РАЗБИТОЕ ОКНО И МЕРТВАЯ ПТИЦА

Эдгар Дж. Хайд

Посвящение в ведьмы

 

Ужасные истории –

 

 

Эдгар Дж. Хайд

Посвящение в ведьмы

 

Глава 1

ПЬЕСА ЧТО НАДО

 

Скрюченные, шишковатые руки ведьмы цепко ухватились за палку‑мешалку и стали перемешивать содержимое котла. За это ответственное дело взялась старшая и самая безобразная из трех ведьм. Ее длиннющий нос крючком едва не касался верхней губы, и, когда она говорила, становилось заметно, что немногие оставшиеся зубы ведьмы черны и раскрошены от старости. Много лет назад она потеряла глаз в битве с белой колдуньей, но вместо того чтобы носить повязку, без стеснения выставляла напоказ пустую глазную впадину, черную и жуткую на вид.

Продолжая помешивать зелье, ведьма забормотала:

– Свежий, только что отрезанный хвост ящерицы, печень молодого щенка, сердце новорожденной овечки.

Хрипло засмеявшись, она обвела взглядом двух сестер.

– Пока все идет как надо, все путем, – проскрипела ведьма, оскалив рот, ее улыбка больше напоминала гримасу. – Ну‑ка, кто‑нибудь, принесите мне колдовскую книгу, чтобы я могла проверить, каких ингредиентов не хватает. И побыстрее, время не ждет.

Ведьма, стоявшая ближе к старшей сестре, шурша длинным черным платьем, отправилась выполнять ее поручение. Как и другие сестры, она предпочитала одеваться во все черное, начиная с головы, увенчанной остроконечной шляпой, и кончая отечными ногами, обутыми в непомерно большие туфли с застежками на пряжках. Как это часто встречается у ведьм, ее лицо было сплошь усеяно бородавками, самая большая из которых свисала с кончика носа. Впрочем, в отличие от сестер, у этой ведьмы глаза не напоминали узенькие щелки. Скорее они походили на серебряные бусины. Сейчас они пронзительно шныряли по сторонам в поисках колдовской книги, которую, видимо, забыли положить на место.

– Посмотри вон там, – посоветовала третья сестра, указывая на дупло старого дуба, служившее им тайником. Однако указывала она не пальцем. Дело в том, что и этой сестре пришлось в свое время принять участие (и, увы, потерпеть поражение) в жаркой битве с той же самой белой колдуньей, благодаря которой ее старшая сестра осталась без глаза. В ходе легендарной баталии она лишилась большей части правой руки, отсеченной на уровне предплечья. Недостающая часть руки была восполнена безобразным на вид, но острым железным протезом, которым ведьма научилась владеть так ловко, как не владела настоящей рукой.

Например, ей не составляло труда без помощи ножа распороть этой железякой живот молодого щенка, а отсекание хвоста ящерицы было для нее легкой и приятной забавой.

Она видела, как сверкали в темноте серебряным блеском глаза ее средней сестры, когда та нагнулась, чтобы достать из дупла колдовскую книгу. Наконец книга была поднесена ближе к огню, над которым булькал котел со снадобьем.

Как раз в этот момент грянул гром, и небо зловеще потемнело. Молнии зигзагами рассекали тьму, и все три ведьмы заквохтали от удовольствия при мысли о приближающейся грозе.

– Прекрасная ночь, сестрицы, – проговорила старшая из них, с наслаждением вдыхая напоенный прохладой и озонированный молниями воздух. Она перелистывала страницы книги, пока не нашла рецепт, который искала. Затем, водя по странице почерневшим заскорузлым ногтем, отыскала ингредиент, который следовало теперь добавить в кипящий котел.

– Ага, – ухмыльнулась старшая ведьма. – Эта штука доставит мне особое удовольствие. Только что отрезанный палец мальчика. – Она посмотрела на сестер, и те ухмыльнулись ей в ответ. – Принесите‑ка его мне, и поживее! – хрипло распорядилась она.

Две сестры удовлетворенно переглянулись и, покинув высвеченную пламенем костра площадку, направились к кустам, окружавшим поляну, на которой был разведен костер. При виде приближающихся ведьм мальчик заплакал. Его тонкие, хрупкие запястья кровоточили от усилий освободиться от веревки, которой ведьмы связали руки и ноги несчастного. Его светлые волосы растрепались, вспотевшая челка прилипла ко лбу, на щеках виднелись подтеки от пролитых слез. И все же мальчик из последних сил старался не трусить. По сути дела, он просто не мог сдержать невольных слез. Но, конечно же, он был смертельно напуган.

Ведьма с глазами‑бусинами посмотрела на него так пронзительно, будто проникла в самую сокровенную глубину его души. Другая наклонилась и одним быстрым движением своей металлической руки высвободила ноги пленника из веревочных пут. Мальчик невольно задрожал крупной дрожью.

– А ну, поднимайся, малец, – приказала ведьма, таща его вверх за руки.

Лицо мальчика передернулось отчасти от боли, которую причинила ему железная хватка ведьмы, отчасти от острого гнилостного запаха, источаемого обеими сестрами.

«Если даже я проживу сто лет, – подумал он, – все равно не забуду этого мерзкого запаха – хотя неизвестно, проживу ли я хотя бы еще несколько минут», – опомнился он, почувствовав, как одна из ведьм больно толкает его в спину.

Под непрекращающиеся раскаты грома и безостановочное сверкание молний его силой поволокли к котлу. Когда мальчика подтащили почти вплотную к костру, он увидел, что старшая из ведьм нагнулась и стала возиться с каким‑то свертком. Она развернула черную материю и извлекла на свет набор сверкающих белизной стальных ножей. Мальчик едва не задохнулся от спазм в горле. Он затрясся, будучи не в силах контролировать себя.

Похоже, старшая ведьма никак не могла решить, какой нож лучше всего подойдет для намеченной ею операции; по‑видимому, ей особенно приглянулись два ножа, которые она перебирала, боясь ошибиться.

Тем временем две ее младших сестры тычками заставили ребенка опуститься на колени и начали развязывать ему руки. Старшая ведьма все еще пялилась на ножи, не решаясь на окончательный выбор.

– Если ты позволишь мне вмешаться, сестрица, – обратилась к ней ведьма с металлической рукой, – то я предложу очень простой выход из положения. Поскольку у тебя возникли трудности с выбором ножа, я могу отрезать палец своими средствами. – С этими словами она щелкнула в воздухе металлическими пальцами.

Мальчик начал плакать – громко, откровенно, не сдерживаясь.

– Не смей распускать нюни, маленький трусишка! – рявкнула на него старшая ведьма, выбрав наконец один из ножей и плотно зажав его в руке. Она установила на земле большой камень и жестом указала сестрам, чтобы они положили на него руку несчастной жертвы.

Теперь мальчик, всхлипывая, попятился назад, пытаясь смягчить сердца ведьм слезной мольбой:

– Пожалуйста, пожалуйста, – жалобно причитал он. – Пожалуйста, отпустите меня, очень вас прошу. Умоляю, не делайте этого, не калечьте меня.

Раздраженная сопротивлением и нытьем мальчика, старшая ведьма, высоко подняв руку, занесла над ним кож, который зловеще сверкнул в воздухе.

– Вы готовы? – обратилась она к сестрам, державшим жертву с двух сторон.

Обе разом кивнули. Когда нож приблизился к его руке, мальчик завопил и отчаянным усилием попытался вырваться. Тщетно. Холодная сталь, сверкнув, полоснула по основанию его пальца, и тот, ровно и аккуратно отрезанный от руки, бесшумно упал на траву. Кровь хлынула из зияющей раны, и ведьмы отпустили мальчика, который тут же упал на землю и забился в судорогах. Между тем старшая сестра с радостным возбуждением подняла отрезанный палец и бросила его в котел. Еще один громовой раскат прокатился над лесом, ведьмы восторженно захлопали в ладоши и, впав в транс, истерически заплясали вокруг костра.

В этот момент две хорошенькие девочки в одинаковых трико танцовщиц и бальных туфельках, невесть откуда появившись перед кипящим котлом, развернули над головами транспарант, на котором зрители смогли прочитать начертанные крупными буквами слова:

 

«КОНЕЦ ПЕРВОГО АКТА»

Глава 2

ПОСЛЕ РЕПЕТИЦИИ

 

Три девочки, уже снявшие с себя черные балахоны, шляпы и туфли и облачившиеся в обычные школьные формы, сидели в кафетерии и обсуждали последнюю репетицию.

– Не уверена, что это была такая уж хорошая идея: прилепить на лицо пластиковые бородавки, – с брезгливостью проговорила Мелисса, глядя на себя в зеркало. – Что‑то бородавка на подбородке вообще не отлепляется. Где ты только откопала эту сомнительную бутафорию? – спросила она у Джозефины.

– В городском магазине сюрпризов и розыгрышей, – ответила ее подруга. – Там же, где и отрезанный палец. Ну разве он не прелесть?

– Конечно, прелесть, но все же не такая, как эти жареные пирожки, – отозвался на ее восклицание Денни Котрилл. Проходя мимо стола, за которым сидели девочки, он беззастенчиво стибрил с их подноса один из пирожков.

– Эй ты, ненасытный обжора! – воскликнула Дженни, решительно вскакивая на ноги. – Отдай мне его сейчас же!

Денни остановился и повернулся лицом к девочкам.

– А что, если не отдам? – с насмешливой издевкой спросил он. – Может, вы меня заколдуете в отместку? Или сглазите? Или наведете на меня порчу? Ой‑ой‑ой! Я буквально дрожу от страха.

И он отправил оставшуюся половину украденного пирожка себе в рот.

– Ах, вот ты как, – задохнулась от возмущения Дженни. – Если не будешь вести себя по‑человечески, я возьму колдовскую книгу, произнесу соответствующее заклинание и превращу тебя в толстую, уродливую жабу. Хотя, – захихикала она, – можно этого и не делать. Как это я позабыла, что ты и без того жирная и противная жаба. – И она снова села за стол, присоединившись к своим подругам.

Денни так громко смеялся, довольный своей проделкой, что не расслышал последней фразы Дженни. Он прокладывал себе путь через заполненный школьниками кафетерий, больно хлопая по плечу всех встречных и поперечных (которые вовсе не были с ним запанибрата), задирая малышей и тех из сверстников, которые были заведомо слабее его. Денни специально толкал ребят, которые несли подносы с едой, и, пользуясь их замешательством, попутно утаскивал с этих подносов все, до чего мог дотянуться своими загребущими руками.

– Громила чертов, – пробормотала Мелисса; она снова посмотрелась в зеркальце и возобновила попытки отлепить надоевшую бородавку. – Господи, отцепится она от меня когда‑нибудь или нет? – простонала девочка. – Я хочу, чтобы эта штука отвалилась.

В ту же секунду бородавка, отлепившись от подбородка, упала на стол.

– Сказано – сделано, – улыбнулась Джозефина. – А ведь ты даже не произнесла подходящего заклинания!

Мелисса улыбнулась ей в ответ.

– Разве ты «не слышала, как я произнесла магические слова – фокус‑покус?… Стоит мне пожелать чего душе угодно – скажем, чистой кожи на лице, места в хоккейной команде, свидания с Джонатаном…

На этом месте все три девочки одновременно вздохнули.

– Если бы так! – мечтательно проговорила Мелисса. – В тот день, когда одна из нас пойдет на свидание с Джонатаном, я и взаправду поверю в чудеса.

Джозефина поскребла ногтями один из пальцев. Черный лак для ногтей, который она сняла специальным раствором в кабинете, отведенном под театральную уборную, оставил после себя несмывающиеся следы в виде маленьких точечек на коже у основания ногтей.

– И все же, девчонки, репетиция удалась на славу, вы согласны? Я очень рада, что мисс Добсон раскопала эту пьесу. Она держит зал в напряжении: я видела, как сидевшие в первых рядах первоклассники вздрагивали, затаив дыхание, когда мы репетировали некоторые эпизоды первого акта.

Дженни согласилась, но лишь отчасти:

– Да, ты права, пьеса что надо, но я должна признаться, что испытываю истинное облегчение, когда отстегиваю накладную металлическую руку после репетиции. Поверьте, манипулировать железными пальцами вовсе не так легко, как кажется со стороны.

– Я полагаю, это можно исправить, – заметила Мелисса. – Ведь, насколько я знаю, в оригинале пьесы нет никакой металлической руки. Ее выдумала мисс Добсон, желая несколько осовременить пьесу «Духи, повинуйтесь!». Она хотя и хороша, но все же попахивает нафталином!

– А я считаю выдумку мисс Добсон удачной, – возразила Дженни, сжимая и разжимая пальцы и руку в локте. – Надо оставить все как есть. Эта деталь действительно делает пьесу чуточку более современной. Но кто сегодня утром был по‑настоящему хорош, так это Джонатан, – проговорила она с томлением в голосе. – Его протяжные стоны действительно леденили кровь. Что там первоклашки – я сама почти поверила, что они настоящие! Кстати, вы не знаете, где мисс Добсон раскопала эту пьесу? Кажется, ты что‑то говорила об этом, но я забыла детали, – обратилась она к Мелиссе.

– Насколько мне известно, несколько недель назад мисс Добсон производила уборку в сценическом кабинете и по ходу дела залезла в старый шкаф. Там она и наткнулась на эту пьесу. Она прочитала ее, и пьеса ей сразу понравилась. Заглянув в старый сценический журнал, она выяснила, что эта пьеса никогда не ставилась на школьной сцене, хотя ее написала одна из бывших учениц нашей школы – правда, давно, около шестидесяти лет назад. Она стала всех кругом расспрашивать, что да как. Судя по тому, что ей рассказали, все предыдущие попытки поставить пьесу кончались неудачей, поскольку все ученики, которым доставались роли противников ведьм, заболевали какой‑то таинственной болезнью. Колдовство, да и только! Вам не кажется, что это и в самом деле странно?

– Да, странновато, – согласилась Джозефина. – И капельку страшновато.

– Ах, не будь дурочкой! – беззаботно воскликнула Дженни. – Я вижу, и вас уже достали все эти разговоры о печени щенков и сердцах новорожденных овечек. Это всего лишь бабушкины сказки. Байки, в которых нет ни слова правды.

Не успела она завершить фразу, как прозвенел звонок, возвестивший о конце большой перемены. Дженни нагнулась над своим завалившимся набок ранцем и стала запихивать в него рассыпавшиеся по полу учебники.

– Пора идти, – бросила она через плечо подругам и быстро допила свой сок. – Боюсь, сейчас будет сдвоенный урок истории. Увидимся в четыре.

Джозефина и Мелисса помахали ей на прощание и направились в противоположный конец школы.

– Сдвоенная математика – брррр, – сделала гримасу Мелисса, входя с подругой в класс.

– Да, – прошептала Джозефина, – но, по крайней мере, мы проведем это время в хорошей компании. – И обе девочки, усевшись за свои парты и уткнувшись подбородками в переплетенные «корзиночкой» кисти рук, стали сквозь дрему смотреть на Джонатана, да так и просидели, не сменив позы, до конца урока.

 

Глава 3

Глава 4

ЖЕЛАНИЯ СБЫВАЮТСЯ!

 

Дженни с неприязнью посмотрела на лежавший перед ней листок с текстом контрольной работы. Как же она ненавидела алгебру, если бы кто знал! Она чувствовала: сколько ни старайся, ей не осилить этой премудрости. Ряды алгебраических значков навсегда останутся для нее китайской грамотой, книгой за семью печатями.

– Ах, как бы мне хотелось, чтобы я смогла решить эти задачи, – пробормотала она, нервно теребя пальцами волосы и одновременно грызя кончик карандаша. Надо приступать к контрольной, никуда не денешься. С трудом пересилив себя, она начала что‑то царапать на бумаге.

Через два дня, когда мистер Картер раздавал проверенные контрольные, у него впервые в жизни нашлась для Дженни улыбка, да еще какая: необычайно добрая и широкая.

– Должен тебя поздравить: отличная работа, – похвалил ее математик. – Наверное, тебе пришлось приложить немало усилий, чтобы достичь такого уровня. Я просто восхищен.

Дженни с недоумением посмотрела на свой листок: 94 %! Она не поверила собственным глазам. Надо проверить, действительно ли наверху страницы стоит ее имя? Может быть, мистер Картер перепутал листки? Но нет, все правильно, это ее работа. Сидевшая рядом Джозефина посмотрела на подругу с молчаливым вопросом в глазах, и та протянула ей свою контрольную.

– Ну, ты даешь! – прошептала Джозефина. – Как это ты умудрилась?

Дженни неопределенно пожала плечами и открыла учебник, готовясь к сегодняшнему уроку.

Кому какое дело, как это произошло? Факт остается фактом: она получила оценку «94 %» по теме, которую никогда не понимала. Может, до нее все‑таки начало что‑то доходить?

Только спустя несколько недель или даже месяцев, когда девочки шаг за шагом стали припоминать происшествия, разворачивавшиеся вокруг пьесы, они поняли, что их желания начали сбываться уже давно, задолго до решающих событий. Сначала они не придавали никакого значения таким мелким и незначительным случаям, как исполнение желания Мелиссы, чтобы у нее отвалилась бородавка, или, например, блестящая контрольная по алгебре Дженни и, несколько позже, неожиданно сбывшаяся мечта Джозефины о том, чтобы мама купила ей приличный тренажер. Не успевали они произнести любое свое желание, как оно тут же исполнялось. До девочек не сразу дошло, что в этой, казалось бы, безоблачной ситуации таятся свои опасности. Смутные подозрения закрадывались в них постепенно. Но настоящий ужас охватил их только после того, как они пожелали зла Денни Котриллу.

А дело было так. Сияло солнце, и большинство учащихся высыпало на улицу, чтобы поболеть за четвероклассников, которые участвовали в тот день в спортивных состязаниях. На разных участках поля были организованы соревнования по разным видам спорта, но девочки, не сговариваясь, избрали как болельщицы бег с препятствиями, поскольку Джонатан, их кумир, считался фаворитом именно в этом виде спорта. Был дан старт, и мальчики устремились вперед. Джонатан бежал по внешней дорожке, слева от него мчался Денни Котрилл. Большую часть дистанции мальчики бежали «ноздря в ноздрю», но в какой‑то момент Денни споткнулся и – кажется, нарочно – в падении поставил подножку Джонатану, так что и тот вынужден был сойти с дистанции.

– Свинья! – закричала Мелисса, вскочив со скамейки для зрителей. – Ну как он мог так поступить, этот чертов громила? Джонатан бежал великолепно. Он наверняка бы победил, если бы этот идиот не дал ему подножку.

И она опустилась на скамейку в расстроенных чувствах.

Дженни не преминула поддержать подругу:

– Конечно, нехорошо так говорить, но иногда мне, ей‑богу, хочется, чтобы этот громила на самом деле получил серьезную травму.

Соревнования тем временем продолжались. Джонатан медленно поднялся на ноги и стал ощупывать себя, чтобы проверить, не получил ли он какие‑нибудь повреждения. Он чувствовал, что рассек колено, но это оказалась всего лишь царапина. Убедившись в этом, Джонатан заковылял по направлению к Денни, чтобы предложить ему руку помощи. Денни не шевелился. Джонатан с беспокойством склонился над ним, но к месту происшествия уже подоспел школьный санитар для оказания первой помощи.

 

– Наверное, он сильно ударился при падении, – высказал предположение Джонатан. – Возможно, даже получил сотрясение мозга.

Санитар быстро осмотрел мальчика и решил, что необходимо вызвать врача. Когда прибыла карета «Скорой помощи», Денни все еще лежал без сознания, распростертый на игровом поле, и его пришлось под вой сирены и вспышки мигалки отвезти в местную больницу.

На следующее утро мистер Перри, завуч школы, созвал общее собрание, на котором сообщил учащимся о повреждениях, полученных Денни. Мало того, что мальчик сломал обе ноги; с ним вдобавок приключилось особого рода внутреннее кровотечение, и он впал в кому. Членам его семьи, всю ночь дежурившим у постели, наутро сказали, что, хотя у Денни и сохраняются шансы остаться в живых, врачи опасаются самого худшего.

Дженни импульсивно прикрыла рот ладонью.

– Боже мой, – прошептала она под пристальными взглядами Мелиссы и Джозефины, – это мое желание накликало на него беду. Помните? Ну, когда мы сидели на скамейке возле спортивного поля? Я пожелала, чтобы Денни получил серьезную травму, – и вот, пожалуйста: это случилось.

– Не говори ерунды, Дженни, – возразила Джозефина. – Одного желания недостаточно, чтобы человек впал в кому.

– Ты так думаешь? А вот я не уверена. Давайте внимательно проанализируем то, что происходило с нами на протяжении последних нескольких недель, – предложила Дженни.

К этому времени девочки вышли из актового зала и остановились у дверей кабинета, в котором по расписанию должен был состояться следующий урок. Разговор затянулся. При помощи Дженни Мелисса вспоминала все случаи, когда сбывались их желания. Вначале девочка была настроена весьма скептически, но по ходу дела выяснилось, что сбывшихся желаний накопилось так много, что и Джозефина вынуждена была согласиться: они имели дело с чем‑то большим, нежели простое совпадение.

– Но каким образом… я хочу сказать, что не понимаю, с какой стати такое приключилось именно с нами, – неуверенно произнесла Джозефина. – Сколько раз всем нам случалось закрывать глаза и загадывать желание, через силу заставляя себя надеяться, что оно сбудется, но этого, разумеется, никогда не происходило. И вот теперь, по какой‑то необъяснимой причине, нам даровано чуть ли не гарантированное исполнение любого желания. Почему? С какой стати? За какие заслуги?

– Пьеса, – коротко, но многозначительно выпалила Дженни. – Я думаю, все это каким‑то образом связано с пьесой. Сами посудите. Все эти дела начались с того момента, когда нам достались роли ведьм.

Дверь в кабинет открылась изнутри, и миссис Кедзоу, опершись о косяк и окинув всех троих ироничным взглядом, спросила:

– Что‑нибудь не так, девочки? Есть что‑то, чего я не знаю? Может быть, вас не пускают в класс какие‑нибудь хулиганы, а вы стесняетесь сказать мне об этом?

– Ах, извините, миссис Кедзоу, мы как раз собирались войти, – пролепетала Мелисса, и все трое прошли в классную комнату.

Прежде чем занять свое место, Мелисса шепнула подругам:

– Помните старую поговорку: «Будьте осторожны со своими желаниями: ведь они могут сбыться». Я думаю, в данной ситуации мы должны проявлять крайнюю осмотрительность…

– Мелисса! – уже гневно крикнула миссис Кедзоу. – Кто‑то из нас не является учеником этого класса: либо ты, либо я. Если ты все же ученица, то, будь добра, сядь, достань учебники и удели хоть капельку внимания сегодняшнему уроку.

Этот учебный день казался подругам бесконечным, и долгожданный звонок, возвестивший о конце последнего урока, доставил им небывалую радость. Они встретились у школьных ворот, и Мелисса, достав из ранца свой экземпляр пьесы, прочла вслух, будто их разговор не прекращался:

– «Джеральдина Сомерс». Так звучит имя ученицы, написавшей эту пьесу. Я полагаю, первым делом нужно навести о ней справки. Чем больше я думаю обо всех этих чудесах с исполнением желаний, тем сильнее убеждаюсь в том, что они как‑то связаны с пьесой. А это значит, что ее автор и есть то лицо, с которого надо начать расследование.

Дженни и Джозефина дружно кивнули в знак согласия.

– Давайте пораскинем мозгами, – продолжала Мелисса. – Завтра суббота, в школу нам не идти, значит, мы можем с утра сходить в библиотеку и попытаться отыскать там какие‑нибудь материалы, касающиеся этой таинственной ученицы. Где она сейчас живет, написала ли какие‑нибудь другие пьесы, и все такое.

– Но не забывайте, что эта написана по крайней мере шестьдесят лет тому назад, – напомнила Джозефина. – И если Джеральдине было, скажем, тринадцать или четырнадцать лет, когда она написала пьесу, то теперь она, мягко говоря, дама в возрасте. Если мы ее найдем, следует разговаривать с ней очень бережно и осторожно. Ведь мы не хотим попусту тревожить пожилую леди.

Договорившись встретиться на следующее утро в девять возле библиотеки («В девять часов в субботнее утро, – простонала Дженни. – А когда же я поваляюсь в постели?»), девочки расстались.

 

Глава 5

Глава 6

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА КЛАДБИЩЕ

 

Мелисса взглянула на часы. Четыре тридцать ровно. Ну, и где их черти носят? Как раз в этот момент она услышала голоса подруг, поднимавшихся на вершину холма, чтобы присоединиться к Мелиссе.

– …и тогда мне пришлось забинтовать ногу, – заканчивала Джозефина свой рассказ. – Мне было так неудобно перед всеми. Там как раз каталась Кейти, ну, ты ее должна знать – та, которая скользит по льду, как балерина, и исполняет всякие вращения, а мне, неуклюже растянувшись на льду, потом пришлось оказывать себе первую медицинскую помощь. И, конечно, одно к одному: после перевязки кровотечение не только не прекратилось, а даже усилилось. Когда смотритель катка настоял на том, чтобы я прошла в травмпункт, мне показалось, что я умру от стыда. Представь себе, четырнадцатилетняя девочка с огромным шрамом на коленке! И, что особенно обидно, это случилось незадолго до рождественской дискотеки. Пришла беда – отворяй ворота.

– Привет, Мелисса. Ты давно здесь? – спросила Дженни.

Мелисса притопывала, пытаясь согреться.

– Нет, – ответила она с вымученной улыбкой. – Я только что пришла.

А вечер действительно выдался очень холодный. Тропинки, расходившиеся в разных направлениях, блестели в сгущавшихся сумерках от инея.

– Ладно, приступим к делу, – заявила Мелисса, как всегда беря инициативу на себя. – У меня такой план. Думаю, нам надо разделиться. Каждая возьмет на себя какой‑нибудь сектор кладбища, и мы будем вести поиски в разных направлениях, пока не найдем могилу. Это позволит нам сэкономить время: нет никакого смысла всем топтаться на одном месте. Как вы смотрите на то, чтобы разойтись, а потом встретиться на этом самом месте часов этак в семь? В этом случае у нас будет достаточно времени.

– А что, если кто‑то из нас найдет могилу задолго до семи часов? – задала Дженни резонный вопрос.

– А может, кладбище не такое уж большое и мы сможем аукаться? – неуверенно проговорила Мелисса. Помолчав, она добавила: – Ну ладно, давайте встретимся у мавзолея в шесть часов. Думаете, этого времени хватит?

Дженни невольно вздрогнула оттого, что Мелисса употребила слово «мавзолей»… Мелисса имела в виду большое монументальное строение, возвышавшееся на краю кладбища. Мавзолей был воздвигнут свыше ста лет назад мистером Каррутерсом в память о его жене. Этот гордый монумент, посвященный памяти миссис Каррутерс, теперь приютил не только ее тело, но также и останки самого мистера Каррутерса, и прах многих других членов этой семьи. Хотя Дженни готова была скрепя сердце признать, что это – замечательное в своем роде сооружение, однако при одном только виде мавзолея у нее мурашки пробегали по коже и она всегда норовила прошмыгнуть мимо него как можно быстрее, если уж приходилось идти этой дорогой. Она непроизвольно посмотрела на высокие купола мавзолея и быстро отвела взгляд.

Чего она на самом деле хотела, так это развернуться и бегом помчаться домой. Она ненавидела подобные места, внушающие человеку невольный страх, а еще больше ненавидела себя за то, что ее так легко можно заставить совершать те или иные поступки практически против ее воли. Она глубоко и горько вздохнула. Делать было нечего: ведь она действительно любила Мелиссу и Джози. Не могла же она их подвести.

– Отлично, – произнесла Дженни с показным энтузиазмом, за которым скрывалась невеселая усмешка. – Шесть часов – это как раз то, что надо. Ну а кто в какую сторону пойдет?

После короткого обсуждения девочки разошлись по разным направлениям. У каждой из них были свои мысли по поводу этой затеи, и тем не менее каждая испытывала твердую уверенность, что именно она найдет нужную могилу. Дженни больше, чем другим, хотелось сделать это поскорее, чтобы вернуться домой до настоящей темноты. Да что там: лишь бы это быстрее кончилось, и не столь уж важно, с каким результатом.

Кладбищенские тропинки разветвлялись в трех направлениях; их девочки и распределили между собой. Дженни продвигалась вперед медленно, тщательно осматривая каждое надгробие, встречавшееся ей на пути.

«Дэвид Фишер, возлюбленный супруг и отец. Родился в 1902, умер в 1964», – прочитала она первую надпись.

«Сюзанна Беллингхем, умерла в возрасте семи лет. Наша чудесная доченька покинула нас, чтобы присоединиться к ангелам. Родилась в 1925, умерла в 1932», – гласила надпись на следующей могильной плите.

Дженни застыла у этого камня как вкопанная.

«Какой ужас, – подумала она. – Как это, должно быть, горько для родителей – потерять ребенка такого возраста».

Дженни попыталась угадать, что могло стрястись с этой маленькой девочкой. Возможно, несчастный случай или болезнь, от которой в наше время могли бы ее излечить. А в 1932 году медицина оказалась бессильной. Дженни решила отогнать от себя посторонние мысли и полностью сосредоточиться на осмотре.

«Вперед, Джен, – подгоняла она себя. – Ты здесь не для того, чтобы размышлять над людскими судьбами. Ты здесь для того, чтобы найти одно, вполне определенное, надгробие».

Она двинулась вперед, внимательно читая надписи на могилах. Однажды она наткнулась на имя… Джеральдина… но фамилия была другая, да и даты не совпадали.

Дженни проходила мимо могильных плит, Удивляясь тому, какие они разные. Одни от старости опрокинулись, другие были установлены совсем недавно, о чем свидетельствовали, кроме всего прочего, и свежие цветы, возложенные у плит на мерзлой земле. Она затруднилась бы сказать, какие из могил, новые или старые, производили на нее более тяжкое впечатление.

После часа поисков Дженни полностью осмотрела ряд по правую сторону от тропинки; затем она развернулась, чтобы осмотреть другой ряд, двигаясь в обратном направлении.

Становилось все темнее и темнее, и Дженни обнаружила, что теперь ей приходится наклоняться все ближе к могилам, чтобы разобрать надписи на плитах. Она пожалела, что забыла о совете Мелиссы и не захватила с собой фонарик. Интересно, как обходятся без фонарей две ее подруги?

Пройдя половину пути обратно по той же тропинке, она почувствовала, как на ее лицо упали первые капли дождя.

«То, что надо, – подумала она. – Только этого недоставало для полного счастья: застрять посередине кладбища в студеный и темный ноябрьский вечер, когда ледяной дождь льет тебе прямо за шиворот!»

Дженни вскинула голову и посмотрела на темнеющее небо. Дождь разыгрывался не на шутку, и она ускорила шаг, направляясь к мавзолею. Возможно, ей повезет, и она застанет там Джози или Мелиссу, если кому‑нибудь из девочек удалось к этому времени разыскать могилу. Тогда они смогут с легким сердцем и чистой совестью покинуть это гиблое место.

Теперь Дженни торопливо шла к мавзолею, бросая лишь беглые взгляды на встречавшиеся по пути могильные плиты. Достигнув мавзолея, Дженни не обнаружила там и следа своих подруг. Она постояла у входа несколько минут. Между тем дождь все усиливался, жакет девочки промок до нитки, и влага уже проникала сквозь ее нижнюю рубашку.

«Наверное, они пришли еще раньше и укрылись от дождя внутри, – подумала она. – Надо быть сумасшедшим, чтобы мокнуть под дождем, если можно переждать его под крышей. Даже если это крыша мавзолея».

Дженни повернулась, поднялась по ступенькам на крыльцо и повернула ручку двери. Тяжелая деревянная дверь медленно, со скрипом поддалась, и Дженни прошмыгнула внутрь сквозь образовавшуюся узкую щель. Затем она остановилась, настороженно затаив дыхание. Внутри оказалось не темнее, чем снаружи, на кладбище, но здесь стоял вдобавок затхлый, отдающий плесенью и тлением запах. Девочка продвигалась вперед очень медленно. Каждый шаг давался ей с трудом. Справа от нее показалась могила, воздвигнутая мистером Каррутерсом в память о его жене. Белая мраморная плита едва виднелась в темноте, окруженная такими же белыми колоннами, расположенными по углам могилы. На плите можно было различить орнаменты и какие‑то надписи, но прочитать их в темноте не удавалось.

– Мелисса! Джози! – попыталась крикнуть Дженни, но ее голос прозвучал не громче шепота. Она прокашлялась, чтобы прочистить горло, и попробовала повторить попытку. На этот раз ее голос прозвучал намного громче, но призыв остался без ответа. Вздохнув, она продвинулась вперед еще дальше и вскоре заметила слева от себя еще одну большую могильную плиту. Верхняя часть этой плиты представляла собой высеченную из мрамора мужскую фигуру. Глаза Дженни немного привыкли к темноте, и она разглядела, хотя и неотчетливо, лицо этой фигуры.

«Какой ужас», – подумала она про себя, будучи не в силах понять, что заставляет родственников усопших помещать изображения своих близких в таких жутких местах, где гниют человеческие тела и царствует смерть.

Дженни услышала странный глухой шаркающий звук где‑то у своих ног и отшатнулась в сторону, при этом ее рука непроизвольно оперлась на одну из каменных плит. Хотя она и не была в этом уверена, но ей показалось, что она заметила хвост, скрывшийся в щели стены.

«Только бы не крысы! Этого я не вынесу», – подумала Дженни, впадая в панику. Ей стоило большого труда не поддаться непосредственному, почти инстинктивному желанию броситься наутек. Пытаясь заставить себя успокоиться, она убрала руку с плиты. Рука оказалась влажной и липкой. Она поднесла руку к лицу и увидела, что та покрыта какой‑то слизью; и – о ужас! – частицы этой слизи шевелились! Личинки! Они суматошно ползали по плитам, а теперь и по ее телу!

Дженни тщетно попыталась стряхнуть с ладони эту мерзкую живность. Издав глухой вопль, она повернулась, уже почти готовая пуститься наутек из этого жуткого склепа. И тут она увидела, как тысячи личинок липким потоком стекают из глаз и с носа мраморной фигуры на горизонтальную могильную плиту. Она должна выбраться отсюда – любой ценой и как можно быстрее!

Но не успела Дженни добежать до надгробья жены мистера Каррутерса, как тяжелая деревянная дверь мавзолея захлопнулась перед ней с глухим стуком.

 

Глава 7

Глава 8

ДУХ ПИСАТЕЛЬНИЦЫ

 

А тем временем снаружи, на кладбище, Мелисса и Джозефина – настоящие Мелисса и Джозефина – отыскали‑таки могилу Джеральдины Сомерс. Они наткнулись друг на друга как раз возле мавзолея в тот момент, когда обе произвели исчерпывающий, но безрезультатный осмотр доставшихся им секторов кладбища. Встретившись, они обе заметили несколько могил, находившихся особняком в углу кладбища, неподалеку от входа в мавзолей. Среди них‑то и обнаружилась та могила, которую они искали: на плите было четко выгравировано имя автора пьесы. Обе девочки нагнулись над ней, отирая дождевые капли со лба.

– Джеральдина Сомерс, вот мы тебя и нашли, – проговорила Мелисса, водя пальцами по надписи на могильной плите. Она прочла даты рождения и смерти писательницы, думая о том, как хорошо сохранились надписи на этой могиле в сравнении с другими, которые ей приходилось читать прежде. В ногах могилы стояла ваза с живыми свежими цветами, и Мелисса удивилась: «Кто мог поставить их сюда в такое время?»

– Вот вы и нашли меня, девочки, – донесся до них невесть откуда звук мягкого, тихого голоса.

Мелисса недоуменно взглянула на Джозефину.

– Кто это произнес? Ты, Дженни?

Девочки осмотрелись. Кругом было пусто.

У них в ушах стоял непрерывный шум от завываний ветра и орошавшего землю дождя.

Мелисса откинула волосы со лба и неуверенно улыбнулась Джозефине.

– У нас начались глюки. Слуховые галлюцинации. Это ветер сыграл с нами злую шутку, только и всего.

Но тут до них снова донесся звук таинственного голоса, все еще смутный, но чуть более отчетливый:

– Я ждала вас, девочки. Я так рада, что вы наконец здесь.

Девочки быстро выпрямились – так быстро, что чуть не завалились назад, и непроизвольно ухватились друг за друга, ища поддержки.

– Откуда доносится этот голос? – спросила Джозефина. – Я его слышу, но никого не вижу.

Она еще крепче прижалась к Мелиссе.

– Пожалуйста, не бойтесь, девочки, прошу вас.

Голос стал еще более громким, отчетлив