Звучит неплохо. Дай мне 15 минут.

Они бежали по пешеходно-велосипедной тропе, что тянулась от Аннаполиса почти до Балтимора. Ранним утром она была практически пустой, за исключением редких велосипедистов и бегунов, что решили воспользоваться преимуществом прохладного утра.

Пробежав шесть километров, Габриэль оглянулся. Взгляд Хантера был слегка мутным, и он ничего не сказал в машине, когда Габриэль подобрал его, однако он без проблем поддерживал темп.

Ну, они и не собирались ставить рекорды.

— Ты знаешь, это была шутка, — сказал Габриэль. — Нам не обязательно бежать шестнадцать километров.

Хантер продолжал двигаться в том же темпе.

— Ты все? Уже устал?

Габриэль действительно немного устал. Пробежка накануне была достаточно тяжелой, и впереди наклевывалась его третья по счету беспокойная ночка.

— Главное, будь уверен, что ты можешь продолжать. Я думал, ты допоздна просидел с Каллой Дин.

Он ухмыльнулся.

— Не переживай.

И Хантер ускорился.

Засранец. Габриэль прибавил. Его это устраивало. Он мог и быстрее, никаких проблем.

— Ты знаешь, — сказал он. — Бекка пыталась поговорить со мной вчера.

Он обернулся.

— Про пожары.

— Ага, она и со мной пыталась это обсудить. — Он сделал паузу, чтобы отдышаться. — Она хотела узнать, в курсе ли я, чем ты занимаешься.

— И что ты сказал ей?

— Я сказал ей, что ты зависаешь с игрушками на Xbox.

Еще пауза, еще одна передышка.

— Я думаю, что ее отец давит на нее.

— Из-за Проводников?

— Угу. Но мы ведем себя аккуратно.

— Ты беспокоишься?

— А это имеет значение? Я не могу просто сидеть и ни хрена не делать. Ты можешь?

Габриэль задумался на мгновенье.

— Нет, не могу.

Затем ему пришлось заткнуться, так как Хантер снова прибавил скорость.

Через одиннадцать километров Габриэль реально почувствовал усталость.

Они бежали с высокой скоростью и его ноги начали ныть.

В груди был пожар. И это было лишь легким раздражением по сравнению с болью в боку, что на протяжении пяти километров колола его, словно раскаленным железом.

В какой-то момент он подумал о том, чтобы подтянуть энергию из солнца, но небо было затянуто облаками.

— Если ты хочешь остановиться, — сказал Хантер без какого-либо напряжения, — я могу потом вернуться к тебе, когда закончу.

— Посмотрим еще, кто сдохнет к концу дистанции.

— Забег до машины?

— Ага, я подожду тебя там.

И затем, несмотря на то, что ноги отчаянно протестовали, Габриэль сделал спринтерский рывок вперед.

Черт, соревноваться было офигенно, это как раз было то, что он мог контролировать. Он и не подозревал, как сильно он скучал по обычным товарищеским отношениям, по физической нагрузке, когда вместе двигаешься к одной цели. На поле или на лекции, или, черт возьми, на треке, цель была понятна. Закинуть мяч в корзину. Сдать экзамен. Достичь цели. Выиграть.

Габриэль подумал, может быть, это и есть причина, по которой тот парень устраивает поджоги. В сто раз легче направить силы на путь разрушения.

На повороте к парковке, где был старт, Габриэль не сбавил темп. Хантер был рядом, не уступал ему. Они обогнули парочку с велосипедами, чуть не сбили мамочку, гуляющую с коляской, и ворвались на парковку, с каждым шагом взрывая гравий под ногами.

Он протянул руку и шлепнул по крышке багажника.

В эту же секунду Хантер сделал то же самое.

— Черт побери!— выдохнул он.

По крайней мере, Хантер дышал так же тяжело, как и он, обхватив колени руками.

— Хорошо. Еще восемь километров?

— Заткнись. — Габриэль улыбнулся.

Он захватил мелочь с приборной панели и купил воды в бутылочках в автомате, на остановке у дороги.

Затем они развалились на траве под дубом. Солнце, похоже, собиралось окончательно расстаться с облаками, и Габриэль убрал мокрые прядки волос с лица.

— Надо же, — сказал он.— Вот и солнце появляется.

Хантер сделал большой глоток воды.

— Ты обычно бегаешь с Ником?

— Нет. Он пойдет, только если я вытащу его из дома, да и не на любое расстояние. Крис же готов бегать по весне, когда начнется бейсбол.

Хантер уставился на этикетку на своей бутылке.

— Я раньше бегал с отцом.

— Он такой же медлительный?

Реплика вызвала улыбку у Хантера, и Габриэль получил дружеский толчок в бок.

— Нет, — пауза. — Мы собирались пробежать Марафон Морской Пехоты в этом году.

Габриэль уловил странные нотки в его голосе. Иногда ему приходилось бороться, чтобы сохранить это в себе.

Хантер пожал плечами.

— На самом деле с этим переездом сюда я забыл об этом. — Он заколебался. — Прошлой ночью я получил письмо по электронке с подробностями, когда забрать пакеты, вещи, все такое. Я удалил его, то есть, ты понимаешь?

Габриэль кивнул и уставился на свою бутылку с водой.

— Да.

— И тут ты присылаешь мне смс и спрашиваешь, хочу ли я пробежать 16 километров, и…

Твою мать! Габриэль выпрямился. Еще один день начался хреново.

— Чувак, мне, правда, жаль. Я не…

— Нет! — Хантер посмотрел на него тяжелым взглядом. — Я рад. Это было... славно.

— Хорошо. — Габриэль улегся обратно и уставился в небо. Было почти восемь, и более разумные бегуны начинали собираться на парковке. На лице ощущалась тяжесть солнца, и он позволил энергии пролиться сквозь кожу.

— Станет легче, — сказал он.

— Да? — Сказал Хантер скептически. — Когда?

— Я дам тебе знать, когда это случится со мной.

Хантер фыркнул, но ничего забавного в этом не было.

— Ты все еще можешь пробежать марафон, — сказал Габриэль.

— Я пропустил месяц. Я не в форме.

— Я не сказал, что ты можешь прийти первым.

Хантер ничего не ответил.

Габриэль поставил бутылочку с водой на землю, наблюдая за изломами солнечных лучей, которые подсвечивали траву разными оттенками зеленого.

— Я единственный из моих братьев, кто рано просыпается. Моя мама была такая же. Она пила кофе и играла со мной в настольные игры, пока остальные спали.

Когда ему исполнилось десять, она стала и ему делать кофе, наливала полкружки молока, клада две ложки сахара и только потом добавляла немного кофе. Он все еще пил кофе, приготовленный именно так.

— Утром после похорон я спустился на кухню. Я не знал, о чем я, черт возьми, думал, как будто там меня ждал кофе в кофейнике и разложенная настольная игра или типа того.

Он сделал паузу.

— Ничего. Просто пустая кухня. Я думаю, что только в этот момент я, наконец, все осознал.

Хантер по-прежнему молчал.

Габриэль обернулся.

— Так что я сделал кофе.

Он и игру достал тоже, сам не зная, для чего. Потом он рыдал в кружку минут сорок, пока его кофе окончательно не остыл и Майкл не нашел его сидящим на полу кухни. Габриэль волновался, что его брат будет ворчать на тему кофе или рыданий, или чего-то еще, ему едва ли нужна была причина в эти дни.

Но Майкл просто налил себе чашку кофе и бросил кубики на стол.

— Ты ходишь первым.

Габриэль не хотел обсуждать ничего из этого.

— Все, что я хочу сказать, — он пожал плечами, — это то, что если ты собирался пробежать марафон, может тебе просто надо пробежать марафон.

— Может быть, — ответил Хантер. Он отодрал почти всю этикетку от своей бутылки с водой.

Это все было очень тяжело. Габриэль потянулся.

— Чувак. Серьезно, если ты начнешь рыдать, люди подумают, что я бросил тебя.

Хантер посмотрел на него. Улыбка пробралась сквозь его грустные мысли.

— Если посмотреть на то, как ты бежал сегодня, то они, скорее всего, подумают, что это я бросил тебя.

— Иди-ка ты в задницу, дружище.

Тут его телефон звякнул, и Габриэль сначала даже не хотел смотреть что там. Наверняка Майкл, зазывает поработать.

Нет, номер был незнакомый.