Надежды, проволочки и окончательное крушение

 

Обстрел Альмерии немецкой эскадрой, патрулировавшей в Сре­диземноморье (июнь 1937 года), и вызывающее поведение Гитлера, который заявил, что он «оставляет за собой в будущем полную свобо­ду действий по отношению к Испании», — все это сделало больше для возобновления диалога между Со­циалистическим интернационалом и Коминтерном, нежели требова­ния и просьбы, адресуемые до это­го Социалистическому интернацио­налу.

Этой весной повсюду в Западной Европе проходили манифестации солидарности с Испанией, которая, от Герники до Альмерии, стала объектом варварских разрушений, лицемерно оплакиваемых западны­ми правительственными деятелями, невозмутимо хранившими вер­ность принципу «невмешательст­ва».

Ввиду внезапно возросшей опас­ности ИСРП и КПИ, к которым присоединился ВСТ, 1 июня 1937 года обратились к обоим Интерна­ционалам и Международному объединению профсоюзов с прось­бой о помощи.

Тотчас последовал обмен теле­граммами между секретарем ИСРП Рамоном Ламонедой, гене­ральным секретарем КПИ Хосе Диасом, генеральным секретарем Коминтерна Георгием Дими­тровым и председателем Социали­стического интернационала Луи де Брукером.

3 июня Димитров ответил двум испанским лидерам, что Комин­терн, который «неоднократно обращался к Социалистическому рабочему интернационалу с пред­ложениями предпринять со­вместные действия обоих Интернационалов — решающее средство в борьбе против фашизма и в защиту демократии и мира... но не получил никакого положительного ответа на эти предложения, отвергнутые Социалистическим интернациона­лом. Ввиду серьезности ситуации, создавшейся в результате бомбар­дировки Альмерии... мы посылаем сегодня телеграмму председателю Социалистического рабочего ин­тернационала. С нашей стороны мы сделаем все возможное, чтобы добиться единства... необходимого для защиты испанского народа от фашистского варварства и для со­хранения мира во всем мире...»

С другой стороны, в телеграмме, отправленной в этот день Луи де Брукеру, Димитров, ссылаясь на призыв Рамона Ламонеды и Хосе Диаса, заявил о согласии с предло­жением, сформулированным двумя испанскими лидерами, и предло­жил «создать Комитет по связи ме­жду тремя Интернационалами (Ко­минтерном, Социалистическим ин­тернационалом и Международным объединением профсоюзов) для установления международного единства действий в борьбе против военной интервенции Германии и Италии в Испании».

4 июня Луи де Брукер направил Димитрову ответ, в котором за­явил, что вполне признает необхо­димость предпринять энергичные действия, однако решительно под­черкнул, что «ни председатель, ни его секретарь не имеют необхо­димых полномочий для того, чтобы от имени Интернационала вступить в комитет, который вы предлагаете создать».

Луи де Брукер, столкнувшись с недоброжелательным отношением внутри Социалистического интер­национала к самому принципу со­вместных действий с Коминтер­ном, опередил события, зная, что ему необходимо считаться с оппозицией в лице сэра Уолтера Ситрина и голландской, чехословацкой и скандинавских социалистических партий, враждебных любым об­щим действиям обоих Интерна­ционалов.

На следующий день (5 июня) Георгий Димитров, возобновляя попытку, послал Луи де Брукеру длинную телеграмму, где отметил следующее: «Нельзя считать так­же, что отсутствие формальных полномочий является решающим, когда речь идет о жизни и незави­симости испанского народа». Да­лее Димитров предложил, с тем чтобы ускорить организацию необ­ходимых совместных действий, на­чать предварительный обмен мне­ниями между представителями Коминтерна и Социалистического ин­тернационала, а также назначить дату и место этой встречи.

8 июня в ответ на телеграмму Димитрова Луи де Брукер сооб­щил по телеграфу генеральному се­кретарю Коминтерна, что Социа­листический интернационал готов «встретить ваших представителей для обмена информацией и мне­ниями о том, как наилучшим обра­зом предпринять подобные [со­вместные — Ж. С] действия во всех странах, основываясь на взаимном согласии и избегая бесполезных трений». Для места встречи он предложил «Женеву или ее окрест­ности».

15 июня Димитров в срочной де­пеше, посланной Луи де Брукеру, сообщил, что уже утверждена деле­гация, состоящая из членов Испол­кома Коминтерна, а именно: Мо­риса Тореза, Марселя Кашена, Хосе

122

Диаса, Франца Далема и члена Центрального комитета ИКП Луиджи Галло, и что «товарищ То­рез уполномочен договориться не­посредственно с Вами о месте и дне встречи».

Местом встречи было выбрано французское местечко Аннемасс, расположенное в семи километрах от Женевы и швейцарской гра­ницы.

День встречи пришлось несколь­ко отодвинуть ввиду плохого со­стояния здоровья Хосе Диаса. Ге­нерального секретаря КПИ при­шлось заменить одним из секрета­рей ЦК, Педро Чекой. Морис То­рез, перегруженный другими дела­ми, в последний момент передал свои полномочия Марселю Кашену.

Встреча была назначена на 21 июня.

Представители Коминтерна, приехавшие в Аннемасс автомоби­лем, были встречены делегацией СФИО и ФКП, которая обрати­лась к ним с приветствием.

В нем французские социалисты и коммунисты, напомнив, что они действовали в «рамках пакта о единстве действий, выработанного в июне 1934 года, [приветствовали] первое общее собрание исполни­тельных комитетов двух пролетар­ских Интернационалов».

Они поздравили друг друга «со счастливым начинанием — осуще­ствить в международном плане единство действий, существующее во Франции уже три года и хорошо зарекомендовавшее себя».

В делегацию Социалистического интернационала входили председа­тель Луи де Брукер и генеральный секретарь Фридрих Адлер, а в деле­гацию Коминтерна — Марсель Кашен (Франция), Педро Чека (Испа­ния), Франц Далем (Германия), Флоримон Бонт (Франция), Луид­жи Галло (Италия).

Любопытная деталь: Пальмиро Тольятти (в этот момент находив­шийся во Франции), запасшись подобающим случаю документом, принимая во внимание, что он был секретарем Исполкома Коминтер­на и находился на нелегальном положении, отправился в Верхнюю Савойю и там, устроившись непо­далеку от Аннемасса, наблюдал за ходом встречи.

В своей книге «Интернацио­нальные бригады в Испании» Луиджи Лонго, он же Луиджи Гал­ло (будущий глава ИКП), обрисо­вал атмосферу встречи в Аннемассе.

Заседания проходили в малень­ком муниципальном зале.

«Выразительное лицо Луи де Брукера, обрамленное торжествен­ной бородой патриарха, было ис­полнено достоинства и честности, — пишет он. — Адлер же был более сложен, даже загадочен. Де Брукер был солирующей скрипкой Социа­листического рабочего интерна­ционала, а Кашен — солирующей скрипкой Коминтерна.

У де Брукера был несколько принужденный вид, быть может потому, что ему хотелось сказать больше, нежели он мог. Кашен, как всегда изысканный, как всегда глу­боко человечный и тактичный, остроумно и вежливо опровергал осторожные возражения [социали­стического лидера]».

Впоследствии Марсель Кашен заявит:

«В прошлом мне не раз приходи­лось присутствовать на таких

Марсель Кашен, старейший деятель французского и международного коммунистического и рабочего движения, и Морис Торез, генеральный секретарь ФКП в 1930-1964 годах, неоднократно участвовали в международных встречах Коминтерна и Социнтерна в связи с событиями в Испании.

123

встречах, как в Аннемассе. Но ни­когда ранее критерии двух Интер­националов в испанском вопросе не были изложены с такой силой. И никогда еще тон бесед между пред­ставителями двух крупнейших ор­ганизаций не был более сердечным».

Хотя критерии и тон, то есть суть и форма этих бесед, придали встрече двух делегаций не столько полемический, сколько дружеский характер, вскоре выяснилось, что Луи де Брукер и Фридрих Адлер не уполномочены действовать от име­ни организации, которую они пред­ставляли.

Их миссия носила характер зон­дажа, и им было запрещено заклю­чать какое-либо соглашение с Ко­минтерном относительно со­вместных действий в поддержку Испании.

Неужели придется расстаться, констатировав неудачу?

Поскольку никто не хотел захо­дить в тупик, обе делегации в конце концов приняли текст декларатив­ного характера, суть которого сво­дилась к трем моментам.

Во-первых, было отмечено (со­гласно изданию Коминтерна «Корреспонданс энтернасьональ»), что в испанском вопросе оба Интерна­ционала занимают в основном сходные позиции.

Во-вторых, оба Интернационала должны были повсюду, где только представится возможность, доби­ваться единства действий в пользу испанского народа.

Наконец, делегаты пришли к вы­воду, что было бы желательно че­рез короткое время возобновить контакты, с тем чтобы более де­тально изучить конкретные сред­ства оказания материальной и мо­ральной помощи Испании.

Даже использованная делегация­ми лексика сама по себе говорит об итогах встречи.

Фактически речь шла скорее о добрых намерениях, нежели о про­грамме действий.

Испанец Педро Чека, присут­ствовавший на встрече, ничуть не ошибался на этот счет.

После возвращения в Валенсию в своей статье, опубликованной 3 июля 1937 года газетой «Френте рохо», он отметил «добрую волю Луи де Брукера и его желание по­мочь Испании всеми средствами», но вместе с тем подчеркнул, что «эта добрая воля и это желание должны были бы как можно скорее выразиться в ощутимой реальной помощи Испанской республике».

Хотя Аннемасская конференция не приняла никакого решения (и в этом смысле можно говорить о ее неудаче), сам ход ее представлял определенный интерес.

Она выявила новые расхождения в руководящей группе Социалисти­ческого интернационала.

И действительно, несмотря на свой расплывчатый и деклара­тивный характер, текст, принятый в итоге встречи в Аннемассе, не за­медлил вызвать страсти большин­ства Социалистического интерна­ционала, скандализированного упоминанием о сходстве позиций двух Интернационалов в испан­ском вопросе и о возможности со­вместных действий.

Некоторые руководящие деятели Лейбористской партии и тред-юнионов, правые социалистиче­ские лидеры Голландии, Чехосло­вакии и Скандинавских стран опол­чились против Луи де Брукера и Фридриха Адлера.

Дезавуированные за свои смелые речи, они вынуждены были уйти со своих постов. (Впоследствии они были восстановлены на своих по­стах, но при условии, что больше никогда не будут выступать с по­добными инициативами.)

А что касается сути — единства действий в международном масш­табе, — то она так и осталась мер­твой буквой. И это несмотря на все новые и новые призывы, напра­вляемые Коминтерном в адрес Со­циалистического интернационала, с тем чтобы сдвинуть дело с места.

Через несколько дней после Аннемасской декларации, 26 июня, Димитров снова обратился к Со­циалистическому интернационалу, пытаясь привлечь его внимание к драматической ситуации, сложив­шейся на севере Испании, где после падения Бильбао (22 июня) все на­селение провинции Сантандер и Астурии могла постигнуть та же печальная участь, что и Страну Басков.

Генеральный секретарь Комин­терна предложил парламентам и правительствам всех антифашист­ских государств — Англии, Фран­ции, Соединенных Штатов и Совет­ского Союза — принять все меры, чтобы из Испании были выведены итальянские и германские интер­венционистские войска, чтобы бы­ла снята блокада республиканской Испании и признаны междуна­родные права испанского прави­тельства.

Он потребовал, чтобы Социали­стический интернационал и Комин­терн совместно обратились к Лиге наций с требованием применить Устав Лиги наций, предусматри­вающий санкции против любого государства, повинного в вооруженной агрессии [что полностью относилось к Третьему рейху и фа­шистской Италии, чьи экспеди­ционные войска — пехота, танки, авиация — сражались на севере Ис­пании вместе с войсками Франко — Ж. С].

И Димитров добавил, что оба Интернационала сами должны мо­билизовать в международном масштабе все рабочие силы, чтобы поддержать эту инициативу.

Откликаясь на призыв Димитро­ва, 27 июня Луи де Брукер послал телеграмму Морису Торезу. В своем ответе председатель Со­циалистического интернационала уточнил, что он готов встретить делегатов

124

Коминтерна и «продол­жить дело Аннемасса, но на почве Аннемасса».

Эта оговорка означала, что Со­циалистический интернационал, за­ранее отвергая принцип «со­вместных действий», признавал ис­ключительно уже признанный принцип «параллельных дей­ствий». Одним словом, он отказы­вался от совместных действий, ра­туя за самостоятельные действия.

Заметных результатов самостоя­тельные действия не принесли, по­скольку хотя Социалистический интернационал перед тем требовал «немедленного вывода фашистских войск, вторгшихся в Испанию», а также «применения Устава Лиги наций и возврата к нормам между­народного права», однако СФИО и правые лейбористы не приняли эф­фективных мер ни для «примене­ния Устава Лиги наций», ни для «возврата к нормам международ­ного права». И все по той простой причине, что им пришлось бы ра­зоблачить «невмешательство» и объявить несостоятельным Лон­донское соглашение.

Как бы там ни было, Социали­стический интернационал в конце концов принял предложение о встрече с Коминтерном, и 9 июля 1937 года в Париже Луи де Брукер и Фридрих Адлер встретились с Морисом Торезом и Марселем Кашеном, которых Коминтерн упол­номочил вести эти переговоры.

Оба французских лидера спроси­ли у своих собеседников, не же­лают ли те, чтобы в повестку дня, помимо вопросов, затронутых Ди­митровым в его телеграмме от 26 июня, были включены и другие.

И дискуссия началась. Она носи­ла безусловно дружеский характер.

Опубликованное коммюнике, не­смотря на свою краткость, ясно го­ворит о результатах этой встречи.

Вот что там можно, в частности, прочесть:

«Обмен мнений открыл путь к заключению общего соглашения двух сторон относительно дей­ствий, которые необходимо пред­принять в защиту Испанской ре­спублики».

Здесь сами выражения вроде «об­мен мнений открыл путь» свиде­тельствуют об оздоровлении офи­циальных отношений между двумя Интернационалами, но не предве­щают быстрого достижения ощу­тимых результатов.

И действительно, если Социали­стический интернационал (который в течение долгих месяцев попросту игнорировал призывы Коминтер­на) теперь изменил свою тактику, то в этом изменении он пошел не далее рассмотрения вопросов, поднятых Коминтерном. Рассмотре­ние это могло закончиться либо «замораживанием» поставленных проблем, либо простым отказом от их решения.

Ввиду позиции правосоциали­стических лидеров Социалистиче­ского интернационала, становив­шейся все более соглашательской по отношению к политике Чемберлена, превратившей Испанию и Че­хословакию в две искупительные жертвы, принесенные фашизму, усилия, предпринятые Коминтер­ном для достижения единства дей­ствий в международном масштабе (единственной надежды покончить с политикой «невмешательства»), были обречены на неудачу.

Так оно и случилось.

Когда в 1939 году Испанская ре­спублика пала под ударами ино­странной интервенции, единство действий рабочего класса в между­народном масштабе так и не было достигнуто.

Однако эта неудача не была тотальной.

Несмотря на отказ Социалисти­ческого интернационала от со­вместных действий с Коминтер­ном, единство действий низовых организаций все же осуществилось в ряде стран, где коммунисты и со­циалисты вместе со всеми другими антифашистскими силами вели ре­шительную борьбу за солидар­ность с испанским народом.

Под конец скажу несколько слов о Франции, где битва за Испанию приобрела невиданный размах и, без преувеличения, охватила мил­лионы мужчин и женщин.

Картины этой битвы запечат­лены кинохроникой того времени, ныне хранящейся в архивах. Это незаменимые документы для исто­рии тех лет. Наиболее известна ки­нохроника огромных собраний во Дворце спорта в Париже, располагавшемся тогда неподалеку от ны­нешней станции метро «Бир-Хашейм». Там каждый раз, словно лейтмотив, раздавался призыв, звучавший не переставая до 1939 года: «Самолеты и пушки для Испании!»

Именно ФКП начала эту битву и воодушевляла ее с упорством, ко­торому воздали должное многие историки.

Французская коммунистическая пресса отводила большое место всем событиям, происходившим по ту сторону Пиренеев, будь то в ре­спубликанском или мятежном ла­гере.

Габриель Пери, одновременно депутат и политический обозрева­тель, на всем протяжении испан­ского конфликта возвышал свой голос и в палате депутатов, и на страницах «Юманите», разоблачая преступления, совершающиеся в мятежной зоне, и фарс «невмеша­тельства», доказывая, что дело Ис­пании неразрывно связано с судь­бой мира в Европе.

Жак Дюкло, во время конфликта не раз посещавший Испанию то по поручению Коминтерна, то как представитель ФКП, неоднократно делал запросы в палате депутатов, адресованные правительству, кото­рое с 1936 по 1939 год никогда не пересматривало своего отношения к «невмешательству» как таковому.

125

Генеральную линию ФКП в ис­панском вопросе Морис Торез вы­разил следующим образом:

«Дело Испанской республики есть наше собственное дело; это дело Франции, дело свободы и мира».

21 января 1939 года, когда Ката­лония была на грани военного кру­шения, ФКП заявила в палате де­путатов, адресуя свои слова премь­ер-министру Эдуарду Даладье:

«Мы говорим вам: сейчас для Франции решающий вопрос  — это спасение Испании! Откройте гра­ницу! Помогите Испании! Мы не поддерживаем безоговорочно ва­шу общую политику. Но если вы откроете границу, мы готовы вас поддержать».

Что касается других партий На­родного фронта, главным образом СФИО и партии радикалов и ради­кал-социалистов, остававшихся у власти с 1936 по 1939 год, то они остались до конца верны соглаше­нию о невмешательстве.

СФИО, однако, переживала серь­езный кризис.

Ее левое крыло во главе с Жаном Жиромским вело решительную борьбу против политики «невме­шательства». Она выразилась в мощных массовых выступлениях, проводимых совместно с ФКП и низовыми организациями радикал­социалистов. Эта битва не достиг­ла цели, поскольку на рядовых членов СФИО оказывала влияние аргументация Леона Блюма по во­просу о «невмешательстве».

Что касается радикал-социали­стов, то они считались с боеви­тостью их левого крыла, которое вдохновлял внутри правительства Пьер Кот, а внутри партии — заме­ститель председателя Альбер Байе.

Хотя в своей массе радикалы бы­ли потрясены Испанской войной и решительно враждебны Франко и международному фашизму, они так и не поняли политического зна­чения происходивших в Испании событий для Франции.