниченных ресурсов и более полное удовлетворение как личных, так и общественных потребностей. В соответствии с этой логикой она утверждала, что при социализме человек является целью, а при капитализме лишь средством извлечения прибавочной стоимости. Верно это или нет?

Сегодня на этот вопрос уже нельзя отвечать с помощью расхожих идеологических трафаретов, как это делалось вчера. Есть реальный опыт нашего пребывания как в одной, так и другой системе ведения хозяйства. Одна теория трактует эффективность как социально-экономический феномен, связывая ее с положением всех граждан страны и тем самым со способностью государства обеспечить им определенные социальные гарантии. Таков был наш прошлый опыт. Другая теория сводит эффективность к прибыли и тем самым к положению ее получателя безотносительно к положению остальных граждан, получателей заработной платы. Таков наш нынешний опыт. Одна теория связывает эффективность с государством как с субъектом и гарантом ее обеспечения и по этой причине усматривает в экономической роли государства благо. Другая теория ограничивает эффективность выгодой собственника и выступает за его независимость от государства как некого, «перманентного» зла.

Теперь следует решить, какая теория подтверждается, а какая опровергается нашим опытом. Было ли положение рядовых граждан хуже, когда государство брало на себя определенные обязательства по отношению к ним, и стало ли лучше, когда оно отбросило эти обязательства в сторону как ненужный патерналистский хлам?

Согласно всем неклассическим учебникам рыночная конкуренция обеспечивает более совершенный, чем при социализме, механизм распределения, названный по имени автора этой идеи Вильфредо Парето (1848-1923) оптимальностью по Парето. В западных учебниках и их российских копиях она определяется как такое распределение ресурсов и готовой продукции, при котором нельзя улучшить положение ни одного индивида, не ухудшив при этом положение кого-то другого. «В совершенно конкурентной экономике, - говорится в известном учебнике, - все блага эффективно производятся (эффективность производства) и эффективно распределяются среди потребителей (эффективность потребления)… Следовательно, распределение ресурсов, порождаемое конкурентной экономикой, является эффективным по Парето» (Фишер и др., 1993, с. 188). Только так. Ни один неклассический учебник даже не упоминает о какой-либо альтернативной трактовке этой проблемы.

Если не мешать свободной игре рыночных сил, разъясняют закон оптимальности по Парето эти учебники, то «невидимая рука рынка» обеспечит идеальное распределение ресурсов. «Любое изменение, - пишет Баумоль, - которое не вредит никому и которое делает некоторых людей более зажиточными (по их собственной оценке), должно рассматриваться как улучшение» (Baumol, 1965, р.376).

Это и есть Парето-оптимальность. Она базируется на абсолютном совершенстве определяемых рынком цен спроса и предложения. В каждом случае, – идет ли речь о фирмах или домохозяйствах – цены, как об этом говорилось выше, позволяют максимизировать полезность путем выбора товаров в таких пропорциях, что предельная норма их замещения (по субъективным оценкам каждого продавца и покупателя) равна отношению цен любого другого набора товаров. Короче говоря, каждый в выигрыше от того, что выбирает то, что ему (ей) больше всего по вкусу и интересам. Это обстоятельство, в сочетании с тем, что цена факторов производства, включая рабочую силу, считается равной величине его предельного продукта, доводит до предела идеал справедливого распределения (по мнению неоклассиков, разумеется).

По такой логике проблема распределения из социальной превращается в техническую, т.е. в процесс, технологически предопределенный альтернативными издержками производства. Неслучайно в изложении учебного материала участвующие в этом процессе агенты рынка обычно обозначаются как безличные физические константы a, b, c, d и т. д., а не как переменные со своими, отличными друг от друга социальной физиономией и интересами. Поскольку же распределение обусловлено техническими условиями, то всякое вмешательство в этот процесс со стороны государства, утверждает неоклассическая теория, способно только причинить вред. «Предпринимая меры по перераспределению дохода от богатых к бедным, – пишут авторы распространенного учебника П. Самульсон и В. Нордхаус, - государство может нанести вред экономической эффективности и снизить доступную для распределения величину национального дохода» (Самуэльсон, Нордхаус, 1997, с.410). Подобные меры авторы сравнивают с попытками таскать воду в дырявом ведре, когда часть содержимого теряется по пути.

В странах капитализма нет таких потерь и такого перераспределения, а потому, утверждают авторы, здесь растет благосостояния населения, в то время, как странах социализма, где господствовал идеал равенства, люди жили в нужде и нищете: «Практика социалистических стран демонстрирует, что попытка уравнять доходы с помощью экспроприации собственности у богатых, в конечном счете, может принести вред всему обществу. Запрещая частную собственность на средства производства, социалистическое государство уменьшало неравенство, возникающее из-за больших доходов от собственности. Однако снижение стимулов к труду, накоплению капитала и нововведениям нанесло урон этому эксперименту, главным принципом которого был «каждому по потребностям» (так в тексте – С. Дз.) и привело к тому, что целые страны оказались в нищете». (там же, с.411).

В ходе рыночных реформ мы поступили согласно этой рекомендации. Мы отказались от принципа оплаты по труду, формирования общественных фондов потребления, за счет которых неравенство в распределении в известной мере выравнивалось, и пошли по пути передела собственности – а тем самым и доходов от собственности – в пользу некоторых, как предлагали неоклассические теоретики. Теперь, надо думать, воду разносим в цельном ведре, откуда посторонним уж точно ничего не капнет, и содержимое достается только тем, кого неоклассическая теория считает наиболее достойными. В результате получили картину, отраженную в табл. 2..

 

Таблица 2

Рост неравенства в распределении денежных доходов населения (%)

 

Годы	Денежные доходы, всего	Первая 20%-ная группа (с наименьшими доходами)	Вторая 20%-ная группа	Третья 20%-ная группа	Четвертая 20%-ная группа	Пятая 20%-ная группа (с наибольшими доходам)
	100,0	11,9	15,8	18,8	22,8	30,7
	100,0	6,0	11,6	17,6	26,5	38,3
	100,0	5,8	11,1	16,7	24,8	41,6
	100,0	5,3	10,2	15,2	23,0	46,3
	100,0	5,5	10,2	15,0	22,4	46,9
	100,0	6,2	10,7	15,2	21,5	46,4
	100,0	6,2	10,6	15,1	21,4	46,7
	100,0	6,2	10,5	14,9	21,0	47,4
	100,0	6,2	10,6	14,9	21,0	47,3
	100,0	6,1	10,6	14,9	21,2	47,2

Источник: Львов Д.С. Экономический рост и качество экономики. М. Русская книга, 2004.(Б-ка «Гудка»). …..с. 15.

 

Приведя эти данные, академик Д.С. Львов пишет, что "в выигрыше от так называемых рыночных реформ оказалась лишь небольшая, наиболее состоятельная часть населения. Вся остальная Россия – проиграла". Если бы дело обстояло так, как пишут П. Самуэльсон и В. Нордхаус и множество других неоклассических теоретиков, то должна была заработать оптимальность по Парето, и мы должны были избавиться от той нищеты, в которой они нас, якобы, застали. На самом деле переход на рыночный путь развития, как об этом говорят широко известные показатели, сопровождался катастрофическим падением уровня жизни, образования и культуры.

Возникает вопрос о том, какой закон действует в наших условиях: закон оптимальности по Парето, или закон капиталистического накопления Маркса, согласно которому концентрация богатства на одном полюсе общества сопровождается увеличением нищеты и страданий на другом?

Не имея возможности привести множество фактических данных, позволяющих всесторонне ответить на этот вопрос, ограничимся показателями смертности населения, поскольку именно они наиболее обобщенно выражают уровень жизни и социальную обеспеченность граждан (см. табл. 3).

 

Таблица 3

Коэффициент смертности в СССР – России и в развитых странах за 1940 – 2003 гг.

СССР -Россия	18,0	9,7	7,1	8,2	10,3	10,3	14,7	16,3	16,4
США	10, 8	9,6	9,5	9,4	8,7	8,8	8,7	8,6	–
ФРГ	11,4	10,5	11,4	9,4	8,7	8,8	8,7	10,3	–
Англия	14,4	10,5	11,5	11,8	11,8	11,5	10,9	10,2	–
Фран-ция	18,9	12,8	11,4	10,7	10,2	9,0	9,1	9,1	–
Япония	16,4	10,9	7,6	6,9	6,2	6,4	7,4	7,6	–

Составлена по: Народное хозяйство СССР 1922-1982 гг. М., 1983. С. 28-29; Народное хозяйство СССР в 1975 г. М., 1976. С. 42-43; Народное хозяйство СССР за 70 лет. С. 406 -407,710; Народное хозяйство СССР в 1990 г. М. 1990. С.665. Российский статистический ежегодник. 2001. С. 104. Российский статистический ежегодник. 2004. С. 101, 677.

 

Данные этой таблицы являются убийственной оценкой проведенных у нас реформ и принятой нами теоретической концепции. В советский период коэффициент смертности составлял 7-10 человек и был одним из самых низких в мире. Теперь, когда стали жить по Парето, он перевалил за 16 смертных случаев. Известный ученый и врач акад. А. И. Воробьев на Общем собрании РАН в мае 2005 г. оценивал нашу нынешнюю ситуацию в следующих словах: «Ежегодно, по сравнению с 1960 г., мы теряем один миллион двести тысяч человек. Это сопоставимо с потерями во время войны. Наши мужчины не доживают до 60-летнего возраста. Мы организованно и продуманно, системно разрушили наше здравоохранение, классическое здравоохранение, которое удивляло весь мир своими фантастическими достижениями».

Такова цена реформ. В советский период происходил, хотя и медленный, но непрерывный рост народного благосостояния. В результате по показателям здоровья населения, его образовательного и культурного уровня, как о том свидетельствуют многие данные и факты, Советский Союз вышел на передовые позиции в мире. (См. Социальное развитие СССР. Статистический сборник. М. 1990. С.214, 246 -259, 305-310; Теория капитала и экономического роста. М., 2004. С. 234-235). Теперь по всем этим показателям мы становимся одной из худших стран.

Подчеркнем еще раз, что речь идет не о пересмотре пороков советской системы (которые, разумеется, тоже были), а о признании той реальности, в которой мы оказались в результате реформ, проведенных в соответствии с постулатами неоклассической ортодоксии. Перед лицом приведенных здесь данных, прежде всего таблиц деградации материально-технической базы общества (см. ниже табл. 4) и только что показанной возросшей смертности населения (табл. 3), все достоинства рынка и демократии теряют свою значимость. Кому и для чего они, если экономика разваливается, а народ вымирает?

Сегодняшнее бедственное положение ставит нас перед необходимостью более вдумчивого и береженого отношения к достижениям советской системы. Напрашивается вопрос: были ли у советских политэкономов основания отвергать прибыль в качестве основного показателя эффективности экономики, а усматривать эффективность в подчиненности экономики цели удовлетворения материальных и культурных потребностей людей (качество жизни) и именно это считать основным экономическим законом общества?

Если прибыль считать показателем эффективности экономики, то надо признать вытекающий отсюда абсурдный вывод: сегодня в мире нет более эффективной экономики, чем российская. Нигде за короткое время не было получено столько прибылей, сколько у нас. А каково же положение населения? Оно нищает и вымирает. Эта ситуация вынуждает нас внимательнее присмотреться к тому, на чем базировалось положение советской политической экономии об основном экономическом законе социализма.

Выше мы приводили данные о том, что объем советского ВВП, составлял приблизительно половину американского, а в расчете на душу населения - и того меньше. Из этой величины Советский Союз тратил около 20% на военные нужды, в то время как США для этих целей было достаточно 6-7% ВВП. Если из ВВП вычесть военные расходы, то выходит, что Советский Союз располагал менее чем четвертью американского потребительского фонда (см. Теория капитала… 2004, с. 234-235). Тем не менее он:

а) достиг и поддерживал военно-стратегический паритет с самой могучей в мире державой – США;

б) обеспечивал бесплатное образование и медицинское обслуживание своим гражданам на уровне или выше уровня развитых стран;

в) создал и поддерживал развитую систему социальных гарантий и льгот. Советский Союз содержал не имеющую аналогов в других странах, доступную широким массам населения систему санаторно-курортного обслуживания и профилактики, которая в сочетании с другими формами отдыха и занятий физической культурой и спортом обеспечивала населению возможно более полное физическое и духовное здоровье.

Располагая менее чем четвертью американского потребительского фонда, СССР смог снизить смертность своего населения до уровня или даже ниже уровня стран развитого капитализма и достиг почти равной с ними продолжительности жизни. Верно, что он в то же время отставал от развитых стран по ряду важных показателей: потреблению мяса, количеству автомобилей, компьютеров, телефонных аппаратов и т.д. Но все эти промежуточные показатели меркнут перед той реальностью, что его население было не менее, если не более здоровым и интеллектуально развитым. Не факт, что потребление 120 кг мяса показывает более здоровый образ жизни, чем потребление, скажем, 70 кг мяса. Автомобиль, компьютер и телефон представляют большое удобство, но не могут сравниться с ценностью самой жизни. Жили мы дольше, а умирали меньше.

Выше мы видели, как советская система обеспечивала социальные гарантии населению, в том числе право на труд. Что касается заработной платы, то ее уровень определялся двумя частями. Первую составляла та, которую работник непосредственного получал в виде денежного вознаграждения за свое участие в производстве, а вторую – та, которую государство удерживало с работника, и направляло в общий фонд (общественные фонды потребления). С помощью этих фондов, образованных, в конечном счете, конечно, за счет самих работников, но непосредственно бесплатно, а, следовательно удовлетворялись основные социальные нужды общества: медицинское обслуживание и профилактика, образование, получение и использование жилья, досуг и многое другое.

Был ли такой «патерналистский», как теперь его называют, способ удовлетворения социальных нужд более эффективным или менее эффективным по сравнению с нынешним способом монетизации и коммерциализации социальных услуг?

Для ответа на этот вопрос прошлый опыт плановой экономики и нынешний опыт рыночной экономики дают богатый материал. Несмотря на отказ от планового хозяйства мы продолжаем жить за счет того, что было создано в рамках этого хозяйства. Живем в тех же домах, работаем на тех же предприятиях, ездим по тем же дорогам и пользуемся теми же средствами сообщения, которые были созданы тогда. А что дали рынок и капитализм рядовому человеку? Только то, что он живет меньшее количество лет, а умирает в больших количествах.