Сентября 1994 года, Нью – Йорк

Президенту Азербайджана предстояло выступить на заседании Генеральной ассамблеи ООН. Генсек Организации Объединенных Наций Бутрос Гали встретил Гейдара Алиева в холле небоскреба, известного всему миру. Протокольные фотографии у флагов ООН и Азербайджана; генсек проводил гостя в зал заседаний. Впервые в истории суверенного Азербайджана его глава выступил со столь высокой трибуны.

В тот же день в Азербайджане под выстрелами наемных убийц погибли заместитель председателя Верховного Совета республики Афияддин Джалил оглы Джалилов и начальник Особого управления при Президенте АР, один из старейших сотрудников органов безопасности республики полковник Шамси Нуру оглы Рагимов.

Их хоронили первого октября… Траурные венки, портреты в черных рамках, в почетном карауле – председатель Верховного Совета Расул Гулиев, премьер‑министр Сурет Гусейнов, генеральный прокурор Али Омаров… На лице железного Сурета, одного из главных организаторов мятежа, не дрогнул ни один мускул.

Расул Гулиев сообщил, что только что ему звонил из Нью‑Йорка Гейдар Алиев, который очень сожалел, что не сможет принять участие в траурной церемонии, и попросил передать глубокие соболезнования близким погибших, всему азербайджанскому народу.

– Цель учинивших эту трагедию, – продолжал глава парламента уже от себя, – повернуть Азербайджан вспять, сломить народ, привести его в смятение. Побег заключенных из следственного изолятора Министерства национальной безопасности, зверское убийство видного государственного деятеля Афияддина Джалилова и старейшего работника органов безопасности Шамси Рагимова свидетельствуют о том, что есть враги, покушающиеся на азербайджанский народ.

«Я опираюсь на народ»

Да, и побег, и два убийства были лишь начальными звеньями в цепочке трагедий, которые должны были потрясти Азербайджан. Третьего октября, вернувшись на Родину, Президент подписал указ об объявлении в Баку чрезвычайного положения. Покушение готовилось и на Гейдара Алиева. Он напомнил об этом на митинге на площади Азадлыг, куда собрались сотни тысяч бакинцев, жителей других городов и поселков.

– Уважаемые соотечественники, дорогие сестры и братья! – так обратился он к согражданам. – Любимый азербайджанский народ!

В последние дни в жизни Азербайджана произошли сложные события, возросла напряженность в обществе. В связи с этим я неоднократно обращался к азербайджанскому народу, прося его подняться на защиту независимого азербайджанского государства. Я всегда возлагал надежды на народ, всегда опирался на него и всякий раз убеждался в его силе и мудрости. И в эти дни азербайджанский народ вновь продемонстрировал свою сплоченность, солидарность, показал, что он, обретший национальную свободу, несгибаем, непоколебим, отважен…

Вооруженное противостояние, возникшее в результате незаконных действий отдельных групп отряда полиции особого назначения три дня назад, приостановлено мирным путем, хотя ситуация была крайне напряженной, – говорил Алиев. – Я понимал, что есть силы, которые сбивают с толку этих молодых людей, толкают их на неверный путь, есть силы, которые, превратив их в инструмент в своих руках и управляя ими, преследуют неблаговидные, враждебные цели. Мы приложили немало усилий, потратили много времени, чтобы во всем разобраться. И разобрались!

В результате нам удалось разрешить конфликт мирно…. Вам известно, что осенью прошлого года в Баку была задержана террористическая группировка, которая готовила покушение на мою жизнь. Члены этой группировки были задержаны в момент совершения преступления. Некоторые люди из Народного фронта, введя в заблуждение гражданина Турции Гасана Току, привезли его сюда с тем, чтобы он совершил покушение на мою жизнь. Однако определенные силы так и не сделали соответствующих выводов из того, что эти террористы были осуждены, поэтому вновь стремятся прибегнуть к террору. Не сомневаюсь, что наш народ не допустит этого. Но пусть народ также знает: я с полной отдачей сил трудился во имя независимости Азербайджана, суверенитета нашей Родины, обеспечения целостности наших земель, и меня нельзя запугать террором и заставить отступить.

Сегодня с большим чувством сожаления хочу сказать, что некоторые из террористов, покушавшихся на мою жизнь, скрываются в селе Келеки. Они собрались вокруг бывшего президента Абульфаза Эльчибея. Я высоко ценю заслуги Абульфаза Эльчибея в борьбе за национальное освобождение Азербайджана. Но, повторяю, никто не должен прибегать к оружию, террору. Все вооруженные отряды должны быть разоружены. Поэтому сегодня я выражаю свою ненависть людям, избравшим путь политического террора, и призываю весь народ к их разоблачению.

Дважды в этой тревожной обстановке Президенту пришлось говорить о Гяндже. В первый раз – когда почти под утро вышел к согражданам, собравшимся у Президентского дворца. Поблагодарил бакинцев:

– Есть мудрая пословица: сила – в единстве. Никто, никакая сила не могут противостоять силе народа. И я опираюсь на народ, на вас, дорогие граждане Азербайджана. Спасибо вам…. – И дальше сказал, что в Гяндже вооруженные силы захватили «здания городской и районной исполнительной власти, аэропорт, железнодорожный вокзал, управление Министерства национальной безопасности. Однако они совершили большую ошибку перед народом и государством.

Совершил грех и их покровитель. Он должен был понимать, что в столь тяжелые для Азербайджана дни нельзя было делать этого. Он не понял проявляемого до сих пор к нему уважения.

Однако могу сообщить вам, что в Гяндже поднялись здоровые силы. Они обуздывают, задерживают всех, кто посягает на государственность Азербайджана. Наверное, сейчас население Гянджи слушает меня по телевизору. Я приветствую их из Баку, столицы Азербайджана, выражаю гянджинцам свое уважение и почтение. Хочу выразить уверенность, что они преодолеют враждебные силы».

Имя покровителя мятежников Президент пока не назвал.

Вот текст еще одного обращения к народу:

– Связаться с Гянджой было очень трудно, так как все линии связи были повреждены. Я позвонил премьер‑министру Сурету Гусейнову. Как вы знаете, он родом из Гянджи, там есть его сторонники, подчиняющиеся ему вооруженные силы (к сожалению, это – незаконные вооруженные силы), сказал о случившемся в Гяндже. Сурет Гусейнов ответил, что ему ничего не известно об этом, пообещал разобраться.

Спустя некоторое время я вновь попросил его заняться этим вопросом. Он ответил, что беспорядки в Гяндже спровоцированы отрядом полиции особого назначения.

Позже я получил сообщение о том, что это не ОПОН, а нелегальные вооруженные отряды, и руководят ими отдельные лица, близкие Сурету Гусейнову. Поступила также информация, что люди, работающие в Кабинете министров у Сурета Гусенова, отправившись в Гянджу, руководят происходящими событиями. Узнав об этом, я вызвал Сурета Гусейнова, чтобы вместе разобраться во всем. Но, к сожалению, он не пришел.

Позже я уже не мог связаться с ним по телефону. Он позвонил мне уже после моего выступления по телевидению. Я заявил ему, что такие действия недопустимы. Ведь мы работаем вместе, в одном государстве. Лицо, занимающее руководящий пост в государстве, не может принимать участия в государственном перевороте. Поэтому я вновь пригласил его к себе. Но он и на этот раз не пришел. Сейчас он рядом со мной. Я говорю обо всем открыто. Я ничего не скрываю. Я осуждаю подобные действия. Такого не должно быть среди нас.

Для того чтобы предотвратить продолжение происшедших в Гяндже событий, мы вынуждены были использовать силу армии, которая вчера вечером и приступила к проведению операции. В результате – преступники, те из них, что совершили государственный переворот, были задержаны.

И был суд. Сурета Гусейнова приговорили к пожизненному заключению. Забегая далеко вперед, скажем: 17 марта 2004 года Президент Ильхам Алиев его помиловал. Выйдя на свободу, Сурет Гусейнов отправился к могиле Гейдара Алиева и трижды поклонился его праху. Покаяние бывает и таким.

Юрий Константинович Шафраник в 1993–1996 годах был министром топлива и энергетики России, в последние годы возглавляет межгосударственную нефтяную компанию «СоюзНефтеГаз» и Высший горный совет России. Его близкое знакомство с Гейдаром Алиевым относится к тем критическим, переломным для Азербайджана годам.

– Государственный деятель такого уровня, – считает Юрий Шафраник, – поступает, сообразуясь с высшими интересами своей страны, не всегда понятными со стороны. Современникам что‑то кажется неправильным, а он видит на много лет вперед, избирая единственно верный путь. Можно провести много исторических параллелей.

– Когда‑то Дэн Сяопин говорил, – припоминает Юрий Константинович, – что в Китае перестройка будет длиться сто лет. При этом политическая структура, политический выбор не подвергаются сомнению. В экономике же – делай что хочешь, лишь бы было благополучие. Неважно, какого цвета кошка, образно рассуждал мудрый Дэн, только бы она мышей хорошо ловила. Я как молодой человек пожимал плечами и думал: опять китайцы наворочали, – продолжает Шафраник. – Но по прошествии времени видно, как мудро они поступили. Они извлекли уроки из своих «великих скачков», а мы – нет. Поверили, что можно изменить экономику за 500 дней. Я провожу параллель с Азербайджаном, чтобы показать, как расчетливо, взвешенно, обдуманно действовал Алиев в чрезвычайной обстановке. Со стороны ее не представить. Надо было быть рядом с ним, чтобы оценить, какой это политик и какое было время. И сегодня это еще не осознано. Уверяю вас, в те времена – в 93–м, 94–м годах – вряд ли кто из российских министров ездил в Баку. Ну, военные, может быть. А раз не приезжали, как могли из Москвы судить, что надо делать в Баку, в Азербайджане?

Прошло больше десяти лет. Кажется, совсем немного, но это большой период, время все‑таки затушевывает события. Вспомните: между Азербайджаном и Арменией не просто конфликт, а война. Люди воюют жестоко. Части наступают, отступают. В Баку – миллион беженцев. В основном крестьяне из горных районов, не привычные к городской жизни. Семьям нечем кормиться. Заводы все стоят. Семьдесят процентов нефтегазового оборудования для Советского Союза шло из Азербайджана. В 1992–1993–м – ноль. Добыча нефти упала. Изоляция полная из‑за войны. Внутри – Народный фронт, партии, президент убежал, на улицах творится черт знает что. Я представлял себя на месте Гейдара Алиева: как бы я поступил? И тогда, и сейчас могу сказать: Алиев в той ситуации «выбивал» 100 из 100. Надо быть таким политическим снайпером! Я потом уже с возрастающим интересом смотрел: неужели он может так точно все просчитывать? Ревностно следил. И могу сказать: я не нашел в его действиях ни одной ошибки. Я приезжал в Баку, встречал понимание и доверие ко мне – как министру российскому, а не просто Шафранику. Он, конечно, меня информировал, пытаясь через меня донести до руководства России некоторые аспекты: вот один заговор я раскрыл, вот другой… Да, это можно воспринимать по‑разному. И как политическую борьбу, и как вытеснение соперника… Но спросим: что в итоге? Это привело к стабильности?

От этого завершилась война? От этого Баку через два года стал уже другим? Да.

…Другой на месте Алиева, как мне кажется, вообще объявил бы в стране чрезвычайное положение. И действовал, как говорят, по законам военного времени, чтобы сохранить Азербайджан, остановить войну, навести элементарный порядок, дать людям уверенность в завтрашнем дне, оживить экономику. Алиеву удалось это сделать за два‑три года. Причем – подчеркиваю – политическими средствами.

Я помню наши первые встречи. Гейдар Алиевич усаживал рядом и представителей Народного фронта, и лидеров разных движений. Я смотрел на этих людей и понимал, что они по сравнению с Алиевым, по сравнению с задачами, которые стоят перед Азербайджаном, – никто. С митинга люди! А он их приглашал на все переговоры со мной, спрашивал, как они считают… Я видел тогда и Сурета Гусейнова, не хочу никого чернить, но это просто два разных мира по уровню воспитания, понимания… Он проходил самый сложный период, создавал какую‑то опору в обществе.

Я не собираюсь никого идеализировать, вообще у меня с детства нет кумиров. Но есть определенное преклонение перед личностями такого масштаба. Гейдар Алиев из их числа. Он сделал нечто в самый переломный момент истории. Это боженька его подготовил и дал Азербайджану.

Какой ресурс есть у Азербайджана, чтобы переломить ситуацию? – спрашивает себя российский министр Шафраник. И отвечает: – Нефть! Значит, надо найти партнеров и начать нефтяной проект.

А в чем интерес российский? – задает вопросы Шафраник. – Запретить этот проект? Нет, конечно. Поделиться и вместе работать. Трубы идут через нашу страну, нефтяники азербайджанские давно работают у нас, мы – у них, в чем вопрос‑то? Вопрос в одном – в политической воле. Чтобы помочь Азербайджану и себе долю определить. Я не говорю о других, возвышенных материях. Даже этого вектора достаточно, чтобы начать решать. Время показало, что я, министр, защищающий национальные интересы России – для меня это кредо, – был прав. И, понимаете, мне это греет душу. Мне все бывшие союзные республики дороги, в том числе и Армения… Мы воспитывались и росли в одной большой стране. Как я могу не любить Армению?! Там столько наших нефтегазовых строителей было во время землетрясения, помогали в беде. Но если говорить применительно к российским интересам, я поступил, невзирая на общественное мнение, невзирая на позицию министра иностранных дел России Козырева. Могу по прошествии времени сказать: действия Алиева и мои как министра не были в противоречии. Я исходил из своего понимания российских интересов в новой ситуации.

Юрий Константинович Шафраник обозначил природу разного подхода к российским интересам в Азербайджане, на Каспии, в Закавказье. Подробнее об этом мы расскажем в следующей главе.