Эмма Феликсовна ЛЯДОВА (Кокан)

Эмма Феликсовна ЛЯДОВА (Кокан)

Содержание:

 

 

1. Краткое описание жизни Трезвенницы Братца Иоанна Чурикова Эммы Феликсовны Кокан-Лядовой. ………………..4

2. Первая ссылка. ……………………………………………………………..17

3. 23 декабря 1968 г. ………………………………………………………….22

4. Характеристика. …………………………………………………………36

5. Третья ссылка. ……………………………….…………………………….38

6. Я спокойно ответила: «Зачем менять полезное на бесполезное». ………………………………………………………………………………………38

7. Караганда — тюрьма. ……………………………………..…………..39

8. Воспоминание Эммы Феликсовны 1964-65. …………………...55

9. Понедельник 5 июня 1967 г. ……………………………………………58

10. Понедельник 12 февр. 1968. ……………………………………………60

11. Понедельник 23 сент. 1968 г. ……………………………………….. 6 1

12. 23 декабря 1968 г. …………………………………………………………..64

13. Понедельник 9 июня 1969 г. …………………………………………..65

14. Понедельник 23 июня 1969 г. ………………………………………...65

15. Понедельник 28 июля 1969 г. …………………………………………69

16. Понедельник 11 авг. 1969 г. …………………………………….………69

17. Понедельник 18 авг. 1969 г. …………………………………..…….…70

18. В память страдания святых сорока мучеников. ……….…71

19. Понедельник 25 августа 1969 г. …………………………………….72

20. Понедельник 8 сентября 1969 г. …………………………………...72

21. Понедельник 20 октября 1969 г. …………………………………...73

22. Понедельник 10 ноября 1969 г. ………………….……………………74

23. Понедельник 24 ноября 1969 г. ……………………………………...75

24. Понедельник 2 марта 1970 г. ……………………………………..…76

25. 2 марта 1970 г. ……………………………..………………………………76

26. Пятница 5 июня 1970 г. …………………………………………………77

27. Понедельник 5 октября 1970 г. ……………………………………..78

28. Понедельник 5 июня 1922—1972 гг. …………………………..……79

29. Суббота 24 июня. …………………………………….………………..…80

30. Понедельник 23 июня 1973 г. ……………………………………..….80

31. Понедельник 6 августа. ………………………………………………..81

32. Понедельник 5 ноября. ………………………………………….……….81

33. В канун 1974 года. ………………………………………..……………….82

34. Понедельник 11 февраля 1974 г. ……………………………………..82

35. 14 апреля 1974 г. Пасха. …………………………………………………82

36. Понедельник 24 июня 1974 г. ………………………………….……..84

37. Понедельник 30 декабря 1974 г. ……………………………….…….87

38. Понедельник 13 января 1975 г. ………………………………….……87

39. Понедельник 24 февраля 1975 г. …….………………………..…….87

40. Среда 1 марта 1978 года. ………………………………….89

 

 

Дорогой Братец Иоанн! Благослови жизнь мою в свободе, чтобы побольше руководствоваться в Словах Твоих, в этих глаголах жизни человека. Прими мое моление, как нищенку и претвори её в благость и милость Свою.

Аминь. Э. Ф.

 

Первая ссылка

Началась проверка веры в Бога и убежденности в идею Трезвости в других уже условиях, т. е. в тюрьмах.

28 мая 1931 года во время ареста дух у Эммы Феликсовны был бодрый. После обыска, когда сложили весь духовный материал, она воскликнула: «Мама, какая я богатая невеста, есть ли еще у кого столько богатства, как у меня! Целую корзину золота понесли!».

Привезли в тюрьму, поместили в общую камеру. В камере было 20 человек. Приписали 58 статью § 10 II. Эмма Феликсовна не согласилась с этим обвинением и не подписывалась. Следователь говорит: «Вы же говорили против пьянства, против алкогольных напитков? —да, говорила,—ну вот, а это и есть агитация».

А Дорогой Братец Иоанн далеко еще до этих дней говорил на Священных Беседах: «Хотя нам и приписывают 58 статью, но она к нам не подходит». Слова Дорогого Братца Иоанна исполнились, о чем увидим ниже, что стало через 25 лет ее изгнания.

Потом отправка в Архангельск. Одиннадцать человек поместили в столыпинский вагон. С Эммой Феликсовной были трезвенники: Мария Николаевна Иванова, Анна Васильевна Крылова (сестра Сестрицы Агриппины). У Крыловой осталось 5 человек детей, самый старший Петр 20 лет вынужден был жениться. Мать — Анна Васильевна в ссылке была вынуждена вязать и посылать деньги детям. Следователь упрекал, что Сестрица Груша замуж не вышла, а Анна Васильевна отвечала: — правильно сделала, она одна, а у меня пятеро детей.

1200 км ехали двенадцать дней. Условия были ужасные, пить не давали, в туалет не пускали. Ночью в вагоне от светильника случился пожар. Эмма Феликсовна первая увидела, потому что не спала. Стучали долго, никто не пришел. Пришлось гасить самим, воды нет, гасили мочой. Когда стали подъезжать к Архангельску, не доезжая 3 км, тогда пришли и стали заискиваться, чтобы ничего не сказали плохо. 25 января 1932 г. прибыли в Архангельск; мороз, темно, ночное время. Принял комендант в 22 часа вечера, стали знакомиться. Спрашивали, у кого какая специальность. Эмма Феликсовна ответила, что работала на фабрике и кассиром (В 1922 г. я работала в магазине временно кассиром, трудоустроил меня приятель отца). Ответил: — «Кассиром здесь работать не будете». Спросил: — «Обеды готовить умеете? Домашние, простые». Он сказал: — «А картофель я сам сготовлю».

Всех проверял по списку, по алфавиту. Дошел до фамилии Иванова, сказал: в сторону. Дальше читает, дошел до фамилии Крылова, тоже в сторону, продолжая читать, доходит до фамилии Лядова, также говорит: в сторону. Тут я поняла и толкнула их, что Дорогой Братец Иоанн творит чудо. Комендант сказал:— этих троих отвести в барак, а остальных 8 человек поставили отдельно, отпустил в город и сказал— завтра явиться утром. Женщины стали плакать, город незнакомый, идти было некуда. Вещи нести не могут. Они ответили: -— есть мужчины, за продукты поднесут. Чтобы пройти в город, надо было пройти реку Двину. Утром мы их спросили, где они были? Сказали, что всю ночь ходили. Верующие пошли в церковь. Некоторых из церкви взяли домой переночевать. Когда нас привели в барак, случился пожар. Эмма Феликсовна только стол вытащила и рухнула крыша. Перевели в конюшню. Жили там недолго. Пол холодный, нары из сырого леса. Затем перевели в церковь на колокольню. Нары, холодно и сыро. Хлеб утром получили, а вечером плесень на нем. Эмма Феликсовна работала в прачечной, Дорогой Братец Иоанн давал успех в ее руках. Условия были тяжелые, дали на двоих одно корыто. Вши так по рукам и ползали. Воду выносили на руках. Мороз, мы все потные. Приходили в общежитие уставшие, ночь спали плохо, все болит. Утром снова на работу.

Написала домой маме, какие условия, муж Александр Иванович сказал: «Пусть не работает». Но если оставить работу, тогда откажут в хлебной карточке и общежитии. Эмма Феликсовна искусно гладила, когда выдавали белье, то были все довольны, говорили: «какое-то волшебное», так швы проглажены с двух сторон. Заведующая прачечной стала ей говорить: грамотная женщина, могла бы другую работу найти. Сама заведующая нашла ей частную квартиру. Эмме Феликсовне упал на ногу утюг, ушибла ногу и долго беспокоила нога.

Мы для того приехали, чтобы все переносить,— так она писала домой в Ленинград. Эмма Феликсовна стала жить на частной квартире. Перешла работать в контору. Раньше всех приходила на работу, топила печи. От работы не отказывалась, несмотря на то, что работы все прибавляли и прибавляли. Были искусители, которым она не поддавалась и, призывая имя Дорогого Братца, вела борьбу.

Однажды этот ангел-искуситель сказал: «Вычеркнуть ее фамилию из списка на обед». Другие сотрудники сказали, что она у нас не обедает. Для него была большая неожиданность. А другие сослуживцы сочувственно следили за поведением Эммы Феликсовны, предупреждали, чтобы не скомпрометировать себя. —- У вас же есть муж? Она ответила: —этому мой муж не поверит. Один из сотрудников спросил: — вы трезвенница? Ответила:—да, но больше не задавайте мне вопросов, т. к. отвечать не буду, я не знаю с какой целью вы мне их задаете. После обеда он пришел, принес два пряника — купил в буфете и сказал: — «Не обижайтесь на меня. Эмма Феликсовна, я же слышал о трезвенниках в Ленинграде. А вот как же мне быть? Трудно жить одному без женщины». Эмма Феликсовна предложила выписать жену. Он так и сделал и остался очень благодарным. И, обратившись к Эмме Феликсовне, сказал: — «Если ученик таков, то каков же учитель?!» Только делами своими каждый трезвенник и трезвенница оправдываются на своей жизни, а таковым Господь еще посылает в подкрепление ангелов.

Однажды хозяйка, где жила Эмма Феликсовна, отмечала свой домашний праздник, пригласила гостей и свою квартирантку. Эмма Феликсовна дала согласие. Когда хозяйка накрыла на стол, вдруг звонок. К Эмме Феликсовне пришла женщина знакомая и первый раз, чтобы посмотреть, как устроилась на новом месте. Эмма Феликсовна была очень благодарна Дорогому Братцу Иоанну, что посчастливилось избежать такого общества — прислал ангела и так чудесно устроил, а то тяготило бы новое общество, надо было бы разделять их разговор. Знакомая провела весь вечер и я старалась разговорами удержать ее. На другой день хозяйка открылась: — я желала в вашу чашку добавить вино, но номер не прошел.

Вот как Дорогой Братец Иоанн хранит своих трезвенников, чтобы они не нарушали Трезвые заветы Своего Отца. И во мне еще больше окрепла Вера в Бога. Слава Дорогому Братцу Иоанну! Действенность слов Дорогого Братца Иоанна, что Господь везде и всюду, только быть ему верным.

Часто Эмма Феликсовна вспоминала слова Дорогого Братца Иоанна, что Иоанна Кушника Лукавый хотел поймать на удочку, но Господь не допустил. Так и нам надо бодрствовать, только бодрствующий готов будет отражать искушения и испытания.

Эмма Феликсовна решила перейти на ткацкую фабрику, но как нового человека всегда проверяют. Она этим моментом воспользовалась, только бы не потерять место. Днем отработала на своей работе, а в ночь вышла на фабрику к ткацкой машине — надо было шпули заправлять. Дали ей катушку к машине пристроить. Всю ночь провела, но ничего не сделала, как только катушку пристроит, машину пустит, пойдет и оборвет.

Завхоз привел Эмму Феликсовну к директору. Директор спросил: — «Ну как?» «Я дал ей пробную шпульку — одни узлы, хотя я видел, что у нее все приемы правильные». Директор сказал завхозу: «Раз ты увидел, что все приемы правильные, надо было дать хорошие нитки». Господь Дорогой Братец Иоанн успех давал. Эмму Феликсовну перевели на шелковые нитки. Ответственная работа. И она всегда молитвенную благодарность возносила своему Учителю Дорогому Братцу Иоанну.

В Архангельск во время своего очередного отпуска приезжал Александр Иванович. Эмма Феликсовна просила Дорогого Братца Иоанна дать ей передышку— отдых хоть на три годика. Дорогой Братец Иоанн услышал ее просьбу!—освободил в 1937 году.

Свобода! Но эти годы она болела. Ее за это время посетила Сестрица Груша. Мама и Эмма Феликсовна долгое время скрывали от мужа ее болезни, т. к. она была против больницы. Муж случайно увидел, что у Эммы Феликсовны такое кровотечение, пришел в ужас и сказал: «Свяжу, но в больницу ее отвезу». Когда она должна была быть направлена в больницу, Эмма Феликсовна открыла Библию,— ей открылось: «Вспомни многострадального Иова» и конец его, он получил втрое больше, чем имел. Он страдал и в страданиях оказался верным Господу, верным в долготерпении. Верным при всех искушениях плотской болезни, а это тяжелое преткновение, чтобы не прибегнуть к божествам аккоронским. Позже Эмма Феликсовна в благодарственной записке говорила: — И жизнь Иова и терпение его, и впоследствии благополучная жизнь его, красной нитью проходит образцом в последующих Писаниях Апостолов, отцов Церкви и наконец Ты, Дорогой Братец Иоанн, приводишь его для примера к нашему назиданию.

Александр Иванович, отправляя Эмму Феликсовну в больницу, прощался с ней как с покойником. Очень переживал за ее здоровье. Он вспоминал ответ Дорогого Братца Иоанна, когда просил благословение на супружескую жизнь: «Будешь страдать по плоти». Боялся, что она не поправится.

Эмма Феликсовна часто повторяла, что по слову Дорогого Братца Иоанна «кому поправиться, тот и в больнице понравится». К этому еще говорил: «необходимо пролить свою греховную кровь, т. е. выпустить ее». В больнице у Эммы Феликсовны был очень низкий гемоглобин 16—18%. Употребляла лимоны, гемоглобин постепенно стал увеличиваться, к выписке из больницы анализ крови стал лучше. Слава за все Дорогому Братцу Иоанну. Для поддержания своего здоровья они летом жили на даче в Вырице, деревня Петровка. При встрече с ее мужем Александром Ивановичем трезвенники интересовались состоянием Эммы Феликсовны после ссылки, то Александр Иванович с большим воодушевлением говорил: — «Ссылка Эммочку не изменила и не ожесточила, все такая же кроткая и убежденная».

Этому и мы всегда верили и будем верить, что слово Божие — Учение Иисуса Христа, проповеданное Братцем Иоанном, всегда приносило достойные плоды и сейчас оно приносит. И таковые люди живут уже не для себя, а для общества, для блага ближнему.

Вторая ссылка

Жизнь Эммы Феликсовны была определена Богом на большее утверждение веры в святую проповедь Дорогого Братца Иоанна. И она как избранный сосуд духовного образца надлежало ей в тяжелых условиях вторичного страдания показать веру живую, приносящую большую пользу для будущего человечества. И эти страдания не за преступления против государственной власти, нет! Не за воровство, не за какие-либо проступки, а за веру в Бога, за Святую Трезвость, дарованную людям Великим Учителем Братцем Иоанном. И этот подвиг свидетельства о Великой идее Эмме Феликсовне пришлось пронести через вторичную ссылку. Прошло ровно три года, как она вернулась из первой ссылки. И вот 11 сентября 1937 года в дом Эммы Феликсовны явились люди, предъявили ордер на обыск и арест. Она держала себя так спокойно, что сотрудники были удивлены и даже спросили ее: «Вы что, не впервый раз встречаетесь с нами?». Она ответила: «Нет!»

В Ленинграде снова, как и в первый арест, попала в эту же камеру. Следователь спросил Эмму Феликсовну, сколько человек было в этой камере в 1931 г.? Она ответила — двадцать. А теперь, говорит следователь, шестьдесят. Спали на полу. Пол нагревался от человеческих тел. Рубашки сушили, качая их на руках. В столовую занимали очередь: утром сразу на обед, затем на ужин, а также занимали очередь и в туалет. Хорошо еще то, что была холодная и даже горячая вода.

На допросе в Ленинграде, когда заполняла анкету, Эмма Феликсовна расписалась в графе начальника. Следователь сказал: «Ишь куда влезла, в начальники». Эмма Феликсовна с юмором ответила: — «Может быть, когда- нибудь буду и начальником».

Эти слова ее оправдались. Позже, уже находясь в лагерях, заведовала овощным складом, ее называли «начальником». Наступили дни официальных допросов. Когда я была приведена, то следователь, подойдя ко мне, подвел меня к окну, открыл окно, показал райский уголок: голубое небо, солнечные лучи падают на ветки сирени, листики, как лакированные после дождя, с некоторых стекают крупные капли дождя. Следователь спросил: «Лядова, неужели вы не желаете к себе домой?». «Очень желаю». Следователь говорит: — «Так откажитесь от своих взглядов-убеждений. Вы так много пережили за это время».

Эмма Феликсовна отказалась изменить свои убеждения. Заключение: на подконвоированных черных работах — только. Еще вызов к следователю, спрашивает: «Признаете себя виновной?». Эмма Феликсовна отвечает: «Я виновата только в том перед Родиной, что родилась женщиной, а не мужчиной».

Лядова, подпишите обвинительный акт, все равно подпишете или не подпишете, назначенное вам наказание не снимается.

«Вот в Евангелии написано,— продолжает следователь,—возьми оружие и иди против Советской власти». Эмма Феликсовна отвечает: — Такого текста в Евангелии нет. Следователь говорит: «Нет есть, я не знаю сейчас где говорится, а вот я найду и вас вызову повторно к себе на прием». Эмма Феликсовна отвечает—если вы найдете это положение, то я буду сразу первая безбожница.

Сидим в камере, очень скучно, решили себя развлечь, попеть, только тихо, вполголоса мотив песни на «Вечерний звон». Кто пел языком, кто пальцами щелкал. Вначале тихо пели, а потом все выше, выше. В конце концов так распелись, что пришел надзиратель с начальником. Дали команду всем встать. Спрашивали: «Кто пел?». Молчат. Громче спросили: «Кто пел?». Молчат. Тогда начальник сказал: «Староста вперед. Кто пел?». Староста сказала: «Все пели». Начальник сказал: лишить всех на три дня хлебной пайки. Когда закрылись двери, вот тут-то и пошла перебранка. Пели не все, а также не все получали передачу. Староста сказала: «Перестаньте, что вы желали, чтобы их посадили в карцер?».Как-то вызвали на допрос ночью. Их было несколько человек. Следователь все время вел дело (один задавал вопросы). Я решила: раз спрашивают, то пусть слушают. Многое рассказала о Дорогом Братце Иоанне, о коммуне, о Божиих чудесах.

Следователь стал разубеждать: «Христа не было, это выдумки, поэтому ученые не записали». Она на это ответила: «Это в то время, а в наши дни в Петрограде-Ленинграде, когда народ шел пешком, ехал на любом транспорте в воскресные дни, понедельники, вы делали специальные дополнительные поезда; 500 человек, тысяча, 2 тысячи, 3 тысячи людей получили сколько милостей от Дорогого Братца Иоанна, исцеление различных болезней, а главное — отрезвление от пьянства».

Вы говорите про Христа никто не записал, а в это время Чуриков совершил повторно то, что и Христос, но никто не записал. Что вы на это скажете?

«Лядова, кто кого допрашивает?» —- воскликнул следователь. Один из присутствующих близко-близко подошел к Эмме Феликсовне, как бы нечаянно, случайно наступил на распухшую стопу своим сапогом. У Эммы Феликсовны от сильной боли сжалось сердце, она думала, что вот сейчас кожа лопнет и потечет вода. А какая ужасная боль! Сняли с меня, а вернее содрали верхнюю одежду, облачили в одежду ксендза (католический священник), потом одели в одежду русского священника. В руки дали большую Библию, взяли за ухо, стали водить по всем комнатам.

Все присутствующие смеялись, потешались от души, как говорят, «держались за животы». Кто-то из них сказал: «Смотрите, она еще и улыбается». Исполнилось на Эмме Феликсовне то, что ей заложил Дорогой Братец Иоанн из деяния Апостолов гл. 6 «когда Стефана привели в синедрион и все сидящие в синедрионе смотрели на него, видели лицо его, как лицо ангела». Я смотрю и думаю: «кто же из нас сумасшедший?». Затем взяли корзину с мусором и одели мне на голову. Мусор разлетался во все стороны. Потом сказали: «Лядова, идите за шкаф (там было зеркало), приведите себя в порядок». Я смотрю в зеркало: кофточку помяли, прическу испортили, т. е, внешность мою нарушили. Подали на стол чай с пирожками, закусите! Я отказалась и на этот отказ возглас:— Неподкупная б». Отвели в камеру и когда я вошла, пожилая женщина, находившаяся у входа, как будто меня поджидала. Взяла меня за руку, посадила рядом с собой. Когда я ей все рассказала, что было со мной, она тут же воскликнула: «Это ничто, как страдания Христовы». Она меня этими словами ободрила и я успокоилась, вознося славу Дорогому Братцу Иоанну, что Он послал мне ангела.

Через некоторое время повстречались с одним из тех, кто снимал допрос ночью. Весь встрепенулся, воспроизнес: — «О, Лядова!» — и фамилию произнес особо протяжно. И вот наступил день, когда вынесен был приговор без всякого суда, защиты — особая тройка осудила на 10 лет — мера наказания: «отбывать наказание в лагерях только на подконвоированных черных работах». Состоялось свидание с мамой. Во время свидания мама сумела передать мне деньги. Строго было — наблюдали, переживали и мама и я. А на следующее свидание должен был придти муж Александр Иванович, а пришла опять мама. Сказала, что Александр Иванович арестован в декабре 1937 года. Эмма Феликсовна успокаивала свою маму: — мамочка, не расстраивайся, разберутся.

Я не буду 10 лет отбывать, самое большое три года...

Ценные вещи отбирали, составляли акт, так они и не были возвращены. У Эммы Феликсовны отобрали золотой крест (крест сняли, а вручили животворящий крест терпения). У Александра Ивановича отобрали золотые часы с цепочкой, но это ничто!

И так мы уже в Казахстане. Первые пять лет отбывания (1937—1942) были самыми тяжелыми в жизни. Работали вместе с мужчинами, нормы давали такие, что их не могли выполнить даже и мужчины — не под силу, а хлеб срезали, если не выполнишь норму. Холод и голод подкашивали наши физические силы.

Один раз в месяц разрешалось послать посылку 5 кг. Мама посылала 2 кг масла, 2 кг сахарного песка, 1 кг сухарей, или рыба-вобла сухая.

«Дорогая Эммочка! (писала мама). Вот прошли три года, а тебя все нет и нет Милка, моя Эммочка, у меня болит душа о тебе. Ты у меня одна, нет у меня больше никого. Думала ли я, что имея одну дочь, что под старость буду стоять у тюремных стен?!». Да, великая скорбь матери!

Эмма Феликсовна говорила, что мама занимала очереди для передачи, то Эмме, то ее мужу, а то и просила людей знакомых, т. к. работала сама. Нужны деньги, нужно экономить, чтобы посылать посылочку дочери и Александру Ивановичу.

«Эммочка, ты пишешь все есть, Александр Иванович просит черных сухарей».

Работы в степи были очень тяжелые, словами этого не передать. Особенно тяжело было резать сухой кустарник. Снег по колено, сушить одежду негде, белье под себя положишь, уж какое будет, а на следующий день снова на работу. Работали без выходных, без отпусков. Отдых только в актированные дни — непогода, бураны. Красные дни — май, ноябрь. А так в любую погоду мороз, дождь, все равно направляли на работу и с работы шли строем, подгоняли особенно тех, кто отставал. В туалет — в сторону не больше двух метров, а дальше расценивали как побег, если кто поднимал очистки от овощей, били прикладами. В лесу на кострах пекли (жарили) сусликов, хомяков, змей. Об этом Дорогой Братец Иоанн говорил на своих священных Беседах. Видя все это, Эмма Феликсовна вспоминала Великое Слово пророчества Дорогого Братца Иоанна.

По возвращении в барак не уснешь, если оставался кусочек хлеба. Спали на общих нарах. Ночью были частые проверки вещей и общий обыск. Хлеба давали 700 гр. Сахарный песок — спичечная коробка на весь день и соответствующая похлебка. Людям, работающим этого было мало — жаловались. А начальник говорил, вот разъелись, 700 гр. хлеба мало, а мне 200 гр. достаточно. Отвечали: у вас навар другой. Иногда воду привозили на поле в бочке из-под мазута. Жара — приходилось утолять жажду этой водой, другой не было. Мороженную морковь ели, как апельсины, стеклом почистим да и ладно. Рассуждали: почему на свободе не ели. Убивали дух в человеке. Санобработку женщинам производили мужчины, а также мужчины обслуживали в бане, т. е. наливали воду по два тазика — помыться и постираться. Время ограничено, а за неимением тазов использовали миски, в какой кушали, в той же и стирали. Клопов было очень много. Шили мешки из простыни, все равно забирались, кусали. Насекомых (вшей) ловили под одеялом, рукой на ощупь. Хорошо, что у меня были вещи из плотной ткани — забота мамы.

Падали как мухи,—дешевый труд, дешевая сила. Умерших хоронили без гроба в общую могилу мужчин и женщин. Если кто погибал на служебном посту— буран (погибали чабаны), то хоронили отдельно, гроб выделяли, новое белье. На юге приступы малярии, а поэтому в тех местах на приезжих людей в сильной степени свирепствовала малярия. Продолжительная болезнь ослабляет организм, из-за чего была большая смертность.

Дорогой Братец также говорил об этом — что северные люди на юге болеют, т. е. плохо приспосабливаются и наоборот — южные люди на севере болеют.

В лагерях Эмма Феликсовна подружилась с одной девицей по имени Мария Петровна. Она была активная церковница. Уважала Эмму Феликсовну за высокую нравственность и строгость в обращении мужчин к женщинам. Мария Петровна для Эммы была, как ангел в простом человеке в период изгнания. Очень любила Эмму Феликсовну. И когда Эмма Феликсовна заболела малярией, болезнь усилилась, думала, что близок ее отход, попросила после ее смерти написать письмо маме, что ее дочь Эмма умирала с радостью. Оставила ей адрес, чтобы отправить письмо.

Мария Петровна сходила на кухню, чтобы для тяжело больной заключенной что-нибудь поесть — говоря, что ей угрожает смерть. На кухне смягчились сердцем и дали стакан молочного супа. Этот суп готовили для обслуживающего персонала, но не для заключенных. Братец говорил, что может быть придется когда-нибудь и в пост хлебнуть молочка. И эти слова также проверились на Эмме Феликсовне. Стала поправляться. Она находилась в это время на строгом режиме -— конвоированная.

Лагерная жизнь не ограничивала безнравственность заключенных. Хотя строем водили на все торжественные мероприятия, но заключенные знакомились, появлялись дети. Вначале преследовали, а потом организовали ясли — только бы работали. Вот здесь стон, плач, слезы. Дети будут рецидивисты — так говорил обслуживающий персонал. Да и как может быть иначе? «Не растет виноград на репейнике».

Первые годы в лагере жили и работали вместе политические и уголовники. Уголовники работать не спешили, ленились, нормы не выполняли, воровали друг у друга. Затем разделили заключенных и уголовников. Здесь стал порядок, дневальный всегда был в помещении, отвечал за порядок. Монахинь, которые отказывались от работы в праздничные дни, говорили: «Мы не подчиняемся этой власти, у на свои монастырские правила», ставили на солнцепек. Жара, воды не давали, а тех, которые не исправлялись— расстреливали, в пример другим, чтоб не отказывались бы от работы.

Одна монахиня имела листик из Евангелия — Деяния Апостолов гл. б о Стефане. Я попросила у нее этот листок и сразу же отдала пайку хлеба за этот листочек, была рада, что и здесь Дорогой Братец Иоанн не оставил меня, а был

рядом, т. к. это место было заложено Дорогим Братцем Иоанном для меня.

Ночью часто вызывали на допрос к следователю в кабинет. Задерживали у себя часами, а иногда и всю ночь. В коридоре слышно: охрана ходила взад и вперед. Как только шаги приближались к кабинету, следователь снимает очередной допрос: встрепенется от дремоты и начинает повышенным голосом кричать, т. е. задавать вопросы: «Признаешь ли себя виновной?».

Как шаги охраны удаляются, следователь снова начинает, сидя за столом, дремать. А ты стоишь у стен, повернувшись спиной к следователю, но к счастью, на стене увидела два клопа, которые находились друг от друга на некотором расстоянии. Я не давала им разбегаться, а все время направляла их к центру.

Периодически следователь опять по-хорошему предлагал подписать обвинительный акт, но я не соглашалась. Подпишете или не подпишете срок не сократят, лучше подпишите — убеждал следователь, мы вас вызывать не будем, дело ваше будет закончено.

С 1939 г. Эмма Феликсовна осталась без всякой поддержки. Прекратились и посылки от мамы — т. е. отменили посылки.

Сам Господь Дорогой Братец Иоанн стал внушать некоторым из обслуживающего персонала, чтобы меня перевели на другую работу. Хотя заключение Ленинградского суда было «использовать на подконвоированных черных работах», и там, в изгнании, когда меня хотели устроить на овощной склад, начальник взял в руки мое личное дело, говорит: «принадлежит к обществу Чурикова,— и добавил: — все остается без изменений. Идите, использовать только на подконвойных черных работах».

А какая была духовная радость, что я услышала имя Великого Братца Иоанна Чурикова и что я принадлежу к его обществу: «Я Твоя, Братец, трезвенница! Слава Тебе за милость-утешение в такую минуту скорби».

В этот период 1937—1939 гг. обменялись несколькими письмами с Александром Ивановичем, который находился в ста км от Эммы Феликсовны. Курьер передавал письма, договорившись о встрече. Эмма Феликсовна не согласилась, т. к. могут расценить, как побег, прибавят срок наказания. В письмах Александр Иванович поддерживал дух Эммы Феликсовны, что все страшное прошло, все позади, не будем вспоминать старое. В одном из писем Александр Иванович написал Эмме Феликсовне про сон, который он видел, что Дорогой Братец Иоанн вручил всем по конверту, оказалось у меня чистый лист, а у тебя, Эмма, весь лист исписан с обеих сторон. Александр Иванович сделал вывод: мама умрет, я умру, это Дорогой Братец Иоанн вручил нам гробы, а ты, Эммочка, будешь жить. Эмма Феликсовна написала ему в ответ, где пишет на это: какую-то чепуху написал. Время шло, так и получилось. В один год в 1942 году ушли из грешного мира. Александр Иванович сложил свои косточки в ссылке Казахстанских лагерей. Претерпел холод, голод. Имел крепкую веру в Дорогого Братца Иоанна и отошел в вечность, как мученик.

Мама — Розалия Осиповна умерла в блокаду в г. Ленинграде, как мученица. Мама надеялась увидеть свою дорогую дочь, но, увы! На все есть воля Божия!

Вот так жизнь и убеждения сестры нашей — трезвенницы Эммы Феликсовны испытывались как жизнь многострадального Иова. Эмма Феликсовна просила Дорогого Братца Иоанна не видеть смерти мамы и мужа. Эту просьбу Дорогой Братец услышал и исполнил.

Несмотря на то, что начальник сказал: «Все останется без изменений, использовать только на черных работах», но дела на складе заставляли принимать срочные меры. И вот заведующий огородом, мужчина энергичный стал убеждать, что надо принять склад, посевной материал сохранить с высоким качеством, с минимальными потерями.

Я боялась, но прибавили бы срок, придраться могут ко всему, да еще и не знаю этой работы. Долго убеждал, я не соглашалась, он даже выразился нехорошо. Пошел к агроному и сказал:—Марта Петровна, идите, поговорите с Лядовой теперь по-женски, я с ней поговорил по-мужски. На нас смотрели как на врагов народа. Охрана, надзиратели подчеркивали это «ЗК», они действовали по специальному заданию, чтобы уничтожить, как физически, так и морально. Говорили с презрением: «Мы не знаем, какие вы были на свободе, какой занимали пост, а здесь мы отлично знаем кто вы есть». Все маленькие неурядицы рассматривались как злоупотребление, прибавляли срок, поэтому долго я не соглашалась на эту работу. Организовали группу, которая прошла техминимум, сдала экзамен, я подсказывала всем, мне механически поставили оценку «отлично». Мы стали работать на складе. Здесь же работали вольнонаемные, которые злоупотребляли, продавали корм для скота,— лошади, волы, коровы, овечки..Корм меняли на водку. Скот страдал, а они рассуждали: как-нибудь доживут до новой травы.

В Казахстане, в период весенней распутицы, целую неделю идет обильный дождь. В склады попадала вода и портила посевной материал, корнеплоды. Внутри склада вырыта яма, потом ведрами выносили воду, это очень трудно, тяжело. А Эмму Феликсовну вразумил Господь заранее сделать канавку шириной 20—30 см вдоль склада и длиной метров 50. Она встречала эту воду и направляла в канаву, а в конце склада небольшая горка и Эмма Феликсовна помогала лопатой воде, а там вода сама силу берет, идет как надо, а в других складах вода попадала вовнутрь и портила посевной материал. Начальство ставило Эмму Феликсовну в пример, говоря: «а почему у Лядовой не заливает?». Отвечали: «у Лядовой и вода идет в гору». Господь Братец Иоанн оберегает свою страдалицу и давал успех во всех делах ее. Народ всякий — одни сочувствовали заключенным, но больше недоброжелателей. Иной как заметит дымок, так с разбегу все сооружение сломает и котелок ногами растопчет, все овощи сравнивает с землей. Котелок испорчен, очень жаль, доставать трудно. Там же на складе работал извозчик на лошади и просил Эмму Феликсовну: «мать моя, поддержи меня, не дай мне с голоду умереть, дома на Украине малые дети».

Один рабочий склада сделал самодельную тележку на маленьких деревянных колесах. Корзины поставят на нее и везут, а до этого все время таскали на руках. Эмма Феликсовна работала наравне с рабочими, от них не отделялась. Рабочие подносили корзины с картофелем. Она стояла за весовщика: сама принимала, записывала и агроном здесь же был. Но как только агроном отвернется в сторону, рабочие несли в закрома без взвешивания, потом рабочие выносили картофель по домам. И если спрашивала она, куда несешь,— отвечали: в поле, для посадки. Эмма Феликсовна несколько раз докладывала начальнику, что когда рабочие уходят со склада, обыскивают поверхностно. На ней была материальная ответственность, иной день приходилось выбрасывать картофель, некоторые проявляли недовольство (особенно мамки). Стали обвинять Эмму Феликсовну, что лук промерз — агроном, начальство пошли в защиту. Склад семенной новый, не проверенный. Засыпали лук, одной полоской промерз. Позже Эмма Феликсовна обнаружила щели на крыше. Как заделали, больше не стал промерзать. Дорогой Братец Иоанн все слышал и видел, близко стоял и от меня грешной. Труд ее честный был свидетель о многом. На складе идеальный порядок. Закрома под номерами: указан вес, какой корнеплод, когда засыпан.

Когда на счету были деньги, можно было один раз в месяц сходить в лабаз купить продукты. Эмма Феликсовна покупала только хлеб и отдавала тем, кто не получал передачи, ей были очень благодарны. Живя в таких трудных условиях, старались делать только добро, т. е. при всей трудности и строгости она служила Господу.

Кроме работы на складе она отвечала еще за молочный пункт. Работница Мария Петровна сочувствовала Эмме Феликсовне, что молоко берут, а поэтому даже свою порцию не получала, чтобы только отчет прошел, т. е. свести концы с концами, конечно же и Эмма Феликсовна не получала своей порции.

Сбивали масло, Эмма Феликсовна сама все проверяла на маленьких весах, а на приемном пункте взвешивала на больших весах и оказывался вес большим, а это не выгодно для того, кто сдавал. Трудно пересказать все пережитое, что переживал человек в изгнании, да еще при таких обстоятельствах. Но Господь Братец Иоанн не оставлял своих исповедников. Вот какой успех давал Дорогой Братец Иоанн своим верным исполнителям и ограждал от должных неприятностей. Великая слава Тебе, наш Дорогой Братец Иоанн!

Был там начальник, который очень нехорошо вел себя по отношению к женщинам. Он заставил Эмму Феликсовну, чтобы она к нему приходила и докладывала ночью в 24 часа, какой был удой за день. Она вначале это делала. Начальник в постели, а Эмма Феликсовна приходила и докладывала, а потом Господь Дорогой Братец Иоанн открыл разум: а что ты ходишь? Перестала ходить. Он спросил:—Лядова, почему не даете сведения? (Я сказала: «Волков боюсь»). Там было много волков. Так Дорогой Братец Иоанн вразумляет и охраняет своих трезвенников в изгнании от искушений, чтобы сохранить трезвые заповеди.

Как-то Эмма Феликсовна пришла в контору, там был начальник. И он при всех обращается к ней: — «Лядова, в управлении говорят, что я с тобой сожительствую!». Я сразу встрепенулась, говорю: «Как? Когда я с тобой как брат с сестрой». От такого ответа все притихли, как воды в рот набрали. Вопросов больше не задавали. Начальник — «король» над всеми заключенными, а в особенности над женщинами легкого поведения. Нечистоплотный был человек.

Эмме Феликсовне написал стих и положил на рабочий стол на складе:

Лицо, подвижность, энергичность.

Я ничего не понимаю.

Да в сорок лет?

Она ль преступница. О, нет!

Вот кто?

А я не знаю..

Этот начальник разными путями подходил к Эмме Феликсовне, думая одержать над ней победу. Но она с юных лет была облачена в броню праведности Евангелия, имея щит Веры в учение Дорогого Братца Иоанна, шлем спасения — Трезвость, и меч духовный— Слово Божие /Ап. Павел, гл. 6/ Она строго соблюдала завет Дорогого Братца Иоанна, преодолевая все трудности, которые ее постигали. Всю жизнь помнила строгое благословение Дорогого Братца Иоанна: «Бойся Бога, исполняй заповеди». И так в тяжелом труде, горе и нужде прожила наша страдалица этот страшный срок 10 лет (1937— 1947 гг.).

После отбывания наказания в Казахской ССР, в Карагандинской области 10 лет, получение свободы несмотря на истекший срок не предоставляли, а направляли в подсобное