По лесу ходит юноша – Апрель

Дорогу осилит идущий

Ну что же рассказать вам о себе?

Я родилась, представьте, в прошлом веке.

Стоит на Волге-матушке реке

Мой город, что в истории заметен.

Он Угличем был назван неспроста.

О нём рассказ не будет слишком долгим:

Здесь Верхневолжье – чудные места,

Карожечна спешит навстречу к Волге.

Историки твердят то, что Орда

Его спалила за сопротивленье,

И вот на углях этого костра

Стал город, словно символ обновленья!

По бабке, я из рода казаков

Донских, что всем известны вольным нравом,

А по отцу – я из других чинов,

Военных, что стране снискали славу.

Судьба вот занесла нас на Алтай,

С тех пор я здесь доныне проживаю,

Люблю наш дивный и привольный край,

Что стал родным, и это не скрываю!

Единственный ребёнок я в семье:

Воспитывали все попеременно,

И всем, что есть хорошего во мне,

Обязана родному окруженью.

В 69-м в школу, в первый класс

Меня родня с портфелем провожала.

Все годы я отличницей была,

Но не «зубрилкой» – так ума хватало.

На сцене я ещё со школьных лет:

Стихи читала, пела, танцевала…

И поступать хотела в «культпросвет»,

Отговорили, только зря, пожалуй.

Потом дорога в Горный. «Геофак»

От дома близко – это очевидно.

Легко училась, чаще на «пятак»,

И за меня родным не было стыдно.

И все пять лет, как говорят в кино:

4

 

 

                           

 

 

ЕЛЕНА ПУРТИКАС

 

ПЕРВОЦВЕТЫ

 

 

Литературно-художественное издание

 

Красноярск 2012. – 80с.

 

 

МЕСЯЦЕСЛОВ

 

Март

 

Под тяжкой толстой шубой ледяной

Ворочается Бия, просыпаясь.

Луч солнечный, снегов едва касаясь,

Укажет путь ей вешнею порой.

 

И побежит, беснуясь, клокоча,

Вскрывая льдин прозрачных панцирь,

Боясь между деревьев затеряться,

Их с корнем вырывая, волоча.

 

Неистовым весенним половодьем

Смахни зимы белёсую тоску,

Провозгласи на все лады весну,

Окошко в лето отвори природе!

 

Кто рад - не рад? Не нам весну судить!

Придёт она и всё преобразится:

Потянутся в край отчий с юга птицы,

Лес новою листвою зашумит.

 

В обновке небо – голубой атлас –

Промоет солнце вешними дождями.

И пусть тревоги быстрыми ручьями,

Как сор никчёмный унесёт от нас!

 

Апрель

 

По лесу ходит юноша – Апрель

Светловолосый, с синими глазами.

Идёт чуть слышно, а в руках свирель

Поёт, ей вторят птицы голосами.

Рукою нежно веточку пригнёт,

Погладит светло-серые вербушки,

Своей свирелью птицам подпоёт,

А на носу весёлые веснушки.

 

6

Глядит – пригорки все оголены,

И даже снег в распадке тихо тает,

И первых трав зелёные чубы

Уже видны в прогалинах по краю.

А в деревнях сосульки скрылись с крыш.

Куда? Про то лишь только солнце знает.

Под мостиком наш Куербак-малыш

Бурлит, себя Катунью представляя.

 

Навстречу Бии устремляет бег,

Водою мутной по чащобе рыщет,

Торопится, как будто человек,

Который тоже своё счастье ищет.

Край берега весь бурый от листвы –

Её октябрь оставил, не жалея.

Пробьются скоро сквозь неё ростки

Мать-и-мачехи, глазочками желтея.

 

Апрель ладонь, приставивши к глазам,

Вдаль смотрит с берега на половодье,

Считает льдины и не верит сам

Весеннему такому многоводью.

Берёзы им застигнуты врасплох

Полощут ветви вешнею водою.

И трётся льдин искрящийся поток

О сарафанов белые подолы.

 

А первый дождик капельками слёз,

Как бусами хрустальными одарит.

В них лучик солнечный на ветках у берёз

Качается, как ёлочный фонарик.

Идёт по лесу юноша – Апрель,

И радуясь весне и удивляясь.

В кудрях искрится вешняя капель,

С дождём промытых веток вниз срываясь.

 

А может это вовсе не Апрель?

На оклики людей не отзываясь,

Тропой лесною тихо ходит Лель,

Свою Снегурочку всё отыскать пытаясь.

7

Первоцветы

 

Ещё прохладен воздух, робок луч,

Но ласково весеннее светило,

Раздвинув занавес свинцово-тёмных туч,

В другое время года пригласило.

 

Голы деревья: тёмная листва,

Опав, собою ноги им укрыла,

И только верба на краю села

«Фонарики» развесила красиво.

 

Торопятся на свежем ветерке

До распусканья листьев опылиться,

Потом опасть и, радуясь весне,

Из новых листьев шалькою укрыться.

 

Весёлой стайкой солнечных цыплят

Свои цветки хохлатка распускает,

Их стебельки тихонечко скрипят

На ветерке – он их весной считает.

 

А глазки ветрениц алтайских в полусне

Ещё прикрыты робко и стыдливо.

Пройдёт дня три и, радуясь весне,

Раскроются, мигая торопливо.

 

Пушистым зайчиком глядит из-под куста

На нас прострел весенний светлым оком:

Его собратьев нет ещё пока,

Ему так грустно здесь и одиноко.

 

Зато мать-и-мачехе не скучно никогда –

Цветки в низинке щедро рассыпает,

Те, вдоль теченья резвого ручья

Весёлым светофором замелькают.

 

А там не далеко до огоньков.

Не зря «жарками» прозваны в народе:

 

8

«Студентка, комсомолка, активистка»,

Бессменный «врач» у группы, заодно,

Комсорг все годы, да ещё артистка.

Стихи писала, только для себя,

Им мысли и надежды поверяла.

Сама себе и автор и судья,

Читать их никому не доверяла.

Недолгая работа вдалеке

И возвращенье в милые пенаты…

Теперь я в школе два десятка лет.

Как быстро, время, ты бежишь, однако!

С детьми бок о бок некогда скучать,

Ведь каждый день не тот, что предыдущий…

Стремлюсь по жизни с радостью шагать –

Дорогу в ней осилит лишь идущий.

 

 

5

Май. Ландыш

 

На тоненьком зелёном стебельке,

Расправив листьев тёмные ладошки,

Качаются на лёгком ветерке

Фарфоровые белые серёжки,

Как колокольчики, развешенные в ряд.

Ведь это ландыш – всяк его узнает.

Увидел солнце и по-детски рад –

Он так весну торжественно встречает.

Ах, если б колокольцев белых ряд

Вдруг зазвенел призывно, серебристо!

Но не дано, лишь манит аромат…

Ты – сказка леса, ландыш наш душистый!

 

Июнь. Облака

Июль

 

Июль до лазури нагрел небеса

И треплет берёзок зелёные косы.

Уже на лугах зазвенела коса:

Рядками прокосы, прокосы, прокосы…

А в речке небес отразился простор,

И муть растворилась, исчезнув с дождями.

Искристый, весёлый ведёт разговор

«Живая водица», кипя родниками.

 

Вечер августа

 

На румяные щёки заката

Облаков опустились ресницы,

Прикрывая лазоревость взгляда

Уходящей за горы денницы.

Гаснет день, темнота подступает,

Гуще краски и тени размыты,

Жёлтым кругом Луна проступает

Дымкой, как кисеёю, прикрыта.

 

На воде золотая дорожка

К горизонту, до самого края –

Солнце стелет её осторожно

И по ней, как по суше ступает.

Умолкают крикливые птицы –

Песни их подождут до рассвета,

И туман по дорожкам струится,

Укрывая лесные секреты.

 

Паутинок тончайшие нити

Кружевную косынку связали

Лопуха голове непокрытой,

Чтоб колючки его не торчали.

Украшаются травы росою,

Жемчуга на себя примеряя.

Ночь стряхнёт их ногою босою,

По тропинке неслышно ступая.

 

11

Август

 

Ещё не скоро отцветут зарницы,

Застынут травы, свянув, пожелтев.

Ещё не скоро соберутся птицы,

Утихнет лета праздничный напев.

А осень, чутко насторожив уши,

Уже крадётся тайною тропой

И после ливня делаются лужи

Не блюдцем – морем, не для них покой.

Как скоро всё кончается! А может

Нас огорчает это потому,

Что долго ждём мы лето и тревожит

Нас шорох сосен за окном, в бору…

 

Сентябрь

 

Багряно-красным бисером калины

Уже расшит у сентября камзол,

Пестрит кайма, и листьями рябины

Ажурный дополняется узор.

Грибы, прикрывшись листиком в сторонке,

Свои шапчонки, сдвинув набекрень,

Глядят хитро, как у соседней ёлки

Спустившись, солнце удлиняет тень.

 

А по утрам холодные туманы

Тревожит гулко журавлиный крик,

Напоминая: «Осень» беспрестанно,

Несбыточностью душу бередит.

 

Листвой, засыпав бурые пригорки,

Наряд берёзки прячут, как в сундук

И расправляют щеголихи- ёлки

Ершистый мех своих зелёных шуб.

 

Им красоваться до весны на фоне

Своих раздетых ветрами подруг,

Но это после, а пока на троне

Сидит Сентябрь и он уйдёт не вдруг.

12

 

Куртинки их напомнят цвет костров,

Но не спалят травы во вред природе.

 

На бугорках в лесу король-кандык

Расправит свои пёстрые ладони,

А между ними – чуть цветок поник

Головкою в сиреневой короне.

 

Красивы наши первые цветы –

Подснежники – и раннею порою

Торопятся, как видно расцвести,

Чтоб «тет-а-тет» поговорить с весною.

 

 

9

Октябрь

 

Опавших листьев пламя разметав,

Пришёл октябрь с холодными ночами.

И ветра песню в поле потеряв,

Глядит на всё печальными очами.

 

Он средний сын у осени. Пока

Ему достанутся предзимние заботы:

Корма прибрать, огородить стога…

Да мало ли ещё какой работы!

 

Уже и льдинки в лужах залегли,

Звенят, как колокольчики от всплеска,

И тёмен лик у матушки Земли,

Пересечён морщинкой перелеска.

 

Холодный дождь не принесёт грибов,

Лишь землю напоит перед зимою.

Снежинок редких лёгкий хоровод

Её прикрыть старается собою.

 

Но далеко пока до зимних вьюг.

Октябрьским солнцем еле согреваясь,

Берёзки на полянке встали в круг,

Обрывки платьев сохранить пытаясь.

 

Предзимье

 

Размазанный ветром по небу закат

Уже догорел, не оставив искринки.

Всплывает, как рыба, на небо Луна,

Кругом разметав свои звёзды – икринки.

Как холодом тянет к нам с той стороны,

Которая тучей, как шубой одета.

Знать, осени тоже деньки сочтены –

Уйдёт, как ушло долгожданное лето.

И птицы умолкли до самой весны,

Им, тем, что остались уже не до песен.

Порывами ветер шевелит кусты…

14

Лишь он неизменен: силён, бестелесен.

Последним листом вниз по тёмной реке

В незримую даль уплывают надежды…

И лес, и река, покоряясь судьбе,

Уже примеряют другие одежды.

Скуёт их мороз, припорошит снежком,

И песней простой убаюкает вьюга,

Укроет зима одноцветным ковром.

Как жаль, до весны не увидят друг друга.

 

Ноябрьское утро. Берёзка

 

В рассветном небе – огненной реке,

Осколки облаков – большие льдины.

А лес внизу в тончайшем серебре

От инея, весь точно в паутине.

Берёзка у дороги замерла.

Укутываясь дымкой – полушалком,

От солнца ждёт и света и тепла,

Продрогла вся и мне бедняжку жалко.

Совсем нагая – унесли листву

Лихие ветры, отобрали платье.

И, инея развесив бахрому,

Влечёт ноябрь её в свои объятья.

Ещё недавно в вихре золотом,

Как танцовщица, стан свой изгибала,

Не дорожила нажитым добром,

Монеты – листья под ноги швыряла.

Теперь же, расточительность браня,

И холод, что бесстыдно лезет в душу,

Ждёт милости осеннего луча,

Как будто чары он зимы разрушит.

А сосны снисходительно глядят.

Им что, они давно залезли в шубы,

В комбинезон коры до самых пят

И рукавицы из иголок грубых.

Вот на мгновенье вспыхнула огнём –

Зажег на ней тот луч снежинок блёстки.

Успела ли согреться тем теплом?

Вновь тет-а-тет с зимой на перекрёстке.

15

Лебеди зимой

 

На дне незамерзающих озёр

Бьют родники, заснуть им не давая,

Из тесноты подземной на простор,

Кипя песком и воду согревая.

 

В морозный день курятся полыньи,

Повисло пара облачко над ними.

Здесь лебеди себе приют нашли

Среди зимы заснеженной пустыни.

 

Взгляни на них! Плывут не торопясь

И лапками степенно загребают,

Находят корм, в стекло озёр смотрясь.

И шеи грациозно изгибают.

 

А ведь зима, за двадцать пять уже,

Так хочется закутаться теплее,

Вот, кстати, вспоминаю про моржей …

Ну, как не мерзнут в ледяной купели?

 

И в летний день вода из родника

Заломит зубы и ознобом тронет,

И даже не найдётся чудака

Такого, чтоб помыть в ней ноги.

 

Зимой лютует стужа – нрав такой –

И пробует сковать всё, что возможно.

Теперь же воду донных родников

Сравнить с природным подогревом можно.

 

Не зная физики законов и констант,

Стремятся лебеди к «оазисам» в морозы,

И отражаются на глади озерка

На длинных шеях-стебельках живые розы.

 

Январь 2006 г

 

 

16

Ещё теплом согреет «бабье лето»,

Подарит жёлтых листьев на букет.

Сквозь облака, до самого рассвета

Нам красный Марс далёкий шлёт привет.

 

Сентябрь, Сентябрь, ты осени начало,

Живого золота на зиму накопил

И, лодки привязавши у причала,

Тоскою лёгкую мне сердце окропил.

 

Корзинка сентября

 

Полна до верху корзинка сентября,

Хватит в ней и на меня и на тебя:

Гроздь рябины в жёлтых листьях и грибы,

Желудей своих добавили дубы.

Сочных яблок нам припас и старый сад, 

Груши здесь давно созрели, виноград.

Вот и поле тучным хлебом налилось…

Нет, и вправду всё на славу удалось

Рад Сентябрь, запас закроет до зимы

И довольный отдыхает, видит сны.

А придёт Зима, она без лишних слов

Всё разложит нам на скатерти снегов,

Запоёт тоскливо песенку свою…

Скажем мы тогда «С пасибо» Сентябрю!

 

 

13

РУССКИЙ ПЛАТОК

Любовь

 

Я ночью просыпаюсь вновь и вновь

От собственного вздоха, как от крика.

Так, значит, ты ещё жива, любовь?

Как всё ты в этом мире многолика.

 

Слепишь глаза своею красотой,

Когда два сердца любящих встречаешь.

Ты поразишь поступков простотой,

Других вокруг себя не замечаешь.

 

Бываешь ты пожатием руки,

Случайным словом и случайным взглядом.

На снежной тропке ты – следы двоих

И больше никого, идущих рядом.

 

Иль плачешь горько, стоя у метро,

У будки телефона-автомата…

Тебя вагон увозит далеко

На поиски другого адресата…

 

А то стоишь на краешке земли,

А кажется, что у её начала:

Ты в море провожаешь корабли,

Так-как Ассоль у пристани-причала.

 

Письмо допишешь и, кладя в конверт,

Добавишь быстро: «Я тебя целую!».

И будешь ждать, считая дни, ответ

Неделю, а потом ещё другую.

 

Ты скорбным плачем с горькою слезой

В последний путь кого-то провожаешь.

Улыбкой счастья светишься святой,

Когда ребёнка на руках качаешь.

 

18

Иль одиноким взглядом за окно…

Пускай метель на улице кружится,

Когда от мысли о тебе тепло

И снова сердцу по ночам не спится.

 

Благословите женщину

 

Благословите женщину за муки,

Дарующие жизни благодать,

За нежные и ласковые руки,

Способные и раны врачевать,

И хлеб делить в тяжёлую годину,

К себе не придвигая ни ломтя,

И проводить любимого мужчину,

На бой, платком взмахнув из-за плетня.

За те глаза, что с болью и мольбою

Способны всё простить и всё понять,

И, проводив в последний путь, порою

Оплакать, но потери не принять.

Не осудите женщину за слёзы,

Пролитые украдкой в тишине,

Когда осенний павший лист с берёзы

Крик журавлей оплачет в вышине.

Не осудите женщину, прошу я,

За позднюю последнюю любовь,

За смелость мыслей, грешность поцелуя,

Поспешность ею сделанных шагов.

Всю жизнь себя кому-то посвящая,

Родным, любимым, детям и семье,

На жертвенность, как будто обрекая,

Стыдимся лишь одной любви к себе.

Не торопитесь осудить молвою,

Запретом победить и побороть…

Благословите женщину такою,

Какою в мир её прислал Господь!

 

Февраль 2004

19
Новогодняя грустная сказка

 

Красивым шаром новогодним

Любовь лежала на руке.

Он был хрустальным, невесомым,

Его дарила я тебе.

 

Ты руку протянул навстречу,

Блеснули искорки в глазах.

Как он красив, как он не вечен,

Как чей-то облик в облаках!

 

Хотела, чтоб это чудо

Из нежно-тонкого стекла,

Пришедшее из ниоткуда,

Нас согревало в холода.

 

Художником перо жар-птицы

Там было изображено.

Я верила – должно случиться –

Нам счастье принесёт оно.

 

Но не хватило полумига –

Судьбы насмешливый каприз –

И шарик, выскользнув игриво,

Как будто камень канул вниз.

 

Ещё мгновенье до удара,

Лишь стоит руку протянуть,

И нас минует злая кара,

Всё посчастливится вернуть…

 

20

Зима

 

Вечерний снег кружится над селом,

Порхает, хлопьями ложится тихо – тихо:

Зима – хозяйка вновь готовит стол,

Хлопочет ледяная повариха.

Взяла из туч большое решето

И сеет снег, насыпала сугробы.

Кулинарии зимней ремесло

Сложно – отмерить нужно строго!

Луны желток прибавит к той «муке»,

Замесит тесто – всё не так-то просто!

И выпекать доверит не плите,

А холоду крещенского морозца.

Лес молчалив и тёмен. Вдалеке

Глядит на чудо снежное такое…

И небо пригодилось тут Зиме:

Как крышкой лёгкой печево укроет.

О, хлопотунья русская Зима,

Тебе опять всё удалось на славу!

Работы все ты на себя взяла,

А нам оставила весёлые забавы.

 

 

 

17

Смерть сына

 

Беда по сердцу резанула

И, как всегда, исподтишка

Подкараулила, пырнула

Нежданно, но наверняка.

Ты, взрослый сын, ей был опорой.

Да, был. И это навсегда!

Себя изводишь приговором

Сама – дитя не сберегла.

Приходят люди, обметают

В холодных сенях лёгкий снег,

Садятся чинно, вспоминают,

Кем был покойный человек.

А мать глядит, не понимая,

Как можно в прошлом говорить,

Ведь сын – кровиночка родная!

Всё б отдала, чтоб изменить

Тебя, судьба, коли возможно.

Как стрелки повернуть назад?

Куда пойти? Кого тревожить?

Кого спросить и что сказать?

И опустились твои руки –

Бессильны что-то предпринять…

Кто выдумал такие муки,

Чтоб сердце матери терзать?!

Да разве думала когда-то,

Что оборвётся жизни нить?

Тебе, покрывшись чёрным платом,

Придётся сына хоронить!

Ах, если б этот день ужасный

Был только сном, кошмарным сном,

И, может, дождались бы с папой

Гостей за свадебным столом.

А там, глядишь, уже по дому

Звучали б внуков голоса…

Ах, если б было по-другому…

И за слезой бежит слеза.

 

 

22

Проходят люди чередою,

Но только тот её поймёт,

Кто волей божьей иль чужою

Сам через это всё пройдёт!

 

Чайка

 

Душа моя рвётся, и нет ей покоя!

Но кто мне подскажет, что это со мною?

Я долго ждала и мечтала о чуде,

Но вдруг поняла – а его и не будет.

Не будет рассветов, не будет закатов…

С тобою не рядом мне их и не надо!

И больше не надо ни встреч, ни прощаний,

Ни клятв, ни молитв, ни пустых обещаний.

Но небо не дрогнет, не высохнет море,

Лишь станет на каплю ещё больше горя,

Ещё больше горя, ещё меньше счастья,

Ещё меньше солнца и больше ненастья.

Как жизнь беспощадна и как справедлива:

Любовь безвозвратна, а жизнь тороплива.

И белою чайкой над синей водою

Душа моя рвётся лететь за тобою.

Но ты не зовёшь и не звал. Как обидно!

Другою дорога была твоя, видно.

Другою – дорога, другою – тропинка,

Которой ушла та, моя половинка.

Мне с этой потерей пора примириться.

Но как половинке у сердца забиться?!

 

Январь 2004 г

 

 

23

Русский платок

Русский платок многоцветен и ярок,

Это на память лучший подарок.

Сопровождает он женщин с рождения,

С ними же сходит под полог забвения.

Дремлет малыш, убаюканный песней,

Люльку мать белым платком занавесит,

А подрастёт и сам санки покатит –

Мама пуховым завяжет крест-накрест.

 

На посиделках поют и гадают.

Кто-то платочек в углу вышивает

Гладью, крестом ли, цветочки по кругу,

Чтоб подарить его милому другу.

Знак уважения или внимания?

Робкий знак первого в жизни признания.

Как же сказать ему, что сердцу мило?

Глазки потупив, платочек дарила,

А, провожая его в путь-дорогу,

Долго махала платком у порога…

 

Радостней нет за околицей встречи!

Ярким платком он укроет ей плечи:

Неба кусочек, цветы, завитушки.

Долго завидовать будут подружки.

Мама, увидев вниманье такое,

Скажет: «Приданое надо готовить»,

Вспомнит про свой, про заветный платочек,

Молча вздохнёт: «Вот и вырасти дочек!»

На свадьбе шумной под плач и песни

Волосы в косы свивают невесте,

Помнила чтобы – замужество свято –

Голову кроют простым строгим платом.

Из под него же ни прядки, ни чёлки:

Всё, дорогая, жена – не девчонка.

 

Вместе с хозяйкой платок отмечает

Дни её счастья, а то и печали:

24

А мы застыли, словно в кадре

Полузабытого кино,

Немые зрители в театре –

Не с нами всё произошло.

 

Раздался звон, и миллиардом

Осколков брызнула любовь,

Нас осыпая звездопадом

Теперь уже ненужных слов.

 

Они застряли, как у Кая, –

Что в глаз попал, всё изменил

Вокруг меня, сравнить желая

С одним тобою всех других.

 

Второй осколок сердце ранил,

Так боль саднит, что не унять –

Известно, ведь оно не камень –

И не забыть, и не достать…

 

Но стон души не достучится,

Не докричится до тебя.

А может то перо жар-птицы

На шаре видела лишь я?

                         

    Январь 2003 г

 

21

Савелий

 

Кто кошек любит, тот меня поймёт,

А кто не любит, я таких жалею.

Давно в моей квартире кот живёт

Со старым русским именем - Савелий.

Его родня из дальних южных стран,

Таких на карте и не сыщешь ныне.

Тот край у Азии с названием Сиам,

Зовётся Таиландом в нашем мире.

Окрас типичный, умные глаза,

Что с возрастом не столь уже и сини…

А предки во дворцах века назад

Хранили королевские святыни!

Гласит легенда, что таких котов –

Немного косоглазых, хвостик согнут –

В Сиаме разводили для дворцов,

А не как украшение природы.

Король доверил им, котам, хранить

Златую вазу – ценный дар богини:

Хвостами основанье оплели,

А взгляды устремили на святыню.

Сидели тихо и не шевелясь -

Как короля не оправдать доверье?!

Вот так у них, а позже – у котят

Глаза скосились даже от усердья.

Купаясь, королева во дворце,

Чтоб не терять ни кольца, ни браслеты.

На хвост низала кошкам. На конце

Их хвостик согнут – странная примета.

Такою «родословной» человек

Похвастаться, порой, и сам не может.

Савелий скромен весь кошачий век

И мания величия не гложет.

Не за породу я его люблю:

Такой «экзот» давно уже не диво.

Он – член семьи, в моём живёт дому

12 лет, и добрый и красивый.

Приду домой, в прихожей, у дверей

 

26

Меня он ждёт, мяуканьем встречает:

«Возьми, хозяйка, на руки скорей!

Я ждал тебя и без тебя скучаю!»

Привыкнув к распорядку моему,

В кровать уложит, как по расписанью,

Особым мявканьем, катаньем по ковру

И по постели – умное созданье.

Но, как будильник, рано по утру

Меня поднимет, даже в воскресенье.

Холодным носом водит по лицу,

А сам урчит уже от нетерпенья.

Мол: «Хватит спать, давай вставай! Подъём!

Меня корми, да растопляй же печку!»

Погладишь шерстку мягкую на нём –

Быстрей забьётся кошкино сердечко.

Возьму лишь только в руки пылесос,

Уж тут как тут, мне спинку подставляет,

А там и брюшко, и, конечно, хвост –

В уборке толк Савелий понимает!

Обед готовлю – трётся у стола,

На лапках подтянувшись, наблюдает.

Отлично знает, где лежит еда

И холодильник лапкой открывает.

Порой пишу или готовлю есть,

Он, чтоб привлечь к себе моё вниманье,

На кресле в зале, а ведь скрэтчер есть,

Устроит для себя «когтечесанье».

А то сидит и смотрит на меня

Внимательно, аж взгляд насквозь пронзает.

И, кажется, усами шевеля,

Он мои мысли в голове читает.

Увидит слёзы на моих глазах,

Признаюсь честно, – и они бывают,

Он языком, шершавым, как наждак,

Их «вытрет» и прижмётся, утешая.

Вот так заботимся мы друг о друге с ним,

Деля и грусть, и радость, и невзгоды.

Он всё поймёт, «хвостатый гражданин»,

Мой старый друг из «кошкиной породы».

27

Мамина любовь

 

Уходят дети в жизнь, уходят дети,

Как листья отрываются с ветвей.

Их взрослой жизни поднимает ветер,

Прочь унося за тридевять земель.

 

Они летят дорогой незнакомой,

Летят к огню своей большой мечты,

Их провожает свет родного дома

Далёким маяком из темноты.

 

Там, у порога, ожидает мама

От них вестей, и лучше - не плохих,

Всё повторяет про себя упрямо:

«Спаси их, Господи! Спаси и сохрани!»

 

Слова простые эти неизменны,

И сколько б детям ни было годков,

Сопутствуют им в жизни непременно

Молитва мамы и её любовь.

 

Тепло костра – она в январской стуже,

Глоток воды в невыносимый зной,

Из волн пучины вынесет на сушу,

От злой молвы вновь заслонит собой.

 

Надёжным другом рядышком шагает

Вдаль через горы, не боясь преград,

И грудь свою ударам подставляет,

 Не требуя ни званий, ни наград.

 

Тепло родимых рук всего дороже,

Поддержки лучше в жизни не сыскать.

Но почему же мы порой не можем

Всё это маме, поклонясь, сказать?

Для мамы мы всех лучше во Вселенной,

Её дитя – родные плоть и кровь.

Да будьте ж вы вовек благословенны

И дом родной и мамина любовь!

28

Он уголки подставляет, не споря,

И для слёз радости, и для слёз горя…

Шалька цветная на празднике сельском

Возраст убавит годочков на десять:

Вспыхнут глаза, зацветут щеки розой,

И не страшны никакие морозы.

 

В горьких слезах утонула, как в море,

Чёрный платок – это женское горе…

В скорбном молчанье платок надевают,

Этот – последний, её провожают…

Вот и связалась вся жизнь узелочком

Под подбородком тем строгим платочком.

 

 

 

25

Хозяин

 

Под вечер возвращается домой,

Идёт нетвёрдо. Может быть больной?

Бормочет что-то сам себе под нос…

Домой получку нёс, но не донёс.

Нет, не ограблен дюжим варнаком,

А просто пропил он её с дружком.

Неужто деньги в доме не нужны?

Привык сидеть на шее у жены:

Ему не стыдно в свои годы, знать,

Ещё одним ребёнком в доме стать.

Себя же он считает Молодцом,

Хозяином, Опорой и Отцом.

Хоть ноги заплетаются, идёт

В передний угол, ног не оботрёт.

Бух на диван и вперил мутный взгляд

Он на жену: «Кто здесь ему не рад?»

А что жена? На ней семья, работа,

Согнула её мужнина «забота»:

Ушла куда-то прежняя краса,

В потухшем взгляде кроется слеза…

Опора – муж, что со хмелём в глазах,

Теперь повис у ней же на плечах.

Что делать ей и как успеть везде?

Калитка держится лишь на одном гвозде,

Упал забор в углу на огороде –

У мужа-то всё руки не доходят.

Но до неё, коль что не так, тогда

Дотянется хозяйская рука!

(Увидят дети, ведь они же тут?

Да Он не видит, как они растут!)

На ком же ему дома злость сорвать,

Как не на ней, обиду вымещать.

За что? За всё, что в жизни не сбылось,

Чего хотел, да так не удалось.

Ведь он мечтал «рукой до звёзд достать»,

А, может, даже Президентом стать.

Нет, лучше быть удачливым банкиром:

 

30

Вот дел тогда б таких наворотил он!

Но все мечты слились в один стакан.

И кажется, что счастлив, если пьян.

А чтоб мечте той с явью не разниться,

Спешит он по утру скорей напиться.

И больше интересов никаких!

«А что, живу не хуже остальных,

И на работе ценят, уважают…

(А выгонят – жалея, принимают)»

От хмеля тяжелеет голова,

Язык мешает – путает слова…

В соседней комнате, к себе прижав детей,

Жена заплачет над судьбой своей…

 

 

 

31

 

Боль земли

 

Мне кажется, я понимаю:

Живая матушка – Земля.

Нас на руках своих качая,

Как детям не желала зла.

Да разве мать того не хочет,

Чтоб дети жили без забот,

Нас всё лелеет и хлопочет

За веком век, за годом год.

Ты посмотри, она красива

И только глупый не поймёт:

Свои богатства, свои силы

Он нам, детям отдаёт.

ЕЁ дыхание ветрами

До нас на зорьке долетит,

Нахмурится – и облаками

На небе солнце пригасит.

Глаза Земли – её озёра,

А реки – кровь родной земли.

Глядит с надеждою во взоре:

Смотри, беды не натвори!

По телу матушки своей

Мы тяжело сейчас шагаем,

 

32

* * *

Чем заслужил мою любовь, не знаю,

Ведь любят не «за что», а «вопреки».

И снова свою жизнь перебираю –

Тетради пожелтевшие листки.

 

На них есть всё, что удержала память:

Зима, мороз и первый поцелуй…

И даже то, что нынче не исправишь,

Горюй об этом или не горюй!

 

Не так красив, со стороны – быть может.

Так говорят или, жалея, лгут,

Но в жизни стал ты мне всего дороже.

Как объяснить? Не стоит, не поймут.

 

Я и сама, порой, не понимаю,

Как мы – два разных полюса сошлись,

И карою разлуку принимаю,

С тобой разлуку, что длинною в жизнь.

 

Видать, судьбе так было интересней

Столкнуть нас вместе. Что произойдёт?

Ведь дали жизнь нам разные созвездья,

Стихий различных. И вот, чья возьмёт?

 

Ты часто снишься мне, и в сновиденьях

Тебе всегда бросаюсь я помочь.

Что я нужна – ни капельки сомненья,

И мы бежим куда-то через ночь.

 

Тебя спасаю и какое счастье:

Мы снова рядом – только ты и я.

Нам не страшны все горести-напасти,

Опять вдвоём, опять одна семья!

 

Но я проснусь, и снова мука длится,

Изнылось сердце, привыкая ждать.

Скорей бы ночь! Вдруг ты опять приснишься,

И снова буду я тебя спасать.

29

Вечная тема

 

Мужчина смотрит на огонь.

Казалось бы, ну что здесь ново?

Но замерла его ладонь

И недосказанное слово.

В свои он думы погружён, –

Теперь к нему не достучаться, –

И света кругом ограждён,

Спокоен – нечего бояться.

Чуть слышно в чреве у костра

Трещат дрова – сгорают ветки,

Родится в пламени искра

И рвётся в небо, как из клетки.

Круг тишины, что тёмный фон,

На нём резцом – огня отблеском

Мужчины профиль обведён,

Как на фрагменте древней фрески.

Мужчина и огонь – друзья,

Их дружба скреплена веками,

Но чуть замешкает – лизнёт

Его ладонь живое пламя.

Огню припомнится костёр

И вход в пещеру задымленный,

Глаз друга зорок, слух остёр,

В походах трудных закалённый.

Мужчины добрая рука,

Подвинув ветку, силы дарит

Огню, чья яркая стена

От тьмы и холода избавит,

От входа отпугнёт зверей,

Чей вой и топот так пугают.

Надёжней всяческих дверей

Покой жилища охраняет.

А вот в лесу, после грозы,

Уже не другом – божьей карой –

Огонь шагнёт из темноты

Навстречу, вздыбится пожаром.

Пред ним равны все станут вдруг:

 

34

Цветок и листик, зверь и птица,

И человек, вчерашний друг,

Теперь огня же убоится.

Так как: друзья или враги?

Ну кто ж их души разгадает?!

Но я уверена, они

Друг друга молча понимают.

И что внизу произойдет.

Без интереса, сожаленья

На них взирает небосвод

Немым свидетелем творенья.

 

День пожилого человека

 

«День пожилого человека»,

Иль даже месяц, кому как.

Что значит он для тех, кто веку

Оставил жизненный свой вклад?

 

Свой труд и молодость, и силы

Отдали Родине сполна.

А чем она им отплатила,

Перечисляя имена?

 

Всё изменилось в новом веке.

Страна, и то уже не та.

Что там о старом человеке?

Себя не помним иногда!

 

Они же скромно ждут вниманья:

«Наверно, в клуб всех позовут…»

(А там, спасибо за старанья),

Концерт и стол им соберут.

 

На этом всё. До новой встречи!

Тому, кто в будущем придёт –

Какое благолепье речи! –

(Это для тех, кто доживёт).

 

 

35

Пройдёт их «месяц» – время-птица,

Всех вновь закружит вальс забот…

И в двери власти постучится

Проситель – пожилой народ.

 

Ему, не торопясь, откроют

И, принимая, намекнут:

Ходить, просить, роптать не стоит,

Ни средств, ни время не найдут.

 

И вновь заставят унижаться

Те, кто моложе и бойчей,

Кто только начал в роль вживаться

Судеб вершителей, судей.

 

«Верхи», подчас, к их нуждам глухи –

Свои потребности важней.

Чужие старики, старухи,

Вы не у дел на склоне дней.

 

Своё прожили и отжили,

Ну, что заслугами бряцать!

И льготами вас «одарили»,

И пенсии «не сосчитать»…

 

Но перед выборами гордо

Вас назовут «электорат»,

И зазывать в свои когорты

Вас станет каждый депутат.

 

А если вникнуть в сущность слова?

Мы поживём – и им под стать…

«Днём человека пожилого»

Наш каждый день и должен стать!

 

Август 2003

 

 

36

 И слёзы рос и боль полей,

Увы, порой не замечаем.

Идём, как в бой в Природу мы,

Добро забвенью предавая,

Богатством матушки-Земли,

Ресурсами повелевая.

Как комаров огромных сонм,

Оставив язвы моровые,

И нефть, и газ – планеты сок –

Качают вышки буровые.

Вгрызаясь в кладовые недр,

Запасы жадно выгребаем,

Забыв – придёт грядущий век,

Потомков в нищих оставляем.

Да что потомков, и теперь

Нас в грабеже не гнёт усталость.

Но кто ведет подсчёт потерь,

И сколько нам ещё осталось?

Земля терпела, как