Взаимность между верой и браком

132. [ Проблема ]. Если есть одно таинство, в котором проверяется существенная взаимность между верой и таинствами, то это брак. Это верно по разным причинам. В самом определении таинства брака, согласно Латинской церкви, вера не появляется явно (см. § 143). Это, так сказать, предполагается предшествующим актом крещения, таинством веры по преимуществу. Кроме того, для действительности брака между крещеными в Латинской церкви намерение совершить причастие не требуется[151]; не требуется, чтобы у людей было желание или осознание таинственности брачного союза, но только намерение заключить естественный брак со свойствами, которые Церковь считает присущими естественному браку. При таком понимании брака на богословии лежит обязанность разъяснить сложный случай браков между “крещеными неверующими.” Крайняя защита сакраментальности таких союзов подорвала бы существенную взаимность веры и таинств, присущую сакраментальной экономике, и поддержала бы (по крайней мере, в случае брака) сакраментальный автоматизм, который мы отвергали как несоответствующий христианской вере (см. Выше гл.2).

133. [ Подход ]. Осознавая сложность вопроса, поставленного под заголовком “взаимность веры и брака”, мы поступим следующим образом. Во-первых, поскольку (несмотря на общее происхождение) существуют заметные различия в теологии брака между латинской традицией и восточной традицией, мы сосредоточимся исключительно на латинском понимании. Богатая восточная традиция имеет свою физиономию. Мы укажем на некоторые отличительные аспекты между ними. В то время как в латинском богословии преобладающим пониманием является то, что супруги являются служителями таинства и что таинство совершается по свободному взаимному согласию супругов, для восточной традиции благословение епископа или священника само по себе принадлежит сущности таинства.[152] Только благословение епископа или священника является неотъемлемой частью таинства.священному служителю была дана способность призывать Духа (эпиклезис) для совершения освящения, присущего таинству. Она имеет свое собственное полное каноническое регулирование.[153] Это связано с концепцией таинства брака, которая вытекает из богословия со своей индивидуальностью и профилем, в котором освящающие эффекты таинства выдвигаются на первый план.[154]

134. Во-вторых, мы обратимся к обычной методологии (см. § 80), адаптированной к браку, для рассмотрения обычного случая этого таинства. Далее мы исследуем сложный вопрос о сакраментальном качестве браков между “крещеными неверующими” с помощью двойного подхода: сначала рассмотрим состояние вопроса; а затем предложим богословское предложение для решения, совместимое с устойчивой взаимностью, верой и таинствами, которое не противоречит современное богословие брака.

Таинство брака

а) Библейское основание

135. [ Брак в Божественном плане ]. Хотя каждое таинство имеет свою особую уникальность, случай брака выделяется своей особенностью. Брак как таковой принадлежит тварному порядку, в рамках божественного плана (ср. GS 48). Естественная реальность брака основывается на способности к отношениям между людьми разного пола, мужчинами и женщинами (Быт 1: 27), тесно связанной с плодородием (Быт 1: 28), кульминацией которой является такая форма союза, что они образуют “одну плоть” (ср. Быт 2: 23-24).. Божий сакраментальный диалог на протяжении всего божественного домостроительства спасения обнаруживает здесь реальность, созданную Богом по Его образу и подобию, по образу Тринитарного Бога,[155] которая в значительной степени может быть выражена через любовные, заветные отношения между Богом и Его народом, Его невестой, которые всегда символически представленыженщиной. С христианской точки зрения, эта тварная реальность становится таинством, то есть видимым знаком любви Христа к Церкви (Еф 5:25, 31-32).

136. [ Брак в учении Иисуса ]. Столкнувшись с практикой отказа (Dt 22:19, 29; 24:1-4), Иисус повторяет первоначальный Божий план: “То, что Бог соединил вместе, никто из людей не должен разделять” (Мк 10:9 и Мф 19:6; ср. Быт 2:24; 1 Кор 6:16), разъясняя, что развод был уступкой из-за жестокосердия (Мк 10:5 и Мф 19:8). На протяжении всей истории толкование пункта Матфея было очень противоречивым: “Всякий, кто разводится со своей женой, если брак не является незаконным (πορνεία), и женится на другой, совершает прелюбодеяние” (Мф 19: 9; ср. 5: 32). После бесчисленных обсуждений не было достигнуто консенсуса ни по поводу порнеи, ни по поводу точных последствий, которые она будет иметь. Именно по этой причине латинская традиция всегда исключала возможность второго союза [156] после действительного первого союза (ср. Мк 10: 10-11), что согласуется с недоумением учеников в соответствии с текстом Матфея (Мф 19: 10).

137. [ Брак и “Мистерион ”]. Само присутствие Иисуса на свадьбе в Кане (Ин 2: 1-12), со всем его значением как мессианской свадьбы, наряду с другими намеками брачного характера (Мф 9: 15 и параллельные отрывки; Мф 25: 5-6), подчеркивает способность супружеских отношений выражать глубокие аспектытайны Божьей, такой как Его верность нашей неверности Его завету (ср. Иез 16 и 23; Ос 2; Иер 3:1-10; Ис 54). Послание к Ефесянам (5:31-32) прямо соотносит брачный завет с “мистерионом” (sacramentum) нерушимого завета между Христом и Церковью. Принимая библейское свидетельство в целом, Церковь рассматривает нерасторжимость как фундаментальный элемент как естественного, так и христианского брака. Союз между мужчиной и женщиной, неразрывный по своей природе, исполняет свою истину в верности и во благо потомства. После принятия крещения (конфигурации супругов для Христа и их освящения пребыванием Духа) оно само по себе становится определенным образом сакраментальным представлением верности Христа.[157] Любовь между супругами не чужда новому источнику их христианской жизни и веры. В христианской жизни вера и любовь не могут быть абсолютно разделены.

138. [ Брак: квалифицированный верой ]. Вслед за апостолом Павлом Церковь также понимает супружеские отношения как нечто, характеризующееся присутствием веры (ср. 1 Кор. 7:12-16). В случае брака христианина с нехристианином Павел говорит следующее: “Неверующий муж освящается через свою жену, а неверующая жена освящается через верующего мужа” (1 Кор. 7: 14). Этот отрывок (особенно 1 Кор. 7: 15) является основой для так называемой привилегии Павла, в которой различается более высокая квалификация, в порядке благодати, сакраментального брака по сравнению с естественным браком.

б) Понимание традиции

139. Типичный “брак в Господе”, характерный для христиан, выражался по-разному на протяжении всей истории. Согласно письму к Диогнету, христиане поначалу не отличались друг от друга: “Они вступают в брак, как и все остальные”.[158] Однако вскоре это должно было измениться. Игнатий Антиохийский уже утверждает, что желательно сообщать о брачных узах епископу.[159] Тертуллиан, со своей стороны, восхваляет союзы, которые благословляет Церковь.[160] Помимо точной интерпретации объема высказываний этих ранних богословов, ясно, что событие брака не было чуждым ни вере жениха и невесты, ни церковному сообществу. Начиная с четвертого и пятого веков, церковное благословение в присутствии священника стало установившимся обычаем.[161] С этого периода формируется собственная христианская литургия[162], которая объединяет типично языческие обычаи и преобразует их, как в случае с “ velatio ”[163] коронация,[164] раздача невесты, соединение рук, [165] благословение колец и Аррас или поцелуй обрученных В то же время, это добавляет другие, такие как вручение супругам “общей чаши”, что является типичнымвизантийской литургии.[166] Брачная литургия в своих молитвах и интерпретации жестов выражает уникальное место брака в божественном домостроительстве с намеками на библейские тексты о браке. И Питер Ломбард, и Второй Латеранский собор считают брак таинством; что-то, что и Флорентийский собор, и Тридентский собор решительно одобрили бы.[167] На этом же Соборе определяется необходимость канонической формы для действительности таинства, без изменения доктринального понимания таинства, таким образом, показывая, что речь идет о церковной реальности и порядке веры, которые происходят “in facie Ecclesiae”[168], в отличие от доктрины реформаторов, которая рассматривает брак как чисто гражданское дело.[169] Таким образом, признается церковный характер брака, который далеко не понимается как частное дело супругов.

в) Брак как таинство

140. Если таинства предполагают веру (SC 59), брак не является исключением: “Ведомые любовью Христа, пасторы должны приветствовать обрученные пары и, прежде всего, поощрять и питать их веру: ибо Таинство брака предполагает и требует веры...”[170] Брачный союзотношения между некрещеным мужчиной и некрещеной женщиной, с точки зрения христианской веры, представляют собой чрезвычайно ценную естественную реальность, которая может быть возведена в сверхъестественный порядок, например, в случае последующего обращения супругов. Другими словами, в “естественном” браке существует значительная реальность, открытая для ее полной реализации и завершения во Христе. В первых общинах реальность брака не воспринималась отдельно от веры. Христиане живут супружеским заветом “в Господе” (1 Кор. 7:39). Определенное публичное поведение, противоречащее вере в контексте супружеских отношений, может стать причиной отлучения от общины (1 Кор. 5). Ибо супружеская любовь между супругами-христианами стала знаком, таинством, которое выражает любовь Христа к его Церкви. Этот знак безотзывной любви выражает то, что он означает, только если эта же связь неразрывна. Эта нерасторжимость уже присутствует “с самого начала” в божественном плане и, следовательно, по существу определяет реальность каждого подлинного брака в его теологическом ядре. Таким образом, эта человеческая реальность, столь глубокая, как любовь пары, столь характерная для нашего существа, связанного отношениями, и способность к взаимной самоотдаче между супругами и детьми, выражает глубочайшую часть божественной тайны: любовь.

141. Двое крещеных католиков, конфирмованных и придерживающихся обычной евхаристической практики, делают прекрасный и значительный шаг вперед в своей жизни веры, когда празднуют свой брак. Они получают благодать таинства брака, которая в основном заключается в том, что теперь они “проявляют и разделяют тайну единства плодотворной любви между Христом и Церковью" (Еф 5: 32), они помогают друг другу освятиться в супружеской жизни и в продолжении рода.дети”.[171] Их пути веры сошлись, чтобы свидетельствовать о силе любви Христа к Церкви, о взаимном обогащении, о христианском воспитании детей и о взаимном освящении.[172] Они образуют “домашнюю Церковь”; [173] “Они укреплены и освящены особым таинством” (GS 48). Таким образом, они дают конкретное выражение зрелости веры, соответствующей Конфирмации, предполагая состояние христианской жизни (ср. LG 11) и некоторые обязанности в христианской общине. В праздновании их брака их вера предполагается, выражается, питается и укрепляется действием Христа в таинстве, который “пребывает с ними” (GS 48), с брачным заветом и семейной жизнью, которую они теперь ведут под благословением Бога и Церкви. Католический брак ясно выражает, что это проект жизни, задуманный и поощряемый верой,[174] как способ взаимного освящения, в котором супруги осуществляют общее священство, давая друг другу причастие[175] (ср. Рим. LG 10). Сознание и цель быть таинством Божьей любви предполагают и выражают личную веру каждого из супругов. Таким образом, это действительно проявляется как таинство веры, в котором Иисус Христос и Святой Дух, Дух Любви (ср. Рим 5:5), действуйте эффективно. Любовь, которую супруги исповедуют друг к другу, уже определяется их реальностью крещения. Освящение, вызванное причастием, побуждает эту сверхъестественную любовь к реализации супружеской и семейной общности.

г) Вера и блага брака

142. Присутствие веры и действенное действие сакраментальной благодати побуждают супругов к осознанию благ, присущих браку: “Как взаимный дар двух лиц, этот тесный союз и благо детей налагают на супругов полную верность и утверждают нерушимое единство между ними” (GS 48). Нерасторжимость (ср. GS 49) понимается с точки зрения веры как существенная черта супружеских отношений, потому что в противном случае это отклонялось бы от первоначального плана Бога (Бытие 2: 23-24) и перестало бы быть видимым знак безотзывной любви Христа к Своей Церкви.Верность между супругами и щедрое стремление к благу другого супруга (ср. GS 49) переживаются как нечто, что мягко и гармонично вытекает из веры и личных отношений с Господом Иисусом. Ибо вера ставит нас в личные отношения с Иисусом Христом, служа при этом образцом следования Тому, Кто отдал Свою жизнь за грешников (Рим 5:6-8; 14:15; Еф 5:2). Верой христианские мужья и жены пытаются воплотить в своей супружеской и семейной жизни принцип, согласно что “блаженнее давать, нежели получать” (Деяния 20:35). Верою мы знаем, что плодородие вписано в Божий план (Бытие 1:28), и потомство является одним из признаков благословений этого плана. Любовь Троичного Бога учит нас через веру, что истинная любовь всегда включает в себя максимальную любящую взаимность и максимальную открытость по отношению к другому. По этой причине вера мешает нам понимать брак как своего рода расчетливый эгоизм пары. Активная вера обоих супругов включает в себя понимание того, что Бог, как автор брака, “наделил его различными благами и целями” (GS 48), которые супруги-христиане стремятся жить и развивать. В результате живая и общая вера в сферу супружеского союза снижает вероятность того, что эгоцентрические или индивидуалистические тенденции укоренятся как в каждом супруге, так и в паре, даже несмотря на давление окружающей культуры.

4.2. Сомнительный вопрос: Сакраментальное качество брака “Крещеных неверующих”

а) Постановка вопроса

143. [ Определение ]. Брак - это творческая реальность. Через крещение естественные узы возвышаются до сверхъестественного знака: “Супружеский завет, посредством которого мужчина и женщина устанавливают между собой партнерство на всю жизнь, по своей природе направлен на благо супругов, а также на зачатие и воспитание потомства; этот завет между крещеными людьми имеет был возведен Христом Господом в достоинство причастия”.[176] Согласно богословской доктрине и действующей в настоящее время канонической практике, каждый действующий брачный контракт между крещеными людьми “по самому этому факту” является таинством,[177] даже при отсутствии веры у договаривающихся сторон. Другими словами, в случае крещеного подтверждается неразрывность между действительным брачным контрактом (который соответствует естественному порядку брака) и таинством. Крещеный не мог бы одновременно вступить в сверхъестественный порядок через крещение, если бы это не повлияло на такую определяющую жизнь и сакраментально значимую реальность, как брак, который был бы удален из сверхъестественного порядка, к которому супруги безвозвратно принадлежат после крещения (ср. §§166 d и 167 d). Должна ли эта доктрина также применяться к случаю брачного союза между “крещеными неверующими”? В этом деликатном вопросе “взаимность веры и таинств”, которую мы защищали, кажется, ставится под сомнение. Чтобы подойти к вопросу надлежащим образом, нам необходимо более подробно прояснить статус и условия вопроса.

144. [ Крещеные неверующие ]. Под “крещеными неверующими” мы подразумеваем тех людей, в которых нет признаков присутствия диалогического характера веры, который соответствует личному отклику верующего на сакраментальный диалог с Тринитарным Богом, как мы объяснили во второй главе. Эта категория включает в себя два типа людей. Во-первых, те, кто принял крещение в младенчестве, но впоследствии и по какой-либо причине не смогли совершить личный акт веры, который включает их понимание и их волю. Это очень распространенный случай в традиционно христианских странах, где широко распространенная дехристианизация общества сопровождается большим пренебрежением к воспитанию в вере. Мы также используем термин “крещеные неверующие” для обозначения тех крещеных людей, которые сознательно и явно отрицают веру и не считают себя католиками или христианами. Иногда они даже совершают формальный акт отказа от католической веры и отделения от Церкви, без цели вступления в другую церковь, общину или христианскую деноминацию. В обоих случаях не видно “склонности верить”[178].

145. [ Предварительная формулировка вопроса ]. Таким образом, возникает вопрос, заключаются ли два неженатых крещеных неверующих противоположного пола, которые попадают в одну из двух только что описанных категорий, в браке посредством совершения таинства или какой-либо другой действительной формы союза: является ли это таинством? Эта тема является предметом дискуссий и породила обильную литературу. Ее решение неясно, поскольку при одновременном взаимодействии в игру вступают несколько основных элементов. Далее мы рассмотрим некоторые важные вехи ее развития за последние годы, чтобы ответственно рассмотреть условия вопроса.

б) Формулировка и условия вопроса

146. [ Международная теологическая комиссия ]. В 1977 году Международная теологическая комиссия (МТК) подготовила документ, озаглавленный " Положения о доктрине христианского брака ". Он поддержал ряд весьма тонких тезисов, которые предполагают противоречие между убежденностью в необходимости веры для совершения таинства и нежеланием объявлять веру определяющим фактором таинственности брака. Из их утверждений, которые не будут воспроизводиться полностью, следующие особенно актуальны для нашей темы.

147. Существование конститутивной и взаимной связи между нерасторжимостью и таинственностью. И ITC уточняет: “таинственность составляет окончательное основание, хотя и не единственное основание, для ее неразрывности” (§2.2.).).

148. Что касается взаимосвязи между верой и таинством брака, МТК постановил, что в таинстве брака источником благодати является Иисус Христос, а не вера договаривающихся сторон. И добавлено: “Это, однако, не означает, что благодать даруется в таинстве брака вне веры или в отсутствие веры” (§ 2.3.). Вера была бы “благоприятной причиной” для плодотворности, а не для действительности.

149. О крещеных неверующих МТК сказал:

Существование сегодня “крещеных неверующих” поднимает новую богословскую проблему

и серьезная пастырская дилемма, особенно когда отсутствие или, скорее, отвержение Веры кажется очевидным. Намерение выполнять то, чего желают Христос и Церковь, является минимальным условием, необходимым для того, чтобы согласие считалось “настоящим человеческим актом” на сакраментальном плане. Не следует путать проблему намерения и проблему личной веры договаривающихся сторон, но их нельзя полностью разделять. В конечном счете, истинное намерение рождается из живой веры и питается ею. Там, где нет и следа веры (в смысле “веры” - склонности верить) и нет желания благодати или спасения, тогда возникает реальное сомнение относительно того, существует ли вышеупомянутое общее и действительно сакраментальное намерение и является ли заключенный брак законным или нет.нет. Как было отмечено, личная вера договаривающихся сторон не составляет таинства брака, но отсутствие личной веры ставит под угрозу действительность таинства (§2.3. Курсив добавлен).

В своем комментарии, который был опубликован вместе с документом, тогдашний секретарь Комиссии, Msgr. Филипп Делайе утверждает: “Ключ к проблеме - в намерении; намерении делать то, что делает Церковь, предлагая постоянное причастие, которое влечет за собой нерасторжимость, верность, плодотворность”[179].

150. Далее, документ Комиссии подтверждает неразрывность договора и таинства: “Для Церкви не существует естественного брака, отделенного от таинства, для крещеных людей, но только естественный брак, возведенный в достоинство таинства” (§ 3.5).

151. [ Св. Иоанн Павел II ]. На протяжении всего своего понтификата Иоанн Павел II неоднократно обращался к теме брака крещеных неверующих и необходимости веры для таинства брака. В предложении 12.4, одобренном Пятой Очередной Генеральной ассамблеей Синода епископов по вопросу о семье (1980), говорилось: “Пусть более серьезно рассмотрят, относится ли утверждение о том, что действительный брак между крещеными людьми всегда является таинством, также к тем, кто потерял веру. Пусть из этого будут извлечены юридические и пастырские последствия”[180].

152. Постсинодальное увещевание Familiaris consortio не приняло это предложение. Иоанн Павел II будет последовательно утверждать, что акт о браке по своей сути обусловлен сверхъестественной реальностью, к которой безвозвратно принадлежат крещеные, помимо явного осознания этой реальности.[181] По нашему вопросу в нем четко говорится:

Что касается желания установить дополнительные критерии для допуска к церковному празднованию брака, критерии, которые касались бы уровня веры тех, кто вступает в брак, это, прежде всего, сопряжено с серьезными рисками. Во-первых, риск вынесения необоснованных и дискриминационных суждений; во-вторых, риск возникновения сомнений в действительности уже заключенных браков, наносящих серьезный ущерб христианским общинам, и новых и неоправданных тревог совести супружеских пар; также существует опасность поставить под сомнениеСакраментальный характер многих браков братьев, отделенных от полного общения с католической церковью, противоречит церковной традиции.[182]

153. Несмотря ни на что, Иоанн Павел II не упускает возможности того, что жених и невеста могут одновременно просить о церковном праздновании брака и “показать, что они явно и формально отвергают то, что Церковь намеревается делать, когда совершается брак крещеных людей”. В этом случае он предписывает: “пастырь душ не может допустить их к празднованию брака”.[183] Мы можем интерпретировать это как означающее, что в этом случае не было бы истинного причастия. Иными словами, Иоанн Павел II требует некоторых минимальных требований, даже если это всего лишь отсутствие явного и формального неприятия того, что делает Церковь. Поэтому он по-своему также отвергает то, что мы можем назвать абсолютным сакраментальным автоматизмом.[184]

154. Позже, в важном обращении к Римской Роте (30 января 2003 г.), он ясно предупредил о несуществовании двух типов браков, одного естественного, а другого сверхъестественного: “Церковь не отказывается праздновать брак для человека, который хорошо настроен, даже еслион несовершенно подготовлен со сверхъестественной точки зрения, при условии, что у человека есть правильное намерение вступить в брак в соответствии с естественной реальностью брака. На самом деле, наряду с естественным браком, невозможно описать другую модель христианского брака с конкретными сверхъестественными условиями ”.[185] Иоанн Павел II уже четко отстаивал это мнение в другом обращении к Римской роте (1 февраля 2001 года).[186] В 2001 году он подчеркнул, что вера не должна требоваться как минимальное требование, поскольку она чужда традиции.[187] Он подтвердил естественную цель брака и то, что брак состоит из естественной реальности, а не исключительно сверхъестественной. В этом контексте он сказал: “Поэтому затушевывание естественного измерения брака, сведение его к простому субъективному опыту, также влечет за собой неявное отрицание его сакраментальности”.[188] То есть основа всего лежит в естественной, сотворенной реальности.

155. [ The Development of the Code of Canon Law ]. In the work leading up to the drafting of the Code of Canon Law, the question of the inseparability between marriage as a natural reality and sacramental marriage as a salvific reality was discussed extensively. In the end, the legislator opted to maintain the most common doctrine, without attempting to elucidate the issue doctrinally, as it was not within his competence. When legislating, the most commonly accepted theological presuppositions were included.[189] This inseparability was discussed during the Council of Trent. In those discussions, the figure of Melchior Cano stands out as one of its noteworthy opponents. It has not been defined, although it is the most constant opinion. Many classify the inseparability as Catholic doctrine,[190] and the Code of Canon Law includes it in canon 1055, § 2, already mentioned.[191]

156. [ The Jurisprudence of the Roman Rota ]. The jurisprudence of the Rota, following Catholic doctrine, considers indissolubility to be an essential property of natural marriage. However, in a highly secularized social and cultural context, in which convictions very different from those of the Church are widespread and deeply ingrained, the question arises whether in the absence of faith, the indissolubility of marriage is de facto accepted. Thus, for some years now, jurisprudence has held that lack of faith may influence the intention to enter into a natural marriage.[192] In a way, it seems to echo the sensibility expressed in proposition 40 of the XI General Assembly of the Synod of Bishops, which took place in October 2005 under the pontificate of Benedict XVI, and dealt with the Eucharist. In response to the issue of the divorced and remarried, it said:

The Synod hopes that all possible efforts will be made to ensure the pastoral character, presence and correct and solicitous activity of the ecclesiastical tribunals in regard to causes of marital annulment (cf. “Dignitas connubi”), both by further deepening the essential elements for the validity of marriage, and also by taking into account the problems arising from the context of profound anthropological transformation of our time, by which the faithful themselves run the risk of being conditioned, especially if they lack a solid Christian formation. [193]

157. [ Йозеф Ратцингер-Бенедикт XVI ]. Тогдашний префект Конгрегации доктрины веры кардинал Йозеф Ратцингер в 1997 году четко заявил: “Необходимо уточнить, является ли каждый брак между двумя крещеными людьми ‘ ipso facto ’ сакраментальным браком. Фактически, в Кодексе говорится, что только ‘действительный’ брак между крещеными людьми одновременно является Таинством (ср. CIC, канон 1055 § 2). Вера относится к сущности таинства; что еще предстоит прояснить, так это юридический вопрос о том, какие доказательства "отсутствия веры" будут иметь следствием того, что таинство не происходит ”.[194] Как папа Бенедикт XVI, он прокомментировал бы это мнение в обращении к священникам в 2005 году, указав, что проблема очень сложная, что теперь у него появилось больше сомнений в том, что вера является причиной недействительности, и что вопрос все еще требует дальнейшего изучения.[195]

158. В своем последнем обращении к Римской роте[196] Папа Бенедикт XVI еще раз обсудил этот важный для него вопрос. Ниже мы приводим некоторые из его вкладов. В начале своих размышлений он ссылается на вопрос о вере и намерении в соответствии с Международной теологической комиссией, документ которой он упоминает:

Неразрывный договор между мужчиной и женщиной для целей таинства не требует от тех, кто собирается вступить в брак, их личной веры; что требуется, в качестве необходимого минимального условия, так это намерение делать то, что делает Церковь. Однако, если важно не путать проблему намерения с проблемой личной веры тех, кто вступает в брак, тем не менее, невозможно полностью разделить их.[197]

159. Затем он объясняет, как вера и открытость Богу в значительной степени определяют концепцию жизни во всех ее аспектах и, в частности, в таких тонких вещах, как пожизненные узы (нерасторжимость, исключительность и верность). “Отказ от божественного предложения, по сути, приводит к глубокому дисбалансу во всех человеческих отношениях, включая супружеские отношения, и способствует ошибочному пониманию свободы и самореализации.”Отсюда следует, по словам Бенедикта XVI, “ошибочное понимание свободы и самореализации, которое вместе с бегством от терпеливой терпимости к страданиям обрекает людей на уход в эгоистичный эгоцентризм”[198].

160. Отсутствие веры автоматически не делает невозможным естественный брак. Однако:

Таким образом, вера в Бога, поддерживаемая божественной благодатью, является очень важным элементом для живого взаимного посвящения и супружеской верности. (…) Тем не менее, близость к Богу или отказ от священного измерения супружеского союза и его ценности в порядке благодати, безусловно, затрудняет практическое воплощение самой возвышенной модели брака, задуманной Церковью в соответствии с Божьим планом, и может даже подорвать фактическую действительность договора, еслиэто должно быть выражено, как предполагает консолидированная судебная практика этого Трибунала, в отказе от принципа супружеской обязанности самой верности, то есть от других существенных элементов или свойств брака ”[199].

161. Далее он исследует, как вера оказывает решающее влияние на благо супругов: “По правде говоря, в решимости супругов-христиан жить настоящим communio coniugalis присутствует динамизм, присущий вере, для чего confessio, искренний личный отклик на объявление о спасении, вовлекает верующего вимпульс Божьей любви ”.[200] Далее он утверждает, что исповедание веры, далекое от того, чтобы оставаться на абстрактном уровне, полностью вовлекает человека в исповедуемую благотворительность, поскольку истина и любовь неразделимы. И он заключает: “Поэтому нельзя пренебрегать соображениями, которые могут возникнуть в случаях, когда именно из-за отсутствия веры ставится под угрозу благо супругов, то есть исключается из самого согласия”.[201] Таким образом, что отсутствиевера “может, хотя и не обязательно, также нанести ущерб благам брака, поскольку ссылка на естественный порядок, желаемый Богом, присуща супружескому договору (ср. Быт 2:24)”[202].

162. [ Pope Francis ]. The need for further study which Benedict XVI requested, is still valid, according to the findings prior to the last synodal assemblies on the family and the statements of Pope Francis. Thus, the Intrumentum laboris for the III Extraordinary General Assembly if the Synod of Bishops (2014) summarized our question: “Very many responses, especially in Europe and North America…they see a need to investigate the question of the relationship between faith and the Sacrament of Matrimony, as suggested by Pope Benedict XVI.”[203] The Relatio Synodi, which serves both as the conclusion of the III Extraordinary General Assembly and as the Lineamenta for the XIV General Assembly of the Synod, also alludes to the question[204]; and so does the Intrumentum laboris for the XIV Assembly (2015).[205] The post-synodal exhortation Amoris laetitia warns in its introduction: “The complexity of the issues that arose [during the synodal path] revealed the need for continued open discussion of a number of doctrinal, moral, spiritual, and pastoral questions.”[206] And it adds: “This having been said, there is a need for further reflection on God’s action in the marriage rite; this is clearly manifested in the Oriental Churches through the importance of the blessing that the couple receive as a sign of the gift of the Spirit.”[207] The present reflection on “reciprocity between faith and marriage” is set modestly on this path.

163. Pope Francis has also addressed our issue on several occasions. In his address to the Roman Rota on January 23, 2015,[208] he referred to the possible defects of origin in consent, which can affect validity, pointing out how it can be given “both directly as a defect of valid intention, as well as by grave deficit in the understanding of marriage itself to such an extent that this is what dictates one’s will (cf. canon 1099).”[209] And he added: “Indeed, at the root of the crisis of marriage is often a crisis of knowledge enlightened by faith, that is, knowledge informed by the adhesion to God and his design of love realized in Jesus Christ.”[210]

164. Following this line, the apostolic letter in the form of a motu proprio, Mitis iudex Dominus Iesus [211] (15 August 2015), states: “Among the circumstances of things and persons that can allow a case for nullity of marriage to be handled by means of the briefer process according to canons 1683–1687, are included, for example: the defect of faith which can generate simulation of consent or error that determines the will.”[212] Thus, lack of faith may be decisive for validity.

165. When speaking to the Roman Rota[213] the following year (January 22, 2016), he expressed himself in this way: “It is worth clearly reiterating that the essential component of marital consent is not the quality of one’s faith, which according to unchanging doctrine can be undermined only on the plane of the natural (cf. CIC, canon 1055 § 1 and 2).”[214] And he endorsed the doctrine that holds the presence of the habitus fidei to be operative after baptism, even without a psychologically perceptible faith. He concludes: “A lack of formation in the faith and error with respect to the unity, indissolubility and sacramental dignity of marriage invalidates marital consent only if they influence the person’s will (cf. CIC, canon 1099). It is for this reason that errors regarding the sacramentality of marriage must be evaluated very attentively.”[215]

166. [ Условия вопроса ]. Из этого краткого обзора учений самых последних пап по нашему предмету, а также учений официальных церковных образований, кажется очевидным, что фундаментальный вопрос не полностью решен, хотя он достаточно сфокусирован. Создавая интерпретирующий и систематизирующий баланс, эти аспекты вступают в игру в динамической взаимосвязи и напряженности:

а) В браке, как и в любом таинстве, происходит передача благодати Христа. Эта благодать не обусловлена верой служителей, согласно латинской традиции договаривающихся сторон, но является даром Христа, который активно присутствует в супружеском завете, и Духа.

б) Не может быть таинства без веры. Своего рода сакраментальный автоматизм отрицал бы диалогический характер сакраментальной экономики, которая построена вокруг тесной связи между верой и таинствами (ср. Глава 2). Таким образом, для того, чтобы было таинство в случае брака между крещеными неверующими, должна быть какая-то активная вера, независимо от трудности ее позитивного определения, либо у супругов, либо в приписывании всего этого Матери-Церкви.

в) Практическая трудность проверки отсутствия веры у супругов является трудной и сложной пастырской проблемой (см. § 61). Однако догматическое разъяснение этого важного для правильного понимания таинства брака момента зависит от теологии.

г) Законно принятое крещение безвозвратно привило крещеного к сакраментальному домостроительству с отпечатком характера (см. § 65). Его личная реальность, помимо его сознательных актов понимания и воли, которые присущи вере, [216] уже отмечена этой принадлежностью без греха или отсутствием веры, будь то бесформенной или сформированной, способной стереть или аннулировать то, что произвел невозвратный дар Христа.

e) Наиболее устоявшаяся католическая доктрина утверждает неразрывность договора и таинства (см. § 155). Окончательное разъяснение этого аспекта еще не получено. Разделение между договором и таинством будет иметь прямое влияние на обсуждаемый нами вопрос. Учитывая нынешнее состояние католической доктрины, мы придерживаемся нынешнего преобладающего мнения о неразделимости договора и таинства.

е) Вера супругов имеет решающее значение для плодотворности таинства (см. § 68). Действительность, а вместе с ней и таинственность, зависит от того, имели ли место настоящие брачные узы: естественный брак.

g) Минимальным требованием для совершения таинства является намерение вступить в истинный естественный брак (см. § 154).

з) В случае таинства брака вера и намерение не могут быть отождествлены, но они также не могут быть полностью разделены (см. §§ 149 и 158). Поскольку ясно, что сакраментальная истина брака зависит от намерения и что вера влияет на намерение, не совсем ясно, как и в какой степени недостаток веры влияет на намерение.

Мы предлагаем углубиться в этот последний пункт для случая крещеных неверующих, описанного выше (см. § 144). Это аспект, который соответствует взаимности между верой и таинствами, которую мы защищали.

167. [ Возможные теоретические альтернативы для решения проблемы ]. Но сначала, для полноты, давайте рассмотрим некоторые возможные теоретические решения нашей темы и их теологическую обоснованность, оцененные с теологической точки зрения, которую мы ранее установили и которую мы рассматривали (глава 2).

а) Во-первых, можно было бы защищать абсолютный сакраментальный автоматизм. Независимо от веры супругов, факт крещения будет означать, что брачный контракт возвышается “ eo ipso ” до сверхъестественной реальности таинства. Это решение противоречит диалогическому характеру сакраментальной экономии, который мы достаточно объяснили, и поэтому мы откажемся от него.

б) Второй возможностью было бы отстаивать разделение между договором и таинством. Поскольку верно, что тождество между договором и таинством не было официально определено, для того, чтобы считать это разделение теологически определенным, необходимо было бы предоставить конкретный убедительный аргумент в этом отношении. Мы воздержимся от изучения этого пути и будем следовать наиболее распространенным терминам современной католической теологии о браке.

в) Третий вариант будет утверждать наличие веры Церкви, несмотря на отсутствие личной веры договаривающихся сторон. Вера Церкви заменила бы отсутствие личной веры у договаривающихся сторон. Однако этот вариант также создает некоторые проблемы. С одной стороны, суть таинства заключается в согласии между супругами. Исходя из этого, Церковь может требовать определенных формальных требований к своей действительности, как это фактически происходит сегодня, как продукт долгой истории. С другой стороны, в ходе нашего исследования диалогического характера сакраментального домостроительства (глава 2) мы п