Кто и зачем спекулирует на том, что русский язык — это язык без будущего?

Цель дискредитации русского языка и его носителей – отвратить людей как от его изучения, так и от России. Возвеличиванием английского сделать его изучение еще более массовым, а значит, получить дополнительные возможности для влияния на сознание людей. Ответ на вопрос «Кому это выгодно?» очевиден: тем, кто не хочет сильной России, тем, кто хочет ослабить её влияние в мире, тем, кто хочет усилить значимость США даже путем передергивания фактов.

Кто такой упомянутый мною М. Н. Эпштейн? Это человек, получивший филологическое образование в МГУ им. М. В. Ломоносова, но в 1990 году эмигрировавший в США, где он, будучи стипендиатом Института Кеннана в Вашингтоне, выполнял исследование по теме «Советский идеологический язык». На мой взгляд, он стал участником информационной войны, проводимой США. Думаю, что М.Н.Эпштейн прекрасно понимал, что нельзя сравнивать столь различные словари. Но расчёт был на то, что основная масса людей поверит ему, так как магия цифр всесильна, а знать о том, что стоит за этими цифрами, может только филолог.

Как известно, нашу страну США всё время упрекают за якобы отсутствие в ней свободы. Бывший президент США Р. Рейган умудрился утверждать, что в скудном русском языке нет даже слова свобода, хотя у нас их целых два: свобода и воля. М. Н. Эпштейн действует в том же русле. Примечательно, что заголовок одной из его статей — «Русский язык: система и свобода» — перекликается с названием книги Ричарда Пайпса, почётного профессора Гарвардского университета, специалиста по российской истории, «Собственность и свобода», где повествуется о незавидном будущем нашей страны. В недавно попавшемся мне на глаза в Интернете интервью, которое у него брал М. Оверченко в июне 2013 года, Р. Пайпс говорит о том, что надо менять ментальность россиян, что в противном случае Россия будет «стагнировать и станет малозначащей и несущественной страной». Ну а о том, что «Россия – региональная держава» мы слышали на днях от президента США на пресс-конференции после саммита G7 по ядерной безопасности в Гааге (25.03.2014). На мой взгляд, именно внушением мысли о ничтожности России хотят в очередной раз оболванить людей.

Эпштейн не только стремится внушить мысль о скудости русского языка, но и предлагает даже преобразовать его грамматику на манер английской. Иначе, по его мнению, русский язык не справится с задачей свободного мышления. Тому, что это лингвистическая химера, посвятила свою блестящую статью «О национальной самодостаточности русского языка и призраке транзитивной философии» («Слово и предложение: исследования по русскому языку и методике преподавания: Сб. науч. ст. в честь 70-летия проф. В. П. Проничева». – СПб., 2007.) доктор филологических наук Л. Г. Яцкевич.

Словарь современного русского литературного языка (1948–1965) в 17 томах (на верхней полке слева). Ныне создаваемый Большой академический словарь (на нижней полке). Работа по его созданию продолжается

Иногда люди непосвящённые не понимают, что языки — это саморегулирующиеся системы, которые живут и развиваются по своим законам. Они ругают лингвистов за то, что те не запрещают мат или, к примеру, не противостоят заимствованиям. Как бы вы объяснили, в чём сегодня главная миссия языковедов?

Прежде всего надо помнить о том, что язык и речь – это разные вещи. Каждый из нас выбирает из сокровищницы языка то, что ему больше нравится. Речь каждого из нас – это лишь реализация тех возможностей, которые заложены в языке. Естественно, как и в любом деле, кто-то пользуется этим более умело, кто-то менее, чей-то словарный запас равен словарю людоедки Эллочки, персонажа сатирического романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев», а чей-то – А. С. Пушкина. Люди ведь различаются не только внешностью, какими-то внутренними качествами, но и используемыми ими словами. Как говорится, на вкус и цвет товарища нет. Как нельзя запретить носить ту или иную одежду любому из нас, так нельзя запретить употреблять те или иные слова. Другое дело, если человек по роду своей деятельности связан со словом. Здесь уже придётся соблюдать своего рода дресс-код (употребим широко используемое ныне иностранное словечко). Представьте диктора или дипломата, который бы явился на работу в шортах, футболке, шлёпанцах или в купальном костюме. Это недопустимо. Точно также недопустимо использовать в официальной речи отдельные разряды слов. В этом случае ограничительные меры можно только приветствовать.

А что с простыми смертными? Одни употребляют какие-то слова, а другим они не нравятся. Я, например, никогда не скажу волнительно, хотя это слово литературного языка. В данном случае мы имеем дело с моим личным вкусовым пристрастием. В словаре же я должна буду его отразить, причём без указания на то, нравится оно мне или нет, в отличие, например, от автора известного словаря английского языка, вышедшего в XVIII в., Самюэля Джонсона, который использовал в своём словаре в ряду прочих такие пометы, как «изящное», «неизящное», «элегантное» и т. п.

Бороться с использованием мата можно только путём повышения общей культуры. Словари литературного языка являются одним из источников формирования культурного человека. На мой взгляд, нужны усилия государства, чтобы устранить образовавшуюся диспропорцию между тиражом, например, БАС и словарей мата, на выпуске которых частные издательства делают деньги. Приведу конкретный пример. Тираж «Большого академического словаря русского языка» составляет 5 тысяч экземпляров, причём значительная его часть уходит в дальнее зарубежье. Суммарный же тираж лишь трёх последних допечаток одного из словарей брани (Т. В. Ахметова. Толковый словарь. Русский мат), которых за последние годы было выпущено в РФ более 10, в пять раз больше (50 тысяч), его также можно скачать в Интернете. Интересно, что под псевдонимом якобы профессора, доктора филологических наук Т. В. Ахметовой скрывается писатель, издатель, член Союза писателей России, член правления и секретарь правления Союза писателей России, член президиума Литературного фонда России доктор исторических наук П. Ф. Алёшкин.

Что же касается заимствований, то без них, как я уже говорила, не обходится ни один язык. Не будем отрицать, что они действительно сейчас очень активно используются носителями русского языка, но трагедии в этом нет. Не все те иностранные слова, которые сейчас рекой льются с экранов телевизоров, со страниц газет, войдут в язык. Язык отфильтровывает слова, берет только необходимое. Другое дело — речь отдельных лиц, нации. Особенно неприятно, когда это наблюдается у представителей властных структур: мэры, менеджеры, секьюрити, специалисты по клинингу и т. п. Зачем, например, привычное план было заменено на дорожную карту (калька английского road map), милиция на полицию, профтехучилища и техникумы на колледжи и т. д.?Иначе как низкопоклонством перед Западом всё это назвать нельзя. Ведь подчас использовать иностранное словечко стремятся те, кто хочет выделиться, показать, что и мы не лыком шиты, забывая при этом, что тем самым они демонстрируют свою ущербность. Похвально, что сейчас злоупотребление иностранными словами стало все чаще восприниматься негативно. Приведу пример. Генеральный директор Первого канала Константин Эрнст, рассказывая о предстоящей церемонии закрытия олимпиады, употребил слов месседж: «Главная идея участия хора связана с тем, что церемония у нас заканчивается весной. Заканчивается зимняя Олимпиада, и через неделю весна. Это месседж про будущее». К этой заметке появились возмущённые комментарии по поводу использования им нерусского слова. А вот совсем свежий комментарий к одной из статей в Интернете от 2 апреля 2014 г.: «Коробят также слова, произносимые официальными лицами на ТВ, которые касаются именно России. Например, сенатор, Белый дом, спикер Госдумы и проч.».

Думаю, что после позиции, занятой США и Европой, точнее правительствами этих стран, в отношении Украины, число иноязычных слов, без которых можно вполне обойтись, само собой уменьшится.

Ничего необычного в живой русской речи не наблюдается. В ней происходят процессы, аналогичные тем, которые наблюдаются и в других языках.

Задача языковеда состоит в том, чтобы зафиксировать всё то, что используется носителями языка, а затем путём анализа охарактеризовать эти употребления с точки зрения приемлемости в той или иной ситуации с учётом тенденций, действующих в языке.