За пределами территории «Нортона» 11:10 утра

 

После Баркера с его отточенными движениями и изысканной манерой держаться репортер Джек Роджерс поверг Дженнифер в легкий шок. Он явился в желто‑зеленой спортивной куртке, от которой за милю несло округом Орандж, а его галстук в шахматную клетку выделялся на экране монитора ярким пятном. Он был похож на профессионального игрока в гольф, которого пригласили на собеседование для приема на работу.

Поначалу Дженнифер держала свои мысли при себе. Она поблагодарила журналиста за то, что тот приехал, и поставила его у сетчатого забора, за которым раскинулась территория «Нортон Эйркрафт». Потом она задала ему несколько вопросов; Роджерс отвечал короткими фразами. Он говорил охотно, явно стараясь понравиться.

– Черт возьми, припекает все сильнее, – сказала Дженнифер. – Ты готов, Джордж? – спросила она, обращаясь к оператору.

– Еще несколько минут.

Дженнифер вновь повернулась к Роджерсу. Звукооператор расстегнул ворот его рубашки и прикреплял микрофон. По мере того как продолжались приготовления, Роджерс начинал обливаться потом. Дженнифер попросила гримера промокнуть ему лицо. Это, по‑видимому, принесло Роджерсу некоторое облегчение. Сославшись на жару, Дженнифер предложила ему снять куртку и повесить ее на плечо, сказав, что это придаст ему вид репортера, занятого работой. Роджерс с благодарностью подчинился. Дженнифер попросила его ослабить узел галстука. Роджерс не стал упрямиться.

Дженнифер повернулась к оператору:

– Что скажешь?

– Без куртки уже лучше. Но этот галстук – сущий кошмар.

Дженнифер улыбнулась Роджерсу.

– Все идет как нельзя лучше, – сказала она, – но не согласитесь ли вы снять галстук и закатать рукава рубашки?

– Я никогда этого не делаю, – ответил Роджерс. – Я никогда не закатываю рукава.

– Это придало бы вам уверенный, чуть небрежный вид. Закатанные рукава словно намекают на готовность к схватке. Журналист, готовый ринуться в бой. Понимаете мою мысль?

– Я никогда не закатываю рукава. Дженнифер нахмурилась:

– Никогда?

– Никогда.

– Я хочу создать вам определенный имидж. С закатанными рукавами вы будете выглядеть более сильным, уверенным, напористым.

– Мне очень жаль.

Дженнифер терялась в догадках. Подавляющее большинство людей, оказавшись перед объективом камер «Ньюслайн», готовы сделать все, что угодно. Если бы их попросили дать интервью в нижнем белье, они подчинились бы не раздумывая. Кстати сказать, такие случаи бывали. Кого он из себя корчит, этот убогий газетчик? Сколько он получает? От силы тридцать тысяч в год – месячные подотчетные суммы Дженнифер исчислялись куда большими цифрами.

– Видите ли, я не могу показывать свои руки, – объяснил Роджерс. – У меня э‑ээ… псориаз.

– Это не беда. Гример!

* * *

 

Роджерс отвечал на вопросы, перебросив куртку через плечо, сняв галстук и закатав рукава. Он говорил путаными фразами по тридцать‑сорок секунд за раз. Стоило Дженнифер повторить вопрос в надежде на короткий ответ, Роджерс начинал обливаться потом и отвечал еще пространнее.

Время от времени приходилось прерывать работу, чтобы вытереть испарину с его лица. Дженнифер не уставала повторять, что все идет замечательно, что он отлично справляется со своей задачей.

Так оно и было, хотя Роджерс даже не догадывался о роли, которая ему была уготована. По‑видимому, он не понимал, что запись будет смонтирована из кусков, средняя продолжительность которых составит менее трех секунд, что из его выступления в эфир пойдут лишь отдельные фразы, да и то, возможно, не полностью. Роджерс очень старался, хотел оказаться полезным, но он заваливал Дженнифер множеством подробностей, которым она не могла найти применения, то и дело пускался в отвлеченные рассуждения, которые нимало ее не интересовали.

В конце концов Дженнифер начала опасаться, что не сумеет извлечь какой‑либо пользы из этого интервью и лишь понапрасну потратит с Роджерсом время. Поэтому она решила пустить в ход прием, к которому неизменно прибегала в подобных случаях.

– Все просто замечательно, – сказала она. – Мы приближаемся к завершению эпизода, и нам нужно снять несколько ударных моментов. – Она сжала пальцы в кулак. – Я задам вам несколько вопросов, и вы ответите на каждый одной энергичной фразой.

– Хорошо, – отозвался Роджерс.

– Мистер Роджерс, могут ли происшествия с N‑22 помешать «Нортону» заключить сделку с Китаем?

– Если учесть, сколько инцидентов произошло за столь короткий промежуток…

– Прошу прощения, – перебила Дженнифер. – Мне нужен простой ответ. Итак, могут ли происшествия с N‑22 помешать «Нортону» заключить сделку с Китаем?

– Несомненно.

– Еще раз прошу прощения, – повторила Дженнифер. – Я жду от вас ответа вроде: «Происшествия с N‑22 могут стоить „Нортону“ китайской сделки».

– Ага. Ясно. – Роджерс сглотнул.

– Итак?…

– Да, я вынужден констатировать, что происшествия с этим самолетом могут сорвать сделку с Китаем.

«О господи», – подумала Дженнифер.

– Джек, я хочу, чтобы в своем ответе вы упомянули о «Нортоне». Иначе зрители не поймут, о чем идет речь.

– Ага.

– Продолжайте.

– На мой взгляд, происшествия с N‑22 могут помешать «Нортону» заключить сделку с Китаем.

Дженнифер вздохнула. Ответ прозвучал сухо, в нем не ощущалось ярких эмоций. Таким тоном Роджерс мог говорить о состоянии своего телефонного счета. Однако времени уже не оставалось.

– Великолепно, – сказала Дженнифер. – Очень хорошо. Теперь следующий вопрос. Вы согласны с тем, что для «Нортона» наступили трудные времена?

– Еще бы.

– Джек… – Дженнифер вздохнула.

– Ага. Извините. – Он набрал полную грудь воздуха и заговорил:

– На мой взгляд…

– Минутку, – попросила Дженнифер. – Выдвиньте вперед ногу и переместите на нее вес своего тела. Подайтесь к камере.

– Так? – спросил Роджерс, чуть наклоняясь и поворачиваясь.

– Да, теперь то, что нужно. Продолжайте.

Перебросив куртку через плечо, сняв галстук и закатав рукава рубашки, Джек Роджерс стоял у сетчатого забора на фоне ангаров «Нортон Эйркрафт».

– На мой взгляд, нет никаких сомнений в том, что для компании «Нортон» наступили очень тяжелые времена, – изрек он.

Он сделал паузу и посмотрел на Дженнифер.

Дженнифер улыбнулась.

– Огромное вам спасибо, – сказала она. – Вы были великолепны.