Ахам твам сарва-папебхьо           мокшайишьями ма шучах

«Оставь все другие виды религии и вручи себя Мне. Я избавлю тебя от последствий всех твоих греховных поступков. Не страшись ничего.»

Я прекрасно знал, что у меня ее масса грязных привычек, от которых следовало избавиться в первую очередь, и моя задача заключалась в том, чтобы повиноваться беспрекословно наставлениям, данным Верховной Личностью Бога, Шри Кришной. Но предаться полностью, в одночасье отказавшись от всего того, что культивировалось годами, было не так-то просто. Особенностью преступного мира являлось, прежде всего, полный отказ от всяких догм и постулатов, а также независимость как от человеческих законов, так и от законов Бога. Преступный мир очень жесток и в нем нет места отступникам. Поэтому у меня еще были некоторые колебания, пока чаша весов окончательно не склонилась в сторону самоосознания моих вечных взаимоотношений с Господом, как Его вечного слуги.

Я много лет служил преступному миру и уже почти приблизился к верхним ступеням воровского Олимпа, но я все же нашел в себе силы остановить занесенную для шага ногу и сделать поворот в прямо противоположную сторону.

Кришна из сердца вел меня, и я больше не чувствовал сожаления от потерянного места под солнцем.

Однажды ночью меня вдруг разбудил какой-то особый ритм биения собственного сердца. Медленно раскрыв глаза, я долго всматривался в потолок, словно именно на нем ожидал прочесть ответ. От такого пристального взгляда у меня уже начали слезиться глаза, но ответ так и не был найден. И вдруг меня осенило: «Кришна хочет, чтобы я прекратил свой мозг дурманом!» Поднявшись с кровати, я вытащил пакет с сигаретами и чаем, сняв крышку унитаза, я стал швырять туда эту отраву, чувствуя при этом глубокое облегчение: «Благодарю Тебя, Господи. – промолвил я, – понял Тебя и поступил соответствующим образом». Сердце в моей груди билось ровно, и я понял, что победа или поражение всегда зависят от веры.

На следующий день мне предстояло ехать этапом на следствие. Следователь ужу перестал надеяться получить от меня хоть какие-то показания по делу и потому вызывал на допрос чисто из проформы. В основном наши встречи сводились к ничему не обязывающим вопросам на посторонние темы, и через несколько минут меня уводили обратно. Но на сей раз я предполагал задержаться чуть дольше и потому попросил у него несколько листов чистой бумаги. Это ему показалось настолько неожиданным, что вначале он попросту смешался. Неожиданная перемена в моем поведении несколько озадачила и моего адвоката, но я по-прежнему был невозмутим и полон решимости. Наконец, бумага была найдена и лежала на столе передо мной: «Верь Мне», – подсказывало мое сердце, и задержав дыхание, я взял авторучку и твердой рукой вывел: «Явка с повинной». На присутствующих это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Брови следователя молниеносно взметнулись вверх, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Он явно не ожидал от меня ничего подобного и, казалось, перестал дышать, боясь, что я могу передумать. Адвокат лишь задумчиво качал головой.

Если я входил в кабинет следователя по спудом греха, то обратно вышел, чувствуя необыкновенное облегчение. Все мои тревоги остались на исписанной бумаге, и хотя я собственноручно поставил точку в этом сложном и запутанном деле, все мои надежды были на милость Кришны. Ему было известно все, что происходило в моем сердце и уме, и я знал, что Он не бросит меня на произвол судьбы. Все, что от меня требовалось, я исполнил, а в дальнейшем оставалось предоставить действовать Господу Кришне.

Вернувшись после этапа в камеру, я, не откладывая, занялся новым, совершенно необычным для меня делом. Взяв в руки тяжелую пайку тюремного черного хлеба, я освободил мякиш от корки и злил его теплой водой. Арестанты решили, что я надумал потрудиться над новой колодой игральных карт, но я отодвинул в сторону предложенные трафареты и цветные пакеты (?), чем вызвал несказанное удивление. Никто из них никак не мог взять в толк, зачем же я тогда делаю клейстер как не для карт. Но я тоже никому ничего не стал объяснять, поскольку меня больше не занимало преходящее одобрение людей, а молча и сосредоточено лепил небольшие, одинакового размера шарики. Последний шарик был значительно больше всех остальных и я его разглаживал с особенностью тщательностью и любовью.

Мешочек, сшитый из новой майки, получился немного неказистым и недостаточно красивым. Но даже эта простота была для меня чем-то возвышенным и прекрасно гармонировала с настроем души.

Я ходил по камере из угла в угол и краем глаза поглядывал на сохнущие хлебные шарики. Единственной моей мыслью было: «Благодарю Тебя, Господи за то, что Ты по Своей беспричинной милости указал мне правильный путь».

Раньше мне никогда не удавалось заснуть раньше полуночи. В тюрьме это было самым горячим временем и она кипела деятельностью как потревоженный муравейник. Налаживались мосты между камерами и то и дело передавались пакеты со всякой всячиной в отсутствии надзирательского ока. Но я больше не участвовал в этих играх, а впервые в жизни за колючей проволокой подчинился существующему порядку. Для меня теперь стало гораздо важнее подчиняться Богу, чем предлагать свои услуги заправилам преступного мира, к которому я некогда принадлежал. Спалив за собой все мосты в прошлое, я надеялся, что Кришна исправит меня от старых привычек, дурных мыслей, а Его святое имя обновит меня изнутри.

Едва рассвет окрасил тюремные решетки, я был уже на ногах. Против желания я проспал необычайно долго, и по коридору уже раздавался шум посуды и гомон суетившихся раздатчиков. В камере было сильно накурено, и я с удовольствием вдохнул колючий морозный воздух, бешенным потоком хлынувший в распахнутое окно. Тюремные обитатели готовились к встрече Нового 1991 года, и запасались всевозможным провиантом, чтобы отметить этот праздник. Но меня это больше не касалось, я был настроен очень решительно начать новую жизнь. Почему я выбрал именно двадцать восьмое декабря, а не какой-то другой день, я и сам точно не знал. Просто я не мог больше ждать. И потому полагал, что тянуть время, откладывая со дня на день, не имеет смысла. К тому же, это было прекрасной возможностью испытать себя, силу своей веры в милость Господа.

Я пропускал бусины четок через свои пальцы, пытаясь сконцентрировать свое внимание на Святом Имени. Но оскал ощетинившихся чувств то и дело маячил перед глазами, пытаясь разорвать мой ум на несколько частей. Я понял что столкнулся с сильным противником, на которого предстояло надеть крепкую узду. Это неожиданное бедствие заставило учащенно биться мое сердце , и сколько я не старался, состояние ничуть не улучшалось. Мне это совершенно не нравилось, и я заканчивал воспевание с каким-то странным чувством. В последующие дни повторилось то же самое, и это чуть не поколебало мои стремлений к духовной практике. Однако, я находил каждый раз силы не отклоняться от занятий, пытаясь правильно понять Его указания. Сидя подолгу с закрытыми глазами, я вслушивался в голос сердца, пока передо мной не распахнулась дверь понимания истинной причины духовного кризиса.

Получив неоспоримые доказательства собственных недочетов, я прежде всего стал пробуждаться гораздо раньше обычного и совершать омовение не смотря на довольно прохладную температуру в камере. Вначале было несколько непривычно нырять в ледяную купель, едва освободившись из теплого плена постели, но я пересиливал себя и нетвердым шагом брел к умывальнику. Остатки сна вмиг улетучивались и я чувствовал необычайный прилив энергии. Регулярность я возвел в правило и больше не испытывал каких-либо неудобств в связи с этим. Периодичность омовения в значительной степени повлияла на мое воспевание. Я постоянно был бодр и чувствовал как внутри, так и вокруг себя, Божий мир. Концентрация на Святом имени Бога, была наконец достигнута, и я понял насколько оказался лжецом мой ум-искуситель. Но расслабляться и праздновать победу все же не стоило. Хотя мое служение стало более или менее стабильным, злой рок в любое время мог мне подставить подножку, и я рисковал вновь угодить носом в грязную лужу.

Гораздо труднее было решить вопрос с питанием. Я уже чисто органически не мог принимать что- либо, не предложив Господу. Вырезав из книги изображение Кришны и наклеив его на твердую основу, я сделал импровизированный алтарь. Из новых, но простеньких носовых платков сшил импровизированные занавески и укрепил их на небольшом подиуме. Я был новичком во всем этом и совершенно не имел никакого представления как нужно должным образом совершать поклонение, но я со всей искренностью молился Кришне дать мне правильное понимание, и Он ответил на мои молитвы, и мне не терпелось попробовать.

По беспричинной милости Господа Шри Кришны, мне удалось достать новую пиалу для Него и небольшой пакет с рисом. Я долго ломал голову как и в чем его можно приготовить, но так и не удалось придумать ничего подходящего, хотя я и перебрал в уме все варианты, к сожалению ни один из них не находил практического применения в тех условия, в которых я находился. Я снова пробовал в небольшом замешательстве, но на выручку пришла «Бхагавад-Гита», в которой Господь Кришна говорил: