Вот такие два разных письма на тему “что нам делать с этой молодёжью”. Мнение редакции, надеюсь, понятно по комментариям.

Теперь ответы на вопросы.

Первое. Да, в свое время спартаковские фанаты пошли иным путем, нежели их оппоненты, создавшие по одной большой группировке, и враги любили частенько потрындеть о том, что, мол, у спартачей много разных группировок, нет единства и организации, а есть развал, разброд и шатания. Но на данный момент, не раз получив в рыло ботинками “плохо организованных” спартачей, они, похоже, тоже приходят к выводу, что для лучшей организации намного эффективнее иметь несколько банд, которые всегда объединяются на некоторые акции, когда это необходимо. (Разумеется, речь идет о фанатах, число которых измеряется тысячами – глупо, имея в провинциальном городе сотню-другую фанатов, создавать, скажем, три бригады). Вражеские объединения сейчас дробятся на более мелкие – так, у коней помимо RBW появились некие Kids, были разговоры насчет First Line; у мусоров на первые роли взамен нелепого BWD выходят Patriots; “Бомжsky Front” вообще состоит из 5 мелких бригад (Jolly Nevsky, La Che Brigade, Охта Fans и тому подобная муть).

Так что ход истории, этот беспристрастный судья, показывает, что и в этом очень важном вопросе красно-белые оказались дальновиднее врагов. Несложно спрогнозировать, что количество группировок у всех футбольных клубов будет медленно, но верно увеличиваться, и ориентированны они будут на районное объединение.

Второе. Традиции дружественных отношений с торпедонами есть, это общеизвестно. Но необходимо отличать это понятие от понятия “дружба” – это не одно и то же! Уместно заметить, что у некоторых спартачей есть близкие друзья среди автозаводцев, но эта дружба основана скорее не на командных симпатиях, а на чисто человеческих взаимоотношениях.

И третье. Видимо, автор письма, задавая подобные вопросы, вообще не посещал некоторые культурно-массовые мероприятия, и вместо честного кулачного боя ещё не получал в голову пивной бутылкой от превосходящих в количестве красно-синих оппонентов (хотя и мы не без греха). Конечно, может быть кони и есть “нормальные русские парни, любящие свою родину и свой город”, но они нам враги, к тому же среди них много таких, которым очень точно подходит определение “мразь”. По-моему, всё очень просто.

А насчёт Киева – у нас было не перемирие, не объединение, а нейтралитет, и это тоже совершенно разные понятия. Честь Родины для фаната – превыше всего!

Р.S. По-моему, всякий нормальный фанат “Спартака” удивился (и довольно неприятно) новой эмблеме клуба, где в букву “С” врисован футбольный мячик. На мой взгляд, это скорее атрибутика детского спортивного кружка, чем грозного русского клуба, единственного в России отстаивающего на международной арене честь нашей Родины. Данный рисунок – мой проект спартаковской геральдики, в котором я попытался выразить принадлежность нашей любимой команды к русскому, московскому футболу, а так же чувства многих поклонников нашего доблестного клуба. Хотя я уверен, что ни жулик Романцев, ни барыга Хаджи, ни кто-нибудь другой в ближайшем будущем такую символику на вооружение не возьмут.

И добавить-то, собственно, редакции нечего…

"Мы идем. За кулисами футбольного насилия"
(отрывок главы из книги бр. Бримсон)

Эта глава - своего рода отчет, присланный нам анонимом, наглядно объясняющий, как люди вовлекаются в футбольное насилие. Мы уверены, что данный случай вполне типичен. Мы воспроизводим письмо полностью, чтобы продемонстрировать, как человек продвигается по пути футбольного хулиганизма, и что им при этом движет.

Это рассказ о том, как я стал членом одной из наиболее уважаемых группировок в стране и вообще о том, как я пришел в футбольное насилие.

Я родился и вырос в маленьком городке неподалеку от Лондона, работаю в данный момент менеджером и живу с подругой и двумя детьми. Мой отец был потомственным джентльменом и вел собственный бизнес, так что мы с младшей сестрой выросли в прекрасном доме и никогда по-настоящему ни в чем не нуждались. Я вел спокойную жизнь вдали от уличных разборок, сотрясавших одно время наш город, и, поскольку в них не участвовал и меня мало кто вообще знал, мог свободно разгуливать где угодно без каких-либо проблем.

Когда мне исполнилось 11, отец и дядя стали время от времени брать меня с собой на матчи Watford’а, нашей местной команды, и я полюбил ее. Однако это случалось не чаще пяти раз в году, а я хотел большего. И вот в одну субботу (мне было уже 14, кажется) я сделал то, что делало большинство мальчишек - самостоятельно отправился на Vicarage Road, не сказав матери, куда я пошел. Ощущения того дня до сих пор со мной - мысль, что меня могут заметить, и мои родители обо всем узнают, не давала мне покоя, но когда я вернулся домой, никто даже не спросил, где я был.

С тех пор я начал регулярно ходить почти на все домашние матчи; мать была довольна, что я чем-то занят, и только удивлялась иногда, что не видит моих “новых друзей”. После шести или семи матчей я стал узнавать некоторые лица по пути к стадиону, и однажды один парень примерно моего возраста подошел ко мне и спросил, собираюсь ли я на игру. Когда я ответил “да”, он спросил, не хочу ли я пойти вместе с ним и его приятелями - все они жили в моем городе и ходили на матчи каждую неделю. Это было здорово. Теперь уже я был не один, а частью группы ребят. Я знал их совсем немного, но тем не менее они изменили мою жизнь.

Когда мы пришли на стадион, мы зашли на трибуну, противоположную той, на которой я обычно находился, и я впервые обнаружил себя стоящим неподалеку от приезжих суппортеров. Я никогда не забуду того ощущения, когда я обернулся и увидел около 150 суппортеров Newport County, певших свои гимны. Парни, с которыми я пришел, знали, казалось, всех вокруг, они познакомили меня с некоторыми; все выглядело так, будто я становлюсь частью чего-то. Четырнадцатилетнего паренька этого не могло не привести в восторг. Атмосфера была совершенно иной, чем та, в которой я привык находиться раньше - все пели, кричали, а когда мы забили гол, здесь были не рафинированные аплодисменты, как у моего отца и дяди, здесь был настоящий хаос, и это было здорово!

В перерыве один из парней сказал мне, что они собираются перебраться на трибуну рядом с приезжими фанатами вместе с парнями постарше. Он сказал, что это происходит на каждой игре. Ближе к концу матча более старшие парни стали перемещаться один за другим, пока их не собралось достаточно рядом с той частью трибуны, которую они собирались атаковать. Я не верил тому, что услышал, мне все это казалось каким-то далеким. “Зачем это нужно?”,- задавал я себе вопрос. В своей жизни я ни разу не участвовал в драках.

Я вспоминал этот момент много раз, так как он оказался отправной точкой для всей моей последующей жизни. Я часто удивлялся, думая о том, что могло бы случиться со мной, если бы я не пошел на тот матч с ними, но я не хотел выглядеть слабаком и принял приглашение. Все фанаты Newport County казались мне огромными; я думаю, любой из них убил бы меня одним ударом, а тут еще остальные наши начали выкрикивать оскорбления в их адрес, и они стали вести себя все более агрессивно. Я был близок к тому, чтобы сделать ноги, когда наверху раздались крики, означавшие, что наши парни там принялись за дело. В одну секунду все смешалось; разные люди бежали в разных направлениях. Откуда ни возьмись, появились полисы, и тут я понял, что мы стоим на месте, где минутой раньше находились фаны Newport’а, в то время как они сами были ниже нас, ближе к угловому флажку. Полисы окружили нас и повели на прежнее место, а остальная толпа аплодировала, как будто мы одержали великую победу. И мы были ее частью. Непередаваемое ощущение!

Подобные вещи происходили вновь и вновь на домашних играх. Нас ни разу не погнали, я ни разу не получил чего-либо более серьезного, чем несколько синяков, но на моем первом выезде все обернулось совсем по-другому (это была игра в Brentford’е в будний день). У нас всегда были проблемы с ними дома, так что было понятно, чего ожидать и в этот раз, но шанс нельзя было упускать. В те времена в моде были шелковые шарфы, которые мы обматывали вокруг шеи, чтобы показать всем, кто мы; в тот раз мы быстро поняли, что это не такая уж хорошая идея, так как местные изрядно превосходили нас числом. Мы свернули с главной улицы и обнаружили группу наших парней постарше, которые бухали у паба. Мы сразу почувствовали себя гораздо более уверенно и спокойно. Это было уже лучше.

Они были в хорошей форме после порядочного количества пива; разговор вертелся вокруг суппортеров Brentford’а и прошлых столкновений с ними; потом кто-то сказал, что якобы сюда прибыл моб Chelsea на помощь местным. Это были стандартные слухи в те дни, и я в них не очень-то верил. Но когда мы покинули этот паб и направились к центру, мы услышали какой-то шум. Мы обернулись и увидели, что люди с кирпичами и бутылками атакуют паб, и часть наших уже завалена, а остальные бегут. Я услышал заряд “Chelsea!” и тоже втопил, спасая свою шкуру. Это были уже другие игры. Тут легко не отделаешься, подумал я, и, скажу честно, престремался.

На игре атмосфера сильно отличалась от той, в которой я привык находиться дома, была гораздо более напряженной, но наш моб был даже больше обычного, и на нашей трибуне численный перевес вообще был на нашей стороне. Всю игру мы атаковали их фанов, а в конце игры они сами прыгнули на нас. Одному нашему неплохо досталось кирпичом, так что кровь хлестала ручьем, но когда санитары повели его вдоль поля, он вырвался, добежал до места, где стояли местные, и один прыгнул на них. Когда он вылез оттуда, он прошел поперек поля и помахал нам рукой. Просто герой!

По окончании игры суппортеры Brentford’а с противоположной трибуны высыпали на поле и двинулись по направлению к нам. Кто-то скомандовал, чтобы мы отступали к выходам, делая вид, будто мы уходим. Как только первые суппортеры Brentford’а перелезли стену, мы с криком ломанулись вниз на них. Мы смяли их первый ряд, остальные побежали - это клево смотрелось. Когда мы вышли со стадиона, мы были здорово возбуждены. Повернув за угол, мы обнаружили здоровенную толпу местных - это были те, с нашей трибуны, с которыми мы пиздились во время игры. Я быстро сорвал шарф и спрятал в штаны, постаравшись спрятаться за машиной. Тут снова раздался массовый вопль, и местные обратились в бегство; мы увидели знакомые лица среди их преследователей. Мы их погнали! Я вытащил шарф и побежал вместе со всеми, не зная, чем все это кончится, и что будет дальше; это была просто чума. В конце концов полисы остановили нас и эскортировали назад к станции метро. Мы были в чужом городе и чувствовали свободу: ощущение собственной силы было непередаваемым - в этот вечер нам все было нипочем. Я был сражен наповал.

...Последние годы мы продолжаем активную деятельность и сражаемся по всей стране на наших выездах. Мы также спланировали несколько хитовых акций - в частности, нападение на паб в Оксфорде, где одного из наших ранили вилкой в задницу - но не всегда все идет по плану. Мы запланировали вернуться после матча в Лидс и разбить один из их пабов, но они просекли эту фишку, и когда мы вернулись, они были наготове и ждали нас. Фэйр-плэй, парни, хотя они действительно взяли нас в тот раз за жопу, но я уверен, что мы еще встретимся.

В ходе последнего сезона мне, да и остальным, стало ясно, что насилие все более отдаляется от игры, но как члену одной из худших банд, мне ли сожалеть об этом? Матчи английских клубов за границей и события в Дублине - вот в каком направлении надо двигаться, и скрытые камеры плюс полностью “сидячие” стадионы не дадут никакого эффекта. Все эти годы наш клуб (я все еще чувствую себя неуютно, говоря об этом) всячески пытался избавиться от хулиганствующих элементов, но это не работает, потому что есть тысячи таких, как я, кто живет ради этих вещей. Чувство, которое испытываешь, когда с группой парней отправляешься на поиски приключений, слишком много значит для нас. Для этого не обязательно ходить на футбол: просто спуститесь в метро в любую субботу, и вы поймете это. Я даже был на стреле, забитой с двумя другими бандами на рок-концерте. Игра не остановит нас, пора бы уже понять это; может быть, нам станет сложнее, но мы изменим нашу тактику и будем нападать таким образом, что другие мобы и не сразу поймут, что происходит. Поверьте мне, мы останемся здесь, пока мы будем хотеть этого - и лично я не вижу, что нам может помешать в обозримом будущем.