Богадельня для бедных олигархов

 

В Москве сохранилось немало памятников былой роскоши дореволюционной России, не только особняки, усадьбы, гроты и церкви, но и утилитарные сооружения, предназначенные для выполнения бытовых, технических и сторожевых функций. К примеру, таковым считалось строение двадцать семь по адресу: 6‑й Лучевой просек, 21, – представлявшее с виду башню для попавших в опалу царевен.

На самом деле это была водонапорная башня, подававшая воду во все дома усадьбы семьи Ляминых. Иван Артемьевич Лямин, статский советник и московский городской голова, купил этот участок в тысяча восемьсот шестидесятом году, разбил сад, построил несколько деревянных домов и возвел водонапорную башню, не пожалев на неё средств.

Фасад башни украсили ромбами, стилизованными трезубцами и лесенкой выступов, что превратило её почти что в шедевр. Долгое время, вплоть до двадцатых годов двадцать первого столетия, она пустовала, а потом, в две тысячи двадцать первом году, её отреставрировали, реконструировали и продали частному архитектурному агентству, как значилось в документах мэрии.

На самом деле здесь поселилась секретная контора, использующая уволенных сотрудников спецслужб, работающая на либеральный российский клан, не светившийся на открытых площадках ТВ и соцсетей, но по сути управляющий страной, имея в подчинении (на суперконспиративном уровне) такие «государственные» структуры, как Нацбанк России, Сбербанк и ГРАО ЖДР. Занималась контора охраной владельцев указанных структур и выполнением мероприятий щекотливого характера от показательного обмазывания грязью неугодных оппонентов и до физического устранения несговорчивых конкурентов.

Директором конторы, известной в столице под названием «Современные архитектурные инициативы» (САИ), являлся пятидесятидвухлетний полковник МВД, заместитель командующего Следкома Рубинов Семен Кондратьевич, известный в прошлом боец ММА, пару лет бывший чемпионом.

Это был крупнотелый здоровяк, не уступавший по фактуре знаменитому российскому мастеру единоборств Фёдору Емельяненко, имевший мощные плечи, круглую голову с серебристым пушком и лицо Шварценеггера в молодости, украшенное массивным подбородком, выдающимися надбровными дугами и сломанным носом. Глаза у Рубинова были светло‑серого цвета со стальным блеском, и встречаться с ним взглядом не решался никто из подчиненных. Да и никто из приятелей.

Двадцать третьего сентября, оставив свой серебристый «Додж Континенталь» две тысячи двадцать второго года выпуска во дворе здания, Рубинов поднялся на самый верх «водонапорной башни», на пятый этаж, и адъютант по имени Лёша, бывший спецназовец, уволенный из органов за пристрастие к насилию, напомнил начальнику о скором прибытии «решалы» – посланца президента Сбербанка Германа Германовича Оскара. О существовании такой «должности» в структуре Сбербанка знали все, но ни один государственный деятель не рискнул бы поведать об этом СМИ. Этот человек Альтеррус Иар Менделевич, занимал пост финансового советника банковского блока и показал себя как отличный переговорщик, способный нейтрализовать любую угрозу своему шефу, а если надо, то и его друзьям‑олигархам, за хорошую сумму, разумеется.

Визит Альтерруса неожиданностью для Рубинова не оказался. Они были знакомы давно и частенько встречались за рубежом, на территории многочисленных владений директора САИ. Но нередко пересекались по работе и в России.

«Решала» (Рубинов шутливо называл его «нерусским русским», так как по национальности Альтеррус был албанцем) приехал не один, а вместе с начальником охраны Оскара Слоневским, вполне в силу комплекции оправдывающим свою фамилию.

Принц и нищий, подумал Рубинов, в детстве успевший прочитать Марка Твена, сравнив обоих. Хотя кто из них в действительности был «принцем», а кто «нищим», оценить с первого раза было нелегко.

Расположились в мягких креслах за стеклянным столиком овальной формы.

Кабинет Рубинова был просторен и технологичен. В нём располагалась центральная рабочая группа: стол, кресло, два стула, освежитель воздуха, компьютерная консоль, – а также уголок отдыха со стеклянным столиком и четырьмя креслами, три сверкающие никелем и стеклом стойки со спортивными кубками и медалями, три макета новостроек Москвы (для отвода глаз) и колонна с датчиками контроля пространства. Окна в кабинете были панорамными, от пола до потолка (хотя извне они не были видны благодаря новейшим материалам), и позволяли любоваться парком и прудом с беседками, за которым начиналось старое кладбище.

Рубинов вызвал Лёшу, и тот спустя минуту прикатил столик с напитками. На улице по‑прежнему было жарко, поэтому кофе никто пить не стал, несмотря на прохладный воздух в помещении, выбрали холодный зелёный «Липтон» и минералку.

– Собственно, мы ненадолго, Семен Кондратьич, – скрипучим голосом проговорил Альтеррус, утонув в кресле с красной бархатной обивкой. – От наших западных друзей стало известно, что у конкурентов из Комитета защиты Отечества появилась команда, которую они назвали «Призрак».

– Я знаю, – кивнул Рубинов.

Альтеррус озадаченно пожевал губами, но не остановился.

– Эта спецгруппа имеет агентов, способных овладевать сознанием людей. В Польше один из них попытался установить контакт с американским послом, но сделал ошибку и был убит.

– Тем не менее работу свою он выполнил.

– В какой‑то мере, если учесть, что посол застрелился, сорвав тем самым подписание договора о создании в Польше военной базы Штатов. Но дело в другом. У нас таких экстрасенсов нет. Американцы готовы предоставить нам аппаратуру для программирования людей, работающую аналогично тому, как это делают слиперы, как наука называет подобных спецов. А также прислать своего слипера для захвата агентов «Призрака», который неплохо показал себя в Белоруссии в две тысячи двадцатом году. Точнее, не прислать, а отдать в наше распоряжение. Этот человек живёт и работает в России и служит советником премьер‑министра, поэтому изредка имеет возможность лицезреть президента. Со всеми вытекающими.

– То есть он корректирует поведение президента.

– Когда того особенно заносит.

Рубинов, прищурясь, глянул на глыбистого Слоневского.

Посланец президента Сбербанка мотнул всеми тремя подбородками.

– Такие спецы использовались Западом ещё со времён древней Руси, – продолжал Альтеррус. – Достаточно вспомнить Петра Первого, который, съездив в Европу, встретился со слипером и получил «наездника» – программу, которая позволила европейцам управлять царём до самой его смерти. Кстати, был под контролем и последний царь Руси. Я уж не говорю о таких личностях, как Горбачёв и Ельцин.

– Я в курсе, – равнодушно сказал Рубинов.

Гости переглянулись.

– У вас есть доступ… э‑э… – прогудел Слоневский, – к материалам Клуба 300?

– Нет, у меня есть хорошие осведомители и хакеры.

Альтеррус усмехнулся.

– Не сомневаюсь, Семен Кондратьич. Эту преамбулу можно было и не давать. Итак, что мы имеем? Против нас заработал «Призрак», основу которого составляют бывшие сотрудники спецслужб, и все наши планы устроить так, чтобы правительство стопроцентно продолжало работать под контролем МВФ и спецслужб США, под угрозой срыва. «Призраки» предприняли очередную попытку взломать досье на наших главных гарантов – президента Нацбанка, президента Сбера (Слоневский снова мотнул подбородками) и министра торговли, и, судя по всему, информацию добыли. Наши друзья с деньгами…

– Олигархи, – усмехнулся Рубинов.

– Наши друзья с деньгами, – повторил «решала», – встревожены. Они тоже в зоне риска и могут потерять свои сбережения в любую минуту.

– Бедные олигархи.

– У тебя сегодня странное настроение, полковник.

– Прошу прощения, Иар, перегнул палку. Ты прав, нашим плательщикам есть отчего тревожиться.

– Поэтому надо принимать срочные меры. В первую очередь надо обнаружить слиперов «Призрака» и подчинить их себе. Второе: ликвидировать главу Комитета защиты Отечества, а также советника президента Брусникина, который нам очень мешает. Недавно он сунул президенту компромат на структуры Фридмана, близко подобравшиеся к секретному КБ оборонки. Если к этому делу подключится «Призрак», сорвётся операция по установлению контроля за КБ. Предлагаем скомпрометировать советника, чтобы президент отправил его в отставку.

– Проще было бы убрать физически.

– На ваше усмотрение.

– Ликвидировать советника не проблема, а вот найти слиперов без подходов к «Призраку»…

– У нас имеется человечек из охраны этой команды, он поможет с решением задачи.

– Цена вопроса?

– Столько, сколько ты запросишь.

– Не меньше семи нулей.

Альтеррус приподнял бровь.

– Ставки повышаются? Помнится, тебе было достаточно шести нулей.

Речь шла о сумме в долларах: семь нулей означали кругленькую сумму в десятки миллионов, шесть нулей – миллионы.

– Всё течёт, всё меняется, Иар, да и риск резко возрос, если учитывать два обстоятельства.

– Какие именно?

– В руководстве Комитета замечен директор ФСБ, а это уже серьёзно. И второе – слиперы «Призрака». Если они подключатся, наше положение станет критическим.

– Не пугай, Иар, – осклабился Слоневский, – у нашего шефа достаточно средств, чтобы заплатить за ликвидацию угроз. Да и у президента Нацбанка тоже.

– Хорошо, договорились. Приступай к разработке плана мероприятий, Семен Кондратьич, и чем быстрее, тем лучше, время не ждёт. Все материалы, необходимые для подготовки и решения задачи, будут у тебя к вечеру.

– В таком случае не желаете ли по глоточку классного алкоголя, парни? У меня отыщется бутылочка вкуснейшего «Hine Rare VSOP».

– «Ви‑эс‑оу‑пи»? – недоверчиво спросил Слоневский.

– Да, не «Икс‑О», – кивнул Рубинов, – но попробуете и поймёте.

Гости обменялись взглядами.

– Почему бы и нет? – сам себя спросил Альтеррус.

Рубинов достал из бара под столом чёрную бутылочку с красно‑жёлтой этикеткой, налил каждому по полной стопке медового цвета напитка.

– За нашу победу?

Кивнули, выпили.

– Неплохо, – сказал Слоневский, смакуя напиток.

– Предпочитаю «Реми Мартин», – сказал Альтеррус, – но и этот хорош, мягкий, нежный, как женский язык.

Рубинов засмеялся, пряча бутылку.

– Итак, господа, вы как предпочитаете, стулья вечером или утром?

– Что ты имеешь в виду? – не понял «решала».

– Ильф и Петров, «Двенадцать стульев». Деньги вечером – стулья утром, деньги утром – стулья вечером. Но деньги вперёд.

– Наглец ты, однако, – проворчал Альтеррус.

Рубинов подмигнул ему.

– Я реалист. До встречи вечером.

 

* * *

 

Валерий Захарович Брусникин стал советником президента по нацбезопасности всего лишь год назад и уже доказал свою состоятельность. До этого он служил в погранвойсках, преподавал в Академии ФСБ, работал в структурах службы безопасности и в Совбезе России, имел награды и поощрения и великолепно знал состояние российских спецслужб.

Жил он в том же доме на проспекте Маршала Бирюзова, что и переселённый из Южи слипер по фамилии Безоружный, только в другом блоке, и тоже частенько заглядывал в ТЦ «Пятая Авеню», чтобы поужинать вдвоём с дочерью (жена Валерия Захаровича умерла три года назад) или позавтракать с внуком Василием, устроившимся после окончания строительного техникума автослесарем.

Недвижимости за рубежом или каких‑то значительных сбережений Брусникин не имел, чему он был рад, так как мог спокойно платить налоги и не думать о сокрытии доходов от кого бы то ни было.

Вечером двадцать третьего сентября он в отвратительном настроении вернулся домой из офиса на Старой площади, где работали кроме него ещё три советника президента, в том числе те, кого он категорически не переносил, но терпел, понимая, что изменить расклад сил в когорте президентских экспертов не сможет. Среди них был и бывший министр образования Фурсенко, ещё в начале века принявшийся ломать российскую систему образования и науки вместе с тогдашним министром экономического развития Грефом, которые и являлись по сути инициаторами введения ЕГЭ. Конечно, за господином Фурсенко стояли другие силы, и Брусникин знал, откуда растут ноги этого грандиозного проекта по ликвидации системы образования России, однако опять‑таки ничего не мог пока с этими силами поделать. Грело душу лишь знакомство с «Призраком» и его необычной агентурой – слиперами, с помощью которых можно было без применения приёмов физического устранения, спецназа и военных действий откорректировать ситуацию в стране. Да и в мире тоже. Во всяком случае, Валерий Захарович на это надеялся.

На очередном заседании совета КЗО он получил задание руководства определить степень воздействия на двух одиозных функционеров в финансовых и политических кругах страны – Михаила Фридмана, миллиардера, гражданина России и Израиля, резидента Великобритании, владельца множества иностранных компаний, и министра торговли России Манторова. Но если на Манторова у него был собран солиднейший компромат (к которому добавилось недавнее «авиаобнуление», как называли затеянную министром модернизацию авиапромышленности, позволяющую акционерам получать прибыль, не вкладывая средства в производство), то структурами Фридмана Брусникин не занимался и теперь должен был оценить результат финмониторинга, отчёт по которому ему предоставил директор ФСБ.

Придя домой, Брусникин разогрел в духовке пиццу с грибами, поужинал и, расположившись в кабинете, он же – спальня, принялся изучать содержимое флешки, переданной Козодоевым.

История, беспокоившая Комитет защиты Отечества, началась давно, лет десять назад, но только к этому моменту созрела до состояния «нарыва», способного похоронить многие предприятия оборонной промышленности.

Структуры, подконтрольные Фридману, начали стремительно прорываться в российские секретные КБ, в том числе в КБ «Корунд‑М», созданный математиком Владимиром Бетелиным ещё в тысяча девятьсот девяносто третьем году. Идея была сместить директора «Корунда», заменив его на своего человека, что ставило крест как на секретности производства, так и на оборонных программах страны.

Брусникин углубился в чтение и через полтора часа изучения материала понял, что если не принять никаких мер сейчас, то завтра «Корунд‑М» по сути станет управляем из‑за рубежа, а его продукция, способствующая внедрению цифрового управления и созданию единого информационного пространства в России, а также секреты систем управления боевыми самолётами, вертолётами и ракетными комплексами, станут известны на Западе. Допустить этого нельзя было ни в коем случае, а Минобороны почему‑то этой проблемой не занималось.

Посидев ещё час, выпив два чашки кофе, Брусникин отложил изучение материала на утро и лёг спать. Но сон не шёл, пришлось подняться, сесть к компьютеру, и к двум часам ночи Валерий Захарович разобрался, что следует делать в первую очередь.

Как оказалось, в дело вмешалась мощная третья сила, создавшая корпорацию «Автоборг», принадлежащую Александру Файнеру, члену наблюдательного совета «Альфа‑Групп», в свою очередь принадлежащую Фридману. «Автоборг», уставной капитал которого равнялся всего ста тысячам рублей, а основным видом деятельности являлась торговля легковыми авто, без проблем(!) приобрёл пятьдесят процентов акций «Корунда‑М». Таким образом, Александр Маркович Файнер, его владелец, становился обладателем оборонного предприятия с секретным КБ, изготавливающего системы «Багет» для управления ракетами. В целом сделка становилась реальной угрозой как потери государством одного из ключевых оборонных предприятий, так и утечки секретных сведений о специальных цифровых технологиях, применяемых в российских системах вооружения. Если бы Файнеру удалось сменить директора «Корунда», который как мог сопротивлялся вторжению, он наверняка постарался бы свернуть разработку перспективных изделий и уничтожить уникальную научную школу академика Бетелина.

Брусникин выключил компьютер и, сидя перед потемневшим экраном, выговорил сакраментальную фразу:

– Туды ж твою в качель!

Подобные схемы смены владельцев предприятий вовсю использовались в ельцинскую эпоху разграбления России «реформаторами», но чтобы такое могло случиться в двадцатых годах двадцать первого века, представить было трудно. И тем не менее факт оставался фактом: высшая российская управленческая «элита» по‑прежнему была больна вирусом алчности и предательства.

Рука невольно потянулась к смартфону. Потом взгляд Брусникина упал на старинные часы на стене кабинета, и он отказался от намерения поднимать с постели Сивкова: шёл третий час ночи. Договориться о встрече с главой «Призрака» можно было и утром. Тем более что перед встречей с ним стоило поговорить с президентом и дать ему почитать полученный компромат на «элиту». Но решение Валерий Захарович принял жёсткое, будучи уверенным, что президент не станет ничего менять. Ему наверняка не раз докладывали о положении дел в сфере оборонной промышленности, но он не реагировал, считая, видимо, что нынешнее положение в стране, управляемой правительством, ставшим богадельней для олигархов, вполне нормально. Советников и приятелей в среде миллионеров (бедная нищая элита, как же тяжело ей живётся!), успокаивающих главу государства, что «всё под контролем», у него было предостаточно.

Брусникин усмехнулся, подумав, насколько же разное понимание оценки «всё под контролем» у президента и у его шептунов. Только ситуацию в стране на самом деле контролировал не официальный гарант её Конституции, а совсем другая сила.

В первую очередь надо заняться господином Файнером, пришла в голову невесёлая мысль. Потом Фридманом. И сделать это без шума и пыли могут только слиперы. Хотя для них это огромный риск, если учесть, что берегут российскую либеральную элиту забугорные спецслужбы, начавшие отлавливать наших экстрасенсов. Но ведь другого способа остановить сдачу секретов государства нет? Или стоит поискать?..

С этой мыслью Брусникин и уснул, не зная, что его фамилия стоит в программе ликвидации врагов под первым пунктом.

 

Глава 13

Коррекция «Автоборга»

 

Двадцать седьмого сентября Нестору удалось съездить домой в Южу, в сопровождении молчаливого оперативника «Призрака» Виктора (оказавшегося капитаном спецназа МВД в отставке) и назад в Москву он вернулся уже на своей «реношке», решив ездить по Москве на ней, а не на слишком брутальном и заметном «лексусе», который ему дали во временное пользование.

После неожиданного двойного экзамена, когда в один день ему пришлось корректировать сознание не только запланированному деятелю, владельцу дачного посёлка, но и возжелавшему поближе познакомиться с Жанной в кафе сыну сети ресторанов, Нестора оставили на пару дней в покое, и он принялся искать способы досуга, находясь в непривычном для себя положении «секретного сотрудника сверхсекретной службы».

После возвращения из Южи, где он встретился с коллективом нотариальной конторы (все бывшие коллеги жалели, что больше не будут работать вместе), Нестор снова занялся тренировками со своим экстрапотенциалом, используя полученную от Жанны и Курчинского информацию. Возможности слиперов оказались шире, чем он думал, а умение лечить все болезни (свои собственные в первую очередь), а также скачивать информацию из памяти других людей, приводили его в состояние эйфорического превосходства, которое он старался нейтрализовать.

Узнал он и о возможности переживать то, что переживали другие люди, в том числе ощущать страх, боль, радость и… сексуальное наслаждение. Об этом ему сообщил всё тот же Курчинский, с улыбкой предупредив о возможных последствиях, если этим умением пользоваться слишком часто.

– Но я вовсе не собираюсь… – начал изумлённый и одновременно шокированный предупреждением Нестор.

– Все так говорят, – рассмеялся завлаб, прервав молодого человека. – Но, испытав, не всегда останавливаются вовремя.

– Откуда вам это известно?

– Была история, не очень приятная, с номером первым, поэтому я и делаю акцент.

– Но это же… неэтично…

Курчинский расхохотался до слёз.

– Вряд ли к этому случаю применимы законы нравственности, друг мой. Другое дело, как его оценивает ваша личная этическая система. Не заморачивайтесь, возможно, вам никогда не придётся использовать свой дар и чужие эмоции как свои. Но я вас предупредил.

Да, в голову такая мысль закрадывалась, но идея «виртуального секса» казалась Нестору такой мерзкой, что экспериментировать с новым видом «досуга» он не стал. Душа решительно говорила «нет»!

Переселение в бытовые объекты стало обыденным делом. Стоило сосредоточиться – и стул, тумбочка или телевизор приобретали «искусственный» интеллект и превращались в мыслящие системы, хотя и не обладающие органами чувств, такими, как глаза и уши.

Кот Прошка, привезенный из Южи, тоже начал привыкать к появлению «переселенца», и читать симбиоз его туманных мыслей и эмоций было забавно.

Труднее удавалось «дробление» сознания, когда Нестор пытался оставить в теле хотя бы след мысли, чтобы не терять сознания при переселении в другой объект. Сначала он не мог держать в уме обе сферы чувств – в покинутом теле и в другом предмете. Но после множества прыжков туда‑сюда‑обратно начал осознавать, что тело, после того как сгусток сознания переселяется в другой объект, продолжает функционировать и не расслабляется до полной неподвижности. Теперь оставалось только довести концентрацию «остающегося ума» до нужной кондиции и научиться мыслить сразу двумя сознательными «хвостами»: тем, который переселялся, и тем, что оставался в собственном теле.

Довольный результатом Нестор поделился своими достижениями с Жанной, и она, навещавшая его регулярно, потребовала, чтобы «ушедший в отставку» нотариус научил её делать то же самое.

Начали тренироваться вместе, по вечерам, организуя своеобразное кумитэ, и дотренировались до того, что однажды оказались в постели, сжигаемые вспыхнувшей страстью. Тут‑то Нестор и вспомнил предупреждение Курчинского об удовольствии «удалённого секса». Потому что во время близости внезапно осознал, что чувствует не только тело девушки, но и её внутренние переживания, воспринимаемые весьма необычно, но намного усиливающие эффект наслаждения, доводя его до экстаза и оргазма.

Это заметила и Жанна.

– Странно… – проговорила она низким бархатным голосом, от которого Нестора обдавало жаром, когда оба лежали обнажённые бок о бок, отдыхая, – я никогда ничего подобного не ощущала.

– Я тоже, – признался он. – И я тебя чувствую иначе… снаружи и одновременно изнутри.

– Тебя Курчинский предупреждал?

– О нём и вспомнил.

– Часто такое практикуешь?

– Никогда прежде не испытывал! Честное слово! Даже не думал, что это возможно. Да и сейчас не старался… само собой получилось.

– Не говори об этом никому.

– По‑твоему, я сумасшедший? Это же не интерактивная игра, подобная питанию рафинированными сладостями.

– Красиво формулируешь.

– Учусь у философов и классиков. Перечитал много интересных материалов по психологии.

– Оно заметно, особенно когда ты подводишь философскую базу под своё нежелание чего‑то делать.

– Я не подвожу… – запротестовал он.

– Я пошутила. Идём в ванную?

Он не возразил…

Через два дня новоиспечённого слипера пригласили к руководителю «Призрака». Дождавшись приезда Жанны, Нестор попытался было отвести её в спальню, но гостья на его желание не откликнулась.

– Не части, Тор, у нас мало времени (так она стала его называть, сократив имя и объяснив тем, что так удобнее; он и на это не стал возражать). К тому же Сивков хоть и не экстрасенс, но хороший психолог и сразу вычислит, чем мы занимались, а я не хочу его расстраивать.

– Что значит – расстраивать? Он твой муж?

Она поправила локон, и в глазах девушки Нестор снова увидел колючку тоски, так не вязавшуюся с уверенным обликом слиперши.

– Владлен делал мне предложение…

– И что?

Жанна прямо взглянула в глаза Нестора.

– Не хочу связывать свою жизнь с тем, кого не люблю. Владлен неплохой человек, и я знаю его давно, ещё до того, как он стал начальником «Призрака». Однако он изменился с тех пор… не в лучшую сторону, к сожалению. И это мне не нравится.

– Как говорил препод в универе: большая власть подобна чёрной дыре, которая искажает пространство вокруг человека. И чем больше дыра, тем сильнее искажения.

– Я бы не сказала, что Владлен рвётся к большой власти. «Призрак» и так может дать то, чего не даст более мощная в политическом и финансовом плане структура. Но ему нравится чувствовать себя главным в любой ситуации, а это не есть хорошо при нашем образе жизни. Мы подчиняемся Комитету защиты Отечества, а Владлен хочет играть по собственным правилам.

– Если это идёт на благо страны…

– Наивный ты мальчик.

– Разве я не прав?

– Прав, и дай бог, чтобы так и было. Короче, моншер, я вас предупредила, будьте послушны и сговорчивы.

– Слушаюсь, товарищ главнокомандующий! – вытянулся он «во фрунт».

Сивков ждал приглашённого в своём ультрасовременном кабинете вместе с руководителями подразделений информационной обработки и разведки. С Хвощёвым Нестор уже встречался, главного разведчика «Призрака» полковника Ланина видел впервые.

Увидев, что Нестор не один, хозяин кабинета нахмурился.

– Жанна Кирилловна, вы разве не на объекте?

– На объекте (речь шла в данном случае о Государственной думе) идёт заседание, – ответила девушка подчёркнуто бесстрастно. – Закончится в два часа дня. После чего можно будет продолжать работу. Товарищ нотариус попросил помочь ему разобраться в сложных вопросах блокировки сознания волевых граждан, и я согласилась.

– Нам нужно срочно решить проблему с проектом закона о семейном насилии. Если Дума проголосует «за»…

– Данного вопроса нет в сегодняшней повестке заседания Думы, я успею.

– Он включён в программу обсуждения на следующей неделе, – сказал Ланин тихим интеллигентным голосом.

– Я могу быть свободна?

– Останьтесь, – сказал Хвощёв, как всегда элегантно одетый, энергичный и улыбчивый. – Мы хотим подключить вас к решению ещё одной задачи.

Сивков с сомнением оглядел стоявшую плечом к плечу пару, кивнул на стулья у стены.

– Садитесь, обсудим.

Нестор и Жанна сели, она оправила короткую юбку, словно не замечая взглядов мужчин.

В кабинет торопливо вошёл ещё один гость, седоватый, лысоватый, с породистым лицом дипломата.

– Извините, товарищи, пробки.

– Знакомьтесь, Валерий Захарович Брусникин, советник президента по нацбезопасности, – представил его Сивков, глянув на Нестора.

Тот невольно привстал.

– Наш новый сотрудник, – сказал Сивков. – Нестор Безоружный, оперативный псевдоним А‑4.

– Хорошо хоть не ноль‑ноль‑семь, – усмехнулся Брусникин.

Его усадили в кресло, выдвинутое из стены.

– Послушайте компромат, – сказал Сивков. – Наша цель – господин Файнер, владелец компании «Автоборг».

Брусникин передал Сивкову флешку, и вспыхнувший экран компьютера воспроизвёл текст документа, отражавшего «подвиги» владельца компании.

– Читайте.

Полчаса прошло в молчании.

Нестор закончил читать, перевёл взгляд на хозяина кабинета.

– Он…

– Ваша цель, – кивнул Сивков. – Программа корректировки поведения этого человека разработана, вы должны заучить её наизусть. Осталось договориться о точке рандеву и путях отхода. Валерий Леонидович, ваш выход.

Ланин протянул начальнику «Призрака» свою флешку.

Компьютер показал сначала фото Файнера, смеющегося на камеру (лицо владельца «Автоборга» с мокрыми расползающимися губами категорически Нестору не понравилось), потом начался фильм, показавший владения главы компании, в том числе здания офиса и корпусов, которых оказалось целых три.

– Предполагаем три варианта точки рандеву, – сказал Ланин после того, как все ознакомились с документами. – Первый: непосредственно офис Файнера, охраняемый сотрудниками ЧОПа, бывшими полицейскими во главе с начальником охраны Бурбулисом. Вариант второй: дача Файнера, а по сути – жилой дом, где он живёт всё лето и осень, располагающийся на Рублёвке. Где же ещё, как говорится. И третий вариант – плавающий, так как наш клиент часто бывает в разных местах Москвы, от стейк‑хауса «Бизон», его любимого заведения, до Госдумы и Сбербанка. Но в любом случае нам могут помешать.

– Кто? – спросила Жанна.

– Команда господина Рубинова.

– Она может, – согласился Хвощёв.

– Что за команда? – спросил Нестор.

– Наёмники, – ответил Ланин. – Работают под вывеской «Современных архитектурных инициатив». Около тридцати боевиков, у каждого опыт участия в конфликтах по всему миру. Выполняют щекотливые поручения знаковых фигур, таких как президент Сбера – через подставных лиц, разумеется, и главарей НКО – также через посредников. Пахан этой «архитектурной» кодлы – Рубинов Семен Кондратьевич, бывший полковник ГРУ, тренирует охранников правительства, хорошие связи, колоссальный опыт.

– Странно, – пробормотал Нестор.

– Что вас удивляет?

– Полковник ГРУ и – командир наёмников?

– У него случился конфликт с одним из чинов, когда он служил ещё в спецназе ГРУ и выполнял задание в Ливии. По сути, его бросили там, и выбирался полковник, тогда ещё капитан, очень сложно. Вернулся, нашёл предателей, покалечил троих, в том числе одного генерала, который и отдал приказ. В общем, стандартная история.

– И он до сих пор на свободе?

– Связи, – пожал плечами Ланин. – Он очень нужен этой клике в верхах, так как способен решать многие проблемы. К тому же Рубинов, по нашим данным, связан с двумя забугорными спецслужбами – германской «Штази» и ЦРУ.

Нестор недоверчиво посмотрел на Жанну.

Девушка кивнула.

– В нынешних российских эшелонах власти много загадочного. А Рубинов действительно востребован.

– Разве президент не знает о существовании этой команды?

Все посмотрели на советника.

– Знает, – подтвердил Брусникин. – Но и президент имеет виды на такие частные военные конторы, способные быстро выполнить задания за рубежом, когда невозможно решить проблему официальным путём. А так, даже если ЧВК заметят, у наших чиновников всегда найдётся отговорка: мол, чевекисты действуют не по приказам военных ведомств, а работают за деньги.

– Если нет других вопросов, давайте решать, какой вариант избрать, – сказал Сивков.

– Я склоняюсь ко второму, – проговорил Ланин.

– Дача?

– Дом на Рублёвке. Можно застать момент, когда Файнер с охранниками прогуливает собаку, у него здоровенный ротвейлер по кличке Ганс.

Сивков глянул на Нестора.

– Согласны?

Нестор задумался, оценивая предложение.

– Я бы предпочёл другой вариант.

– Офис?

– Нет, ресторан. Как часто господин Файн… э‑э…

– Файнер.

– Как часто господин Файнер посещает ресторан «Бизон»?

Ланин и Хвощёв покосились друг на друга.

Сивков перевёл взгляд с одного на другого.

– Пётр Данилович?

– По нашим данным – не реже раза в неделю, – сообщил Ланин.

– Когда он там был в последний раз?

Разведчик потрогал пальцем воротник костюма.

– Голубь, когда Файнер посещал «Бизон»?

Ответа присутствующие не услышали, оперативник Ланина по кличке Голубь (а может быть, это была фамилия) ответил начальнику по мобильному, клипса которого пряталась в ухе.

– Три дня назад, – сказал Ланин, выслушав ответ.

– Надо постараться выяснить, когда он собирается побывать там снова.

– Сделаем.

– Значит, ресторан? – уточнил Сивков, ощупывая лицо слипера холодными проницательными глазами.

Нестор поёрзал.

– Этот вариант мне более удобен.

– В таком случае начинаем разработку плана и подготовку объекта. Доложите к вечеру. Изучите варианты поведения Файнера, пути отхода, учтите все нюансы интерьера и планировки.

– Сделаем, – повторил Хвощёв, ухмыльнувшись. – Наконец‑то удастся хорошо выпить и закусить. Давно мечтал съесть лобстера. А кухня «Бизона» по отзывам неплохая, хотя и не русская.

– Не надорвись, закусывая, гурман, – мрачно предупредил Ланин. – В нынешние времена единственный способ сохранить здоровье – есть то, чего не хочешь, пить то, чего не любишь, и делать то, что не нравится.

– Ну, это наш обычный образ жизни, – рассмеялся начальник отдела информационного обеспечения.

 

* * *

 

Нестор никогда прежде не заходил в ресторан «Бизон» и даже не знал о его существовании, поэтому с интересом изучал его интерьеры, выданные компьютером.

О вероятном посещении стейк‑хауса, располагавшегося на Профсоюзной улице, дом 66 (как оказалось, всего таких хаусов было шесть) владельцем компании «Автоборг» стало известно уже к вечеру того же дня, а первого октября оперативники «Призрака» окружили ресторан кольцом новейших наблюдательных приборов и приготовились к «гляделкам», как они называли операцию контроля за подследственным.

Нестор заявился в ресторан вместе с Жанной и Виктором, командиром подразделения сопровождения, в начале девятого. Столик им был уже забронирован, точнее, не столик, а обеденная зона на четырёх человек. Выбрана она была с таким расчётом, чтобы слипер мог видеть весь зал и спокойно «отработать» корректируемого.

Со второй эпидемией коронавируса в России справились ещё в прошлом году, создав три типа вакцины, поэтому масочный режим давно был отменён. Никто на входе в заведения подобного рода температуру у посетителей не измерял.

Не обнаружили оперативники «Призрака» и усиления охраны, поскольку господин Файнер всё же не входил в число особо охраняемых персон высшего эшелона руководителей страны. Хотя телохранителей он имел аж целую пятёрку – все рослые, угрюмые, с лицами часовых в СИЗО и при тюрьмах. Забавно было наблюдать, как эти качки, не вмещавшие телеса в чёрные костюмы с чёрными галстуками, бдительно осматривали зал и суетились вокруг босса, что‑то с улыбкой вещавшего своей спутнице, длинноногой красавице‑блондинке, возможно – очередной «мисске» какого‑то муниципального района столицы.

Зон им отвели две: одну – на двоих, другую, по соседству, на шестерых.

Таким образом, столик Нестора со товарищи оказался совсем недалеко от прибывшей компании, буквально через зону с другой стороны прохода.

Помещения «Бизона» слиперу не понравились. По его мнению, они были слишком мрачными, созданными в стиле «производственного цеха», с коричневой массивной мебелью, кирпичными стенами, тяжеловесной аркой и деталями из декоративного камня, и не вызывали у гостей ощущения праздничности и веселья.

Поглядывая на столик, за которым сидели Файнер и его пассия, Нестор заказал себе белые грибы и салат из камчатского краба с буратой.

Вкусы спутников не сильно отличались от вкуса нотариуса, они тоже заказали белые грибы и салаты, а Виктор добавил в заказ ещё и карпаччо из говядины. Так как все посетители ресторана пили алкогольные напитки, пришлось заказать вино, чтобы не выделяться из общей массы гурманов.

Жанна заговорила о своём недавнем посещении арт‑галереи современного искусства, и тема разговора: почему каракули продаются за миллионы долларов? – неожиданно заинтересовала Виктора. Как оказалось, командир группы поддержки когда‑то учился в художественном колледже, поскольку с детства увлекался рисованием, и знал эту тему. Когда Жанна с усмешкой сообщила, что её поразила реакция посетителей музея, подолгу восхищавшихся «шедеврами», Виктор сказал:

– Это вы ещё не видели потрясающие работы, которые продаются на аукционах. К примеру, картина Сая Твомбли «Леда и лебедь», выполненная графитовым карандашом, восковыми мелками и маслом, была продана в Нью‑Йорке за пятьдесят два миллиона долларов. На ней нет ли Леды, ни л