К мышлению глобальными категориями

Доктрина приведения международно-политического влияния в соответствие с экономической мощью представляет собой третье поколение российских внешнеполитических концепций. Она свидетельствует о концептуальной зрелости отечественной дипломатии современного типа. Сегодня она способна выдвигать построения, производящие впечатление на международную аудиторию и пригодные для их восприятия как основы для содержательных внешнеполитических программ.

В отличие от своих предшественниц нынешняя доктрина России отражает если не возвращение, то возвратный поворот российской элиты к мышлению глобальными категориями – более обширными, чем только отношения России с Западом или Востоком. Конечно, отношения США и ЕС на деле остаются точкой отсчета эффективности практической дипломатии России. Но наряду с ними глобальные проблемы постепенно возвращают к себе внимание российского руководства.

Оснований радоваться или печалиться по этому поводу нет. Расширение фокуса российских интересов в мировой политике хотелось бы приветствовать. Но памятуя опыт, трудно не тревожиться о мере обеспеченности российской внешней политики ресурсами, которые в норме могут потребоваться для проведения крайне затратной по определению подлинно глобальной политики – какой ее понимали прежде в Советском Союзе и понимают сегодня в Соединенных Штатах.

Анализ российских концептуальных текстов в целом не позволяет говорить о радикальной смене приоритетов России. Сопоставив по объему и содержанию разделы выступлений, речей и обзоров об отношениях России с США, с одной стороны, и, скажем, с Китаем, с другой, трудно не увидеть: Запад остается главной темой размышлений российских лидеров.

Вместе с тем Россия стала без стеснений говорить при необходимости о своем несогласии с западными партнерами. Пафос несогласия отражает желание Москвы добиться уважения ее возросшей роли в рамках партнерского вектора отношений с Западом. Выстраивать альтернативный, антизападный вектор мировой политики Россия, похоже, не собирается. Во всяком случае, при Путине.

Сергей Караганов так определил внешнеполитический гибрид, который взяла на вооружение Москва: «Вместе с Западом, но своим путем».

Россия же оказывается страной, которая стремится законсервировать нынешнюю ситуацию до тех пор, пока не ощутит себя достаточно сильной для того, чтобы активно участвовать в создании новой системы. И поэтому Россия возвращается к привычной для нее консервативно-охранительной функции. Но на этот раз Россия пытается отстаивать мнимую альтернативу, не обладая ресурсами для ее осуществления. В условиях цивилизационного разрыва между западным сообществом и исламским миром пытаться быть кошкой, которая гуляет сама по себе, долго не получится. Придется выбирать.

Между тем, выходя из сферы западного притяжения, Россия вовсе не укрепляет свой суверенитет, а попадает в сферу притяжения других мировых субъектов. Уже сейчас Москва весьма активно участвует в осуществлении китайских интересов, укрепляя ШОС (Шанхайская организация сотрудничества), которую китайцы используют для экспансии в Центральную Азию и противоборства с США. Летние 2006 г. совместные военные маневры Китая и России – пример того, насколько высок класс китайской дипломатии, которая заставила Кремль таскать для Пекина каштаны из огня. Россию уговорили «маневрировать» в ситуации ухудшения китайских отношений сразу с Японией, Южной Кореей и США. В момент, когда Пентагон заявил, что считает Китай потенциальной угрозой, и начал давить на все страны, требуя прекратить военные поставки китайцам. И в этот момент Россия дает китайцам возможность использовать себя для шантажа Вашингтона и своих соседей. В итоге Китаю удалось повысить свои ставки в диалоге с Америкой. А Россия получила усиление подозрительности с американской стороны.

Россия также проигрывает на пост-советском пространстве. Наш политический класс продолжает рассматривать новые независимые государства (возможно, за исключением Прибалтики) как сферу своего влияния, как территории с ограниченным суверенитетом, рассматривает их как сферу внут ренней политики. Реакция Москвы на Грузию, Украину, Молдову продемонстрировала, что самостоятельное движение любого постсоветского государства на Запад расценивается Москвой как проявление антироссийской позиции. При таком подходе, конечно, реальное партнерство России с Западом немыслимо.

Министр иностранных дел Сергей Лавров провозгласил в 2006 г. новый поворот в российской политике по отношению к СНГ, который должен усилить влияние России на новые независимые государства. Однако история с переговорами по газовым тарифам между Москвой и Киевом показали, что речь идет все о том же: как использовать энергию в качестве средства давления на соседей.

И последствия такой политики приводят к прямо противоположным результатам: даже страны, декларирующие лояльность Москве, пытаются найти противовес российскому влиянию. Азербайджан ведет переговоры об американском участии в обеспечении безопасности Каспия. Казахстан ищет пути экспорта своего сырья в Китай либо в Турцию. Астана и Бишкек получают вооружение от Китая.

Но самые и катастрофические последствия для международной роли и для модернизации России может иметь поддержка failed and failing states. Как это было, например, в отношении авторитарных властей в Туркмении, Белоруссии, Узбекистане.

Нарастание внешних вызовов, обострение конкуренции, общая деградация управляемости мира требуют создания новой философии внешней политики. Нельзя отказываться от поиска путей создания клуба великих держав, которые могли бы рядом с ООН обеспечить минимальную управляемость мира.

Дмитрий Тренин: "Внешняя политика России лишена стратегии"

http://www.inopressa.ru/article/25Feb2009/berlinonline/trenin.html

Berliner Zeitung публикует сегодня интервью с политологом из московского Центра Карнеги Дмитрием Трениным, который делится мыслями об отношениях России с ее ближайшими соседями.

В конце 2008 года Россия решила, что экономический кризис - это хорошее время, чтобы купить по дешевке активы в государствах СНГ, причем не только экономические. Пример этому - военно-воздушная база в Манасе. Москва, говорит Тренин, никогда не скрывала, что американская база в Киргизии ей не по душе. Или требование о признании Минском Абхазии и Южной Осетии в обмен на те же кредиты. Для государств СНГ, и Белоруссии в частности, "признание Абхазии и Южной Осетии означает отказ от собственного суверенитета". Ни одна из этих стран на такое не пойдет, уверен Тренин.

Другая большая проблема в отношениях России с ее соседями - это Украина и ее стремление в НАТО. Несмотря на то, что речь пока идет лишь о перспективе вступления, этот вопрос все равно является фактором, способствующим росту напряженности. Дело в том, что отношение к НАТО в разных частях Европы неоднозначно. Нет согласия и на Украине. Поэтому Тренин считает, что в настоящий момент Украине следует стремиться к сближению с Европой, отложив вопрос о вступлении в НАТО до лучших времен.

Следующий комплекс вопросов, заданных корреспондентом издания Кристианом Эшем, касается персональной ответственности руководства России за проводимую ею внешнюю политику. Кто определяет ее, Путин или Медведев? По конституции вопросы внешней политики относятся к компетенции президента. Однако многое решает Путин, например, вопрос о признании Абхазии и Южной Осетии. Тренин говорит: "Я могу ошибаться, но это, скорее, стиль Путина". Это большая ошибка, считает он, когда подобные решения принимаются единолично - вместо того, чтобы обсуждать их в государственных структурах, в парламенте, в партиях, если они существуют, в средствах массовой информации.

В последнее время на Западе все больше распространяется мнение, что российская внешняя политика - это политика конфронтации. Но суть ее несколько в другом. Ее основа - это циничное представление, что "свобода, демократия, ценности - это сказки, все так или иначе вращается вокруг денег". У российской внешней политики "отсутствуют не только ценности, но и стратегия", продолжает Тренин. Она преследует краткосрочные интересы, часто материального плана или связанные укреплением "мощи" страны". России, полагает Тренин, следует бесповоротно определиться с направлением, в котором она хочет развиваться, - это направление, которое в свое время Путин назвал "европейским выбором России".