Тётушка против ЦРУ и Скотланд-Ярда

Василий Лоза

ТЁТУШКА ПРОТИВ ЦРУ И СКОТЛАНД-ЯРДА

Комедия в 2-х действиях

 

по мотивам романа Грэма Грина «Путешествие с моей тётушкой»

 

Время действия: 60-е г.г. XX века

Место действия: Англия, Франция, Турция, Латинская Америка

 

действующие лица:

 

 

АВГУСТА – шикарная англичанка, авантюристка, 75 лет

ГЕНРИ – её племянник, английский банковский пенсионер, 50 лет

 

ВОРДСВОРТ – африканец, слуга и любовник Августы, за 50 лет

ВИСКОНТИ – итальянец, военный преступник в бегах, возлюбленный Августы, 85 лет

 

ТУЛИ – американец, майор ЦРУ

СПЭРРОУ – англичанин, сержант Скотланд-Ярда

 

Действие 1.

 

КАРТИНА 1. АНГЛИЯ.

СЦЕНА 1. День. Сквер у крематория. Скамья. На скамье сидит АВГУСТА. Она склонила голову, покрытую огромной шляпой, на грудь.

Входит ГЕНРИ, с упаковкой в руках, поравнялся со скамьёй. Его остановил голос Августы.

АВГУСТА (подняла голову, открыла лицо). Мне как-то довелось присутствовать на преждевременной кремации.

ГЕНРИ. Простите?

АВГУСТА. Ты, должно быть, Генри.

ГЕНРИ. Да. На преждевременной кремации?

АВГУСТА. Да. Я никогда не тороплюсь…

ГЕНРИ. Вы, если не ошибаюсь, тётя Августа.

АВГУСТА. Ба!?

ГЕНРИ. Я вспомнил вас по фотографиям в семейном альбоме.

АВГУСТА. А. Ты мог бы соврать, что меня узнало твоё сердце. Да ты смущён. Какая дичь, наблюдать застенчивого банкира. Символично: тётушка Августа явилась в августе. Стихи про август или про тётушку. В альбом.

ГЕНРИ. Вы пришли с опозданием

АВГУСТА. Я никогда не тороплюсь являться вовремя. А на похороны не тороплюсь вовсе. Кстати, Генри, мне, наверное, следует тебя предупредить, что меня хоронить в белых одеждах непорочной девы будет неуместно.

ГЕНРИ. Разве вы были замужем?

АВГУСТА. За последние шестьдесят лет, или около того, у меня почти всегда был друг или товарищ, не считая любовника. Возраст, Генри, немного меняет наши эмоции, но не убивает их.

ГЕНРИ. Вот. (Кивает на упаковку.) Урна с прахом моей матушки.

АВГУСТА. Твоей матушки… да… или моей сестры. И что же ты собираешься делать с этим?

ГЕНРИ. Хочу установить на небольшой постамент среди георгин.

АВГУСТА. Ба!?

ГЕНРИ. Да, на пенсии я всерьёз увлёкся разведением георгин.

АВГУСТА. Зимой будет выглядеть блекло.

ГЕНРИ. Не подумал! Но на зиму урну можно заносить в дом?

АВГУСТА. Вот и будешь таскать её туда-сюда. Похоже, сестрице так и не приведётся почить в мире.

ГЕНРИ. Опять не подумал.

АВГУСТА. Ты ведь не женат?

ГЕНРИ. Нет.

АВГУСТА. Дети?

ГЕНРИ. Но я же не женат! Естественно, нет.

АВГУСТА. Тогда интересно, кому же ты завещаешь мою сестру? Ведь я, скорее всего, умру раньше тебя.

ГЕНРИ. Не могу же я думать сразу обо всём.

АВГУСТА. А почему не оставить урну здесь?

ГЕНРИ. Убеждён, среди георгин она будет смотреться совсем неплохо.

АВГУСТА (по-французски). A chacun son gouf.

ГЕНРИ. Каждому своё. Ну, тётя Августа… всего доброго… мы так редко видимся… надеюсь… буду рад.

АВГУСТА. Чему?

ГЕНРИ. Если когда-нибудь.

АВГУСТА. Что?

ГЕНРИ. Найдёте время заехать ко мне в Саутвуд.

АВГУСТА. Зачем?

ГЕНРИ. На чашку чая.

АВГУСТА. Я предпочла бы что-нибудь покрепче. Более успокаивающее. И немедленно. Не каждый день видишь, как родной сестрой поддерживают огонь в печи. Присядь, Генри, отдохни.

ГЕНРИ (присаживается). Дождь крапает.

АВГУСТА. Дождь стоит переждать. И взять такси. (Раскрыла зонт.) Приятно видеть, малыш, что ты без зонта. Настоящий мужчина. О чём ты?

ГЕНРИ. Я, кажется, сделал глупость, - оставил газонокосилку на дворе и забыл закрыть её от дождя.

АВГУСТА. Забудь газонокосилку. Тебе не кажется странным, что мы встречаемся, похоже, только на религиозных церемониях. Последний раз это было на твоей конфирмации. Меня, правда, не пригласили, но я всё-таки явилась. Как злая фея!

ГЕНРИ. А почему вас не пригласили?

АВГУСТА. Я слишком много знала. О каждом из них. Ты, помню, был очень тихим мальчиком. От дьявола открещивался без особого пыла. Как знать, может, он и до сих пор в тебе сидит? Ты действительно изменился за то время, пока мы не виделись. И волос у тебя не прибавилось.

ГЕНРИ. Они у меня были всю жизнь, до недавнего времени. Я не подозревал о вашей семейной размолвке. В альбоме есть ваша фотография.

АВГУСТА. Только для виду. Твоя мать была святая женщина. Истинно святая, и заслужила право на похороны в белых одеждах непорочной девы. Жанна д,Арк.

ГЕНРИ. Непорочной? Простите, тётя, за прямоту, но я же родился?

АВГУСТА. Да, родился. Но ты сын своего отца, а не матери.

ГЕНРИ. Что!?

АВГУСТА. Твоя официальная мать была святой. Видишь ли, одна девушка отказалась выйти замуж за твоего отца. А он горел желанием сделать всё по закону. И вот, моя сестра, прикрывая эту девушку, выходит за него замуж. Затем несколько месяцев она подкладывает на живот подушки всё большего и большего размера. Подозрений ни у кого нет. Даже в постель сестра ложится с подушкой на животе. Однажды твой отец захотел заняться с ней любовью. То есть уже после свадьбы, но до твоего рождения. Однако, сестра настолько глубоко была этим оскорблена, что даже после твоего появления на свет, отказывала ему в том, что церковь называет супружескими правами. Должна сказать, твой отец не был настоящим мужчиной. Он так и не решился настоять на своём праве любить. Вот, дождь кончился. (Сложила зонт.) Надо успеть сесть в такси до следующей порции туч. Генри, ты здесь? Никогда не подумала бы, что банковский служащий может быть столь впечатлителен. Не надо так сильно переживать, Генри. Моя сестра, твоя приёмная мать, действительно благородный человек. Идём.

ГЕНРИ. А мой отец?

АВГУСТА. Кобель. Может статься, это лучшая черта мужчин. Надеюсь, в тебе тоже есть хоть немного кобелиного?

ГЕНРИ. А кто же моя мать, тётя Августа!?

АВГУСТА. Я живу к северу от реки. (Взяла Генри за руку, как малыша, и повела прочь.) И у меня есть всё, что нам может понадобиться, чтобы вспрыснуть нашу встречу, ну, и кремацию, заодно.

Августа и Генри уходят. Из-за кустов, что сразу за скамьёй, как из засады, встаёт Нили.

НИЛИ. Что за чёртова привычка, стричь кусты. В этой Англии нет места профессиональному разведчику. И дождь, дождь… дождь.

Входит СПЭРРОУ, подходит к скамье.

НИЛИ. Сержант Спэрроу? Я - О,Нил. Интерпол.

СПЭРРОУ. Бог мой, вы американец.

НИЛИ. Чёрт, неужели так заметно.

СПЭРРОУ. О, да, мистер О,Нил. Язык. Речь одна, языки разные. И фунт, и доллар – банкноты, однако, сколь же разнится их покупательная способность. Служба наблюдения сообщила, что негр вошёл в дом, с товаром. А его госпожа?

НИЛИ. Направилась домой, с племянником. Корреспонденция?

СПЭРРОУ. Что, прямо сейчас?

НИЛИ. Спэрроу!

СПЭРРОУ. Не кричите, ради бога, здесь Англия.

НИЛИ. Да, но я не англичанин! Я должен прочитать все письма на её имя раньше, чем она вскроет конверты. Шуршите, капитан, шуршите.

СПЭРРОУ. Мы-то шуршим, сэр, оттого и фунт крепче доллара.

НИЛИ. Да я заметил, что у англичан всё крепче американского, особенно головы. Не правда ли, Спэрроу, английская голова – это сплошная кость.

СПЭРРОУ. Хотите сказать, что американская – это сплошь мозги? Это именно они застыли у вас на плечах?

НИЛИ. Спэрроу!

СПЭРРОУ. Нили?

НИЛИ. Так вы изъяли её корреспонденцию?

СПЭРРОУ. Мы можем пройти в Скотланд-Ярд, и вы ознакомитесь.

НИЛИ. Заодно, послушаем её последние телефонные переговоры. И не забудьте поставить на прослушку её племянника.

СПЭРРОУ. Автомобиль за углом.

 

 

СЦЕНА 2. Апартаменты Августы. Здесь ВОРДСВОРТ. Входят Августа и Генри.

АВГУСТА. Познакомься, это мой племянник. В чём дело, Вордсворт, почему ты завтракал без меня?

ВОРДСВОРТ. Ты мне говорить правду, мадам?

АВГУСТА. О чём?

ВОРДСВОР. Этот мужчина – племянник?

АВГУСТА. Ну, конечно же! Ах, Вордсворт, Вордсворт. Будь душкой, принеси нам два виски. После печальной-печальной церемонии твоей Августе сегодня чуть-чуть грустно.

ВОРДСВОРТ. Всё было удачно?

АВГУСТА. Неожиданностей не было, что же в том удачного? Генри, ты не забыл урну?

ГЕНРИ. Нет, вот пакет.

АВГУСТА. Не лучше ли, чтобы Вордсворт поставил его в холодильник?

ГЕНРИ. Нет необходимости, тётя Августа, пепел не портится.

АВГУСТА. Как это глупо. Однако, пусть Вордсворт отнесёт пакет на кухню. Моей несчастной сестре незачем всё время мозолить мне глаза, за прошедшие годы мы так отвыкли с ней друг от друга. Генри, я хочу показать тебе мою комнату. Там тоже есть шедевры из Венеции. Одно время Венеция мне была особенно дорога. (Распахивает дверь.) Гляди! К Венеции я особенно привязана. Именно там по-настоящему началась моя жизнь, и путешествия. Я обожаю путешествия! Как огорчает, что сейчас я в передвижении ограничена.

Вордсворт взял пакет и вышел.

ГЕНРИ. Годы… годы.

АВГУСТА. При чём здесь возраст! Генри, я выгляжу развалиной?

ГЕНРИ. О, нет.

АВГУСТА. И ты прав. Мне просто досадно ездить одной. А Вордсворт сейчас очень занят, готовится к поступлению в лондонскую школу экономики.

ГЕНРИ. В его годы!? Хотя, тётя, всё, что касается вас, не имеет никакого отношения к возрасту.

АВГУСТА. Ты хотел сказать: к старости. Потому что к возрасту имеет отношение всё.

ГЕНРИ. Вы поэт?

АВГУСТА. О, да. Хотя, скорее, что не я – поэт, но поэт – это я. Согласись, когда говорит твоя тётушка Августа, Оскар Уайльд отдыхает.

ГЕНРИ. Шум из бара вас не беспокоит?

АВГУСТА. О, нет. И вообще, бар под боком – это очень удобно. Особенно, когда запасы спиртного неожиданно заканчиваются. Тогда я посылаю в бар Вордсворта.

ГЕНРИ. Кто же он такой - Вордсворт?

АВГУСТА. Я назвала я его так в честь епископа, а не поэта.

ГЕНРИ. Он ваш слуга?

АВГУСТА. Правильнее будет казать, что он исполняет мои желания. Он очень добрый, сильный. И нежный. Только не позволяй ему клянчить. Он это называет дашбаш. Он от меня и так достаточно получает. (Распахивает другую дверь). А вот и уголок Вордсворта.

ГЕНРИ. Боже, герои диснеевских мультфильмов! Какой ужас.

АВГУСТА. Это тоже из Венеции. Неплохо, конечно, но не так красиво. Я приобретала их для мужского туалета.

ГЕНРИ. Они ему нравятся? Я не смог бы смотреть на это каждое утро.

АВГУСТА. А он и не смотрит. Он редко просыпается здесь.

ГЕНРИ. А где?

Входит Вордсворт.

ВОРДСВОРТ. Когда ты уезжать, телефон звонить, чёрт возьми, всё время. Я говорить, ты уехать на очень шикарный похорон.

АВГУСТА (присаживается за столик). Говорить правду – это так удобно, Генри. Присаживайся. Мне ничего не просили передать?

ВОРДСВОРТ. О, бедный старый Вордсворт не понимать ни один слов. Я им говорить, что не говорить по-английски. Они быстро-быстро кончать.

АВГУСТА (разливает по стаканам большие порции виски). Теперь, когда всё благополучно завершилось, должна признаться, что у меня камень с души вон. Однажды, я присутствовала на кремации важной дамы, супруги литератора, не позволявшего ни одной женщине невинно пройти мимо него. Случилось это вскоре после первой большой войны. Я тогда жила в Брайтоне и увлекалась фабианцами. О них я узнала ещё девушкой от твоего отца, Генри. В крематорий я заявилась рано. Я приехала первой и стояла у гроба одна, среди цветов. Вордсворт простит, он уже слышал эту историю. Генри, дай стакан, я тебе подолью ещё виски.

ГЕНРИ. Нет! Спасибо, тётя Августа, мне более, чем достаточно.

АВГУСТА. Тётушка Августа явилась в августе. А что, если бы моя сестра умерла в сентябре или в другом месяце? Думаю, моё появление стало бы не столь символичным. Не правда ли, малыш?

ГЕНРИ. Тётя Августа, вы для меня…

АВГУСТА. Ну, может быть, я сделала неловкое движение и случайно нажала кнопку.

ГЕНРИ. Что?

ВОРДСВОРТ. Мой мадам рассказывает про камень с души вон.

АВГУСТА. Гроб поехал. Дверцы печи открылись. В лицо дохнуло жаром. Я услышала хлопанье пламени. Гроб вошёл в печь. Дверцы закрылись. Именно в этот самый момент появляется вся компания знаменитостей. Там были Бернард Шоу, с супругой. Герберт Дж. Уэллс. Прочие звёзды, и сам вдовец. Безымянный священник вошёл через дверь, с противоположной стороны от рельсов. Зазвучал псалом утешения, но гроба не было! Я уткнула лицо в носовой платок и изобразила неутешное горе. Но, знаете, мне показалось, что никто так и не заметил отсутствия усопшей. Кроме священника, полагаю, но он на этот счёт сдержал язык за зубами. Вдовец и при жизни не замечал супругу. И прощальные речи о величии прощальной церемонии, свободной от иллюзий и краснобайства, были так хороши, что о покойнице никто и не вспомнил. Все остались довольны. Теперь ты понимаешь, Генри, почему я сегодня пришла на кремацию последней. Мало ли, что я выкину.

ВОРДСВОРТ. На похоронах надо быть очень осторожно. В мой племени, в Сьерра-Леоне…

АВГУСТА. Вордсворт, оставь на сегодня воспоминания о религии вуду.

ГЕНРИ. Боюсь, тётя Августа, мне действительно пора домой.

ВОРДСВОРТ. А вы не бойся.

ГЕНРИ. Мысль о газонокосилке не даёт покоя. Заржавеет!

АВГУСТА. Ты будешь вспоминать свою мать?

ГЕНРИ. О да… да. Я был счастлив снова увидеть вас, тётя Августа. Вы теперь мой единственный близкий родственник.

АВГУСТА. На твоего соню – отца находили всплески активности…

ГЕНРИ. Моя бедная приёмная мать. Теперь я ни о ком уже не смогу думать, как о родной матери…           

АВГУСТА. Оно и к лучшему.

ГЕНРИ. Когда отец строил новый многоквартирный дом, он обычно с особым тщанием отделывал квартиру–образец. Может статься, что в одной из них я и был… э…

ВОРДСВОРТ. Заделан!

АВГУСТА. Лучше об этом не думать.

ГЕНРИ. Надеюсь, вы как-нибудь заедете ко мне, полюбоваться георгинами. Они сейчас в самом цвету.

АВГУСТА. Конечно, малыш. Теперь, когда я вновь обрела тебя, так просто не выпущу. Ты любишь путешествовать?

ГЕНРИ. У меня пока не было возможности.

АВГУСТА. Я тебе её предоставлю. Жди звонка. Вордсворт сейчас занят, и мы могли бы разок-другой куда-нибудь прокатиться.

 

 

СЦЕНА 3. «Чёрный кабинет». Здесь Нили, в наушниках, и Спэрроу.

НИЛИ. Прокатиться, а как же! Ну, конечно!

СПЭРРОУ. Вам удобно, мистер О,Нил?

НИЛИ. Конечно! Ведь я на работе, Спэрроу. Английская аппаратура - о,кей. Но прошу, чёрт возьми, оставьте меня наедине с ней!

СПЭРРОУ. Значит ли это, что я могу отправиться по своим делам?

НИЛИ. Ещё как значит!

СПЭРРОУ. Не понимаю, зачем кричать в аппаратной специальной связи, здесь и шёпотом слышно всю Англию. (Уходит.)

НИЛИ. Интересно, сколько стоит жизнь без англичан? Я заплатил бы.

Входит Спэрроу.

СПЭРРОУ. Совсем забыл, корреспонденция. (Подаёт письмо.)

НИЛИ. Постойте. (Читает письмо). Пора, Спэрроу, брать этого негра.

СПЭРРОУ. У нас, в Скотланд-Ярде, свой план.

НИЛИ. Как хотите. А я собираюсь из вашей Англии, к чёрту! (Уходит.)

СПЭРРОУ. Слава богу. С тех пор, как Колумб открыл Америку, английскому правосудию дышится намного легче. В наших тюрьмах с тех пор освободилось столько камер… счастливого пути, сэр. (Уходит.)

НИЛИ. Засранец. Он мне нравится.

 

 

СЦЕНА 4. Утро. Дом Генри. Генри одевается, собирает инвентарь для работы в саду. Входит Августа.

 

ГЕНРИ. Тётя!?

АВГУСТА. Как поживает твоя газонокосилка? Со мной приключилась невероятная история, на мою квартиру совершила налёт полиция.

ГЕНРИ. Что вы говорите.

АВГУСТА. Кстати, они могут нагрянуть к тебе.

ГЕНРИ. Что вы говорите!?

АВГУСТА. Не волнуйся, на самом деле, обыск – это всегда забавно.

ГЕНРИ. Всегда?

АВГУСТА. Почти.

ГЕНРИ. Похоже, вы знаете, о чём говорите.

АВГУСТА. Похоже? Правда? О, со мной мужчины не скучают.

ГЕНРИ. Но я не ваш мужчина, я ваш племянник.

АВГУСТА. Не разочаровывай меня, Генри. Особенно, когда я стою на пороге, вдруг развернусь и уйду?

ГЕНРИ. Проходите, располагайтесь.

АВГУСТА (проходит в дом). Урна с пеплом матери у тебя дома? Они охотятся за ней.

ГЕНРИ. Невинности нет покоя даже после смерти.

АВГУСТА. Ну, так и не блюди её! Смерть, кстати, тоже можно похерить. Жизнь не стоит сожалений, Генри, иначе непонятно, зачем она нам дана. Ночью, мы с Вордсвортом легли спать. К счастью, я одела свою лучшую ночную рубашку. Возможно, даже захотят забрать прах на анализ.

ГЕНРИ. Какое странное происшествие.

АВГУСТА. Они забрали письмо от Абдула.

ГЕНРИ. А это-то ещё, кто такой?

АВГУСТА. Письмо со штемпелем: Тунис, 1924 год.

ГЕНРИ. Примите моё сочувствие, тётя Августа. Всё это для вас было просто ужасно.

АВГУСТА. Теперь нам будет ужасно вместе, а это бодрит.

ГЕНРИ. Кто-то во дворе? (Глядит в окно.)

АВГУСТА. Уже? (Глядит в окно.) Это полиция. Так скоро. Я уйду во второй этаж. Сообщи мне, когда они уйдут. Ах, мой милый Генри, уж поверь, ни один мужчина со мной не скучал. Да, и не говори, что я здесь. (Уходит.)

Генри открывает входную дверь. Входит Спэрроу.

СПЭРРОУ. Вы мистер Пуллинг?

ГЕНРИ. Да.

СПЭРРОУ. С вашего разрешения, я зайду на минуточку.

ГЕНРИ. Ордер?

СПЭРРОУ. О, нет, нет, в этом нет необходимости. Я просто хочу перекинуться с вами парой слов.

ГЕНРИ. Прошу.

СПЭРРОУ (проходит в дом). Сержант – детектив Спэрроу. Джон Спэрроу. Вам знаком человек по имени Вордсворт?

ГЕНРИ. Да, это знакомый моей тётушки.

СПЭРРОУ. Вы получали от него пакет вчера вечером, на улице?

ГЕНРИ. Да, конечно.

СПЭРРОУ. Вы давно знакомы с Вордсвортом?

ГЕНРИ. Познакомился с ним только вчера.

СПЭРРОУ. Может быть, сэр, он попросил вас об одолжении? Скажем, доставить этот пакет. И вы, не видя в этой просьбе ничего предосудительного, а также учитывая, что Вордсворт служит у вашей тёти…

ГЕНРИ. Не понимаю, о чём вы говорите. Пакет мой. Я случайно забыл его на кухне, когда уходил от тёти.

СПЭРРОУ. То есть пакет ваш. Вы в этом признаётесь?

ГЕНРИ. Вы, кстати, сами хорошо знаете, что в нём. Моя тётя уже сказала вам, что именно в пакете, - там урна с прахом моей матери.

СПЭРРОУ. Тётя уже звонила вам?

ГЕНРИ. Да. А чего вы ожидали? Вытащить из постели среди ночи пожилую женщину…

СПЭРРОУ. Было всего слегка заполночь. И этот пепел… так, значит, это прах миссис Пуллинг?

ГЕНРИ. Вот он, сами убедитесь. На книжной полке.

СПЭРРОУ. Не возражаете, если я посмотрю? (Взял урну, пытается вскрыть, не выходит.) Она заклеена. Липкой лентой.

ГЕНРИ. А что, собственно, вас удивляет? Даже коробку с печеньем…

СПЭРРОУ. Я хочу отсыпать немного на анализ.

ГЕНРИ. Да что вы себе позволяете!

СПЭРРОУ. Не хотите же вы, в самом деле, каждый раз при виде урны задавать себе вопрос: «Что там – останки моей матери или партия контрабандной марихуаны»? Да и возьму-то всего щепотку, сэр. Менее чайной ложки. А с остальным будем обращаться с должным почтением.

ГЕНРИ. Ладно, берите свою щепотку. Полагаю, вы лишь исполняете свой долг. Когда я могу получить урну назад?

СПЭРРОУ. Не позднее завтра, сэр. Если всё пройдёт без задержек. Всего доброго, мистер Пуллинг.(Пожал руку Генри и ушёл, с урной.)

Генри глядит в окно. Входит Августа.

АВГУСТА. Приятный мужчина, не правда ли, Генри. Но полицейский.

ГЕНРИ. Он забрал урну. Они думают, что в ней не прах матери, а марихуана. А ведь вчера, Вордсворт вынес мне из дому пакет, который был уже распакован. Где Вордсворт?

АВГУСТА. Он ушёл после завтрака и ещё не появлялся. Мне даже показалось, что в связи с посещением полиции у него немного испортилось настроение. И перед уходом, он попросил у меня дашбаш. Как тебе сказать, видишь ли, я действительно питаю к нему некую слабость. И к тому же, он сказал, что у него день рождения. А в прошлом году он его так и не отпраздновал! Ну, я ему и дала двадцать фунтов. Этого ему хватит добраться до Парижа. Он вовремя ушёл из дому, чтобы успеть на «Золотую стрелу». Я припоминаю, что он, кажется, всегда носит с собой паспорт, чтобы его не приняли за какого-нибудь там незаконного иммигранта.

ГЕНРИ. Надо ли это понимать так, что вы намеренно объявили мне о том, что моя мать – не моя мать, только лишь для того, чтобы я поехал к вам с траурной урной, которая вам понадобилась для спасения Вордсворта от слежки? И значит в урне – марихуана?

АВГУСТА. В урне прах. Не понимаю, что тебя так завело?

ГЕНРИ. Я хочу знать: моя мать – моя мать?

АВГУСТА. Девственницы матерями не становятся. Если ты, конечно, не Иисус Христос. А тебе, мой мальчик, уже далеко за тридцать три года. И давай, не возвращаться впредь к обсуждению очевидного.

ГЕНРИ. Вы поразительная женщина, тётя! 

АВГУСТА. О, ты меня ещё не знаешь. Вордстворт в Париже и – дело с концом. Мне и самой что-то захотелось вдохнуть глоток морского воздуха. Я говорю не о Париже. Я говорю о Стамбуле. Мне о нём напомнило старое письмо от Абдула, найденное полицией. Странное совпадение. Сначала это письмо, а сегодня утром по почте другое, впервые за долгие годы. От Абдула. Мне пора ехать домой. Да, я купила два билета в спальный вагон на «Восточный экспресс».

ГЕНРИ. Зачем?

АВГУСТА. Мы с тобой, дорогой, едем в Стамбул.

ГЕНРИ. Мы!? Вы шутите!

АВГУСТА. Я англичанка, и впитала с молоком матери, что прежде, чем пошутить с джентльменом, его следует об этом предупредить. Так вот, я не шучу, и завтра мы всерьёз едем в Стамбул. Пакуй чемоданы, милый. (Уходит.)

ГЕНРИ. Как бы не так. Никуда я не поеду.

Приоткрывается дверь, в проёме – Августа.

АВГУСТА. Не заставляй меня ночевать сегодня здесь.

ГЕНРИ. Зачем я вам, тётя!?

АВГУСТА. Когда-нибудь, очень скоро, ты будешь умолять меня не оставлять тебя ни на минуту. Ничего, Генри, я так привыкла, что меня ревнуют! Поверь, я не смогу уже обходиться без тебя. Да, ведь и ты тоже. Просто ты об этом ещё не знаешь. До завтра! (Исчезает в проёме, дверь закрывается.)

ГЕНРИ. Ничего себе тётушка! Ну, что ж… до завтра.

 

 

СЦЕНА 5. «Чёрный кабинет». Нили в наушниках. Входит Спэрроу.

Действие 2.

 

КАРТИНА 3. СТАМБУЛ.

СЦЕНА 10. Вечер. Отель. Августа у окна. Входит Генри.

ГЕНРИ. Я осматривал Стамбул.

АВГУСТА. Я тоже. (Звонит телефон.) Может, это, наконец, генерал Абдул. Хотя для него такой звонок поздноват.

ГЕНРИ (по телефону). Мисс Бертрам у себя. В чём дело? Полковник Хаким? В такое время? Это невозможно. А что нужно? Что, уже поднимается? (Кладёт трубку.) К вам идёт полковник Хаким, он хочет вас видеть.

АВГУСТА. Генри, пожалуйста, открой мой чемодан, зелёный. Найди там лёгкий жакет – желтовато-коричневый с меховым воротником. Под жакетом, в картонной коробке, лежит свеча с украшениями. Вынь свечу, но будь осторожен, она довольно тяжёлая. Поставь свечу на столик у кровати и зажги. В свете свечи моя кожа выглядит бархатистей. И выключи свет.

Генри выполняет указания Августы. Стук в дверь. Входит Нили.

НИЛИ. Мисс Бертрам?

АВГУСТА. Полковник Хаким?

НИЛИ. Приношу свои извинения за столь поздний и неожиданный визит. У нас, если не ошибаюсь, есть общий знакомый, генерал Абдул. Разрешите?

АВГУСТА. Конечно. Думаю, в кресле у туалетного столика вам будет удобнее. А это мой племянник мистер Пуллинг.

НИЛИ. Вы не возражаете, мисс Бертрам, если я включу свет?

АВГУСТА. Пожалуй, не надо. У меня слабые глаза, и я всегда предпочитаю читать при свечах.

НИЛИ. Очень красивая свеча.

АВГУСТА. Такие свечи делают в Венеции. Это гербы их четырёх великих дожей. Как поживает генерал Абдул? Надеюсь, увидеться с ним снова.

НИЛИ. Боюсь, генерал Абдул сейчас не очень здорово себя чувствует. Если не ошибаюсь, он лучший друг ваш и мистера Висконти?

АВГУСТА. Как много вам известно. Расскажите мне о генерале Абдуле. Что с ним случилось?

НИЛИ. Его застрелили при попытке к бегству.

АВГУСТА. От кого он убегал?

НИЛИ. От меня. Кстати, а где сейчас мистер Висконти?

АВГУСТА. Не имею понятия.

НИЛИ. Генерал Абдул тоже не имел. А ведь всё, что нам от него требовалось, так это лишь информация для досье Интерпола. Мы нашли ваше письмо к генералу Абдулу, в нём говорится о вкладе капитала по его рекомендации. Вы писали, что капитал лучше всего поместить пока ещё в Европе, и анонимно, и что это связано с определёнными трудностями.

АВГУСТА. Не хотите ли вы меня уверить, полковник, что работаете на Английский банк?

НИЛИ. К сожалению, мне не повезло. Вот, кстати, ордер. (Кладёт на стол бумагу.) В багаже мистера Пуллинга ничего не обнаружено, а теперь с вашего позволения, мы поищем здесь. Мой человек работает аккуратно, наденет чистые перчатки, и после его рук не останется ни единой морщинки. На время его работы, если вы не возражаете, я включу свет.

АВГУСТА. Возражаю, и решительно. Свои тёмные очки я оставила в поезде. Если, конечно, вы хотите причинить мне адскую головную боль?

НИЛИ. Безусловно, нет, мисс Бертрам. Он сработает и при свече. Почему же вы всё-таки решили приехать поездом?

АВГУСТА. В Милане я хотела увидеться со своим приёмным сыном.

НИЛИ. Но вы не замужем.

АВГУСТА. Это сын мистера Висконти.

НИЛИ. Ох, уж этот вездесущий мистер Висконти.

АВГУСТА. Генри посветит вашему полицейскому…

НИЛИ. Не утруждайте себя, мистер Пуллинг, он уже закончил.

ГЕНРИ. Как!?

АВГУСТА. Генри, неужели ты не видел обыска?

ГЕНРИ. Боже мой, нет!

АВГУСТА. Вот видите, насколько лучше мне видно без электричества.

НИЛИ. Ну, что же. В вашем багаже ничего противозаконного не обнаружено. А сейчас разрешите пожелать вам спокойной ночи, мисс Бертрам. Благодаря вам, сегодня вечером исполнение служебных обязанностей доставило мне истинное удовольствие. Вы даже представить себе не можете, как мне надоели все эти спектакли с изображением оскорблённой невинности. Ах, да, чуть не забыл здесь моего спутника. (Распахивает дверь в комнату.) Мистер Висконти, не составите ли компанию по пути в участок?

Входит ВИСКОНТИ.

ВИСКОНТИ. А что, разве я мистер Висконти?

НИЛИ. Кто же?

ВИСКОНТИ (подаёт паспорт). Румынский подданный. Эмиль Лотяну.

НИЛИ (забирает паспорт). Предлагаю, мирно проехать со мной, для выяснения личности и наших взаимоотношений.

ВИСКОНТИ. Турецкий полицейский чин не может задержать…

НИЛИ. Я многое могу, мистер Висконти.

ВИСКОНТИ. Товарищ Лотяну. Едем. Что с вами делать.

НИЛИ. Завтра, мисс Бертрам, пришлю за вами полицейскую машину, она доставит вас в аэропорт.

АВГУСТА. Пожалуйста, не беспокойтесь, мы возьмём такси.

НИЛИ. Меня искренне огорчит ваше опоздание на самолёт. Кроме того, вам, может быть, доставят и поручение от мистера Висконти. Идёмте.

ВИСКОНТИ. До встречи, Августа. И с вами, Генри, мы ещё встретимся.

Нили и Висконти уходят.

ГЕНРИ. Что всё это означает?

АВГУСТА. Ничего особенного.

ГЕНРИ. Но в вашей спальне оказался человек!

АВГУСТА. Оказался.

ГЕНРИ. И он действительно мистер Висконти?

АВГУСТА. Конечно.

ГЕНРИ. Но что он здесь делал?

АВГУСТА. Тебе в подробностях рассказать или сам догадаешься?

ГЕНРИ. О, Бог мой! Нас депортируют?

АВГУСТА. Они просто одалживают нам свою машину. Места на самолёт забронированы. Я свои капиталы здесь уже вложила, и оставаться больше не намерена. За лёгкой наживой я не гонюсь.

ГЕНРИ. Какие капиталы, - сорок фунтов в дорожных чеках…

АВГУСТА. О нет, дорогой. В Париже я купила довольно большой слиток золота. Помнишь, того человека из банка?

ГЕНРИ. Так вот, что искали! А я думаю, отчего свеча такая тяжёлая…

АВГУСТА. Теперь можешь её задуть.

ГЕНРИ. Надеюсь, вы не собираетесь везти этот слиток назад в Англию? Неужели в вас нет ни капли уважения к законам?

АВГУСТА. Использованная свеча выглядит убедительно. Я проделывала это раньше, всё сходило прекрасно.

ГЕНРИ. Я отказываюсь возвращаться в Англию со слитком!

АВГУСТА. У тебя нет выбора, малыш. Здесь полковник проследит лично за нашим отлётом, а до Лондона самолёт идёт без посадок. У депортации есть одно огромное преимущество, нам не придётся снова проходить турецкий таможенный досмотр.

ГЕНРИ. Такой риск…

АВГУСТА. Мистеру Висконти нужны деньги.

ГЕНРИ. Но он же однажды уже присвоил ваши!

АВГУСТА. Они давно кончились.

ГЕНРИ. Тётушка! Объясните, что я-то тут с вами делаю? Почему вы таскаете меня за собой, и почему я- то за вами таскаюсь!? У вас есть ответ?

АВГУСТА. Есть. Мы очень крепко связаны.

ГЕНРИ. Но полвека мы жили без всякой связи, и вдруг – на!

АВГУСТА. Связь была всегда. И она неразрывна.

ГЕНРИ. Не знаю, не знаю… не знаю.

АВГУСТА. Если ты, малыш, чего-то не знаешь, то не факт, что этого нет.

ГЕНРИ. Так укажите его, откройте глаза, объясните?

АВГУСТА. Придёт час и всё объяснится. Генри, верни свечу в чемодан. И не раздражай меня попусту, потому что ночью нет ничего лучше крепкого доброго сна. Генри, ты всё ещё не сдвинулся с места, будь добр.

ГЕНРИ. Просто хотел пожелать вам спокойной ночи.

АВГУСТА. И это всё? Не лги.

ГЕНРИ. Не знаю, почему, но я думаю об отце. Даже странно, как мало люди знают о ближайшей родне. Мне неизвестно даже, где он похоронен. Мне хочется хоть раз побывать на его могиле.

АВГУСТА. По мне, посещение кладбищ - признак нездорового вкуса. Там кислый запах, как в джунглях. Наверное, от влажной земли.

ГЕНРИ. На душе неспокойно из-за того, что мою мать постиг такой вот финал в полицейской лаборатории.

АВГУСТА. Приёмную мать.

ГЕНРИ. Так, где же похоронен мой родной отец?

АВГУСТА. Тело или то, что от него осталось, захоронено в Булони.

ГЕНРИ. Так рядом! Почему же не перезахоронили дома?

АВГУСТА. Характер моей сестрицы отличался практичностью и отсутствием сентиментальности. Твой отец отправился на однодневную экскурсию в Булонь без её ведома. После ужина скончался, пищевое отравление. Кстати, не мешает поужинать и нам, чтоб сон был вкуснее.

ГЕНРИ. Вы были там?

АВГУСТА. Я в это время находилась в турне по Италии. И о смерти твоего отца узнала много позже. Мы с сестрицей отношений не поддерживали.

ГЕНРИ. Иными словами, вы тоже не видели его могилы?

АВГУСТА. Однажды, я попросила мистера Висконти свозить меня туда. Но он процитировал своё любимое библейское изречение: «Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов».

ГЕНРИ. Может быть, как-нибудь съездим в Булонь?

АВГУСТА. Я полностью разделяю библейское мнение мистера Висконти. Но всегда готова немного попутешествовать.

ГЕНРИ. На этот раз за всё плачу я.

АВГУСТА. Годовщина его смерти приходится на второе октября. Я запомнила дату, потому что это день его ангела. Может, его ангел по этому поводу загулял и дал маху. А может, таким образом, избавил отца от ещё больших неприятностей. И последнее вероятнее, потому что трудно понять, чем твой отец мог заниматься в Булони, когда курортный сезон уже закончился.

 

 

СЦЕНА 11. Служебный кабинет. Здесь Висконти и Нили.

НИЛИ. Майор О,Нил. ЦРУ.

ВИСКОНТИ. И много народу слушает нас?

НИЛИ. Пока я один. Хотя запись беседы, конечно, ведётся.

ВИСКОНТИ. Беседы?

НИЛИ. Как военный преступник, вы не вдохновляете моё правительство. И лично мне до вашей личности нет никакого дела.

ВИСКОНТИ. Ваше правительство, как я понимаю, конгресс США?

НИЛИ. Именно. Но в случае вашего отказа пойти навстречу нашим интересам, мы, конечно, передадим вас, мистер Висконти, куда следует.

ВИСКОНТИ. Уверяю вас, майор, я не Висконти, я всего лишь Лотяну.

НИЛИ. Пусть будет так, пока мы беседуем. Я уполномочен приобрести у вас работу Леонардо да Винчи. Да-да, ту самую, о местонахождении которой вы узнали в гестаповских застенках, товарищ Лотяну.

ВИСКОНТИ. Приобрести, - это как?

НИЛИ. За доллары, дьявол, за баксы!

ВИСКОНТИ. Предлагаю обсудить сделку на природе, чтобы не давили стены, с длинными ушами.

НИЛИ. Нет проблем. Но для записи вы должны произнести: да.

ВИСКОНТИ. Отчётность, конечно. Ну, что ж - да.

НИЛИ. О, кей. Леонардо с вами?

ВИСКОНТИ. В Стамбуле её нет. Нет её и на континенте. Но она есть. Я итальянец, и Леонардо останется со мной до конца моих дней, в душе. А его работу, почему не продать? Хотя бы для того, чтобы отдалить Страшный Суд. Идёмте на свежий воздух. Хорошо, что Бог допустил явление Сатаны, который воплотился в деньги. С ними можно славно жить, насыщено, а главное, безнаказанно. В жизнь, майор, идёмте в жизнь!

 

 

КАРТИНА 4. ФРАНЦИЯ.

СЦЕНА 12. Вечер. Ресторан. Зала почти пуста. За столиком в тёмном углу сидит человек, лицо не видно За столиком у окна сидят Августа и Генри.

ГЕНРИ. Может, и мой отец ужинал здесь в тот вечер перед смертью.

АВГУСТА. Налей мне вина, Генри. Знаешь, в твоём характере появляются нездоровые наклонности. И наша поездка сюда, в Булонь, тому лишнее доказательство. Равно как и урна из крематория, которую ты так заботливо хранишь. Хочешь, я расскажу тебе о твоём дядюшке Джо?

ГЕНРИ. Мне теперь не до дядюшки Джо. После посещения могилы и встречи там с той женщиной.

АВГУСТА. Что рассказала тебе эта дамочка у могилы?

ГЕНРИ. Вы могли бы и сами выслушать её, но предпочли уйти. Она уже сорок лет в этот день приходит на могилу.

АВГУСТА. И какие же у неё на то права?

ГЕНРИ. В тот день шёл дождь, и он захватил большой зонт…

АВГУСТА. Зонт в руках мужчины, - какая слабость.

ГЕНРИ. Он скончался тихо-тихо на её руках.

АВГУСТА. Этой убогой!? Я так и подумала. В чашку из-под выпитого кофе вина не нальёшь! Вы только подумайте, она – и рядом с твоим умирающим отцом! Если бы не её слабость, он не умер бы. Я в этом убеждена. Твоему отцу всегда требовалась добротная встряска, чтобы он начал действовать. Ричард имел один недостаток – наружность. Очень красивый мужчина. Поэтому и женщин он завоёвывал без труда. Если бы тогда с ним рядом находилась я! Он дожил бы и до сего дня. Он не намного старше мистера Висконти. Так тебе рассказать о твоём дядюшке Джо?

ГЕНРИ. Тётушка Августа, мне нужно о многом подумать.

АВГУСТА. На тебя, вижу, произвёл впечатление её рассказ.

ГЕНРИ. Меня тронула встреча с человеком, любившим моего отца.

АВГУСТА. Его любило много женщин.

ГЕНРИ. Я говорю о женщине, любившей его искренне. Она оставила родину, прошла войну в рядах Сопротивления, осталась на всю жизнь одна – всё ради того, чтобы ухаживать за могилой любимого человека, с которым приехала сюда на один день.

АВГУСТА. Да она представления не имеет, что есть любовь!

ГЕНРИ. А вы, конечно, имеете?

АВГУСТА. Думаю, у меня в этом больше знания, чем у тебя. Значит, ты не хочешь выслушать рассказ о твоём дядюшке Джо?

ГЕНРИ. Не сегодня, тётя Августа!

АВГУСТА. Должна предупредить – рано или поздно, ты горько пожалеешь, что отказался выслушать мой рассказ.

ГЕНРИ. В другой раз.

АВГУСТА. Ты заблуждаешься, веря в существование другого раза. Я уезжаю в Париж. Нужно уладить кое-какие дела.

ГЕНРИ. Если хотите, я могу поехать с вами.

АВГУСТА. Нет. Из нашего сегодняшнего общения, я заключила, что тебе лучше отдохнуть от моего общества.

ГЕНРИ. Я не хотел вас обидеть.

АВГУСТА. Ты больше похож на отца, чем на мать. Родную мать. Она слишком сильно любила твоего отца и изо всех сил старалась сделать ему приятное. Но его натура оказалась ей не по плечу. У неё оказался не тот характер, чтобы выйти за него замуж. И остаться жить в глухомани. Перед отходом поезда, купи мне, пожалуйста, «Фигаро». Да, Генри. Если я задержусь ненадолго в Париже, прошу тебя присмотреть за порядком. И вышли мне потом кое-что, если понадобится.

ГЕНРИ. Я так и подумал, что этим кончится, когда увидел ваш красный чемодан, тётушка Августа. Думаю, золотоносная венецианская свеча с вами?

АВГУСТА. Я напишу домовладельцу, что отдала ключи тебе. Зря ты не захотел выслушать о дядюшке Джо. (Уходит.)

Генри посидел, встал, ушёл. Из-за столика в тёмном углу поднялся человек. Это Нили.

 

 

КАРТИНА 5. АНГЛИЯ.

СЦЕНА 13. «Чёрный кабинет». Спэрроу в наушниках. Входит Нили.

НИЛИ. Здравствуй, друг мой Спэрроу!

СПЭРРОУ. Нили!? Что тебе здесь надо! Ты решил сменить подданство?

НИЛИ. Спэрроу, мне нужна исключительно информация.

СПЭРРОУ. А мне показалось, ч