Где, вешней клонится цветок.

Росой наполнен колосок.

Она, как ангел неповинный.

Ступала поступью невинной.

Парила в дымке голубой.

Где, чудный свет царит, над тьмой.

Но, вдруг сей образ, сердцу милый.

Как, будто пробил час унылый.

Вдруг, растворился, стал как дым.

Утратил прелесть херувим.                                           

И стал совсем, увы чужим.

Теперь юпитера посланник.

Стоял пред ним, как вечный странник.

Быстрее молнии он был.

Его он дух   переносил.

Стоял он молча, вестник мщенья.

Он бог, и разве может быть   сомненья.

Гораздо лучше, чем земная плоть.

Чья немощь, словно та надломленная трость.

Он дух живущий в измерениях.

Не равен человеку простаку.

Чья жизнь подобна лишь жуку.

Меркурия, Эней узнал по взгляду.

Чья   к людям не любовь   подобна яду.

В надменной гордости была.

Его упрямая глава.

Он взглядом жег, смотрел в упор.

И очи пламенные, выражали, тем укор.

Он руку поднял к небесам.

И гласом возгремел, подобно ста громам.

Не медли царь в земле чужой.

Не здесь начертано судьбой.

Твоя стезя, твой перст земной.

Сбирайся в путь плыви туда.

Где в прошлые седые времена.

Земля отцов твоих была.

И прорицательнице глас.                                            

Тебе он будет, как указ.

И тут же в миг открыл глаза.

Он пробудился от то сна.

И долго он понять не мог.

Что, значит этот сей урок.

Что боги в тайне говорят.

И  что они ему велят.

Какую жертву им опять.

От сердца должен он отнять.

Теперь Эней, во тьме печали.

Ни что, нерадостно ему.

Ни шум пиров, ни звук свирели.

Ни милый взгляд, что светит тьму.

Ее улыбка, лишь грусть на сердце.

Ее слова, как нож в душе.

Как, память прошлое на сердце.

Как камень, тяжкое в душе.

В его очах уже не светит.

Надежды свет, во тьме погас.

Чем, искра пламени ответит.

Когда пробил неурочный час.

И жар в душе совсем угас.

Он думой тяжкой и унылой.

Был переполнен и порой.

Отчаяние вкрадывалось с тоской.

Не мог он истину измерить.

Что б путь для смысла в ней отмерить.                    

В себе делему разрешить.

Любовь с надеждой воскресить.

Как быть, как жить ему.

Открыть окно, не видеть тьму.

Не слышать колокола звон.

Он для души его урон.

Его набат, как трубный звук.

Предвестник будущих недуг.

Как можно совесть заглушить.

Убить любовь и дальше жить.

И растоптать в себе, что свет.

Что, для души своей завет.

Разрушить властною рукой.

Свой замок, что парил над мглой.

Который он построил сам.

И был душе его, как храм.

Он для спасенья своего.

Воздвиг в величии его.

Теперь настали времена.

Они как мрачные лета.

Явили свой печальный лик.

И духом он совсем поник.

Где, силы взять, найти ответ.

Решить дилему выйти в свет.

И клетку тьмы разрушить в миг.

Как пламень яркою зарей.

Горел огонь в душе немой.

Недолго теплилась она.

В его душе мечтой была.                                        

И не имея в корне сил.

С печалью в духе – отступил.

С ней встреч, он больше не искал.

Теперь он вновь на перепутье.

И чувств он больше не питал.

В его душе опять распутье.

Опять невзрачная пора.

Опять уныние настало.

Как в знойный час томит жара.

И в сердце радости не стало.

Засела грусть, теперь он пленник.

Темнице мрачной и сырой.

Душой пролился, стал изменник.

И суд готовил над собой.

О, сколько бед судьба творила.

О, сколько скорбей принесла.

С печалью, горе говорило.

Ему и вправду жаль себя.

Теперь он больше трепетал.

Не мыслил, нет но рассуждал.

Он оправдания искал.

Жалел себя, на том решал.

Какие здесь нужны весы.

Для измерения души.

Каких понятий подобрать.

Что б взвесить сердце, что б понять.

И не искать путей назад.                                                   

Что б разве, дух свой оправдать.

Не смог, не в силах был.

 Своих сомнений, не разрешил.

Он,  как колеблемый листок.

На древе жизни был высок.

Когда любил он был красив.

С душою твердой был, как риф.

Теперь на ветви он один.

В цепях судьбы, о лживый сплин.

Его он душу возмутил.

И сердце думой иссушил.

Осенней зябью  он продрог.

Колышим ветром, изнемог.

Не, так глубок, он был душой.

И корень в сердце был сухой.

Не смог он правду утвердить.

Что б духом в неба воспарить.

Подул  злой ветер и засох.

Едва родившийся росток.

И лист зеленый весь  иссох.

И перестал стекать исток.

Но, как же хочется простить.

Себя в ошибках извинить.

И оправдать порок души.

Построить замок, хоть он из лжи.

Себе он нравиться хотел.

И путь он праведный презрел.

Он жертвой стать не пожелал.

Жалел себя и не искал.                                                             

Путей великих и дорог.

Которых он свершить б смог.

И, те ничтожные слова.

В которых, фальши нет конца.

Лишь лицемерия основа.

Напрасной святости венца.

Уж, канул в лету, час забытый.

Очнувшийся вдруг, от грез и сна.

Свой взор мечтаньями не согретый.

Как, в жизни поздняя весна.

Печальной думою полна.

Он лик свой к небу обратил.

Где высь, где много сил.