Глава 12. Ждала ли я тебя из этой Тьмы?..

 

Что могут обещать мне времена,
Когда врагом я так увлечена?
У. Шекспир.
Ромео и Джульетта.
Акт II. Cцена 5.

 

Она стояла на крыльце, прокручивая в голове всё, что произошло с ней в далёкой стране на тихоокеанском побережье. Меньше минуты назад, но так давно…

Малфой…

Неужели так сложно забыть, выкинуть из головы? Просто взять и вернуться в дом, тёплый дом. Туда, где её ждут муж и семья. Самые лучшие , самые настоящие люди на свете. Но вместо этого, она продолжала стоять на крыльце, тупо таращась на входную дверь и кутаясь в теплую кофту. Забыть. Забыть навсегда. Всю эту поистине малфоевскую ложь.

Малфоевскую…

Она подняла глаза и посмотрела на вечернее небо. Чернота и ярко-жёлтые звёзды, немые свидетели её тяжких размышлений. А эти ли самые звёзды наблюдали за ней еще несколько минут назад? Нет, наверно, не эти. Но, всё равно, какая разница? Те созвездия уже успели передать по цепочке свежую сплетню, и теперь над ней смеются не только эти жёлтые огоньки, но и сама луна. «Господи, о чем я думаю?» - пришло ей в голову вдруг. И она, открыв рывком входную дверь, вошла в прихожую и схватила с крючка тёплую синтепоновую куртку. Накинув её на худенькие плечи и ругнувшись пару раз сквозь зубы, выискивая свои старенькие поношенные кроссовки в темноте, она продолжала думать о той безнадёге, в которую втянул её Драко Малфой.

Но можно ли было назвать безнадёгой ту ситуацию, в которую Гермиона попала? Нет, нельзя. Потому, что выход был. И она точно знала, что нужно сделать для того, чтобы кровавая круговерть последних месяцев наконец-то прекратила свой ошалелый бег. Малфой мог помочь ей. И странно, что он обратился к ней с этим вопросом, ведь мог, не спрашивая, вернуться и найти ее там. Влюбленную, неуверенную, тихую. Просто взять и найти. Несмотря ни на что. Благородство ли это было или что-то другое? Быть может, это - его неуверенность, ведь он не знал, какие чувства испытывала она тогда к нему.

Ну что же… Она не дала ему времени на раздумья. Она просто… просто отказала. Нет, не словами. Взглядом. Яда, который невидимыми струйками сочился по губам и подбородку, когда она выплевывала слова ненависти в адрес слизеринца, было достаточно для того, чтобы поставить жирную точку в этой истории. Неудавшейся красивой истории любви между принцем и грпязнокровкой. Гермиона тяжело вздохнула и закрыла глаза. Несколько минут простояла в тишине, прислушиваясь к звукам дома, затем выскочила на улицу и аппарировала. Оказавшись в центре Лондона, она направилась в сторону старого центрального парка. Дойдя до него, Гермиона остановилась как вкопанная, заметив несколько целующихся парочек, прогуливающихся по аллеям. Это ли она хотела сегодня видеть? Наверно, нет. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, девушка пошла вдоль огромного серого здания. Затем свернула направо, налево и еще два раза направо. Где она была и, самое главное, что искала? Уединения? Возможности подумать? Нет, думать она не хотела. Всё, что угодно, но только не видеть перед глазами их двоих. Ни одного, ни второго.

Пошёл мокрый снег, и Гермиона, не понимая того, что делает, подняла руку и остановила такси. Забравшись на заднее сиденье, она тряхнула копной влажных каштановых волос и, словно пребывая в полузабытье, назвала адрес своего старого магловского дома, в котором выросла. Через двадцать, а, может быть, и все тридцать минут, машина остановилась возле подъездной дорожки, идущей к небольшому двухэтажному дому, облицованному белой штукатуркой.

- С Вас семнадцать фунтов, мисс. – Мужской голос вывел её из состояния ступора, и она машинально расстегнула молнию на боковом кармане куртки.
- Миссис. – зачем-то поправила водителя Гермиона, сообразив вдруг, что карманы безнадёжно пусты, сколько в них ни ройся.
- Простите, миссис. – согласно кивнул водитель. – Семнадцать фунтов.
- Да-да, сейчас. – пробормотала девушка, закусывая нижнюю губу.

Боже, так не хочется, но выхода нет.

- Obliviate!

«Это в первый и последний раз.» - подумала Гермиона, чувствуя себя последней шарлатанкой-гипнотизёркой, излюбленной героиней криминалистических статей из магловских районных газетёнок.

Водитель пару раз моргнул и уставился на девушку через зеркало заднего вида, глупо и по-доброму улыбаясь.

- Можно без сдачи. – равнодушно произнесла Гермиона, открыв дверцу. И тут вдруг: - У вас есть жена?
- Да, мисс.
- Миссис, я же говорила уже. А… ну да… И какие цветы она любит больше всего?
- Полевые ромашки. Но их сейчас не найдёшь… Зима. – выпалил мужчина и, выйдя, наконец, из состояния ступора, нахмурил брови. – А что? Зачем Вы спрашиваете?

Гермиона наклонилась к коленям, спрятавшись за водительским сиденьем, и что-то прошептала.

- Да так… Просто… - пожала плечами она, улыбнулась и вышла из машины. – Всего доброго.

Мужчина проводил её внимательным взглядом, почесал залысину и, резко нажав на газ, тронулся с места, невольно заставив пару лепестков отделиться от огромного белоснежного облака, перевязанного розовой атласной лентой.

***

В отличие от большинства европейских волшебников и простых маглов, миссис Кларк не любила Рождество. Вернее, любила, но исключительно с религиозной точки зрения и намного меньше, нежели чем Новый Год или Пасху. Такой выбор женщины средних лет и по совместительству кассирши из небольшого соседнего супермаркета объяснялся очень просто: любимый супруг Стеллы Кларк, а именно так её звали, уже много лет подряд был вынужден работать поваром на традиционных рождественских паромных рейсах. Фрэнка смело можно было бы назвать неунывающим малым, готовым на любую работу ради финансового благополучия своей семьи, привезённой им из далёкой солнечной Австралии пару лет назад.

«Надо же, какая ирония.» - подумала молодая волшебница, стоя под окнами собственной спальни, принадлежавшей ей когда-то, и не замечая холодного пронизывающего ветра, готового с помощью своей особой беспалочковой магии превратить девушку в кареглазую ледышку.

- Гермиона? – послышалось справа, и она обернулась на голос. – Девочка! Ну надо же! – Миссис Кларк ускорила шаг и, немного запыхавшись, остановилась возле стоявшей посреди дороги девушки.
- Стелла? – опешив, произнесла Гермиона. – Вы откуда?
- От Мэгги и Харвона. – улыбнулась миссис Кларк. – Кстати, говорили сегодня о вас. Как там мистер и миссис Грейнджер?
Гермиона немного напряглась, но всё нашла в себе силы ответить:
- Весьма неплохо. Мы перезваниваемся каждую неделю.

Эта самая обыкновенная житейская ложь отдалась глухой болью в сердце, и волшебница заставила себя сосредоточиться, чтобы не заплакать.

- Ну что же мы мёрзнем, - нашлась вдруг Стелла. – Давай лучше зайдём в дом и выпьем чаю. Мэгги завернула мне с собой нежнейшее печенье! Пальчики оближешь! – Гермиона кивнула.

Порывшись в глубоком кармане пальто, женщина выудила, наконец, увесистую связку ключей и обернулась, желая удостовериться, что бывшая хозяйка коттеджа никуда не сбежала. Она с самого начала понравилась миссис Кларк: улыбчивая, спокойная, вызывающая доверие и мудрая не по годам. Да и к тому же соседи не переставали засыпать девушку и её родителей хвалебными отзывами, позволяя чете Кларк дышать ровно, всякий раз задумываясь об истории дома, который стал теперь их собственным.

- Знаешь, Гемиона, - произнесла Стелла, включая в прихожей свет. – мы с Фрэнком часто о тебе вспоминаем. Ты так выручила нас тогда.
- Ну что Вы… - пробормотала девушка, нагнувшись для того, чтобы расшнуровать кроссовки и нашарить рукой тапочки.
- Правда-правда. – Женщина повесила гермионину курточку на крючок и жестом руки пригласила гостью в дом. – Мы бы с Фрэнком и детьми никогда не выехали из этой съёмной квартирёнки – квартирой-то не назовёшь. А тут ты… И практически за полцены…
«Ей бы на Хаффлпаффе учиться.» - улыбнулась про себя Гермиона, но вслух произнесла: - Мне просто нужны были деньги, Стелла, но я рада, что помогла Вам, раз уж Вы так считаете.

Миссис Кларк что-то пробормотала себе под нос и усадила девушку за кухонный стол, затем они выпили по паре чашечек чёрного чая, угощаясь при этом хвалёным соседским печеньем и болтая о всякой ерунде, отвлекающей от тягостных мыслей.

- Ты бы хоть приезжала по-чаще. – с укоризной во взгляде покачала головой Стелла. – Муж всё равно постоянно плавает, я одна, а детей укладываю рано. Кстати, взгляни. – Она встала из-за стола и , распахнув дверцу серванта, достала из него маленькую записную книжку. – Набираю тебя, набираю, а в ответ слышу лишь постоянные длинные гудки. Это правильный номер?

Гермиона слегка нахмурилась и закусила нижнюю губу, но всё же для вида цапнула из рук миссис Кларк книжечку и взглянула на телефонный номер.

- Ну да, всё верно. – Её голос даже не дрогнул. – «А вот мне – на Слизерине.» - с грустью подумала она, словно о чём-то невозможном, но, в глубине души, назойливо манящем. – Скорее всего, что-то со звонком. Не Вы первая жалуетесь мне. Пора уже поменять эту старую рухлядь. – махнула рукой она и вновь захрустела печеньем. – Не объяснять же простой маглянке истинную причину длинных гудков: - «Понимаете, Стелла, дело в том, что я – волшебница и муж мой, кстати, тоже. Мы живём в неведомом науке пространстве, где нет ни электричества, ни телефонных проводов! А этот номер я заколдовала. Да-да. Той самой волшебной палочкой, которая находится сейчас под моей кофтой. Хотите покажу, а то уж больно хочется в Азкабан к дементорам! О-о-о! Вы не знаете, кто это? Накиньте старую половую тряпку на пылесос!»

Но, прикинув в уме, что санитары в белых халатах приедут за ней быстрее, чем авроры в чёрных мантиях, Гермиона решила всё же остановиться на лживой, но безопасной версии и, поблагодарив хозяйку, поднялась на ноги.

- Спасибо за чай. Уже поздно. Я, наверно, пойду.
- Что? – изумлённо уставилась на неё женщина. – Куда? Посмотри на часы! Уже за полночь перевалило!

«Ну вот. Не объяснять же ей, что аппарировать совсем не страшно. Даже в такую ненастную ночь. Что такое аппарация? Вы или кто-нибудь из ваших знакомых никогда не растворялись в воздухе?»

- Да, Вы правы, Стелла. Можно я переночую здесь? – послушным голосом произнесла девушка, прекрасно понимая, что отпираться бесполезно.

Поднимаясь по лестнице в свою, чудом оказавшуюся нежилой, комнату, Гермиона думала о муже и золовке, оставшихся в «Норе». «Рон, скорее всего, уже спит. – рассудила она. – Он знает, что в компании Нарциссы со мной не может случиться ничего плохого и предосудительного, да и сблизились мы с ней за время моего пребывания в Малфой-мэноре. Господи, как же давно это было… И… недавно. – Гермиона остановилась и села на ступеньку, прислонившись плечом к обклеенной жёлтенькими обоями стене. А вот и старая-добрая потёртость. Как хорошо, что Кларки не стали делать ремонт. – Ну а Джинни… - Девушка закрыла глаза и перед ней возник образ рыжеволосой бестии, воровато оглядывающейся по сторонам и крадущейся по лестнице на кухню. Вот раздаётся скрип открывающейся дверцы серванта, приглушённое ругательство и звук больших жадных глотков. Вишнёвая настойка в этом году вышла омерзительной на вкус и слишком крепкой. Но это даже к лучшему.

«Эгоистка… - раздалось эхом в сознании Гермионы, и она сжала голову руками, уткнувшись лбом в колени. – Чёртова эгоистка. Самовлюблённая, жестокая, думающая только о себе. Всё можно исправить, стоит лишь написать письмо или аппарировать к Малфой-мэнору… Рон, Гарри, Джинни, её ребёнок… Молли, Артур… Весь волшебный мир. И я в противовес им всем. Вернее, моё самолюбие. – продолжала терзать себя девушка. – А он ведь не совершил тогда ничего из ряда вон выходящего. Не перешёл границы дозволенного… Драко… Драко…»

Распахнув глаза и достав из-за пояса волшебную палочку, Гермиона вскочила на ноги, пошатнулась от резкого движения и вцепилась в перила мёртвой хваткой. Прокушенная нижняя губа саднила, но девушка не обращала на это внимания. Напротив, физическая боль заставляла сосредоточиться, отбросив в сторону ненужные долгие размышления.

Кинувшись в прихожую, Гермиона сорвала с крючка свою куртку и прошептала: «Алохомора». Замки щёлкнули, и дверь послушно раскрылась. К чёрту утреннее недоумение Стеллы. К чёрту всё. Этого утра не будет. Сегодняшнее завтра не наступит никогда!

Полностью одевшись, девушка тяжело вздохнула и обернулась для того, чтобы в последний раз взглянуть на комнаты в которые когда-то её, новорождённую, гордо улыбаясь, внёс отец. По которым она бегала, радостно размахивая кусочком пергамента, принёсённым в когтях хогвартской почтовой совой. По которым бродила ночью, мучимая бессонницей и мыслями о нём… В которых когда-то была счастлива вместе со своими родителями, даже и не подозревающими теперь, что где-то, в другом полушарии огромной круглой Земли, о них думает единственная родная дочь. Слишком взрослая и слишком уставшая для того, чтобы хотя бы попытаться вернуться к своим довоенным истокам.

Нет, она прекрасно понимала, что не умрёт. Но чувство отчего-то было именно таким. Интересно, а как это произойдёт? Почувствует ли она что-нибудь? Или, словно впадая в общий наркоз, сознание её размоет границу между реальностью и сном? Всё это не важно. Главное будет ждать её там… В той, другой жизни.

Повинуясь собственной глупой сентиментальности, Гермиона отошла от входной двери и направилась в сторону старой скрипучей лестницы. Аккуратно, стараясь не разбудить новых хозяев, она отмерила четырнадцать, до боли знакомых сердцу, ступенек и вошла в собственную спальню.

- Обливиэйт и ромашки. До такого цинизма даже нам, слизеринцам, далековато будет.

Девушка замерла на месте, уставившись на тёмный силуэт худощавого высокого мужчины, сидевшего на подоконнике возле распахнутого окна. Сделав последнюю затяжку и выкинув в окно окурок, Драко лёгким движением соскочил с подоконника и затворил створки. В комнате стало заметно теплее.

- Ты… Ты… Откуда…Как ты… - начала свой бессвязный лепет Гермиона, но была остановлена нежным прикосновением тонких пальцев к её губам. – Тебя могли заметить. – всё же закончила она.
- Это уже не важно. Будет. – склонив голову немного набок, прошептал юноша. – Потому, что я пришёл за тобой.

Гермиона ошарашено взглянула на слизеринца, скрестив руки на груди.

- Это ты так решил?
- Да, я. – ровным голосом ответил Драко. – Хватит от меня бегать, Грейнджер. Мы не в Хогвартсе.

От тонких, еле уловимых, запахов сигаретного дыма и розмарина у Гермионы закружилась голова, и она, сама не понимая, что делает, прильнула к груди Драко, почувствовав плеяду пробежавших по телу мурашек в тот самый момент, когда он положил ладони ей на спину и прижал к себе ещё сильнее. Говорить и что-то обсуждать, выяснять совсем не хотелось, однако свойственное Гермионе любопытство всё же взяло верх и она, оторвавшись от груди юноши, задала вопрос:

- Как ты меня нашёл?

Драко сделал два шага назад и, не включая свет, уселся в кресло, жестом руки предложив девушке расположиться на краешке кровати. Казалось, что тот хрупкий мостик, вновь начинающий выстраиваться между ними, способен рухнуть даже при таком внешнем раздражителе, как яркий свет. Драко безумно устал и просто физически отчаянно жаждал перемен, однако начал он не с этого.

- Ты же присутствовала на Хогварстком процессе и самолично подписывала документ, в котором было указано, что одним из запрещённых заклятий в адрес маглов является стирание памяти.

Гермиона тяжело вздохнула и провела ладонью по густым растрепавшимся волосам.

- В этот момент я был у Снейпа. – продолжил Драко. – Слава Мерлину, Орден засёк первым сигнал о твоём нарушении. Последствия могли бы быть намного тяжелее, чем ты думаешь.
- Я не думала вообще. – покачала головой Гермиона. – Я… В общем…
- И я вызвался найти тебя по сигналу и предупредить об осторожности в дальнейшем.
- И только? – подняв на него глаза произнесла она. – Ты аппарировал сюда только за этим?
- Мерлинова лысина, Грейнджер! – взвился Драко. – Разумеется нет! Давай не будем строить из себя двух дующихся друг на друга детей и говорить загадками! Если хочешь знать, да! Я нагло воспользовался неведеньем Ордена, касательно наших личных размолвок, и пришёл за тобой! Мне осточертело смотреть на твои мучения, усталость, боль! Я хочу всё это изменить! Грейнджер… - Он подался вперёд, положил свои ладони на её колени и решительно взглянул в карие глаза. – Мы любим друг друга, а всё остальное пусть катится к дементорам, гоблинам и троллям.

Гермиона опустила глаза и робко, будто бы в первый раз, положила свои ладони поверх рук Драко.

- Я знаю, что ты всё решила там, на лестнице. Не буду лукавить, Снейп смог-таки обучить меня легеллименции глаза в глаза и на расстоянии. Кстати, твоя магловская знакомая изначально собиралась оставить тебя в этой комнате на ночь. Алохомора, аккуратные тихие шаги по лестнице – и вот я здесь.
- Теперь, по крайней мере, мне всё ясно. – кивнула девушка. – Ты прав. Я действительно всё решила для себя.

Драко коротко кивнул и, чтобы не показывать свою нервозность и беспокойство, встал и подошёл к окну.

- Когда? – тихо спросил он, глядя в окно.
- Что? – нахмурив брови, произнесла Гермиона.
- Назови дату.

Девушка пожала плечами и огляделась вокруг в поисках непонятно чего.

- Я думала, что ты собирался сегодня… - неуверенно произнесла она.

Между ними всё ещё стояла невидимая стена, несмотря на те горячие объятья, которые для Драко значили намного больше, нежели чем он позволил себе показать. Чувство вины не покидало юношу вот уже несколько часов, вгрызаясь в глотку, словно кровожадный зверь из Запретного леса. Гермиона же, в свою очередь, проводила молчаливую борьбу с самой собой, пытаясь объяснить себе, в чём же заключается причина её столь ранней перемены отношения к слизеринцу. Хотелось наорать, нагрубить и аппарировать вон из этой комнаты, однако какие-то невидимые путы держали её рядом с ним, не позволяя гордости взять верх над ситуацией.

Глупость? Непоследовательность? Нет. Желание стать счастливой.

Драко сводил её с ума. Всё в нём будто бы кричало ей в уши, как бы мысленно она их не затыкала: «Разве не этого ты хотела столько лет? Не об этом ли мечтала жаркими бессонными июльскими ночами, лёжа на этой самой кровати, на краю которой сейчас сидишь?»

- Ты хочешь сказать, что готова? Прямо сейчас? – Слизеринец резко обернулся и Гермиона, кажется, перестала дышать, залюбовавшись внезапно появившимся блеском в широко распахнутых серых глазах, обрамлённых длинными светло-русыми ресницами.
- Да. – только и произнесла она, будучи не в силах отвести взгляд.

Драко стоял, как завороженный, несколько секунд, а затем бросился к девушке и упал перед ней на колени, взяв её ладони в свои.

- Ты отдаёшь себе отчёт в том, что я не остановлюсь на одном лишь дневнике моей сумасшедшей тётки? – серьёзно взглянув Гермионе в глаза, спросил он. – Я буду бороться за тебя. До последнего своего вздоха, как бы, тролль побери, это пафосно ни звучало.
- Да.
- Я не подпущу к тебе ни Уизли, ни кого-либо другого. Ни на шаг, Грейнджер.
- Ну и пусть.
- Я буду рвать и метать, словно долбанный гриффиндорский лев с вашего треклятого герба, охраняя то, что принадлежит мне. Охраняя тебя, Грейнджер. Ты согласна на это?! Скажи мне!

Губы Гермионы задрожали. Она никогда не видела Драко Малфоя в подобном состоянии. Слёзы неровными дорожками побежали по щекам. К дементору стены и хрупкость мостов!

- Я люблю тебя.

Драко вздрогнул, но глаза опустил лишь за тем, чтобы положить белокурую голову к девушке на колени.

- Мерзкого заносчивого слизеринского хорька? – шёпотом произнёс он, почувствовав тёплые ласковые пальцы на своём затылке.
- Очень сильно.
- Лжеца, эгоиста и папенькиного сынка?
- Молчи…

Она прикоснулась обеими руками к его подбородку и слегка приподняла его для того, чтобы прикоснуться своими губами к губам Драко.

- Гриффиндорка. – выдохнул он, обняв Гермиону за талию и притянув к себе. – Люблю тебя.

Девушка прошлась рукой по дорогой мягкой ткани чёрной мантии и остановилась на серебряной застёжке в виде двух драконов, сцепившихся в яростной схватке не на жизнь, а на смерть.

- Нет. – еле слышно произнёс Драко, положив свою руку поверх её. – Не нужно, Грейнджер, прошу тебя. – Глаза его приказывали Гермионе подумать, а учащённый пульс, бьющийся под нежной кожей, молил об обратном.

Гермиона ласково заправила длинную платиновую прядь за ухо и, наклонившись к нему, прошептала:

- Я хочу почувствовать, что такое быть всецело твоей, Малфой. Пока мы вместе не убили сегодняшнюю «я».

Драко прикрыл глаза на несколько мгновений, а затем, резко подавшись вперёд, накрыл губы Гермионы своими, заталкивая в глубины подсознания всю ту боль, что пришлось испытать от последних услышанных им слов. Избавившись от тяжёлой тёплой мантии, он схватил девушку за талию и, залюбовавшись вихрем разметавшихся по покрывалу каштановых волос, начал сцеловывать с лица Гермионы солёную влажность слезинок, мысленно прося прощения за каждую, когда бы то ни было появившуюся по его вине. Тела их переплелись, и девушка широко распахнула глаза в тот момент, когда Драко спустился к её шее и начал покрывать поцелуями правую ключицу. От яростного выброса беспалочковой неконтролируемой магии в комнате зажёгся свет и стёкла на окнах жалобно задрожали, готовясь в любую минуту разбиться вдребезги.

- Тише, Грейнджер. – ухмыльнулся слизеринец, слегка прикусив её нижнюю губу, а затем одним взглядом наслал на двери запирающие и заглушающие чары. – Я хочу остаться в живых.

Перестав что-либо понимать, Гермиона начала медленно падать в бездну наслаждения, чувствуя лишь горячие ладони, скользящие по всему её исхудавшему телу. Всю её переполняли нежность и тепло. Отчаянно хотелось прижаться к Драко сильнее, зарыться пальцами в его длинные волосы, а затем скользить ладонями по влажной крепкой спине от выпирающих лопаток до самой поясницы. Смотреть в его потемневшие глаза и вслушиваться в сбивчивое рваное дыхание, осознавая свою сладкую безоговорочную вину во всех изменениях, постигнувших это тонкокожее, но такое горячее и желанное тело.

Драко закрыл глаза, коснулся губами пылающей щеки Гермионы и упал рядом с девушкой на холодные простыни, а затем, немного отдышавшись, протянул руку к валяющейся на полу мантии и достал из кармана золотую длинную цепочку.

- Вот и всё. – промелькнуло в голове Гермионы. – Это наступит сейчас. – И, собрав последние силы, она прошептала: - Accio, Дневник.

Старенькое кресло тот час же отодвинулось в сторону, позволяя потёртой книжеце вылететь из распахнувшейся дверцы девичьего тайника.

- Раскрой на самой последней записи. Это – дата, место и время твоего возвращения. Я ждала тебя тогда, Драко. Ждала и верила, что дверь откроется, и ты войдёшь. – прошептала Гермиона. - Но ты не сделал этого, пройдя мимо витрины. – Её губ коснулась счастливая улыбка. – Так сделай же.

Драко взглянул на запись, выведенную на последнем исписанном листе, а затем поднёс дневник к губам, прикрыв глаза.

- Я сделаю тебя счастливой, Грейнджер. – с хрипотцой в голосе произнёс он. – А теперь засыпай.

Шёпот. Тяжёлое рваное дыхание.

- Драко…

Он обернулся, и Гермиона увидела в его серых глазах слёзы.

- Драко… Будь острожен и не теряй надежды. С той Гермионой у нас сердце одно. На двоих.

Яркая вспышка.

 

Эпилог.

 

- Фисташковое мороженое и кофе со сливками без сахара, пожалуйста. – улыбнулась Гермиона подошедшей официантке.
-Благодарю за заказ, мисс. – кивнула молоденькая официантка в белом кружевном переднике и удалилась.

Утро выдалось пасмурным и дождливым, несмотря на конец июля. Магическая Великобритания залатывала дыры, оставленные войной. Кто-то оплакивал погибших, а кто-то не замечал ничего вокруг, пребывая в радостной эйфории от долгожданного чувства свободы. Многие общественные заведения начинали восстановление своей былой деятельности. Особенно это коснулось многочисленных кафе, баров и ресторанчиков – люди стремились к общению и новым знакомствам, старательно пытаясь войти в прежнюю жизненную колею.

- Гермиона! – В кафе ввалились Гарри и Рон, чуть не опрокинув соседний столик. – Ты идёшь с нами на квиддич?
- Нет, ребята, идите без меня. – покачала головой девушка. – Вы же знаете, я не очень разбираюсь во всех этих квиддичных штучках.
- А ты уверена, что… А может… - Рон немного покраснел, а затем покосился на хихикающего друга. – Что ты ржёшь?!
- Ничего, Рон, пошли!
- Да, Рон, иди, а то опоздаете. – благосклонным голосом согласилась Гермиона.
- Эээ… Ну тогда пока.
- Пока, ребята! – рассмеялась Гермиона, заметив выражение лица Уизли, в тот момент, когда Гарри радостно клюнул подругу в щёку.

Проводив взглядом друзей, девушка собралась было вежливо поторопить официантку, как вдруг сердце её пропустило пару ударов. На противоположной стороне улицы стоял Драко Малфой.

- «Ну и что?! - мысленно одёрнула себя Гермиона. – Он пройдёт мимо, а ты, глупая, останешься здесь давиться своим мерзким мороженым цвета весеннего болота.»

С трудом оторвав взгляд от слизеринца, Гермиона достала из сумочки записную книжку, карандаш и, тяжело вздохнув, начала новую запись: «29 июля 1998 года. 10:35 утра. Кофейня «Горький шоколад»».

- «Нет!» - сжала губы она и яростно перечеркнула запись, а затем швырнула дневник обратно в сумку и сцепила пальцы в замочек.

Колокольчик над входом весело возвестил о новом посетителе, но Гермиона была настолько рассержена на саму себя и погружена в собственные мысли, что не заметила вошедшего.

- Грейнджер?

Знакомый до боли мелодичный голос с идеальнейшим британским акцентом.

Гермиона широко распахнула карие глаза и уставилась на нового посетителя кофейни «Горький шоколад». Неужели?..

- Малфой?

Драко слегка улыбнулся и подошёл к её столику.
- Ты не против? – учтиво спросил он.
- Н…нет… - пролепетала Гермиона. – А что ты здесь делаешь? – Каждое слово давалось с трудом.
- Грейнджер, ты же самая умная волшебница в Хогвартсе! – ухмыльнулся Драко, жестом подзывая официантку. – А простых вещей не догоняешь. - Гермиона немного поёжилась под внимательным взглядом серых глаз. – Зачем люди посещают кофейни? Прааавильно! Полакомиться сладким. Вот и я не исключение.

Ей показалось или в его взгляде промелькнуло что-то изучающее и… ласковое?..

Всё это – просто какой-то бред. Но…

- Никогда бы не подумала о Малфоях, как об отпетых сладкоежках. – слегка изогнув губы в улыбке произнесла девушка.
- Скажу тебе по секрету. – заговорщицким тоном прошептал Драко, подавшись немного вперёд. – По всем нам Азкабан плачет, в первую очередь, именно за это.

Гермиона слегка нахмурилась, а затем вдруг звонко рассмеялась, откинувшись на спинку деревянного стула.

Драко улыбнулся ей в ответ и вздохнул с облегчением, мысленно похвалив себя за успешное завершение этой сложной и немного запутанной истории.

Для Гермионы же эта сказка ещё только начиналась…

 

Ждала ли я тебя из этой Тьмы?
Спроси у ветра, завывающего зверем,
И у свидетельницы тайных дум луны.
В твоём сомненьи нет твоей вины.
Останься за чертой в своём неверье.