Июня черными гнидами была изнасилована

РУССКАЯ ДЕВОЧКА. Жительница нашего квартала.

Девочке 18 лет. Преступники так и не пойманы!»

Вероника внимательно читает, но потом срывает это объявление. Лицо её искажается гримасой злости. Она рвет листовку на несколько частей. Хочет выкинуть, но прячет в карман.

Подъезды в домах очень чистые, кое-где с дверей ещё не снята пленка.

Лифт едет медленно и в нем тоже ещё картонки на стенах. Картонки закрывают зеркала. А на полу следы побелки.

Впрочем, у Вероники в квартире бардак. Она перевезла сюда коробки, одежду. Не успела ещё расставить мебель. Ей самой сложно ходить среди этих вещей, журналов, бумаг, одежды, техники и все же она так живет.

Квартира Вероники.

Вероника расчистила стол от бумаг, сложила листовку заново. Стала искать в беспорядке фотоаппарат. Нашла, сфотографировала листовку.

Загрузила фотографии в ноутбук. Начала писать текст.

«Сегодня утром возвращалась домой от мамы и у себя во дворе сорвала такую листовку…»

Двор стоял исполинским лесом, совершенно безразличный к тому, что писала строгая женщина в одном из окон.

 

Она дописала текст о том, что не стоит разжигать войну, нельзя так относиться ко всем эмигрантам и надо учиться с ними жить. Эти отдельные тезисы были видны на безразличном сером фонефейсбука. Там же были фотографии: Вероника с детишками, в больнице, видимо, в детском доме, тоже с различными болезненного вида детьми, фотографии отдельных детей, которым Вероника приносит подарки.

Фотографии – неодушевленная вещь, такая же, как стеклянные новостройки, как ноутбук, как разбросанные по квартире вещи. И фотографии, и прямая линия домов, созданных кем-то когда-то на компьютерах, перенесенные теперь в реальность, все это формирует воздух вокруг. Район какой-то виртуальный, будто нарисованный в 3D, безжизненный и только пыль летит по двору – сухая, но живая.

И что-то неодушевленное, виртуальное  есть в Веронике: волосы убраны в пучок, взгляд какой-то и обиженный, и в то же время надменный.

Тирада про толерантность была запущена в фэйсбук, побежали лайки, были также и гневные комментарии, на которые Вероника что-то быстро отстукивала.

Вероника внимательно все читала, печатала - отвечала. Потом посмотрела на часы. Засобиралась в бардаке. Искала какие-то бумаги. Потом переоделась из легкомысленной футболки в костюм. И быстро вышла из дома.

Приемная юриста.

Фотографии – фотографии Вероники и Павла, когда они были счастливы, ездили на море или загород, позировали за границей – все эти фотографии покрылись синей заволокой словно фильтром какого-то потустороннего инстаграма.

Вероника сидела у юриста и изучала бумаги о разводе. Средних лет женщина смотрела в окно бизнес-центра на мающийся от жары город, сквозь эту жару люди медленно двигались на работу.

Женщина юрист расстегнула две пуговицы на кофте, вытащила из кармана упаковку валидола, выдавила одну таблетку и положила на язык.

 

Квартира Вероники.

Дома Веронику ждал Павел. Там, где ещё недавно был совершенный бардак, теперь было убрано. Все вещи были разложены по местам, книги расставлены. В квартире был идеальный порядок.

(Павел) Ты научилась убираться?! Что случилось?

Вероника огляделась.

(Вероника) Несмешной розыгрыш. Что ты хочешь сказать таким образом?

Она, кажется, с досадой посмотрела на чистоту и порядок вокруг.

(Павел) Я!? Последний раз я видел такую чистоту, когда к нам приезжала твоя мама … Похоже, ты стареешь.

(Вероника) Не понимаю, что ты имеешь ввиду. Какое право ты теперь имеешь убираться и рыться в моих вещах!?

(Павел) У тебя ещё дурацкое чувство юмора появилось!?

(Вероника) Что тебе надо, Ветров?! Пришел – убрался. Окей! Спасибо!

(Павел) Я не убирался.

Павел ответил неожиданно серьезно.

Вероника села напротив него.

(Вероника) Хорошо. Не надо меня лишний раз убеждать в твоем непробиваемом дебилизме.

(Павел) Почему ты решила переключиться на защиту таджиков?! Все больные дети выздоровели!?

(Вероника) Ты хочешь поговорить об этом?!

(Павел) Нет, просто это странно, мне кажется, ты опять лезешь в дела, в которых ничего не смыслишь.

(Вероника) Зачем пришел!?

(Павел) Ника, я подумал. Если ты все-таки стоишь на своем…

(Вероника) Да.

(Павел) Я могу пойти на все твои уступки.

(Вероника) Я вижу, ты даже решил убраться в моей квартире ради меня.

(Павел) В нашей… квартире. И я не убирался.

В этот момент что-то переместилось в квартире. Герои не видели этого, но слышали звук…

(Павел) Что это было?

Вероника игнорирует вопрос, встает и подходит к окну. Из окна видна кольцевая автодорога и пустыри, виднеются такие же новостройки.

(Вероника) Ты все сказал?

(Павел) Я надеялся.

(Вероника) Спасибо, что убрался, можешь уходить…

(Павел) Я приходил…

(Вероника) Можешь идти…

(Павел) Послушай… Я уеду на три дня, в Киев. Так что если что-то надо…

(Вероника) Мог и по телефону сказать. Уходи, пожалуйста…

(Павел) Хорошо. К твоему счастью, у меня через час самолет.

Когда Павел уходит, она все ещё стоит и смотрит в окно.Обернувшись и удостоверившись, что Павел ушел, Вероника снова разбрасывает по квартире книги, открывает шкаф, удивляется тому, насколько ровно в нем висят вещи, вытаскивает их из шкафа. Делает все, чтобы создать привычную обстановку.

Затем она снова садится за компьютер. В фэйсбукеесть новое сообщение. Некто Владимир Петров сообщает, что у него есть для неё материал, как раз по поводу эмигрантов.

Вероника начинает быстро строчить ответ. Предлагает встретиться и обсудить материал. Владимир Петров с готовностью соглашается увидеться сегодня в обед. На часах ещё только 11. Договоренность состоялась.

Вероника отрывает глаза от монитора. В обстановке ее квартиры ей что-то не нравится. Что-то здесь не так, как она разбросала.