Нетрадиционная (грязная) война

 

Полководцу, ведущему войну, приходится постоянно прикладывать усилия, стараясь добиться преимущества над противником. Важнейшим преимуществом можно назвать элемент неожиданности, применение новых стратегических разработок, неизвестных неприятелю, выходящих за рамки его опыта, абсолютно нетрадиционных. Однако со временем любая стратегия, которой только можно найти какое – либо применение, будет опробована и применена – такова уж природа войны. Поэтому поиск нового и нешаблонного – неотъемлемое ее свойство – имеет тенденцию стремиться ко все новым крайностям. В то же время нравственные и этические нормы, определявшие ведение войны на протяжении столетий, постепенно стираются. Два этих процесса в совокупности и формируют то, что в наши дни принято называть грязной войной, в которой все приемлемо, вплоть до массового убийства гражданского населения – тысяч невооруженных людей. Грязная война – война тактическая, основанная на подтасовках и дезинформации. Часто к ней прибегают как к последнему средству слабые и утратившие надежду, те, кто хватается за соломинку, лишь бы удержаться на поверхности. Энергия грязной войны просочилась и в общество, и в культуру в целом. Идет ли речь о политике, бизнесе или социуме, лучший способ справиться с оппонентами – ошеломить их, нанести внезапный удар, откуда они его не ждали. Все возрастающее давление таких вот ежедневных войн делает применение грязных стратегий неизбежным. У людей появляется двойное дно: на вид милые и благопристойные, они тайком используют скользкие и нечестные методы.

Нетрадиционная война обладает собственной логикой, и вам необходимо ее понять. Во – первых, ничто подолгу не остается новым. Тот, кто ставит на новизну и неожиданность, должен постоянно генерировать свежие идеи, отличные от традиционных для его времени представлений и порой идущие с ними вразрез. Во – вторых, с людьми, применяющими нешаблонные методы, очень трудно справиться. Классический, прямой путь – применение силы и мощи – тут не работает. Чтобы совладать с обманом, приходится применять сходные приемы, вышибать клин клином, пусть даже рискуя запачкаться самому. Попытки сохранить чистоту, не ронять моральных устоев грозят, увы, поражением. Главы из этого раздела познакомят вас с разными типами нестандартных, нешаблонных подходов. Одни из них просто необычны: они направлены на то, чтобы ошеломить противника, сыграть так, чтобы обмануть его ожидания. Другие – более скользкие и порочные: при этом стратегическим оружием служат этика и мораль, методы партизанской войны применяются в повседневной жизни, в ход идут коварные формы скрытой агрессии. А третьи и в самом деле непростительно грязны и подлы: разрушать врага изнутри, развязывая террор и сея панику. Эти главы призваны познакомить вас с той сатанинской психологией, зачатки которой есть в каждой стратегии, и помочь вам, вооружив достойными средствами защиты.

 

23

Перемешай факты и вымысел: стратегия искаженного восприятия

 

Ни одно существо не сможет выжить, если оно не наделено способностью видеть или ощущать то, что происходит вокруг него. Опираясь на этот постулат, вам необходимо осложнить жизнь противника, постараться, чтобы он ничего не знал о том, что происходит вокруг него, в том числе и о ваших действиях. Сбейте противнику фокусировку, и вам удастся ослабить его стратегический потенциал. Люди воспринимают мир, пропуская события через фильтр собственных эмоций; они невольно интерпретируют происходящее в соответствии с тем, что хотят увидеть. Подкрепите их ожидания, смастерите такую реальность, которая будет соответствовать их желаниям, и они с готовностью будут обманываться. Лучшие иллюзии и обманы основаны на неопределенности, двойственности, смешении реальности и вымысла, однородной смеси, в которой невозможно отделить одно от другого. Управляя восприятием реальности у окружающих, вы сможете управлять ими самими.

 

Фальшивое зеркало

 

В начале ноября 1943 года Адольф Гитлер довел до сведения своего Генерального штаба документ под названием «Директива–51». В нем говорилось о возможной попытке захвата Франции войсками союзников и выдвигались меры противоборства этому. В течение многих лет Гитлер принимал стратегические решения, полагаясь на своеобразное чувство интуиции, причем раз за разом оказывалось, что его инстинктивное предвидение не подводит; союзника! и ранее неоднократно пытались провести дезинформацию о неизбежном захвате Франции, но всякий раз Гитлер чувствовал обман и на него не поддавался. На сей раз, однако, он не только поверил сообщению, но и, как он уверял, точно знал, где будет произведено вторжение: Па – де – Кале, французское побережье вдоль пролива Ла – Манш – в этом месте расстояние от Франции до Британии меньше всего.

 

В военное время правда настолько ценна, что ее постоянно нужно защищать и оберегать от лжи.

Уинстон Черчилль (1874–1965)

 

В Па – де – Кале располагалось несколько крупных портов, а союзникам, несомненно, потребуется порт для высадки войск. Кроме того, в этом регионе Гитлер планировал разместить ракетные установки «Фау–1» и «Фау–2», и ввод их в действие был не за горами. Реактивные беспилотные ракеты оказались бы в весьма опасной близости к Лондону, и это служило дополнительным аргументом в пользу предположения о скорой экспансии союзнических войск именно в Па – де – Кале – англичане были заинтересованы в том, чтобы помешать Гитлеру начать массированный ракетный обстрел Лондона.

 

Дадли Кларк был всегда убежден (впоследствии мы узнаем, сколь печально было отсутствие подобной уверенности у других), что невозможно обманом убедить неприятеля в чем – то, что не соответствовало бы его собственным ожиданиям, которые мало чем отличаются от надежд. Лишь прекрасно зная неприятеля, можно заворожить его и заставить не только думать, но и делать то, что угодно вам.

Дэвид Мюр «Великий обманщик», 1980

 

В «Директиве–51» Гитлер предостерегал своих генералов: союзники, чтобы скрыть время и точное место проведения операции, наверняка будут пытаться протолкнуть дезинформацию. Германское командование не должно поддаться на эту провокацию. Высадку вражеских войск необходимо предотвратить, и, несмотря на серию недавних неудач, Гитлер был абсолютно уверен в том, что вермахт в состоянии сделать это. За несколько лет до описываемых событий фюрер распорядился начать возведение Атлантической стены, цепи фортов вдоль побережья от Франции до Норвегии, в его распоряжении было свыше десяти миллионов солдат, около миллиона в одной только Франции. Военная промышленность Германии работала в полную силу, не просто увеличивая количество оружия, но и постоянно совершенствуя его. Гитлер захватил к тому моменту большую часть Европы, и это давало в его распоряжение громадные ресурсы и неограниченные возможности для дислокации войск.

Кроме всего прочего для вторжения во Францию союзникам необходим был флот – и немалый, скрыть его от немецкой разведи! было бы слишком сложно. Гитлеровская агентура, внедренная на всех уровнях британских вооруженных сил, добывала точную и достоверную информацию – от нее вовремя придут сведения о времени и месте проведения операции. Союзникам не удастся застать его, Гитлера, врасплох. А после того как он добьется их поражения на французском побережье, Великобритания будет вынуждена выйти из игры – слишком велика опасность захвата ее территории, да и Рузвельт в такой ситуации неизбежно провалится на предстоящих президентских выборах. При благоприятном стечении обстоятельств можно будет наконец сконцентрировать все внимание на восточных фронтах, бросить все силы против Советского Союза и победить.

Гитлер действительно ждал, что союзники предпримут попытку высади! во Франции, – это стало бы переломным моментом в ходе войны.

Командующим гитлеровскими армиями в Западной Европе был генерал – фельдмаршал Герд фон Рундштедт, опытный военачальник, пользовавшийся уважением и авторитетом. Дабы еще укрепить оборону Франции, Гитлер назначил генерала Эрвина Роммеля командовать войсками на французском побережье. Роммель продолжил сооружение Атлантической стены, превратив ее в настоящий «сад дьявола»: непроходимая полоса препятствий, состоящая из минных полей и хорошо простреливаемых зон.

 

Перед Фемистоклом, таким образом, одновременно возникают две экстренные проблемы. Нужно было воспрепятствовать намеченному выводу пелопоннесских войск, но при этом добиться, чтобы они сражались там, где и когда он запланировал. Кроме того, нужно как – то соблазнить Ксеркса сделать некий шаг, способный привести к победе греков – а именно приказать персидскому флоту атаковать в проливе Саламин… Хитрость, выдуманная в конечном счете Фемистоклом, – та самая, которую Плутарх называл «прославленным обманом Сицинна», – привела к тому, что стало одним из самых загадочных эпизодов в греческой истории вообще. Доказательство тому – хотя бы Эсхиловы «Персы», которых ставили уже через восемь лет после Саламина… Как мы можем представить сейчас, произошло, по – видимому, следующее. В какой – то момент ожесточенных споров относительно дальнейшей стратегии Фемистокл, опасавшийся разгрома, незаметно покинул собрание и послал за учителем своих детей, «преданнейшим из его рабов», Сицинном. Он вручил рабу заранее подготовленное письмо и, велев доставить его Ксерксу, отправил Сицинна в путь по морю в утлой лодке. Вероятно, это происходило на рассвете 19 сентября… В письме, которое командующий афинской армией Фемистокл написал от своего имени, сообщалось, что он – де намерен переметнуться на сторону Ксеркса и готов всячески способствовать победе персов. (Причина столь крутого поворота не объяснялась, однако неприязнь к пелопоннессцам могла послужить достаточно веским доводом, чтобы отвести подозрения.) Греки – союзники не ладят, постоянно грызутся между собой, так что серьезного сопротивления оказать не сумеют, «напротив, многие среди них сочувствуют персам и без колебаний повернут оружие против остальных». Более того, греки собираются отступить с Саламина под покровом тьмы – это случится следующей ночью… Если Ксеркс нанесет удар без промедления, следуя принципу «разделяй и властвуй», то успеет опередить греков. «Напав внезапно и утопив корабли греков, ты захватишь их врасплох, прежде чем они опомнятся и успеют объединить свои разрозненные силы». Завоевание Пелопоннесса после этого стало бы сравнительно простой задачей. С другой стороны, если бы Ксеркс допустил, чтобы разные греческие войска ускользнули у него между пальцев и бежали домой, война могла бы затянуться до бесконечности, поскольку теперь ему бы пришлось иметь дело с каждым из городов – государств поочередно. Доводы Фемистокла, изложенные Сицинном, показались персидским адмиралам убедительными, и они постарались донести эти соображения до Великого царя. Ксеркс, как свидетельствуют историки, поверил письму, поскольку оно казалось «весьма правдоподобным» – и еще потому, что именно это он и хотел услышать. В этот момент в Ионии назревали беспорядки, так что с окончанием греческой экспедиции желательно было поспешить. Фемистокл, известный знаток человеческой натуры, прекрасно понимал, что после долгих дней ожидания, проволочек и разочарований Великий царь двумя руками ухватится за то, что казалось возможностью поскорее разделаться со всеми проблемами.

Питер Грин «Греко – персидские войны», 1996

 

Роммель и Рундштедт просили еще о подкреплении, чтобы уж наверняка отбить любые атаки союзников с моря и не позволить им ступить на побережье. Фюрер, однако, на запрос ответил отказом. Он не вполне доверял своему высшему командному составу. На протяжении последних лет было совершено несколько покушений на его жизнь, и зачинщиками наверняка были его генералы. Командующие все чаще противоречили ему, спорили, обсуждая стратегические планы, и, по его мнению, только их следовало винить в череде неудач в России. Гитлер все меньше общался со своим генералитетом, все больше времени проводил в своем убежище, Берхтесгадене, замке в горах Баварии, куда уединялся со своей любовницей Евой Браун и любимой собакой Блонди. Там он корпел над картами и донесениями разведки, готовый совершенно самостоятельно принимать наиболее важные решения и напрямую управлять ходом войны.

Эти перемены влияли на весь строй его мыслей, постепенно изменяя его: вместо того чтобы, как прежде, принимать быстрые интуитивные решения, он старался обдумать любую мелочь, предусмотреть каждую вероятность, подолгу колебался, прежде чем остановиться на чем – то. Теперь ему казалось, что Роммель и Рундштедт, просившие пополнения, слишком осторожничают и близки к паническому настроению. Нет, ему предстоит в одиночку думать над тем, как отразить атаку союзников; лишь ему это под силу, чему лишнее подтверждение слабость его генералов и коварство неприятеля. Единственным минусом было то, что приходилось работать больше прежнего, он уставал как никогда, так что по ночам не мог уснуть без снотворного.

В самом начале 1944 года Гитлер получил ценную информацию: германский агент в Турции похитил документы, подтверждающие намерения союзников до конца года войти во Францию. В бумагах сообщалось также о плане вторжения на Балканы, которое должно произойти в скором времени. Гитлер весьма болезненно относился ко всему происходящему в Балканском регионе, поскольку Балканы служили Германии прекрасным источником ресурсов. Лишиться его означало понести серьезные, почти невосполнимые потери. Угроза такого нападения не позволяла сконцентрироваться на французском вторжении, а о том, чтобы перебросить оттуда во Францию воинские подразделения, теперь и речи быть не могло. Гитлеровская агентура в Англии добыла сведения о подготовке вторжения в Норвегию, так что и там пришлось спешно укреплять оборону.

К апрелю Гитлер, который все это время сосредоточенно изучал и обдумывал разведданные, почувствовал странное возбуждение: ему показалось, что он обнаружил систему в действиях противника. Как он полагал теперь, все указывало на вторжение в Па – де – Кале. Один признак был особенно выразительным: донесение о формировании крупной армии на юго – востоке Англии под командованием генерала Джорджа Паттона. Армия эта (Первая группа армий США), совершенно очевидно, готовилась к переброске на север Франции. Из всех командующих у союзников Гитлер больше всего опасался Паттона, который продемонстрировал, на что он способен, в Северной Африке и на Сицилии. Более опытного и талантливого полководца для предстоящего вторжения союзникам не сыскать.

Гитлер затребовал дополнительную информацию по армии Паттона. На снимках аэрофотосъемки, сделанных с большой высоты, были видны громадные военные лагеря, тысячи танков, передвигающихся по сельской местности, оборудование для сооружения доков, строящийся вдоль береговой линии трубопровод. Части гигантской головоломки наконец – то начинали собираться.

Оставался неясным только один вопрос: когда это случится? Апрель миновал, а за ним и первые дни мая, Гитлера засыпали множеством противоречивых донесений, слухов, рапортов и иных материалов. Переутомленный мозг фюрера не справлялся, осмыслить все казалось невозможным, однако кое – какая информация все же проливала свет на происходящее и позволяла как – то прояснить ситуацию. Во – первых, немецкий разведчик сообщил из Англии, что союзники собираются высадиться в Нормандии, юго – восточнее Па – де – Кале, между 5 и 7 июня. Но у немцев имелись основания полагать, что этот человек действует как двойной агент, а если так, его донесение могло оказаться дезинформацией союзников. Скорее, атаки следует ожидать в конце июня, а может, даже в июле, когда погода в этой местности более предсказуема. Затем, в середине мая, сразу несколько немецких шпионов, более надежных, чем тот, первый, опознали одного из членов британского командования, сэра Бернарда Монтгомери, в Гибралтаре, а чуть позже в Алжире. Было известно, что тот командует одной из частей, готовящихся к вторжению. Но раз он находится так далеко, значит, вторжение едва ли состоится в скором времени.

В ночь на 6 июня Гитлер склонился над картами. Что, если он ошибся и вторжение в Нормандию состоится именно сегодня? Нельзя было отказываться от этой версии, следовало учесть все варианты! Он не даст провести себя, ведь речь идет о важнейшем сражении в его жизни. Британцы хитры; нужно держать свои войска в состоянии боевой готовности, чтобы в любой момент успеть в Нормандию, когда бы там ни началась операция. Он будет настороже, не начнет действовать, пока не будет знать наверняка. Изучив прогноз погоды в районе Ла – Манша – в тот вечер ожидался шторм, – он, как обычно, принял снотворное и лег.

Проснувшись рано утром, Гитлер узнал поразительную новость: крупномасштабная высадка союзных войск идет полным ходом – в Южной Нормандии. Большой флот вышел из Британии глубокой ночью, а тем временем на побережье высадились тысячи парашютистов. Днем были получены более конкретные сообщения: союзники высадили свой десант севернее Карантана и северо – восточнее Кана.

Наступил решающий момент. Если часть сил, размещенных в Па – де – Кале, спешно перебросить в Нормандию, то можно успеть разбить союзников и сбросить в море. Таков был вариант, предложенный Роммелем и Рундштедтом, которые с тревогой ожидали, одобрит ли его фюрер. Но Гитлер колебался, его раздумья длились всю ночь и часть следующего дня. Наконец, когда он уже почти склонился к решению отправить в Нормандию подкрепление, пришло сообщение о повышенной активности союзников в регионе дислокации Первой группы. Не окажется ли Нормандия лишь наглой диверсией? Он перебросит туда силы, а в это время Паттон пересечет Ла – Манш и высадится в Па – де – Кале? Нет, лучше подождать, пока не станет окончательно ясно, реально ли нормандское вторжение.

Шли день за днем, Роммель и Рундштедт кипели, вынужденные бездействовать.

Спустя несколько недель Гитлер решил наконец, что именно в Нормандии произошло настоящее вторжение. Но было уже слишком поздно. Союзники упрочились в Нормандии, устроив там береговой плацдарм. В августе они прорвались из Нормандии, вынудив немцев отступать. Для Гитлера эта катастрофа стала лишь новым свидетельством некомпетентности тех, кто его окружает. Он представления не имел, насколько глубоко заблуждается.

 

Толкование

 

Пытаясь ввести Гитлера в заблуждение относительно вторжения в Нормандию, союзники столкнулись с проблемой: фюрер не только был невероятно подозрителен и недоверчив от природы – ему было известно о прежних попытках дезинформировать его, и он понимал, что союзники попытаются прибегнуть к этому средству вновь. Таким образом, перед ними стояла задача утаить истинное назначение большого флота от человека, который заранее ждал подвоха и внимательно следил за каждым их движением.

К счастью, британская разведка смогла добыть для разработчиков плана «День «Д»» бесценные сведения. Прежде всего, пришли сообщения, что Гитлер становится все более подозрительным, он изолировался, работает до изнеможения, его воображение распалено и рисует параноидальные картины. Фюрер подвержен эмоциональным вспышкам и болезненно подозрителен ко всему и вся. Кроме того, разведке удалось узнать о его уверенности в том, что союзники готовят высадку не только во Франции, но и на Балканах, и что местом высадки десанта во Франции Гитлер считает Па – де – Кале. Казалось, он прямо – таки хочет, чтобы эти события состоялись, чтобы это послужило доказательством его незаурядных умственных способностей и великолепного дара предвидения.

Обманом вынудив Гитлера разбросать свои подразделения по всей Франции и разным регионам Европы, союзники получили бы небольшой запас времени, необходимого для укрепления берегового плацдарма. Следовательно, нужно было создать в воображении фюрера сложную картину, составленную из разрозненных фрагментов свидетельств, которые бы внушили ему именно то, что требовалось союзникам. Но, учитывая подозрительность Гитлера, нельзя было, чтобы эти подсказки прямо указывали на Балканы и Па – де – Кале, – в этом случае он сразу распознал бы обман. Вместо этого пришлось разработать целую систему, да такую, чтобы каждое свидетельство имело вес и выглядело как нельзя более достоверно. Нужна была тонкость, чтобы в небольших дозах подмешивать ложь к очевидным истинам. Если бы Гитлер узнал, что в своих прогнозах он полностью соответствовал ожиданиям союзников, его беспокойный ум, пожалуй, упокоился бы навеки.

Надо признать, что союзника! поработали на славу. К концу 1943 года англичанам удалось раскрыть практически всю агентуру гитлеровской разведки, активно работавшей в Британии. Следующим шагом была перевербовка, и теперь двойные агенты снабжали противника дезинформацией – например, о планах вторжения в Норвегию и на Балканы или о формировании многочисленной армии (под командованием Паттона, американского полководца, которого так боялся Гитлер) на внушительном расстоянии от Па – де – Кале. (Эта Первая группа существовала лишь на бумаге и в радиограммах, имитирующих обычную деятельность армии.) Германским агентам разрешено было похищать документы Первой группы и проводить радиоперехваты, содержащие информацию, вводящую в заблуждение, но вперемешку с ней банальную и бюрократическую переписку, слишком банальную, чтобы заподозрить обман. Союзники прибегли к услугам киностудии, где для них изготовили декорации из пластика, дерева и резины. С воздуха все это выглядело как громадный военный лагерь: палатки, аэропланы, танки.

По мере того как приближался день высадки, союзники подбрасывали свидетельство за свидетельством, в которых все более изощренно переплетались правда и выдумка. Фюреру сообщили об истинном времени и месте высадки, но сделали это через агента, которому в Германии не вполне доверяли, так что у Гитлера возникло чувство, будто он разгадал обман, в то время как на самом деле имел дело с правдой. Теперь, если бы и просочилась реальная информация о начале операции, Гитлер не знал бы, чему верить. Союзникам было известно, что их данные дойдут до фюрера и он сделает из этого свои выводы. Что же касается появления в Гибралтаре генерала Монтгомери, мало кто из германских агентов знал, что наблюдают за двойником, подставным лицом. Картина была написана союзниками настолько мастерски, что Гитлер не сомневался в ее реальности даже в июле, спустя долгое время после того, как на самом деле произошел день «Д». Благодаря умелой дезинформации союзники добились того, что силы немцев были разбросаны по всей Европе – возможно, это оказалось важнейшим, определяющим фактором для успеха всей операции.

В мире, где царит конкуренция, обман и дезинформация представляют собой важное оружие, способное дать преимущество над соперником. Им можно пользоваться, чтобы отвлечь противника, пустить его по ложному следу, заставить тратить драгоценное время и средства на оборону в ожидании атаки, которая так и не последует. Но автор более чем уверен, что представления большинства читателей о дезинформации неверны. Для нее не требуется ни искусных иллюзий, ни всевозможных отвлекающих эффектов. Ваши оппоненты не настолько гонки и изощренны, чтобы обращать внимание на такие вещи. Дезинформация должна отражать реальность. Она действительно может быть искусной и тонкой, как в случае с подготовкой союзников, но выглядеть все должно как реальность – чуть – чуть подправленная, но ни в коем случае не переделанная полностью.

 

В конце войны сотрудники союзнических разведслужб обнаружили в перехваченных документах германской контрразведки тексты двухсот пятидесяти сообщений, полученных от агентов и других источников перед днем «Д» (днем высадки союзных войск на Атлантическое побережье Европы). Почти все они называли июль и сектор Кале. В одном донесении были названы точная дата и место высадки. Пришло оно от французского полковника в Алжире. Ранее союзники, раскрыв работавшего на абвер офицера, задержали и перевербовали его. Через него в Берлин направляли информацию – и дезинформацию. Гитлеровцы настолько привыкли к поступающим от него неверным данным, что перестали принимать эту информацию в расчет как не имеющую ценности. Однако они поддерживали с ним контакт, чтобы сохранять у неприятеля иллюзию, что ему верят. Союзники, проявив решительность и незаурядное коварство, передали через полковника сообщение о том, что высадка состоится 5, б или 7 июня на побережье Нормандии. Для немцев это донесение послужило лишним доказательством того, что вторжения можно ждать в любой другой день и где угодно, кроме Нормандии.

Жиль Перро «Секреты дня «Д»», 1965

 

Для достижения эффекта отраженной реальности нужно хорошо понимать ее, реальности, природу. Прежде всего, реальность субъективна – точнее, субъективно наше восприятие: мы пропускаем события через свои эмоции и представления, видим то, что хотим увидеть. Наше фальшивое зеркало должно приспосабливаться к ожиданиям людей, убаюкивать их, притуплять внимание (если бы союзники решили высадить свои войска в Па – де – Кале, как предполагал Гитлер, и пытались внушить ему, что атака будет предпринята в Нормандии, им пришлось бы куда труднее: проще подыграть человеку, поддержать уже сложившееся у него мнение, чем переубедить его). Также оно должно отражать и вещи, видимые на самом деле. В целом картина должна выглядеть обычно, даже банально, как сама жизнь. Она может включать и противоречивые элементы, как включала их дезинформация союзников, – реальность часто бывает противоречивой. Наконец, перемешайте действительность и иллюзию до такой степени, чтобы, словно на гравюре Эшера, они стали неразличимы. Только в этом случае ваше фальшивое зеркало примут за реальность.

 

Мы всего охотнее верим в то, чего сами желаем, и полагаем, что другие думают так же, как мы сами.

Юлий Цезарь (100—44 до н. э.)

 

 

Ключи к военным действиям

 

Еще на заре военной истории полководцы часто сталкивались с таким затруднением: успех любой войны, любого сражения едва ли не всецело зависел от того, чтобы как можно больше узнать о противнике – его намерениях, сильных и слабых сторонах. Вот только противник отнюдь не собирался делиться информацией о себе. Кроме того, неприятели, враги обычно были представителями иной культуры, так что система ценностей, мышление, поведение были у них совершенно иными. Равные в стратегическом таланте, полководцы подчас не могли догадаться о том, что творится в голове соперника. Со стороны соперник казался вещью в себе, недоступной для понимания. И все же, не попытавшись проникнуть в его тайны, нечего было и думать о том, чтобы победить, действуя наугад.

Единственным решением было как следует изучить противника, ориентируясь на внешние знаки. Стратег мог, к примеру, пересчитывать огни костров, на которых готовилась пища в неприятельском лагере, и следить за изменением их количества на протяжении определенного отрезка времени. По этому признаку можно было судить о численности армии, о прибытии подкрепления или, наоборот, о том, что часть солдат дезертировала. Для того чтобы понять, куда направляется армия, готова ли она к сражению, нужно было искать признаки перемещений или наблюдать изменения в расположении врага. Можно было заслать в стан неприятеля шпиона или лазутчика, чтобы получать сведения изнутри. Тот полководец, кому удавалось собрать больше таких сведений и правильно их истолковать, мог составить из них довольно четкую целостную картину.

 

Важным результатом этой стратегии является расточение ресурсов, нагнетание неуверенности и пораженческих настроений, насаждение тотального недоверия. Она усиливает смятение и беспорядок, лишая организацию прочности, устойчивости, способности к адаптации, ценностей и идеалов, способности реагировать. Главное в такой стратегии, говорит [полковник Джон] Бойд, не столько обман (появление фальшивого приказа), сколько неопределенность (сомнение в самой реальности). Лучше скомбинировать факт и фикцию, если хотите создать у противника ощущение неопределенности, поскольку такое сочетание порождает больше сомнений, требует больше времени на то, чтобы во всем разобраться, вызывает больше вопросов, нежели обычная дезинформация. В качестве примера он приводит историю о группе немцев, которым после высадки союзнических сил в Нормандии удалось украсть несколько комплектов американской военной формы и угнать джипы. Они ездили по французской провинции, меняя дорожные знаки, чтобы запутать союзников. Однако американцы заметили, что знаки попросту развернуты в обратную сторону, так что ориентироваться стало несложно. Насколько эффективнее могли сработать немцы, если бы поворачивали не все знаки, а, например, только треть или половину, – тогда у американцев действительно возникли бы серьезные затруднения. Породив неуверенность в точности указателей и заставив противника тратить лишнее время на выяснение направления, они могли добиться куда более заметных результатов, чем поступая одинаково и предсказуемо со всеми указателями.

Грант Хаммонд «Военное мышление», 2001

 

Полководец понимал и то, что, пока он изучает противника, тот точно так же изучает и его армию. Размышляя об этой взаимной игре, о необходимости разгадывать знаки, некоторые выдающиеся стратеги, принадлежавшие к разным эпохам и цивилизациям, приходили к одному и тому же прозрению: а почему бы намеренно не исказить те показатели, к которым присматривается неприятель? Почему не запутать его, дать неверную картину? Если противник считает мои костры, точно так же, как я считаю костры в его лагере, почему бы не зажечь больше огней – или меньше, – чтобы создать ложное представление о моих силах? Если они следят за каждым движением нашей армии, значит, нужно перемещаться не в том направлении либо заманить врага в ловушку. Если враг внедряет в мои ряды шпионов и лазутчиков, почему бы не предоставить им заведомо фальшивую информацию? Неприятель, полагающий, что ему известны количественный состав и намерения моей армии, если при этом ввести его в заблуждение, будет действовать, исходя из своего неверного знания, и натворит массу ошибок. Он будет вести бой с тенями.

Размышляя таким образом, стратеги Древнего мира в конце концов создали искусство преднамеренного обмана, искусство, которое со временем вышло за пределы военного дела, просочившись в политику, а там и в общество в широком понимании. По сути дела, дезинформация – это тонкое воздействие на окружающих, искажение видимости, создание превратного представления о нас. Все это нужно, чтобы повлиять на то, как неприятель воспринимает действительность, и заставить его видеть то, чего нет. Это искусство иллюзии, игра с видимостью, и успеха добивается та сторона, которая удачнее его применит.

На войне, где ставки особенно высоки, нет никаких моральных ограничений для применения дезинформации, обмана, военных хитростей. Это еще один вид оружия, позволяющий добиться преимущества. Кое – какие виды дезинформации известны даже в мире природы – ну, например, камуфлирующая окраска и другие виды притворства, позволяющие животным выжить. Отказ от этого вида оружия – не что иное, как добровольное разоружение в одностороннем порядке, которое позволяет противной стороне лучше разглядеть поле боя, – понятно, что такое преимущество может стать залогом победы. А в том, чтобы проиграть войну, нет ни доблести, ни добродетели. Проигрыш – отнюдь не признак высокой морали.

Со схожими проблемами мы сталкиваемся и в повседневной жизни. Мы, люди, – существа общественные, наше благополучие, а порой сама жизнь зависит от способности понимать, о чем думают окружающие и каковы их намерения. Но нам не дано проникнуть в чужие головы, поэтому приходится читать внешние знаки: мы судим о людях по их поведению, внешним проявлениям. Мы анализируем чужие слова и поступки, стараясь понять, чего можно ожидать в будущем. Мы изучаем взгляды, интонации, жесты, которые кажутся нам полными значения. Мы ломаем себе голову в попытках разгадать, о чем это может свидетельствовать. Что бы ни делал человек в обществе – все это знаки, показывающие его в определенном свете, свидетельствующие о нем, характеризующие его намерения с той или иной стороны. В то же время каждый из нас помнит, что на него устремлены тысячи глаз, которые, в свою очередь, прощупывают нас, изучают, пытаются понять. Это противоборство – кто кого – не имеет конца. Если окружающие догадаются, что мы собой представляем, сумеют предсказать, как мы поступим, а мы не знаем, каковы их намерения, значит, у них есть неоспоримое преимущество и рано или поздно счет будет не в нашу пользу. Вот поэтому мы с младых ногтей учимся хитрить, лукавить, прибегать к обману – говорим людям то, что они хотели бы от нас услышать, скрываем свои истинные мысли, предпочитаем утаить правду и вводим окружающих в заблуждение, чтобы произвести на них впечатление получше. Часто все это мы проделываем совершенно неосознанно.

Итак, внешняя видимость имеет огромное значение, а обман неизбежен. Вам необходимо облагородить, возвысить свою игру – это действительно важно. Ваши обманы должны стать более тонкими, продуманными, искусными. Направлять людей в нужное русло, маскируя при этом свои уловки, заставлять их воспринимать вас так, как это выгодно вам и только вам, видеть именно те знаки, которые вы намерены им передать, – для этого потребуется определенная сила. Здесь многое можно почерпнуть в военном искусстве дезинформации, основанном на непреходящих законах психологии. Оно как нельзя лучше приложимо к нашим повседневным ситуациям, к боям и сражениям обыденной жизни.

Для того чтобы овладеть этим искусством, нужно первым делом осмыслить его значение и научиться извлекать удовольствие из этой игры образами – как если бы вы снимали кино.

 

Фальшивый фасад. Это древнейшая военная хитрость. Изначально она основывалась на том, чтобы выглядеть в глазах неприятеля слабее, чем на самом деле. Полководец, например, мог изобразить отступление, бегство, приготовив западню для врага, который бросался вдогонку. Это была излюбленная тактика Сунь – цзы. Видимость слабости часто позволяет выявить агрессивную сущность окружающих, когда они, забыв об осторожности и выношенных планах, бросаются в эмоциональную, яростную атаку. Когда перед Аустерлицем Наполеон оказался в меньшинстве, да еще в уязвимой позиции, он намеренно демонстрировал признаки испуга, растерянности. Вражеские армии оставили свои сильные позиции, чтобы, воспользовавшись его слабостью, напасть, – и попали в западню. Так он одержал величайшую из своих побед.

 

Господь сказал Иисусу: не бойся и не ужасайся; возьми с собою весь народ, способный к войне, и встав пойди к Гаю; вот, Я предаю в руки твои царя Тайского и народ его, город его и землю его; сделай с Гаем и царем его то же, что сделал ты с Иерихоном и царем его, только добычу его и скот его разделите себе; сделай засаду позади города. Иисус […] встал, чтобы идти к Гаю, и выбрал Иисус тридцать тысяч человек храбрых, и послал их ночью, и дал им приказание и сказал: смотрите, вы будете составлять засаду у города позади города; не отходите далеко от города и будьте все готовы; а я и весь народ, который со мною, подойдем к городу; и когда [жители Гая] выступят против нас, как и прежде, то мы побежим от них; они пойдут за нами, так что мы отвлечем их от города; ибо они скажут: «бегут от нас, как и прежде»; когда мы побежим от них, тогда вы встаньте из засады и завладейте городом, и Господь Бог ваш предаст город в руки ваши; когда возьмете город, зажгите город огнем, по слову Господню сделайте; смотрите, я повелеваю вам. […] Когда увидел это царь Гайский, тотчас с жителями города, встав рано, выступил против Израиля на сражение, он и весь народ его, на назначенное место пред равниною; а он не зна