Толкование сновидений (1895–1899)

 

По общему мнению, «Толкование сновидений» является главной работой Фрейда, той его работой, по которой его имя, вероятно, будет помниться дольше всего. Фрейд, по всей видимости, разделял такую точку зрения. Он писал в своем предисловии к третьему английскому изданию этой книги: «Подобное прозрение выпадает на долю человека лишь раз в жизни». Эта работа является превосходным образцом просветления ума, ибо открытие того, что представляют из себя сновидения, было сделано абсолютно непреднамеренно — можно сказать, случайно, — когда Фрейд занимался исследованием смысла психоневрозов.

Я спросил его однажды, какие из его трудов ему больше всего нравятся, в ответ на это он снял с полок книги «Толкование сновидений» и «Три очерка по теории сексуальности» со словами: «Я надеюсь, что вторая из этих книг вскоре станет устаревшей, так как ее положения станут общепринятыми, зато другая книга проживет дольше». Затем со спокойной улыбкой Фрейд добавил: «Кажется, такова уж моя судьба, открывать лишь очевидное: что дети обладают сексуальными чувствами, что известно каждой няньке; и что ночные сновидения в такой же степени являются осуществлением желаний, как и грезы наяву».

Нетрудно найти причину для такого общего суждения о данной книге. Это самая оригинальная работа Фрейда. Основные заключения в этой книге были абсолютно новыми и неожиданными. Это относится как к выбранной теме, а именно к структуре сновидения, так и ко многим темам, которые появились случайно. Самой важной из них является описание знакомого нам теперь эдипова комплекса, в котором откровенно показаны эротические и враждебные реакции ребенка по отношению к своему родителю. Вместе с этим идет оценка детской жизни и ее подавляющего значения для всех тех бесчисленных развитии, которые делают взрослого человека. Помимо всего прочего, эта его работа не только обеспечивает надежный базис для теории бессознательного у человека, но также дает один из наилучших способов приближения к этой «темной» области, настолько более важной в текущем поведении человека, чем его сознание. Фрейд очень справедливо назвал толкование сновидений via regia, ведущей к бессознательному. Более того, эта книга содержит множество предположений в областях литературы, мифологии и образования — его знаменитое подстрочное примечание о Гамлете является поразительным примером этого и с этих пор вдохновило многих ученых на проведение огромного количества специальных исследований.

Эта книга Фрейда является особенно исчерпывающей. Ее главная тема, исследование жизни сновидений, была выполнена с такой тщательностью, что в последующие 50 лет со времени ее опубликования ее заключения претерпели лишь минимальные изменения или добавления. Такое может быть сказано об очень немногих научных работах.

Интерес Фрейда к сновидениям восходит к раннему времени, возможно, к его детству; он всегда имел много сновидений и даже в начальные годы своей жизни не только наблюдал, но также записывал их. Всего две недели спустя после своей помолвки он писал Марте: «Мне снятся такие буйные сновидения. Мне никогда не снились те дела, которые занимали меня в течение дня, а лишь такие темы, которых я мельком касался в течение дня, а затем переходил к другим делам». Позднее это стало знакомой составной частью его теории сновидений. Годом позже он упоминает сновидение, в котором при виде ландшафта испытывает счастье. «Это сновидение, согласно составленной мною, на основании опыта, личной записной книжки для записи сновидений, означает путешествие». Эта записная книжка для записи сновидений, частые ссылки на свои сновидения и их описание в его письмах к Марте, а также ссылки на них в его ранее опубликованных трудах указывают на то, что Фрейд с самого начала приписывал сновидениям огромную важность, хотя его способ обдумывания сновидений был все еще в большой степени условным.

По всей видимости, существовали две отправные точки для заинтересованности Фрейда толкованием сновидений, так как об этих моментах он упоминает сам. Первая представляла собой тот простой факт, что, следуя за ассоциациями своих пациентов, которые постепенно становились все более и более свободными, он заметил, что они часто вставляют в них описание своего сновидения, по поводу которого они, конечно, в свою очередь, высказывали свои ассоциации. Второй отправной точкой явился его собственный психиатрический опыт наблюдений за галлюцинаторными состояниями у психотиков, где черта осуществления желания часто является очевидной.

В своем анализе сновидения, о котором мы имеем письменную запись (4 марта 1895 года, то есть до опубликования им «Очерков об истерии»), касающемся племянника Брейера Эмиля Кауфманна, Фрейд прослеживает аналогию между явным осуществлением желания в этом сновидении и в сновидении-психозе бывшего пациента Флисса, которого он ранее лечил. Это сновидение, внесенное в его книгу «Толкование сновидений», является сновидением о ленивом студенте-медике, которому (когда он не желал вставать утром) приснилось, что он уже находится в больнице. Это первое указание на теорию осуществления желаний в сновидениях. Он сообщает, однако, что еще до прекращения своего сотрудничества с Брейером, что, как мы знаем, произошло весной 1894 года, он сообщил Брейеру о том, что научился толковать сновидения.

Что осуществление скрытого желания является сущностью сновидения (мысль, о которой Фрейд уже догадывался), было подтверждено его первым полным анализом одного своего сновидения, сделанным в среду 24 июля 1895 года. Исторический момент! Это его сновидение известно под названием «сон об инъекции Ирме». Однажды Фрейд пригласил меня в ресторан замка Бельвю, и мы заняли столик в северо-восточном углу террасы, где произошло это великое событие. Когда я сказал Фрейду, что на этом месте когда-либо должна появиться табличка с надписью об этом событии, я не знал, что несколько лет тому назад Фрейд полушутливо спросил Флисса в своем письме, не думает ли тот, что когда-нибудь на этом месте будет водружена мраморная доска со следующей надписью: «Здесь 24 июля 1895 года доктору Зигмунду Фрейду открылась тайна сновидения».

Четыре месяца спустя Фрейд уверенно ссылается на подтверждение своего заключения, что осуществление желания является мотивом сновидений. После посещения Флисса в Берлине Фрейд лихорадочно переписал заново «Проект научной психологии». Он проводит важное различие между двумя фундаментально отличными психическими процессами, которые он назвал, соответственно, первичным и вторичным. Он отмечает, что первичный процесс господствует в жизни сновидений, и объясняет это относительным покоем в деятельности Я (которое в остальное время сдерживает первичный процесс) и почти полной мышечной неподвижностью; если катексис Я сократится до ничтожной величины, тогда сон будет без сновидений. Он также утверждает, что галлюцинаторный характер сновидений, который принимается сознанием сновидения, так что видящий сон верит в то, что происходит, является обратной «регрессией» к тем процессам восприятия, которые он связывает с моторной блокировкой в обычном направлении разрядки. Механизмы, находимые во время анализа сновидения, проявляли поразительное сходство с теми механизмами, которые стали ему известны при анализе психоневротических симптомов. Ему стало полностью ясно, что каждое сновидение представляет собой осуществление желания, но его попытка объяснить, почему это проявляется в замаскированной форме, не продвигает его далеко в этом вопросе. Прослеживая цепи ассоциаций, он замечает, что некоторые связи не проявляются в сознании (во время сновидения), так что сновидение часто выглядит полностью бессмысленным. Его объяснение этого явления лежит в русле физиологической экономики, имеющей отношение к относительной силе катексиса различных идей, но он явно недоволен таким объяснением. Удивительно, что он не использует здесь процесс «вытеснения», уже известный ему из области психопатологии.

2 мая 1896 года он читал лекцию на эту тему перед юной аудиторией в Judisch-Akademische Lesehalle (Еврейском академическом читальном зале). На следующий год он представил более обширный отчет на эту тему перед своим еврейским обществом «Бнай Брит», который занял два вечера. 14 мая 1900 года, когда Фрейд уже полностью овладел этим предметом, он начал в университете курс лекций о сновидениях. Аудитория, слушавшая лекции о таких крайне интересных вещах, состояла из трех человек! Это были Ганс Кёнигштейн, сын его великого друга, фрейлейн Дора Телеки и доктор Маркузе из Бреслау.

В письме от 7 июля 1897 года, в тот месяц, в который он начал свой самоанализ, Фрейд говорит о своем видении глубинных проблем сновидений, включая законы их развития, как разработанные им лучше всех остальных, тогда как все другие массы загадок ждут своего разрешения. В своем «Проекте» он уже постиг сходство в структуре сновидений и неврозов. «В сновидениях содержатся зачатки всей психологии неврозов». Это предложение напоминает более раннее высказывание великого Хьюлинга Джексона: «Разгадайте тайну сновидений, и вы разгадаете тайну сумасшествия». В письме от 15 октября 1897 года, в котором он сообщает важные детали своего самоанализа, Фрейд заявляет о двух элементах эдипова комплекса: любви к одному из родителей и ревнивой враждебности по отношению к другому; это открытие оказалось необычайно важным для его теории сновидений, ибо оно ярко иллюстрирует инфантильные корни бессознательных желаний, наполняющих все сновидения. Он пошел дальше, объяснив подобным образом огромное впечатление, производимое легендой об Эдипе, а также предположил, что она лежит в основе дилеммы Гамлета. Флисс в своем ответе не касается этих вопросов, тогда как Фрейд начинает беспокоиться, не сделал ли он еще какую-либо очередную грубую ошибку, и просит Флисса успокоить его на это счет.

Первый намек на мысль о написании книги, посвященной анализу сновидений, мы встречаем в его письме от 16 мая 1897 года, то есть за несколько месяцев до того, как по-настоящему начался его самоанализ, но когда Фрейд определенно находился под влиянием тех мотивов, которые привели его к написанию данной книги. В общем, два этих проекта были тесным образом связаны друг с другом, так что их можно рассматривать почти как один проект; «Толкование сновидений», помимо прочих других вещей, явилось выборкой из его самоанализа. Последствия смерти отца медленно прокладывали себе дорогу в те месяцы от самого факта смерти к окончательной реакции Фрейда на это событие. 5 ноября, когда его самоанализ был в разгаре, он сказал, что намеревается заставить себя написать книгу, работа над которой явилась бы выходом из плохого настроения.

Касаясь несостоятельности своей теории совращения в сентябре 1897 года, Фрейд упоминает о том, что от нее уцелело. «При крушении всех ценностей лишь психологическая теория осталась незатронутой. Теория сновидений стоит так же прочно, как всегда».

К 9 февраля 1898 года, времени следующего упоминания этой темы, Фрейд с головой ушел в написание книги и, вероятно, занимался этой работой в течение двух месяцев. Ранее он просмотрел кое-что из литературы на эту тему и с удовлетворением обнаружил, что никто не упоминал о сновидениях как об осуществлении желаний или даже как о событиях, имеющих какую-либо ценность. Его книга была закончена к сентябрю 1899 года.

Можно в некоторых деталях проследить за процессом ее написания. К 23 февраля 1898 года были написаны уже несколько глав, и работа над книгой «кажется мне многообещающей. Она увела меня глубже в психологию, чем я намеревался это сделать. Все мои дополнения относятся к философской стороне этой работы; с органико-сексуальной стороны не было никаких дополнений». К 5 марта закончен целый раздел его книги, «без сомнения лучше остальных составленная часть». 10 марта мы встречаем у него интересное предварительное мнение о важной части его будущей книги, как она представлялась ему в то время.

 

Мне кажется, что теория исполнения желаний дает нам лишь психологическое решение, но не биологическое — или, лучше сказать, метапсихологическое решение. (Я хотел бы серьезно спросить у тебя, можно ли пользоваться термином «метапсихология» для моей психологии, поле деятельности которой лежит за пределами сознания.) Мне кажется, что биологически жизнь в сновидениях целиком проистекает от остатков доисторического периода (возраста от одного до трех лет), то есть того же периода, который является источником бессознательного, и единственного периода, который содержит в себе этиологию психоневрозов; это тот период, относительно которого обычно существует амнезия, аналогичная амнезии при истерии. Я предполагаю следующую формулу: то, что виделось в этот доисторический период, дает начало сновидениям; то, что слышалось, — фантазиям; а то, что сексуально переживалось, — психоневрозам. Повторение того, что переживалось в этот период, представляет само по себе исполнение желания. Свежее желание может вызвать сновидение лишь тогда, когда оно может стать связано с материалом из этого доисторического периода, когда оно само по себе является дериватом доисторического желания или уподобляется ему.

 

Этот отрывок наглядно показывает не знающее покоя проникновение Фрейда в глубь проблем. Как истинный человек науки, он обнаружил, что решение какой-либо одной проблемы, каким бы чудесным оно ни было, ведет лишь к обдумыванию других проблем, которые выявило данное решение. И так дальше и дальше без конца.

24 мая он сообщает, что третий раздел его книги, о конструкции сновидений, закончен, но после этого Фрейд на некоторое время откладывает работу из-за своего побуждения набросать краткое эссе по общей психологии, где он обнаруживает — довольно неожиданно, — что идеи из психопатологии являются более полезными, чем идеи из сновидений. Заключительная глава явно доставляет ему много беспокойства. Некоторое время он испытывал затруднения в ее написании, частично из-за интимных ссылок, из-за которых ему не хотелось вообще ее печатать.

В письме от 19 февраля 1899 года он пытается провести различие между природой сновидений и природой истерических симптомов, которые являются скрытым выражением осуществленных желаний. Он заключает, что в сновидениях наличествует лишь вытесненное желание, тогда как в истерических симптомах имеет место компромисс между вытесненным желанием и вытесняющей силой; он впервые использует термин «самонаказание» как пример последнего явления. И лишь много времени спустя он обнаружил то же самое положение вещей в так называемых «сновидениях наказания».

28 мая «без какой-либо особой причины» у Фрейда возникает непреодолимое желание продолжить работу над книгой о сновидениях. Он решает подготовить ее к печати к концу июля (перед вакационным временем). «Я пришел к мысли, что все неясности, а также все упущения не служат оправданием к задержке публикации, так как я не настолько богат, чтобы хранить для себя самое прекрасное открытие, которое я когда-либо сделал, вероятно, единственное, которое меня переживет». 9 июня он меньше раздумывает на эту тему. «Все это дело само собой выродилось в банальность. Все сновидения кажутся осуществляющими одно желание, которое трансформировалось во многие другие. Это желание спать. „Tant de bruit “»[103]. В следующем письме (от 27 июня) он обнаруживает, что последняя глава этой книги все более разрастается и не является ни хорошей, ни плодотворной, но он обязан ее написать. На следующий день, однако, первая глава посылается в печать.

Собственно, работа над книгой о сновидениях шла довольно сносно, но две дополнительные главы для нее, которые являлись обязательными, доставили Фрейду много беспокойства. Первая из них была посвящена обзору литературы, изданной ранее на эту тему. Он начал работу над ней в декабре 1898 года и нашел ее «ужасно утомительной». К 27 июля эта задача была выполнена, тем не менее Фрейд был обеспокоен, так как большую часть литературы находил слишком поверхностной. Замечания Шернера о символизме были, вероятно, единственной ценной вещью. Что касается его основных идей, он не нашел никаких более ранних публикаций на эту тему[104].

После окончания этой главы Фрейд впервые одобрительно взглянул на свой труд. С тех пор у него сохранялось о книге хорошее мнение. Отсылая рукопись в типографию, он расставался с частицей самого себя. Однако спустя шесть месяцев он писал, что в течение многих часов для него было утешением думать о том, что этой книгой он оставит о себе память.

Также с большими трудностями Фрейд столкнулся при написании заключительной главы, посвященной психологии деятельности сновидения. Эта глава является самой трудной и наиболее абстрактной из всех работ Фрейда. Фрейд написал ее быстро, «как в сновидении»[105], и закончил ее пару недель спустя, в первой половине сентября. Фрейд опасался по поводу того, что скажут об этой его работе психологи, и, конечно, высказал свою обычную уничижительную критику в адрес этой главы.

Подобное же замечание было высказано им по поводу самого написания книги. Например, относительно описаний сновидений он говорит следующее: «Что мне в них не нравится, так это стиль. Я был абсолютно неспособен найти какое-либо простое или характерное выражение для своих мыслей и соскочил в смешную многоречивость, испытывая затруднения по поводу живой образности. Я знаю об этом, но та часть меня, которая об этом знает, и знает, как оценивать такие вопросы, к сожалению, ничего не производит».

Последние страницы рукописи к этому времени были отправлены в печать, а копию рукописи в октябре Фрейд отослал Флиссу. Книга была опубликована 4 Ноября 1899 года, но издатель предпочел на титульном листе поставить дату 1900.

На титульном листе помешалась надпись из «Энеиды» Вергилия: «Flectere si nequeo superos, Acheronta movebo»[106], с явной ссылкой на судьбу вытесненного, которую за три года до этого Фрейд намеревался использовать в качестве заголовка для своей главы «Формирование симптомов» в предполагаемой им книге о психологии истерии.

Были напечатаны 600 экземпляров этой книги, и для их распродажи потребовалось восемь лет. В первые шесть недель были проданы 123 экземпляра, а в последующие два года еще 228 экземпляров. Фрейду заплатили за нее 522,40 гульдена (41 фунт 16 шиллингов).

В своем письме 18 месяцев спустя Фрейд пишет, что ни одно научное периодическое издание (за исключением немногих других изданий) не упомянуло об этой книге. Она просто игнорировалась. Венская «24/7» опубликовала в высшей степени тупой и презрительный обзор его работы, написанный Буркхардтом, бывшим директором Бург-театра, спустя шесть недель после появления его книги, и это положило конец какой-либо распродаже его книги в Вене. Короткие статьи по поводу этой книги появились в «Umschau» 15 марта 1900 г.) и в «Wienner Fremdenblatt» (10 марта). Спустя шесть месяцев появилась одна благосклонная статья в «Berliner Tageblatt», спустя еще девять месяцев менее благосклонная статья в «Der Tag». И все. Даже влияние Флисса в Берлине не смогло обеспечить обзора этой книги в каком-нибудь еженедельнике.

Как пример такого отношения к его книге в Вене Фрейд упоминает случай с ассистентом психиатрической клиники, писавшим книгу по опровержению теорий Фрейда без прочтения его книги «Толкование сновидений», его коллеги по работе в клинике убедили его, что ему не стоит беспокоиться на этот счет. Этим ассистентом являлся покойный ныне профессор Райманн. Вскоре после этого Райманн читал лекцию об истерии перед аудиторией из 400 студентов и заключил ее следующими словами: «Вы видите, что эти шесть человек имеют склонность разгружать свои мозги. Один мой коллега в этом городе использовал это обстоятельство для сооружения теории об этом простом факте, так что он может пожинать, что посеял».

Однако эту книгу не полностью игнорировали в психологических периодических изданиях, хотя обзоры в них были почти столь же уничижительными, каким явилось бы полное молчание на ее счет. Так, Вильгельм Штерн, физиолог, заявил об опасности того, что «некритичным умам понравится присоединиться к этой вольной игре идей и они закончат полнейшим мистицизмом и хаотической произвольностью», тогда как профессор Липманн, тоже из Берлина, смог лишь заметить, что «в этой книге образные мысли художника взяли верх над мыслями научного исследователя».

Даже в 1927 году профессор Хохе из Фрайбурга в своей книге «Das traumende Ich» («Грезящее Я») ставит теорию сновидений Фрейда в своей последней главе о «Мистицизме во время сна» на одну доску с предсказательными сновидениями и с «хорошо известными сонниками, которые можно найти в столах у кухарок».

В течение нескольких лет вообще не было никакой распродажи «Толкования сновидений». Редко случается, чтобы важная книга не вызывала вообще никакого отклика. Лишь 10 лет спустя, когда начали осознавать важность этой работы Фрейда, возникла надобность в ее втором издании; в целом на протяжении всей жизни Фрейда было восемь изданий этой книги, последнее — в 1929 году. При переизданиях в книгу никогда не вносились какие-либо фундаментальные изменения, да они и не требовались. Иногда увеличивалось количество иллюстраций, иногда давались более полные комментарии и более точное изложение важной темы символизма, единственной темы, которую, по признанию Фрейда, он не сразу оценил должным образом.

Первые переводы этой книги были сделаны на английский и русский языки (оба в 1913 году). Затем последовали переводы на испанский (1922), французский (1926), шведский (1927), японский (1930), венгерский (1934) и чешский (1938).

 

 

Книга вторая

Годы зрелости

(1901–1919)

 

З. Фрейд в Америке по приглашению Стэнли Холла, президента американского университета Кларка (на 20-летний юбилей университета). В первом ряду сидят: З. Фрейд, Г.Стэнли Холл, К. Г. Юнг. Слева направо стоят: А. А. Брилл, Эрнест Джонс, Шандор Ференци.

 

Глава 17

Выход из изоляции (1901–1906)

 

В течение нескольких лет — сам он говорил, что в течение десяти, — Фрейд страдал от интеллектуального одиночества, которое лишь частично смягчалось теплыми отношениями в семье и общественной жизнью. Не было никого, с кем он мог бы обсудить свои новые открытия, кроме, до некоторой степени, его свояченицы Минны Бернайс и Флисса, с которым он переписывался и время от времени встречался. Это были годы, которые он позднее называл годами «гордого одиночества».

Преимуществами этого периода, по мнению Фрейда, являлась полная свобода от какого-либо влияния или «плохо осведомленных противников», а также то, что у него не было никакой надобности в чтении или сопоставлении обширной литературы, как это было в те годы, когда он занимался неврологией, так как в той новой области, которую он открывал, абсолютно ничего не было открыто. В своем описании он явно идеализировал это время. «Когда я, среди смут и тяжести настоящего, взираю на те одинокие годы, мне кажется, что это было прекрасное героическое время». Его страдания и трудности были уже позади, как мы это видели из его переписки с Флиссом, и теперь они явно забывались или представлялись в розовом свете. Возможно, главным результатом болезненных переживаний в это десятилетие явилось то, что Фрейд развил или укрепил такой склад ума, который стал одной из его самых характерных черт: независимость от мнения других людей.

Когда завершилось это десятилетие? Как и большинство событий в жизни Фрейда, выход из изоляции был постепенным процессом. В психиатрических журналах все чаще стали появляться ссылки на его работы, и к концу первого десятилетия XX века это вылилось в поток обширных обзоров, иногда длиной в сотни страниц. Признаки интереса к его методам лечения существовали с самого начала главным образом в англосаксонских странах, но, по всей вероятности, большинство из них прошли для него незамеченными.

Не очень просто осветить начало того, чему позднее суждено было стать Венским психоаналитическим объединением, породившим впоследствии множество себе подобных. Среди тех, кто слушал в начале столетия в университете лекции Фрейда по психологии неврозов, были двое врачей, крайне заинтересованных этими вопросами, — Макс Кахане и Рудольф Рейтлер. Последний стал первым человеком после Фрейда, практикующим психоанализ. Кахане работал в санатории для психоневротиков, но ограничил свою деятельность использованием электричества и других общепринятых методов лечения (он оставил объединение в 1907 году). В 1901 году Кахане упомянул имя Фрейда Вильгельму Штекелю, говоря о нем как о неврологе, который изобрел радикальный метод лечения невротических заболеваний. Штекель сам написал в 1895 году работу по коитусу в детстве, но тогда он еще не слышал о Фрейде. Штекель страдал в то время невротическим заболеванием, природу которого мне нет нужды здесь упоминать, и обратился к Фрейду за помощью. Ему была оказана помощь, и очень успешная. Штекель говорил, что его анализ продолжался всего лишь восемь сеансов, но это выглядит очень неправдоподобно, и от разговоров с Фрейдом у меня сложилось впечатление, что период анализа был намного более продолжительным. Штекель начал практиковать психоанализ в 1903 году и был единственным членом общества, кто, обращаясь к Фрейду, называл его по фамилии вместо «герр профессор». Четвертым из этих самых первых последователей был Альфред Адлер, также венский врач.

Осенью 1902 года Фрейд адресовал этим четырем людям — Кахане, Рейтлеру, Штекелю и Адлеру — открытку, предлагая им встретиться в его доме для обсуждения его работы. Штекель говорил, что именно он первым высказал такое предложение Фрейду, и это подкрепляется замечанием Фрейда о том, что «толчок к этому дал один коллега, испытавший на самом себе действие аналитической терапии». Поэтому Штекелю вместе с Фрейдом может быть приписана заслуга основания первого психоаналитического общества. Во всяком случае, с этих пор у них вошло в привычку собираться каждую среду для ведения дискуссий в приемной Фрейда, которая была снабжейа для этой цели удобным длинным столом. Эти собрания носили скромное наименование «Психологическое общество по средам». Штекель имел обыкновение каждую неделю посылать отчет об этих дискуссиях в воскресный выпуск «Neues Wiener Tagblatt».

В следующую пару лет в этот кружок входили другие люди, но часто на очень непродолжительное время. До сего времени в памяти остались лишь Макс Граф, Гуго Геллер, будущий издатель работ Фрейда, и Альфред Мейзль. Затем появились более знакомые имена: в 1903 году — Пауль Федерн; в 1905 году — Эдуард Хичман, которого представил Федерн, его старый школьный друг; в 1906 году — Отто Ранк, который представил себя Фрейду рекомендательным письмом от Адлера и рукописным экземпляром своей небольшой книги «Искусство и художник», и Исидор Задгер; в 1907 году — Гвидо Брехер, Максимилиан Штейнер и Фриц Виттельс[107], который был представлен своим дядей, Задгером; в 1908 году — Шандор Ференци, Оскар Рие и Рудольф Урбанчич; в 1909 году — Дж. К. Фридъюнг и Виктор Тауск; в 1910 году — Людвиг Йекельс, Ганс Захс, Герберт Зильберер и Альфред фон Винтерштейн.

Первыми гостями этого общества были: Макс Эйтингон — 30 января 1907 года; К.Г.Юнг и Л. Бинсвангер — 6 марта 1907 года; Карл Абрахам — 8 декабря 1907 года, А. А. Брилл и я — 6 мая 1908 года; А. Мусманн — 10 февраля 1909 года; М. Карпас из Нью-Йорка — 4 апреля 1909 года; Л. Йекельс — 3 ноября 1909 года; Л. Карпинска — 15 декабря 1909 года.

Весной 1908 года это маленькое общество начало собирать библиотеку. Эта библиотека приняла внушительные размеры к тому времени, когда в 1938 году пришли нацисты, чтобы ее уничтожить. В то же самое время (15апреля 1908 года) общество приобрело более формальное название — «Венское психоаналитическое объединение», которое и носит по сегодняшний день.

В то время вечера общества устраивались перед Рождеством. Позднее они были заменены роскошной трапезой летом, сначала в верхнем зале сторожевой башни, расположенной вблизи Вены, а затем на холме Константина в Пратере.

У этого общества была одна особенность, возможно, уникальная, отражающая в полной мере деликатность и внимательность Фрейда. В качестве иллюстрации я полностью процитирую его циркулярное письмо, в котором он высказал это положение; письмо было послано из Рима 22 сентября 1907 года.

 

Мне хотелось проинформировать Вас, что я предлагаю в начале этого нового рабочего года распустить наше маленькое общество, которое имело обыкновение собираться каждую среду в моем доме, с тем, чтобы непосредственно вслед за этим снова призвать его к жизни. Короткая записка, посланная до 1 октября нашему секретарю, Отто Ранку, будет достаточной, чтобы обеспечить Ваш выход из общества. Если к этому времени мы ничего более не услышим от Вас, то будем считать, что Вы не желаете вновь вступить в общество. Без преувеличения скажу, что буду рад, если Вы вновь вступите в общество.

Позвольте мне обосновать эту акцию, которая справедливо может казаться Вам ненужной. Мы принимаем во внимание лишь естественные изменения в человеческих отношениях, предполагая, что для того или иного члена нашей группы членство в обществе больше не является тем, чем оно являлось в первые годы, — либо потому, что его интерес к этой теме истощился, либо его свободное время и образ жизни не являются более совместимыми с посещениями нашего общества, либо что личные связи препятствуют его членству в обществе. В таком случае он все еще может оставаться членом общества, опасаясь, что его выход будет рассматриваться как недружелюбная акция. Для таких случаев роспуск и реорганизация общества имеют целью восстановить личную свободу каждого индивида и сделать для него возможным выйти из общества без какого-либо ухудшения его отношений с оставшимися членами общества. Далее, мы должны иметь в виду, что с течением времени взяли на себя финансовые обязанности, такие, например, как назначение секретаря, о чем не было и речи в начале деятельности общества.

Если Вы согласитесь после такого объяснения с желательностью реконструкции общества таким путем, Вы, вероятно, согласитесь с повторением подобных акций через регулярные промежутки времени — скажем, через каждые три года.

 

Такой деликатный способ возможности выхода из общества действительно был осуществлен еще раз в 1910 году, но впоследствии не повторялся. Однако он использовался в более поздние годы другими обществами подобного типа, например швейцарским и английским, когда оказалось желательным ограничить членство в обществе людьми, серьезно изучающими психоанализ.

Рассматриваемые нами годы были очень продуктивными в отношении всех сторон деятельности Фрейда. Он постоянно совершенствовал, делал более утонченной свою технику, и, таким образом, достигал все более полного и совершенного владения психоаналитическим методом. Кроме написания пяти ценных статей, в основном разъяснительного характера, в 1905–1906 годах он опубликовал не менее четырех книг, одна из которых по значению уступает лишь книге «Толкование сновидений» и «Психопатология обыденной жизни», опубликованная в 1904 году, является, вероятно, самой известной из книг Фрейда для широкой публики.

1905 год был одним из пиков плодотворности Фрейда, которые, как он однажды полушутя сказал, происходят каждые семь лет. В этот год появились четыре статьи и две книги, одна из них имеет выдающуюся ценность.

Первая из этих двух книг называется «Остроумие и его отношение к бессознательному», на которую обычно ссылаются, не вполне корректно, как на работу Фрейда по остроумию. В этой книге с ее довольно удивляющим заглавием мы имеем дело с психологическими механизмами и значением остроумия и юмора, проиллюстрированными на примере шуток. Из всех книг Фрейда эту читали меньше всего, возможно, потому, что ее крайне трудно понять правильным образом. Но именно в ней содержатся некоторые из его самых тонких наблюдений. Одновременно с ней были написаны «Три очерка по теории сексуальности». Рукописи лежали на двух столах, и Фрейд писал то за одним, то за другим столом, по настроению. Насколько я знаю, это единственный случай, когда Фрейд так тесно совмещал написание двух книг в одно и то же время, и это показывает, насколько близкими, по его мнению, являлись эти две темы.

Второй книге суждено было вызвать сенсацию и почти повсеместное осуждение Фрейда. «Три очерка…» стали одной из самых важных работ, когда-либо написанных Фрейдом. В ней он впервые соединил все то, что почерпнул из анализа своих пациентов и других источников, все, что он знал о развитии сексуального влечения с его самых ранних проявлений в детстве. Эта книга определенно вызвала по отношению к нему больше ненависти, чем любая другая из его работ. К «Толкованию сновидений» относились как к фантастической и смешной книге, но «Три очерка…» были шокирующе безнравственными. Фрейд предстает перед публикой человеком с дурным и грязным рассудком. Естественно, основной поток ругательств пал на его утверждение, что дети рождаются с сексуальными влечениями, которые претерпевают сложные изменения до того, как дети достигнут взрослой стадии развития, и что их первыми сексуальными объектами являются родители. Такое оскорбление девственной невинности детства было непростительным. Однако, несмотря на фурор и оскорбления, которые продолжались примерно в течение двадцати лет, время оказывало свое влияние на отношение к этой проблеме, и предсказание Фрейда о том, что выводы этой книги рано или поздно будут приниматься как должное, постепенно сбывалось. Сегодня всякого, кто отрицает существование сексуальности у детей, ожидает опасность того, что на него будут смотреть просто как на невежду.

Примерно в то же самое время Фрейд окончательно покрыл себя позором в глазах медицинской общественности своим решением после четырех лет колебаний опубликовать историю заболевания, на которую обычно ссылаются как на «анализ Доры». Это замечательное применение анализа сновидений вплоть до разъяснения непонятного случая истерии является побочным продуктом книги «Толкование сновидений». Но его коллеги не могли простить публикацию столь интимных деталей о пациентке без ее разрешения и тем паче приписывания этой молодой девушке склонности к отталкивающим сексуальным проявлениям.

В 1906 году по случаю пятидесятилетия Фрейда небольшая группа приверженцев его учения в Вене преподнесла ему медальон, выполненный хорошо известным скульптором Карлом Мариа Швердтнером, на лицевой стороне которого был изображен его барельефный портрет, а на обратной стороне — греческая композиция об Эдипе, отвечающем Сфинкс. Эту сцену обрамляла строка из «Царя Эдипа» Софокла: «ος τα κλειν αινιγηατ ηδει χρατιστοζ ην ανηρ» («И загадок разрешитель, и могущественный царь»). Когда, несколько лет спустя, он показал этот медальон мне, я попросил его перевести эти строки, так как мой греческий весьма хромал, но он скромно сказал, что мне следует попросить сделать это кого-нибудь другого.

При вручении медальона произошел забавный инцидент. Когда Фрейд читал это краткое посвящение, он побледнел и, задыхаясь от волнения, потребовал сказать ему, кто выбрал именно эту надпись. Он вел себя, как если бы неожиданно столкнулся с чем-то приятным, а так оно и было. После того как Федерн сказал ему, что это его идея, Фрейд признался, что, будучи молодым студентом Венского университета, он имел обыкновение прогуливаться вокруг двора с огромной сводчатой галереей, разглядывая бюсты прежних знаменитых профессоров этого заведения. Тогда он мечтал не просто увидеть здесь свой бюст в будущем, что казалось вполне реальным честолюбивому студенту, но чтобы на этом бюсте непременно были начертаны слова, идентичные тем, которые он теперь видел на медальоне.

Впоследствии я имел возможность выполнить это его юношеское желание, преподнеся Венскому университету для установки во дворе бюст Фрей