Действительно ли дочерям Николая II удаляли гланды

Младшая сестра Николая II, великая княгиня Ольга Александровна, абсолютно уверенная в том, что ее племянницы являются носительницами мутантного гена, порождающего гемофилию, вспоминала, какая поднялась паника в Царском Селе, когда великой княжне Марии Николаевне удаляли гланды: «Доктор Скляров, которого великая княгиня представила императрице, рассчитывал, что предстоит обычная несложная операция. Но едва она началась, как у великой княжны обильно хлынула кровь. Застигнутый врасплох доктор выбежал из операционной. И в этой экстремальной ситуации императрица Александра Федоровна проявила свой характер. Аликс спокойно взяла трясущегося от страха доктора за руку и спокойно, но твердо проговорила: „Прошу вас закончить операцию, доктор“. Несмотря на то, что кровотечение продолжалось, ему удалось успешно завершить операцию».

Трудно сказать, соответствует ли описанное действительности, но то, что такая операция имела место в стенах Александровского дворца в феврале 1912 г., – несомненный факт. Об этом свидетельствуют записи в дневнике Николая II: «Марии и Анастасии во время моего отсутствия д‑р Поляков сделал операцию и удалил какие‑то наросты в носоглоточной части, их уложили в кровати и обрекли на молчание и жидкую пищу» (13 февраля 1912 г.).

В марте 1912 г. Александра Федоровна распорядилась наградить врача, почетного лейб‑медика отиатра проф. Федора Петровича Полякова[1891] «за совершенные их высочествам великим княжнам Марии и Анастасии операции – портсигар в 350 руб., его ассистенту доктору Каканарцеву – булавку ценою около 200 руб. и фельдшеру Дегтяреву часы – около 75 руб.».[1892] Кроме этого, за свои визиты в Александровский дворец в конце 1911 – начале 1912 г. Ф. П. Поляков получил соответствующий гонорар (за 6 визитов – 300 руб.). Также в документах упоминается, что после операции по удалению гланд Марии и Анастасии проф. Ф. П. Поляков двое суток оставался безотлучно при прооперированных девочках.

В последующие годы Ф. С. Поляков неоднократно привлекался Александрой Федоровной при необходимости каких‑либо хирургических лор‑вмешательств. Например, в феврале 1914 г. он сделал операцию комнатной женщине императрицы Анне Романовой. В июне 1914 г. удалил аденоиды и тонсиллы у старшего сына камердинера цесаревича А. Е. Деревенько. Тогда же лечил горло и удалил аденоиды у комнатной девушки императрицы Анне Тегелевой. Ф. С. Полякова 18 раз вызывали к цесаревичу Алексею в 1915 г. и 2 раза в 1916 г. (гонорар 1050 руб.) – по поводу больных гланд.[1893] Последний раз врачу‑отиатру гонорар за лечение дочерей Николая II выплатили за 19 визитов, состоявшихся с 10 по 28 февраля 1917 г..[1894]

Как решались вопросы с выплатой гонорара придворным врачам

При Императорском дворе врачам платили по двум схемам: повизитная плата и жалованье придворного врача. Отмечу, что ни одна из этих схем не отменяла возможность совместительства в государственных и частных лечебных учреждениях, а также возможность занятия частной практикой. Поэтому знаменитые профессора, как правило, занимали несколько должностей и с полной нагрузкой работали на ниве частной практики.

Бо́льшая часть придворных врачей со второй половины XIX в. работала по схеме «повизитной» платы, которая была жестко стандартизирована еще при Александре II и не менялась вплоть до начала XX в., несмотря на все инфляционные процессы. Им платили 50 руб. за визит в пригородные резиденции и 25 руб. – в Санкт‑Петербурге. Поэтому, как это ни удивительно звучит, для знаменитых профессоров вызов в Зимний и Александровский дворцы был сродни вызову к состоятельным предпринимателям Петербурга. При этом вызов к предпринимателям часто был более выгоден, поскольку те не были привязаны к определенной таксе и подчас платили значительно щедрее. В результате сложившаяся практика выплаты повизитных гонораров в императорских резиденциях вошла в противоречие с реальными расценками на медицинские услуги специалистов экстра‑класса.

Великие княжны. 1905 г.

В конце декабря 1903 г. проф. Симановский вышел за привычные рамки этикета, подняв вопрос об увеличении повизитного гонорара. Камер‑фрау императрицы М. Ф. Герингер сообщила министру Императорского двора В. Б. Фредериксу, что «проф. Симановский лично ей заявил, что производившиеся ему до сего времени вознаграждение из сумм Августейших детей Их Императорских Величеств по 25 руб. за визит в С.‑Петербурге он признает недостаточным».[1895]

Великие княжны. 1913 г.

Министр доложил о претензии врача императрице, уточнив, что «означенное вознаграждение производится на основании установленного, по бывшим примерам, размера вознаграждения докторам, утвержденного Ея Величеством Государыней Императрицей Александрой Федоровной 11 мая 1898 г. и 18 марта 1899 г., а именно: 25 руб. за визит в С.‑Петербурге и 50 руб. в загородных дворцах». В документе рядом с пометой «Доложено Ея Величеству» имеется приписка: «Государыня Императрица изволила заметить, что д‑р Симановский давно уже Августейших детей не пользовал. 9 января 1903 г. Фредерикс».[1896]

Возможно, Симановский хотел так компенсировать время, оторванное от частной практики и образовательного процесса в ВМА, или демарш профессора был вызван тем, что его коллеге, проф. Попову, экстренно вызванному в Петергоф из имения в Курской губернии, выплатили утроенный гонорар. Кроме того, при вызове к Александре Федоровне в Царское Село Попову был выплачен двойной гонорар – 100 руб. за визит.

В результате факт 100‑рублевого гонорара стал предметом самого пристального разбирательства, поскольку создавал прецедент повышения гонорарных ставок при Императорском дворе. В ходе разбирательства выяснилось, что повышенный гонорар проф. Л. В. Попову был выплачен по инициативе камер‑фрау М. Ф. Герингер, перед которой ходатайствовал лекарский помощник Поляков, заявивший, что проф. Попов – «выдающийся специалист по внутренним болезням и не занимающийся более частной практикой», поэтому стандартный гонорар 50 руб. «за приглашение к Особе Ея Величества было бы быть может несоответственным… Вместе с тем камер‑юнгфера добавила, что проф. Попов неоднократно косвенным образом обращал внимание на несоответственное для него вознаграждение…».[1897] Так или иначе, просьбы двух профессоров оставили без последствий и им по‑прежнему платили скромный, по их мнению, гонорар.

В 1904 г. проф. Симановский приглашался в Зимний дворец к великим княжнам Ольге (9 раз; 225 руб.) и Марии (7 раз; 175 руб.), заработав всего 400 руб. Тем не менее профессор продолжал борьбу, и в документах зафиксировано: «Проф. Симановский по имеющимся в канцелярии Ея Величества сведениям неоднократно обращал внимание на малый размер назначаемого ему вознаграждения».[1898]

Видимо, «гонорарный вопрос» продолжал обсуждаться, и в марте 1905 г. в докладе министру Императорского двора указывалось, что «норма вознаграждения установлена на основании специальных соображений и указаний лейб‑хирурга Гирша и инспектора Придворной медицинской части лейб‑хирурга Вельяминова», поэтому министр «не нашел оснований к изменению означенной нормы в данном случае».[1899]

Кто решал ЛОР‑проблемы членов семьи Николая II после его отречения в марте 1917 г

Как упоминалось выше, последний визит проф. Симановского в Александровский дворец Царского Села состоялся 28 февраля 1917 г. Надо отдать должное мужеству профессора, поскольку к этому дню в Петрограде полным ходом развивались события, которые мы знаем как Февральскую революцию 1917 г. Так, рано утром 28 февраля Временный комитет Государственной думы объявил, что берет власть в свои руки ввиду прекращения деятельности правительства Н. Д. Голицына. В этот же день Николай II выехал из Ставки в Петроград. В это же время его дети один за другим слегли, заболев корью, на которую наложилась ангина. Как указывается в архивном документе, дочери царя «хворали ушами после кори». Рядом с ними других врачей, кроме Е. С. Боткина, не было. Остальные лейб‑медики не могли или не хотели добираться до Царского Села через столицу, охваченную революционной анархией со всеми сопутствующими эксцессами. Проще говоря, в Петрограде уже несколько дней на улицах шла стрельба. Поэтому после 28 февраля 1917 г. в Александровский дворец стали приглашать отиатра Бориса Михайловича Арбузова – ординатора Царскосельского Дворцового госпиталя, который посетил резиденцию в марте 1917 г. 20 раз.[1900] Собственно, этим эпизодом закончилась деятельность лейб‑отиатров при Российском Императорском дворе.

Глава XIII

Занятия спортом и состояние здоровья первых лиц империи [1901]