Легенда о молчащей разведке.

 

Берия в докладной Сталину от 21 июня 1941 года писал: «Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня „дезой“ о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это нападение начнется завтра. То же радировал и генерал-майор В. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на берлинскую агентуру». А вот резолюция Берия на документе, датированная 21 июня 1941 года: «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников „Ястреба“, „Кармен“, „Верного“ за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль, как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить»,

П. Ивашутин. «Докладывала точно»36

 

 

Эта история относится к разряду тех, которые «все знают», К сожалению, по этой причине мало кто задумывается о ее достоверности.

Тут можно привести родственную историю. Вот уже сорок лет «все знают» о том, что Рихард Зорге буквально до последних дней слал в Центр радиограмму за радиограммой, предупреждая о близящемся нападении Германии. «Война начнется 22 июня!» — кто не читал об этом отчаянном вопле в эфир советского разведчика. И лишь в последние годы, когда были опубликованы его подлинные радиограммы, стало ясно, что всех этих предупреждений… просто не было! Их в середине 60-х годов, пользуясь конъюнктурой, выдумали журналисты.

Так и тут: еще вопрос — существуют ли эти надписи на донесениях, да и сами донесения? Дело в том, что публикации последних лет неопровержимо доказывают: нападение Германии на СССР не только не было неожиданным, но войска пограничных округов за несколько дней до 22 июня получили приказы о соответствующей подготовке к нападению. Так что этих надписей просто быть не могло — это либо легенда, либо фальшивка. Деканозов же был одним из людей Берия, которому нарком доверял и который по этой причине был расстрелян в 1953 году, как один из членов его команды.

За два года, проведенных у власти в НКВД, Ежов сумел почти полностью разгромить внешнюю разведку. Ее работники, так же как латыши и поляки, были особенно уязвимы для чекистов-инквизиторов. За это время из 450 сотрудников ИНО было репрессировано 275 человек — около 60 %, в том числе и те, кто работал за границей. Если кто из заграничных работников уцелел, то лишь из-за самоотверженности сидевших в Центре — те, уже видя над головой занесенный меч, берегли и прятали зафанработников, особенно нелегалов, «золотой запас» любой разведки.

В этом смысле показательна история все с тем же Рихардом Зорге — хотя этот разведчик и «проходил» по другому ведомству, но принцип везде был тот же. В 1940 году он, до того семь лет проработавший в Японии, попросил об «отпуске». Ему уже почти разрешили приехать в Москву, но тут начальник ИНО НКВД Фитин сообщил: «По нашим данным, немецкий журналист Зорге Рихард является немецким шпионом. Поэтому после пересечения государственной границы СССР сразу же будет советскими органами арестован». Спасибо Фитину — естественно, после такого предупреждения руководство Разведуправления тут же передумало отзывать Зорге из Японии37.

Это оперативника, худо-бедно, можно научить за год-два. Нелегалы воспитываются годами, а разведывательные сети создаются десятилетиями. Часто бывает так, что все нити, ведущие к агентам, находятся в руках резидента — в этом случае с его потерей разведка теряет всю сеть. Результатом ежовских усилий было, например, то, что в 1938 году в течение 127 дней Политбюро не получило ни одного донесения из ИНО НКВД. Некому было эти донесения посылать, и некому было их принимать. Уже за одно это — разгром внешней разведки — Николай Иванович, по законам того времени, заслуживал высшей меры по статье 581а или 58м (измена родине или контрреволюционный саботаж).

Получив наркомат, Берия поставил во главе внешней разведки одного из своих старейших соратников. В. Г. Деканозов в 1918 году работал в большевистском подполье в Баку, затем, с 1921 года, в АзЧК, и неотрывно следовал за Берия из АзЧК в Грузинское, а потом в Закавказское ГПУ, оттуда — в ЦК КП Грузии. В мае 1939 года он был переведен в другой наркомат — назначен зам. наркома по иностранным делам, а в конце 1940 года направлен на самый «горячий» участок дипломатической работы — послом в Германию. Так что судите сами — мог ли Берия на его донесении написать такую резолюцию?

После перевода Деканозова на дипломатическую работу Берия идет на рискованный шаг. Подобно тому, как сам он, не имея практически никакого опыта чекистской работы, был назначен начальником секретно-оперативного отдела Ч К, он ставит во главе внешней разведки 33-летнего Павла Фитина, который пришел в органы всего-навсего в марте 1938 года по партийному набору. Правда, он имел высшее образование. Хотя это и был всего лишь институт механизации и электрификации сельского хозяйства, но все же не семь классов и два коридора. В разведке без образования делать нечего, это работа для интеллектуалов.

Берия в выборе не ошибся — Фитин действительно с порученным ему делом справился. Вскоре в центральном аппарате работало 692 человека, за границей — 242 разведчика. Это не так мало, как может показаться по сравнению с числом начальства, ведь кадровый разведчик — это лишь верхушка сети, на каждого из них замыкается сложная система агентов..

В июле 1938 года, практически сразу же после назначения Берия, Павел Судоплатов, вернувшись из Парижа, где он блестяще провел ликвидацию одного из главарей украинских националистов Коновальца, был вызван к новому наркому и полностью отчитался о своей командировке.

«Из вопросов Берия, — пишет он, — мне стало ясно, что это высококомпетентный в вопросах разведывательной работы и диверсий человек. Позднее я понял: Берия задавал свои вопросы для того, чтобы лучше понять, каким образом я смог вписаться в западную жизнь.

Особенное впечатление на Берия произвела весьма простая на первый взгляд процедура приобретения железнодорожных сезонных билетов, позволивших мне беспрепятственно путешествовать по всей Западной Европе. Помню, как он интересовался техникой продажи железнодорожных билетов для пассажиров на внутренних линиях и на зарубежных маршрутах. В Голландии, Бельгии и Франции пассажиры, ехавшие в другие страны, подходили к кассиру по одному — и только после звонка дежурного. Мы предположили, что это делалось с определенной целью, а именно: позволить кассиру лучше запомнить тех, кто приобретал билеты. Далее Берия поинтересовался, обратил ли я внимание на количество выходов, включая и запасной, на явочной квартире, которая находилась в пригороде Парижа. Его немало удивило, что я этого не сделал, поскольку слишком устал. Из этого я заключил, что Берия обладал опытом работы в подполье, приобретенным в Закавказском Ч К.

Одет он был, помнится, в весьма скромный костюм. Мне показалось странным, что рукава рубашки, кстати, довольно хорошего качества, закатаны… Будучи близоруким, Берия носил пенсне, что делало его похожим на скромного совслужащего. Вероятно, подумал я, он специально выбрал для себя этот образ: в Москве его никто не знает, и люди, естественно, при встрече не фиксируют свое внимание на столь ординарной внешности, что даст ему возможность, посещая явочные квартиры для бесед с агентами, оставаться неузнанным. Нужно помнить, что в те годы некоторые из явочных квартир в Москве, содержавшихся НКВД, находились в коммуналках. Позднее я узнал: первое, что сделал Берия, став заместителем Ежова, это переключил на себя связи с наиболее ценной агентурой, ранее находившейся в контакте с руководителями ведущих отделов и управлений НКВД, которые подверглись репрессиям…»

А вот и еще конкретный случай. В сентябре 1940 года в Германию для восстановления связи с одним из лучших агентов НКВД Вилли Леманом отправляется разведчик Коротков. И Берия, не полагаясь на Фитина, самолично инструктирует Короткова подробнейшим образом. «Никаких специальных заданий „Бройтенбаху“ давать не следует, а нужно брать пока все, что находится в непосредственных его возможностях и, кроме того, то, что будет знать о работе разных разведок против СССР, в виде документов, не подлежащих возврату, и личных докладов источника»38. Чтобы в полной мере оценить, насколько грамотны эти указания и как Берия бережет Лемана, надо знать, сколько агентов были погублены именно тем, что Центр давал им задания, не соответствующие их возможностям.

 

К началу войны разведка работала на полную мощность. В Союз шел поток самых разных сведений, часто противоречащих друг другу. Но нелепо было бы думать, что у Берия не хватило бы интеллекта разобраться в этом информационном хаосе и создать из него стройную картину Кстати, еще раз: публикации последних лет неопровержимо доказывают: то, что война застала советское руководство врасплох — брехня. Именно так: коротко и грубо.

8 апреля 1941 года НКВД был разделен на два наркомата: собственно НКВД и НКГБ. Впрочем, новый наркомат возглавил все тот же верный ставленник, «второе я» Берия — Меркулов. Это тоже опытнейший чекист, кстати, успевший до революции закончить университет и, как и Деканозов,. прошедший со своим начальником весь путь от АзЧК до Москвы. Так что разделение, наверняка, во многом было чисто номинальным. Естественно, Меркулов во всех затруднительных случаях советовался с Берия, а тот имел всю нужную ему информацию и полное влияние на дела нового наркомата. Да и разделение, кстати, было непродолжительным: уже 20 июля наркоматы объединились вновь, и Меркулов опять стал заместителем Берия.

 

ГЛАВА 3.

НА ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ.

 

Война с Германией, не снимая ни одной из задач, стоявших перед НКВД, прибавила к ним множество новых — в действующей армии, в тылу, за линией фронта. И наркомат Берия оказался одной из немногих государственных структур, готовых к решению этих задач. Ни разу не пришлось читать или слышать о том, что война застала НКВД врасплох. Вот только, говоря об успехах как ведомства, так и других участков, которыми занимался его нарком, предпочитают не вспоминать, кто стоял во главе. Пограничники были сами по себе молодцы, партизанское движение организовывали секретари райкомов, танки и винтовки изготавливались исключительно благодаря мужеству работников заводов, и т. п. А человек, обязанный сем этим руководить, по-видимому, тратил все свое время на интриги, поиск девочек да размышления, кого бы еще расстрелять…

 

 

Войска НКВД держат удар

 

В истории войны много пишут о мужестве пограничников, которые приняли на себя первый удар врага, героически сражались и организованно, с минимальными потерями отходили и вырывались из окружения либо создавали партизанские отряды. Но почему-то в этих рассказах молчаливо обходится тот факт, что пограничные войска относились к ведомству НКВД.

«Пограничные войска вступили в бой первыми, ни одна пограничная часть не отошла, — пишет Серго Берия. — На западной границе эти части сдерживали противника от 8 до 16 часов, на юге — до двух недель. Здесь не только мужество и героизм, но и уровень военной подготовки. И сам собой отпадает вопрос, зачем пограничникам на заставах артиллерия. Гаубиц, как пишут, там не было, а противотанковые орудия заставы имели. На этом перед войной настоял отец, прекрасно понимая, что с винтовкой наперевес на танк не пойдешь. А гаубичные полки были приданы погранотрядам. И это тоже сыграло свою положительную роль в первых боях. Армейская артиллерия, к сожалению, не сработала…»

Кстати, оснащение погранзастав противотанковыми орудиями — еще одно, хоть и маленькое, но доказательство того, что война не была неожиданной, к ней готовили, а сам Берия ни в коей мере не мог писать на докладных те резолюции, которые приписывает ему начальник ГРУ Ивашутин.

…На фронте сражались и дивизии внутренних войск, а уже 19 июня началось формирование пятнадцати стрелковых дивизий НКВД. Это была своего рода гвардия первых месяцев войны. Да, но откуда чекисты брали столько бойцов?

До войны у наркомата имелись свои войска, а во время войны их как бы «рассредоточили». Так, в приказе Берия от 29 июня 1941 года сказано: «На формирование указанных выше дивизий выделить из кадров войск НКВД по 1000 человек рядового и младшего командного состава и по 500 человек начальствующего состава на каждую дивизию. На остальной состав дать заявки в Генеральный штаб Красной армии на призыв из запаса всех категорий военнослужащих».

Войска НКВД, из кадров которых создавали костяк новых дивизий, — это, в основном, как раз и есть пограничники. Их в новых дивизиях было более 15 тысяч. Через месяц после приказа новые части уже вступили в бой. «Героизм и прекрасная боевая выучка различных подразделений войск НКВД, — пишет А. Топтыгин, — начиная от пограничников и до конвойных частей, свидетельствует о том, что нарком Л. П. Берия действительно уделял самое серьезное внимание проблемам формирования и обучения войск, подбору и умелому использованию командного состава (и не с началом войны, а значительно раньше. — Е. П.). Народный комиссариат обороны во главе со Сталиным, особенно на первом этапе войны, видели во внутренних войсках резерв, который направлялся на наиболее угрожаемые направления, выполняя функции общевойсковых формирований»39.

В обороне Москвы участвовало четыре дивизии, две бригады и отдельные части войск НКВД. 17 октября, в самое отчаянное время, когда враг стоял в нескольких километрах от столицы, а в самом городе создавались линии обороны по окружной железной дороге, Садовому и Бульварному кольцу, был сформирован-истребительный мотострелковый полк НКВД, подобравший всех, кого только было можно — бойцов истребительных батальонов, добровольцев с московских заводов, из Промакадемии, аппарата Совнаркома и пр. Полк не только участвовал в обороне, но и забрасывал в тыл врага диверсионно-разведывательные группы. Так же отчаянно сражались войска НКВД и под Ленинградом, защищая город и охраняя коммуникации.

Интересный штрих промелькнул в воспоминаниях Серго Берия. «Уже после войны Георгий Константинович (Жуков. — Е. П.) рассказывал мне о поездках на фронт. Нередко, в места прорывов, они выезжали вместе с моим отцом. А ситуации, как вспоминали оба, бывали критические. Например, прорвутся немцы на том или ином участке обороны, а перед ними никого и ничего. Случалось и так…»

Выходит, что нарком внутренних дел и на фронт ездил, хотя ни в коей мере не был обязан это делать. Кстати, осенью 1941 года на фронте бывал и Сталин, но, поскольку это не обставлялось никакими особыми церемониями, выставленным по дорогам оцеплением и эскортом из сотни танков, то об этом никто и не знал.

 

Приехал — уехал. А уж о личной храбрости Сталина до-статочро известно из многих воспоминаний.

Впрочем, и в личной храбрости Берия сомневаться не приходится. В 20-е годы среди кавказских чекистов трусов не было — не то время и не то место. Учитывая количество добровольцев, среди населения страны тоже было достаточно мужественных людей. И, если полстраны было на фронте, то почему бы не поехать туда и наркому?

Чем еще занимался наркомат в годы войны? Во время обороны Москвы в составе НКВД был создан Штаб охраны Московской зоны обороны. В его задачи входили: само собой, борьба с вражеской агентурой, шпионами и диверсантами, а кроме того, порядок на дорогах, контроль за службой регулировки движения, обеспечение фронтов ВЧ-связью. Даже это — ведь со связью в Красной армии сказать что было плохо — значит ничего не сказать. Ну, и кому еще это дело поручить?

Хорошо работали органы НКВД и в самой столице — впрочем, как и в других городах. Крупные диверсии в годы войны были редкостью, тем более в Москве, да и в Ленинграде тоже…

Когда наша армия перешла в наступление, внутренние войска начали заниматься своим делом. Так, в освобожденных городах из них должны были формироваться гарнизоны на смену армейским. Занимались они, кроме обычных для гарнизонов дел, еще и «зачистками». На освобожденной территории кого только не было — отставшие от своих группы немцев, диверсанты, бандиты, оставленные немцами агенты, полицаи, дезертиры… Причем новобранцев Берия в эти войска не направлял, не то что при развитом социализме или демократии, когда мальчишек посылали в Афганистан и в Чечню. Туда направлялись бойцы войск НКВД, имевшие срок службы не менее года, поскольку там было, пожалуй, иной раз потруднее, чем на фронте… По этому поводу есть хорошая книга — В. Богомолов, «Момент истины».

История войск НКВД изучена мало и, в общем-то, входит в задачу данной книги ровно в той мере, которая необходима, чтобы показать: эту работу Берия, как и все, что ему поручали, делал хорошо. И неудивительно: он сам прошел путь от разведчика до наркома, занимался подобной работой еще в 20-е годы на Кавказе и знал ее «от» и «до». Да и к делу подходил добросовестно, хотя не любил всякой романтики, вроде того, насколько виновен человек, сидящий в тюрьме, если он нужен для дела…

 

 

Сказки о заградотрядах.

 

Эта рота наступала по болоту,

А потом ей приказали и она пошла назад.

Эту роту расстрелял из пулемета

Свой же заградительный отряд.

Из песни.

 

 

Кто не слышал о чекистских «заградительных отрядах», которые стояли в тылу наших войск и расстреливали отступающих? Это одна из козырных карт в обли-чениях «зверств режима». Хотя такие отряды существовали со времен древнего мира. Да и тот пулемет на грузовике, с помощью которого останавливали бегущих красногвардейцев в дни обороны Баку — чем не заград-отряд? Нечто подобное было и во время Великой Отечественной войны. Вот только чекисты здесь совершенно ни при чем.

В феврале 1941 года НКВД, как известно, претерпел очередное преобразование. Он был разделен на НКВД и НКГБ, а военная контрразведка передана наркоматам обороны и ВМФ, и стала в их составе Третьими управлениями НКО и НКВМФ. Контрразведка и породила заградотряды, которые были организованы в соответствии с директивой № 35523 от 27 июня 1941 года. Согласно этой директиве, перед ними ставились задачи:

«а) задержания дезертиров;

б) задержания всего подозрительного элемента, проникшего на линию фронта;

в) предварительного расследования, производимого оперативными работниками органов Третьего управления НКО (1—2 дня) с последующей передачей материала вместе с задержанными по подсудности»40.

А за день до того, 26 июня 1941 года, все оставшиеся не при деле войска НКВД, оказавшиеся в зоне боевых действий, — конвойные, железнодорожная охрана, охрана промышленных предприятий — передавались в подчинение начальникам охраны войскового тыла. Из них формировались войска НКВД по охране тыла. Чем они занимались? «Начальники охраны войскового тыла, — говорится в этом приказе, — выполняют обязанности по наведению порядка в войсковом тылу, очищению тыловых дорог от беженцев, обеспечению подвоза и эвакуации, обеспечению бесперебойной работы связи». Кстати, тот факт, что этот приказ появился уже 26 июня, говорит о том, что война не застала НКВД врасплох — в наркомате к ней готовились заблаговременно, и после 22 июня просто повернули переключатель: «мирный режим» — «военный режим».

В июле 1941 года происходит объединение НКВД и НКГБ, а 17 июля 1941 года постановлением Государственного Комитета Обороны контрразведка снова переходит в подчинение НКВД, став особыми отделами. Вместе с ней в подчинение НКВД перешли и заградотряды. Приказом от 19 июля 1941 года при особых отделах дивизий и корпусов были сформированы отдельные стрелковые взводы, при особых отделах армий — отдельные стрелковые роты, при особых отделах фронтов — отдельные стрелковые батальоны. Они были укомплектованы личным составом войск НКВД.

Про особистов существует отдельная сказка. Конечно, особисты бывали разные — впрочем, как и их жертвы. Но в целом, по инструкции, задачи у них были следующие:

«Особые отделы дивизии, корпуса, армии в борьбе с дезертирами, трусами и паникерами осуществляют следующие мероприятия:

а) организуют службу заграждения путём выставления засад, постов и дозоров на войсковых дорогах, дорогах движения беженцев и других путях движения, с тем чтобы исключить возможность какого бы то ни было просачивания военнослужащих, самовольно оставивших боевые позиции;

б) тщательно проверяют каждого задержанного командира и красноармейца с целью выявления дезертиров, трусов и паникеров, бежавших с поля боя;

в) всех установленных дезертиров немедленно арестовывают и ведут следствие для предания их суду военного трибунала. Следствие заканчивать в течение 12-часового срока;

г) всех отставших от части военнослужащих организовывают повзводно (поротно) и под командой проверенных командиров в сопровождении представителя особого отдела направляют в штаб соответствующей дивизии;

д) в особо исключительных случаях, когда обстановка требует принятия решительных мер для немедленного восстановления порядка на фронте, начальнику особого отдела представляется право расстрела дезертиров на месте. О каждом таком случае начальник особого отдела доносит в особый отдел армии и фронта;

е) приводят в исполнение приговор военного трибунала на месте, а в необходимых случаях перед строем;

ж) ведут количественный учет всех задержанных и направленных в части и персональный учет всех арестованных и осужденных;

з) ежедневно доносят в особый отдел армии и особый отдел фронта о количестве задержанных, арестованных, осужденных, а также о количестве переданных в части командиров, красноармейцев и материальной части»41.

Масштаб производимых особистами «репрессий» можно определить из докладной записки, поданной 10 октября 1941 года заместителем начальника Особых отделов Мильштейном. О результатах работы его ведомства на десяти фронтах он докладывал: «Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами НКВД по охране тыла задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249 969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла — 407 395 военнослужащих».

Что же их — всех расстреляли? Да ничуть не бывало! «Из числа задержанных Особыми отделами арестовано 25 878 человек, остальные 632 486 человек сформированы в части и вновь направлены на фронт».

Кто же эти арестованные Особыми отделами 25 878 человек? «Шпионов — 1505; диверсантов — 308; изменников — 2621; трусов и паникеров — 2643; распространителей провокационных слухов — 3987; самострелыци-ков — 1671; других — 4371»42. Но даже из этих людей расстреляли меньше половины: 10 201 человек. И это на десяти фронтах с 22 июня по 10 октября 1941 года. Где же тут «лютующие чекисты»?

 

Что же касается тех заградотрядов, которые из песни — то это сосем другая история.

 

Эти заградительные отряды, которые с пулеметами, были созданы в сентябре 1941 года по предложению командующего Брянским фронтом генерал-лейтенанта А. И. Ерёменко. 5 сентября Ставка Верховного Главнокомандующего издала соответствующую директиву, адресованную Еременко:

«Ставка ознакомилась с Вашей докладной запиской и разрешает Вам создать заградительные отряды в тех дивизиях, которые зарекомендовали себя как неустойчивые. Цель заградительных отрядов — не допускать самовольного отхода частей, а в случае бегства остановить, применяя при необходимости оружие»43.

А неделю спустя, 12 сентября, другой директивой Ставки приказано было создавать заградотряды уже на всех фронтах. Там говорилось:

«Опыт борьбы с немецким фашизмом показал, что в наших стрелковых дивизиях имеется немало панических и прямо враждебных элементов, которые при первом же нажиме со стороны противника бросают оружие, начинают кричать: „Нас окружили!“ и увлекают за собой остальных бойцов. В результате подобных действий этих элементов дивизия обращается в бегство, бросает материальную часть и потом одиночками начинает выходить из леса. Подобные явления имеют место на всех фронтах. Если бы командиры и комиссары таких дивизий были на высоте своей задачи, паникерские и враждебные элементы не могли бы взять верх в дивизии. Но беда в том, что твердых и устойчивых командиров и комиссаров у нас не так много.

В целях предупреждения указанных выше нежелательных явлений на фронте Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. В каждой стрелковой дивизии иметь заградительный отряд из надежных бойцов, численностью не более батальона (в расчете по 1 роте на стрелковый полк), подчинённый командиру дивизии и имеющий в своем распоряжении кроме обычного вооружения средства передвижения в виде фузовиков и несколько танков или бронемашин.

2. Задачами заградительного отряда считать прямую помощь комсоставу в поддержании и установлении твердой дисциплины в дивизии, приостановку бегства одержимых паникой военнослужащих, не останавливаясь перед применением оружия, ликвидацию инициаторов паники и бегства, поддержку честных и боевых элементов дивизии, не подверженных панике, но увлекаемых общим бегством»44.

То есть как видим, это совсем другие заградотряды армейские, укомплектованные обычными солдатами, а не бойцами войск НКВД, и права у них гораздо более широкие, чем у отрядов НКВД, которым позволялось расстреливать дезертиров лишь в исключительных случаях, и о каждом таком случае надо было особо доносить по начальству. Они существовали все время отступления советских войск, были расформированы, когда наша армия перешла в наступление, и вновь появились на свет летом 1942 года, когда немцы прорвались к Волге, после знаменитого приказа Сталина № 227. С той разницей, что теперь во главе этих отрядов ставили особистов.

Впрочем, слухи о зверствах и этих отрядов очень сильно преувеличены. Так, 14 августа 1942 года Особый отдел НКВД Сталинградского фронта сообщал в Управление особых отделов НКВД СССР:

«На основании приказа № 227 сформировано три армейских заградотряда, каждый по 200 человек. Указанные отряды полностью вооружены винтовками, автоматами и ручными пулеметами.

Начальниками отрядов назначены оперативные работники особых отделов.

Указанными заградотрядами и заградбатальонами на 7.8.42 г. по частям и соединениям на участках армии задержано 363 человека, из которых: 93 чел. вышли из окружения, 146 — отстали от своих частей, 52 — потеряли свои части, 12 — пришли из плена, 54 — бежали с поля боя, 2 — с сомнительными ранениями.

В результате тщательной проверки: 187 человек направлены в свои подразделения, 43 — в отдел укомплектования, 73 — в спецдагеря НКВД, 27 — в штрафные роты, 2 — на медицинскую комиссию, 6 чел. — арестовано и… 24 чел. расстреляно перед строем»45.

Всего с 1 августа по 15 октября 1942 года заградотрядами было задержано 140755 военнослужащих. Из них арестовано 3980 человек, расстреляно 1189 человек, направлено в штрафные роты 2776 человек, штрафные батальоны 185 человек, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 131 094 человека46.

Так что, как видим, все тот же уровень преувеличений, что и с репрессиями, и с лагерями…

 

 

Диверсанты.

 

В первый же день войны — приказы подоспели несколько позже, но работа началась уже 22 июня — в НКВД была сформирована так называемая Особая группа с задачей: организовать разведывательно-диверсионную работу в тылу немецкой армии. Возглавил группу Павел Судоплатов, среди его помощников были такие легендарные «ликвидаторы», как Эйтингон и Серебрян-ский. Зарубежной разведкой по-прежнему руководил Фитин, а эта группа была совершенно новым подразделением.

НКВД испытывал острейшую нехватку кадров. Тогда Судоплатов и Эйтингон предложили освободить из тюрем и лагерей арестованных сотрудников госбезопасности. Берия подошел к делу просто. Как вспоминает Судоплатов, «циничность Берия, простота в решении людских судеб ясно проявилась в его реакции на наше предложение».

Не иначе как он приказал их расстрелять, а Судопла-това с Эйтингоном пригрозил стереть в лагерную пыль, если они еще хоть раз заявят, что не могут справиться без «врагов народа»? Нет, тут была циничность особого рода.

«Берия совершенно не интересовало, виновны или невиновны те, кого мы рекомендовали для работы. Он задал один-единственный вопрос:

— Вы уверены, что они нам нужны?

— Совершенно уверен, — ответил я.

— Тогда свяжитесь с Кобуловым, пусть освободит. И немедленно их используйте».

А я-то всегда думала, что цинизм — это расстрелять без вины, а освободить, не разбирая вины, — это что-то другое…

Задачи Особой группы были столь же разнообразные, сколь и сложные. Сюда входила разведработа в тылу врага, заброска разведывательно-диверсионных групп, проведение радиоигр, организация партизанской войны. По поводу первых трех пунктов все вроде бы ясно, а последний нуждается в особых комментариях.

В знаменитом в свое время фильме «Секретарь райкома» и множестве ему подобных в качестве организатора партизанских отрядов выступают партийные работники, либо же отряды появляются сами собой и сразу начинают наводить ужас на немцев. На самом деле это, конечно, было не так, поскольку, при всем желании сражаться, партизаны не имели навыков конспиративной и диверсионной работы, не имели оружия и снаряжения. Без помощи Центра и связи с ним они могли, в лучшем случае, громить вражеские обозы и склады, что, конечно же, нервировало немцев, но особого урона им не наносило. Тем более что против партизан и подпольщиков выступали опытные профессионалы.

Однако почти сразу с началом оккупации организацией партизанского движения занялась разведка, как армейская, так и чекистская, и постепенно из находившихся в немецком тылу партизанских отрядов стала формироваться целая диверсионная армия — ничего подобного история войн еще не знала. А не знала ничего подобного история войн именно потому, что эта работа не была пущена на самотек. На всех уровнях — от штабов партизанского движения до лесных землянок — было много чекистов. Серьезные операции — ликвидации высокопоставленных немцев, крупные террористические акты, а особенно диверсии на коммуникациях — в абсолютном большинстве организовывали и проводили профессионалы из НКВД или Разведуправления Красной армии.

С первых же дней войны была создана Отдельная мотострелковая бригада особого назначения — легендарный ОМСБОН. Коминтерн призвал эмигрантов, находившихся на территории СССР, вступать в ее ряды.

«Бригада формировалась в первые дни войны на стадионе „Динамо“, — пишет Павел Судоплатов. — Под своим началом мы имели более двадцати пяти тысяч солдат и командиров, из них две тысячи иностранцев — немцев, австрийцев, испанцев, американцев, китайцев, поляков, чехов, болгар, румын. В нашем распоряжении находились лучшие советские спортсмены, в том числе чемпионы по боксу и легкой атлетике — они стали основой диверсионных формирований, забрасывавшихся в тыл врага… Во взаимодействии с районными местными организациями мы начали засылать партизанские формирования в тыл к немцам, включая в их состав опытных офицеров — разведчиков и радистов… В тыл врага было направлено более двух тысяч оперативных групп общей численностью пятнадцать тысяч человек… Подразделения 4-го управления и особой мотострелковой бригады особого назначения уничтожили 157 тысяч немецких солдат и офицеров, 87 высокопоставленных немецких чиновников, разоблачили и обезвредили 2045 агентурных групп противника».

«Оперативными группами», или, иначе, разведывательно-диверсионными отрядами, командовали далеко не «секретари райкомов», а такие люди, как, например, знаменитый диверсант Станислав Ваупшасов. Свой боевой путь он начал еще в Гражданскую, был партизаном в Западной Белоруссии в 1921—1924 годах, затем пограничником, воевал в Испании и в Финляндии. В ОМС-БОНе он официально был заместителем комбата, а реально — командиром разведывательно-диверсионного отряда.

«Ядро бригады составили чекисты и пограничники, — вспоминает Ваупшасов. — ЦК партии направил к нам 1,5 тыс. коммунистов, почти столько же комсомольцев прислал ЦК ВЛКСМ. Среди пришедших в бригаду студентов и преподавателей Института физкультуры находились многие известные спортсмены… Наряду с молодыми парнями и ветеранами предыдущих войн в бригаде служили 500 девушек-радистов…»

Потом Ваупшасов возглавил разведывательно-диверсионный отряд, состоявший из опытных диверсантов, а также командиров, которые в случае надобности могли бы организовать и возглавить партизанский отряд. Эта спецгруппа стала партизанским отрядом «Мстители», действовавшим на территории Минской области. О деятельности другого подобного отряда написал свою знаменитую книгу «Сильные духом» ее командир Дмитрий Медведев.

Отдельной строкой стоят операции на коммуникациях. Мне приходилось встречать даже такие мнения — что вся история с партизанским движением была затеяна ради «рельсовой войны», остальные действия партизанских отрядов и групп не очень-то интересовали Центр.

Одно из «оборонных сооружений» России — это ее огромные расстояния. Но если Наполеон, например, мог дойти до Москвы, снабжаясь всем необходимым по окрестным деревням и имениям, то немецкой армии в этом смысле было труднее. Слишком многое приходилось везти из Германии. Оружие, боеприпасы, танки (танк не может идти на фронт своим ходом — не позволит ресурс двигателя, да и расход топлива огромный, а топливо в Германии было в дефиците), бензин, запчасти и многое, многое другое. Немецкий тыл в Германии с немецким фронтом в России связывало всего несколько тоненьких ниточек русских железных дорог длиной в тысячи километров. И на каждом километре из этой тысячи могла стоять партизанская мина. Взрывались станции, мосты, эшелоны, разбирались пути.

А всего в немецком тылу во время войны действовало 2222 опергруппы органов НКВД — НКГБ, из них около 600 вошло в состав партизанских отрядов, уничтожившие 229 тысяч фашистов, взорвавшие 2852 эшелона и 1326 шоссейных и железнодорожных мостов.

Однако, если прочитать об этих операциях в истории Великой Отечественной войны, о Берия там ни слова!

 

 

ГУЛАГ.

 

Так же просто, как к судьбам арестованных чекистов, Берия подошел и к решению судьбы заключенных в тюрьмах и лагерях на тех территориях, которым угрожала оккупация. Нет, он отнюдь не велел всех их расстрелять, как можно бы подумать, исходя из писаний «перестроечных авторов».

22 июня 1941 года 27 областей, краев и прочих территориальных единиц были объявлены на военном положении. Во всех были тюрьмы и во многих — лагеря. Всего в этой зоне находилось 27 лагерей и 210 колоний, не считая тюрем, общая численность заключенных составляла 750 тысяч человек. Что делать с ними? Врагу оставлять, чтобы тому легче было вербовать шпионов и полицаев?

В первую очередь было принято решение «разгрузить» тюрьмы, колонии и лагеря, освободив всех, осужденных за маловажные преступления: нарушение дисциплины, кражи на производстве, хулиганство, а также беременных женщин и женщин с детьми, стариков, инвалидов, имевших небольшой остаток срока. Соответствующий Указ был принят Президиумом Верховного Совета уже 12 июля, спустя десять дней после начала войны. Оставшихся серьезных преступников с большими сроками, рецидивистов, осужденных за «контрреволюционные преступления», то есть политических, приказано эвакуировать.

И лишь третьей мерой, а не первой, как утверждают, стал расстрел. Сколько людей было расстреляно? 27 июня Берия и Меркулов попросили санкции Сталина на расстрел 775 государственных преступников, содержавшихся в Москве, а также во Владимирской и Орловских тюрьмах. Еще 1282 человека набралось в остальных «угрожаемых» районах. И это все.

Однако враг наступал быстро, далеко не везде успевали провести эвакуацию, и в тюрьмах расстреляли больше — по данным НКВД, 9817 человек. Кроме того, по ходу эвакуации было расстреляно: при подавлении бунта <