Глава 8. Доказывание и доказательства в третейском процессе

 

Процесс доказывания является одним из наиболее значимых институтов любого судебного процесса, поскольку установление обстоятельств, имеющих значение для дела, и разрешение спора по существу невозможны без познания фактов, лежащих в основе данного правового конфликта. Естественно, что процесс доказывания в различных отраслях права имеет свойственные данной отрасли особенности и специфические приемы. В то же время процесс доказывания как способ познания истины с помощью юридических приемов и средств обладает в своей значительной части признаками универсальности, а доказательственное право носит межотраслевой характер.

 

Соответственно, процесс доказывания в третейском разбирательстве опирается на те же принципы, что и процесс доказывания в гражданском и арбитражном процессе.

 

Всякое доказывание представляет собой мыслительную, умственную деятельность, и судебное доказывание не является здесь исключением. Вместе с тем доказывание в суде не только опирается на законы логики, но и регулируется процессуальными нормами, исчерпывающе регламентирующими весь процесс доказательственной деятельности. Четкая регламентация процедуры доказывания, установление средств доказывания призваны гарантировать достижение судом как познающим субъектом по конкретному делу знаний, соответствующих реальной действительности, и вынесение законного и обоснованного решения. Суд при осуществлении познавательной деятельности в обращении с доказательствами подчиняется предписаниям процессуального законодательства о порядке доказывания и доказательствах. На основе получаемых сведений о фактах суд в определенном законом порядке устанавливает наличие или отсутствие действительных обстоятельств дела, имеющих значение для правильного разрешения спора.

Третейский суд, как и любой другой суд, является независимым от сторон процесса, а потому к началу рассмотрения дела у него отсутствует информация о существе дела, требованиях и доказательствах. Разрешение спора судом происходит посредством исследования информации о фактических обстоятельствах дела, предоставленных ему сторонами третейского разбирательства, и применения к этим обстоятельствам соответствующих правовых норм. Поэтому процесс доказывания в третейском разбирательстве абсолютно необходимый элемент, без которого невозможно подойти к итоговой стадии третейского разбирательства - вынесению решения.

Судебное доказывание это деятельность субъектов судебного процесса, направленная на установление фактических обстоятельств дела с помощью установленных процессуальными нормами доказательств в целях разрешения спора.

Целью доказывания для сторон судебного процесса является получение подтверждения собственной позиции в правоприменительном акте, выносимом судом при разрешении спора. Очевидно, что интересы сторон судебного процесса зачастую противостоят друг другу. Цель каждой из сторон - получение от суда подтверждения собственной правоты, а потому достаточно редко в интересы сторон входит установление объективной истины по делу. Иначе говоря, цель доказывания состоит в убеждении суда относительно наличия или же отсутствия определенных обстоятельств. Именно поэтому процесс доказывания состоит в предъявлении суду не всех имеющихся у стороны доказательств, а только тех которые подтверждают ее позицию.

В доктрине имеют место основанные на договорной природе третейского разбирательства предположения, будто бы противоречия между сторонами третейского разбирательства несколько менее острые, чем в государственном суде. Но стоит признать, что это скорее идеальная конструкция разрешения спора в третейском суде двумя высоко сознательными сторонами, стремящимися не разрешить спор, а урегулировать правовой конфликт на основе сотрудничества друг с другом. Российская действительность подводит нас к тому, что с точки зрения глубины исследования материалов дела, организации процесса доказывания и исследования третейским судом доказательств нет принципиальной разницы между доказыванием в третейском и в гражданском процессах. Оба эти процесса направлены на достижение одной и той же цели, а их различия вызваны разницей в органах правоприменения и отличиях в регулировании процесса доказывания.

На основе информации, предоставляемой сторонами, зачастую прямо противоположной, третейский суд должен установить, какая из позиций двух сторон обладает более высокой степенью достоверности. В этих условиях возможность глубокого юридического познания фактических обстоятельств дела в третейском суде представляется не всегда подкрепленной юридическими средствами. Стоит учесть, что формирование убежденности третейского суда в правоте одной из сторон происходит в условиях его ограниченных возможностей в сборе доказательств, исследования и оценки доказательств, предоставленных исключительно самими сторонами процесса или собранных во исполнение их воли. Возможности познания истины третейским судом изначально ограничены на уровне закона и могут быть еще более сужены соглашением сторон, поэтому в процессе рассмотрения дела установление фактических обстоятельств дела и разрешение спора происходят не на основе установления истины, а лишь путем отдания предпочтения третейским судом наиболее формально подтвержденной позиции одной из сторон.

Некоторое различие проявляется в самом порядке регулирования процесса доказывания и допустимых средств доказывания. Гражданский процесс, являясь частью публичного права, базируется на запрете использования государственным судом иной процедуры доказывания и средств доказывания, не предусмотренных процессуальными кодексами. Недопустимость локального регулирования в доказательственном праве в государственном суде уравновешивается веками отработанным и предельно детальным законодательным регулированием. Третейское разбирательство почти лишено такого законодательного регулирования, на уровне регламентов третейских судов оно также носит далеко не исчерпывающий характер. Регулирование процесса доказывания и используемых доказательств непосредственно сторонами третейского разбирательства не получило значительного распространения. Таким образом, в третейском разбирательстве детальное регулирование заменено усмотрением состава третейского суда по каждому конкретному доказательственному вопросу. Разрешая возникающие пробелы в регулировании процесса доказывания, третейский суд исходит из общих принципов доказательственного права и недопустимости ущемления прав каждой из сторон третейского разбирательства на доказывание обстоятельств по делу. Очевидно, что ориентиром для разрешения конкретного ходатайства, связанного с процессом доказывания и доказательствами, является доказательственное право, получившее развитие в гражданском процессе. Существенные различия с гражданским процессом проявляются при установлении цели доказывания в третейском разбирательстве: есть ли необходимость установления истины по делу?

Дискуссия о необходимости установления судом истины по делу имеет длительную историю. В рамках указанного курса нет необходимости подробно освещать все научные позиции по этому вопросу, даже исходя из того, что все эти дискуссии касались процесса доказывания и оценки доказательств в рамках правосудия. Возможность и необходимость познания судом истины по делу определяются не столько воззрениями о необходимости этого, сколько типом судопроизводства, существующим в данном государстве. Есть два основных типа законодательного регулирования государственного судопроизводства: "следственный" и "состязательный", отличающиеся друг от друга прежде всего ролью суда в сборе доказательств. В последнем типе процесса роль суда в сборе доказательств и познании объективной действительности, как правило, зависит от позиций сторон, не носит активный, самостоятельный характер, а состоит в исследовании и оценке представленных сторонами доказательств и аргументов. Нетрудно увидеть, что российская система государственного судопроизводства находится в переходной фазе от следственной модели процесса к состязательной.

В рамках состязательной модели процесса требовать от суда установления истины по делу представляется скорее исторической традицией. Не обладая процессуально закрепленными возможностями по самостоятельному выяснению всех объективно существующих фактических обстоятельств и являясь связанным волей сторон процесса, суд приходит к установлению лишь формальной истины по делу. В этом смысле третейский суд является завершением направления развития процессуальной отрасли от следственного процесса к состязательному. Именно для следственной модели процесса характерны направленность на постижение истины по делу и активная роль суда в процессе доказывания, обеспеченная соответствующими правомочиями суда. Использование властных полномочий суда для установления объективной действительности эффективно лишь в условиях возможности осуществления государственного принуждения. Состязательная модель рассмотрения спора не имеет такой направленности и в большей степени приспособлена к возможностям частного судопроизводства. Не входя в судебную систему, третейский суд естественно лишен возможностей государственного суда, а потому использование для него состязательной модели рассмотрения спора гораздо более органично и исторически оправданно. Кроме того, третейский суд в процессе разрешения спора в большей степени ориентирован на разрешение конфликта, а не на познание истины. Активная роль третейского суда в сборе доказательств ему не свойственна в силу его частной природы, отсутствия властных полномочий по истребованию доказательств и связанности волей сторон по вопросу о собственной компетенции. Таким образом, третейское разбирательство является высшей степенью развития состязательной модели гражданского процесса.

Использование состязательной модели процесса в рассмотрении спора третейским судом предопределило и различие в предмете доказывания. Предмет доказывания в третейском разбирательстве включает в себя в качестве центрального элемента материально-правовые факты, имеющие значение для разрешения спора, факты процессуального характера и иные факты, имеющие значение для решения задач судопроизводства (например, воспитательных). Третейское разбирательство по природе происхождения своих полномочий не призвано решать воспитательные задачи или выполнять общегосударственные функции в социальной сфере. Таким образом, выяснение обстоятельств, способствующих возникновению определенной группы правовых конфликтов, и тем более - реагирование на них посредством выносимых третейским судом судебных актов не входят в предмет доказывания в третейском суде.

Для третейского суда в предмете доказывания факты процессуальные занимают первостепенное значение. Суд не только вправе, но и обязан исследовать вопросы подведомственности и подсудности, права на иск. Само установление процессуальных фактов в гражданском процессе в значительной мере необходимо как механизм распределения дел в рамках государственной судебной системы. Этот процесс, безусловно, актуален для каждого конкретного правоприменительного органа, но он лишь перераспределяет дела в общей системе государственного судопроизводства, когда функция защиты прав априори принадлежит государству в силу закона. Исключением из этого и является третейский суд. Обоснование компетенции для него выступает главным юридическим фактом процессуального характера: следует установить, что стороны своей волей исключили данный спор, который государство считает арбитрабельным, из компетенции государства и передали его на рассмотрение в данный конкретный третейский суд. Без установления этого юридического факта третейское разбирательство является невозможным.

Другой процессуальный факт, входящий в предмет доказывания в третейском разбирательстве, относится к формированию состава третейского суда, рассматривающего спор. Принцип назначения судьи для рассмотрения дела в государственном суде, когда воля сторон в этом вопросе никак не учитывается, делает излишним исследование этого вопроса. Для третейского суда, основанного на иных принципах, установление соответствия состава суда требованиям, предусмотренным законом, регламентом и волеизъявлением сторон, - предпосылка к возникновению компетенции третейского судьи для рассмотрения спора. Справедливости ради стоит отметить, что формирование состава третейского суда относится к предмету доказывания не в полной мере, поскольку относится к предмету исследования третейского суда и лишь в некоторой своей части - к предмету доказывания самих сторон.

Чтобы выявить сходство и отличия доказывания в третейском разбирательстве и в гражданском процессе, следует определиться с исходными понятиями. Если процесс доказывания - это процесс убеждения суда в рамках судебного процесса, то и опосредуется он с помощью специальных средств - судебных доказательств. Судебные доказательства имеют, во-первых, содержание, т.е. информацию о фактах, во-вторых, процессуальную форму, т.е. регламентированный правовыми нормами источник такой информации и способ доведения ее до суда, и, в-третьих, определенный процессуальный порядок получения и исследования субъектами процесса указанных доказательств. Эти три составляющие характеризуют правовую природу судебных доказательств, выделяют их из общефилософской категории доказывания.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что такой нормативный источник, как закон, практически не регулирует процесс доказывания, не определяет средства доказывания в третейском разбирательстве. Этому посвящена ст. 26 Закона о третейских судах: "Каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на обоснование своих требований и возражений. Третейский суд вправе, если сочтет представленные доказательства недостаточными, предложить сторонам представить дополнительные доказательства".

Нетрудно заметить, что первое предложение данной статьи устанавливает распределение бремени доказывания в третейском суде. Впрочем, такое распределение бремени доказывания является классическим для состязательного гражданского процесса и никаких новелл в регулировании рассмотрения дел в третейском суде здесь не содержится. Второе предложение устанавливает важнейший принцип доказательственного права в третейском разбирательстве - невмешательство третейского суда в процесс сбора доказательств. Даже при недостаточности доказательств третейский суд только вправе предложить сторонам их представить. Обязанности по полному выяснению всех обстоятельств, дела у третейского суда не возникает. Третейский суд руководит процессом доказывания, определяя круг обстоятельств подлежащих доказыванию, средства доказывания и их достаточность, но он не подменяет собой стороны, от активной позиции которых и зависит результат процесса доказывания. Указанная модель правомочий органа правоприменения ярчайшим образом подтверждает, что третейское разбирательство дальше всех в процессуальном блоке продвинулось в развитии принципа состязательности и построении рассмотрения дела по состязательной модели процесса.

Обращает на себя внимание, что элементы отношений власти-подчинения в этой части доказательственного блока третейского разбирательства почти не просматриваются. Лишь в части назначения экспертизы эти элементы имеют место. В отличие от государственного судопроизводства, закон не обязывает третейский суд познать истину, а потому и не наделяет его соответствующими инструментами. Третейский суд, даже если установит недостаточность представленных сторонами доказательств, вправе лишь поставить вопрос о представлении дополнительных доказательств. Состав суда, рассматривающего спор, самостоятельно определяет круг обстоятельств, подлежащих доказыванию, и оценивает объем фактически представленных сторонами доказательств в ходе процесса. Заключенное третейское соглашение и возникшая на его основании обязанность разрешить спор сторон по существу не дает третейскому суду возможности уклониться от принятия решения в связи с недостаточностью представленных доказательств. Возникшая недостаточность доказательств может быть восполнена третейским судом путем предложения сторонам представить суду дополнительные доказательства. Ключевым словом, несущим основную смысловую нагрузку, здесь является слово "предложить". Третейский суд не может требовать от сторон предоставления доказательств. Отсутствуют у него и полномочия истребования доказательств у лиц, не являющихся участниками третейского разбирательства. Последнее положение вполне естественно в силу того, что полномочия третейского суда распространяются лишь на стороны третейского разбирательства, которые и наделили его компетенцией разрешить возникший между ними спор. Естественно, что никакой власти над иными лицами третейский суд иметь не может.

Интересно, что в некоторых зарубежных странах задача получения третейским судом доказательств от лиц, не являющихся участниками третейского разбирательства, решается путем законодательного закрепления содействия государственного суда третейскому суду в истребовании таких доказательств.

Являясь исключительно частным способом разрешения спора, третейский суд наделен такими же возможностями сбора доказательств, как и любое частное лицо. Никаких привилегий в этом вопросе законодательство для третейского суда не устанавливает. Поэтому процедура ходатайства сторон перед третейским судом о помощи им в истребовании доказательств у третьих лиц не обеспечена правовыми возможностями, а потому такой способ получения доказательств нельзя признать эффективным.

Закон не регулирует возможность третейского суда собирать доказательства по собственной инициативе. Представляется, что такие полномочия у третейского суда отсутствуют, а указанное действие не может быть оправдано стремлением более точного выяснения фактических обстоятельств дела. Третейский суд призван разрешить спор в рамках переданной ему сторонами компетенции, посредством состязательного процесса. Способствование же одной стороне в доказывании ее требований или возражений по собственной инициативе приведет к нарушению принципа равноправия и состязательности третейского разбирательства. Активная роль суда при сборе доказательств, характерная для модели следственного процесса, третейскому суду не свойственна. Даже в рамках гражданского судопроизводства такие полномочия государственного суда ограничены отдельными ситуациями или видами судопроизводства и связаны с необходимостью решения судом возложенной на него публично-правовой функции. Задача постижения объективной действительности, что выходит за пределы воли сторон в этом вопросе, перед третейским судом не стоит.

В ходе судебного разбирательства возникает и проблема совершенно иного рода, когда необходимые доказательства находятся у противоположной стороны процесса и истребовать доказательства следует именно у этой стороны. Ситуация в этом вопросе несколько отличается от возможности истребования доказательств у лиц, не являющихся участниками третейского разбирательства. Это отличие состоит в том, что именно участники третейского разбирательства наделили третейский суд полномочиями для разрешения спора, а потому третейский суд как субъект, который производит установление прав и обязанностей сторон спора, занимает более высокое положение по отношению к сторонам. Это положение позволяет суду руководить ходом третейского разбирательства, но третейский суд и в этой ситуации не имеет возможности истребовать искомое доказательство от сторон. Однако он может предложить одной из сторон доказать определенный факт, входящий в круг обстоятельств, подлежащих доказыванию. Никакого механизма принудительного истребования доказательств у сторон или лиц, не участвующих в третейском разбирательстве, для третейского суда не существует.

В такой ситуации стоит учесть одно немаловажное обстоятельство: выносимое третейским судом решение, в силу требований закона, должно быть законным и обоснованным, а достичь этого, используя неполную доказательственную базу, представляется достаточно затруднительным. Разрешение спора по существу - цель третейского разбирательства, и к ней следует стремиться даже в условиях противодействия одной из сторон сбору или исследованию доказательств. Это получило закрепление в п. 1 ст. 28 Закона о третейских судах: "Непредставление документов и иных материалов... не является препятствием для третейского разбирательства и принятия решения третейским судом, если причина непредставления документов и иных материалов или неявки сторон на заседание третейского суда признана им неуважительной". Лицо, которое защищает свои права в третейском суде, не должно быть лишено возможности защиты своих прав лишь на том основании, что другая сторона противодействует разрешению спора и сбору доказательств. Признав, что требуемое одной из сторон доказательство входит в круг обстоятельств, подлежащих доказыванию, и влияет на разрешение дела, третейский суд может обязать другую сторону представить данное доказательство. Третейский суд, не имея рычагов принуждения сторон к выполнению его требований, тем не менее имеет возможность влиять на стороны. Это влияние предопределено тем, что третейский суд имеет главный рычаг воздействия на стороны, который не менее действенен, чем государственное принуждение, - возложить на эту сторону негативные процессуальные последствия неисполнения требований третейского суда.

Такие последствия гораздо уже, чем те, которые могут быть возложены на недобросовестную сторону при отправлении правосудия, например в виде наложения административного штрафа. Но остается возможность использования главного негативного процессуального последствия - признания установленными обстоятельств, исследованию которых одна из сторон процесса противодействует. При этом суд, исходя из имеющихся в деле доказательств, может посчитать установленным обстоятельство в соответствии с заявлением другой стороны, которая пыталась доказать его с помощью доказательства, находящегося у другой стороны. Такой способ установления обстоятельств, безусловно, негативно отразится на правовом положении стороны, которая не исполнила требование суда.

Несмотря на очевидную важность закрепления доказательственной базы в третейском разбирательстве, тормозом является отсутствие властного влияния и возможности принуждения к исполнению требований суда. По этой причине у третейского суда отсутствует возможность обеспечения доказательств. Это до некоторой степени затрудняет для сторон процесс доказывания в третейском суде в условиях, когда доказательства могут быть утрачены или существенно изменят свои свойства. Отсутствие единой системы третейских судов и отсутствие нормативного регулирования порядка содействия государственных судов третейским судам в осуществлении ими своей деятельности приводят к невозможности совершения такого процессуального действия, как судебное поручение.

Указанные возможности третейского суда по сбору доказательств можно отнести к недостаткам третейского разбирательства. Впрочем, порождение этих недостатков естественными причинами - природой третейского разбирательства - не свидетельствует о том, что эти недостатки не могут быть исправлены посредством законодательного регулирования, через содействие государственного суда. По этому пути идут некоторые государства и нельзя считать, что этот путь идет в противоречие с природой третейского суда.

Третейское разбирательство использует большей частью письменные доказательства, но и устная часть процесса является его органичной частью. Каждая из сторон самостоятельно выбирает, какими средствами доказывания она воспользуется для отстаивания своей позиции. Она может использовать общение с третейским судом исключительно с помощью письменных источников и вещественных доказательств, но она вправе настаивать и на использовании в третейском разбирательстве устных источников, таких, как пояснения стороны, сделанные устно в судебном заседании. Такие возможности сторон в процессе доказывания путем личного участия в заседании третейского суда закрепляет ст. 27 Закона о третейских судах. Третейский суд обязан предоставить каждой стороне возможность защиты своих прав в двух аспектах: путем личных пояснений и путем возможности сформировать доказательственную базу и изложить свою позицию по спору. Третейскому суду необходимо обеспечить: во-первых, равные возможности сторон по отстаиванию своей позиции, а во-вторых, возможность каждой стороне использовать оба способа защиты - и личный, и с помощью предоставления документов. Обеспечение такой возможности защиты реализуется с помощью различных средств. Для обеспечения возможности лично изложить свою позицию используется заблаговременное уведомление о месте и времени проведения судебного заседания, которое должно соответствовать месту третейского разбирательства, установленному сторонами или регламентом. Дата заседания должна быть назначена таким образом, чтобы сторона или ее представитель могли успеть лично добраться до места судебного заседания от места своего нахождения.

Обеспечение сторонам возможности представить свою позицию и документы, обосновывающие требования или возражения, заключается в четкой связи третейского суда со сторонами и доведении до них всех требований и представленных другой стороной доказательств, а также всех документов, вынесенных третейским судом. Доведение полной информации должно сопровождаться предоставлением ей разумного времени для выработки своей позиции и возможности представить суду доказательства до даты судебного заседания или во время судебного заседания. Поэтому важной частью обеспечения данного права стороны является своевременное разрешение заявляемых ею ходатайств и реагирование на них, исходя из равного положения обеих сторон. Предоставление одной из сторон больших возможностей и привилегий в процессе доказывания относится к грубейшим нарушениям процедуры третейского разбирательства, на основании которого решение третейского суда может быть отменено компетентным судом. В этом вопросе третейский суд должен четко соблюдать баланс интересов сторон, поскольку одна из сторон может злоупотреблять своими процессуальными правами и заявлять ходатайства с целью затягивания процедуры третейского разбирательства.

Согласно п. 2 ст. 27 Закона о третейских судах стороны могут прийти к соглашению о разрешении спора "по документам", т.е. без непосредственного участия сторон или их представителей. В этом случае устные слушания не проводятся, т.е. отсутствуют выступления сторон при рассмотрении спора. Это не отменяет правила о том, что спор разрешается третейским судом в заседаниях суда. Соответственно, заседание суда должно производиться и при наличии соглашения о рассмотрении спора по документам. Соглашение сторон о рассмотрении спора без участия сторон имеет отличия от заявления одной из сторон о рассмотрении дела в ее отсутствие и рассмотрении спора при неявке одной из сторон. Такое ходатайство - это волеизъявление одной из сторон, которая может попросить рассмотреть дело в ее отсутствие один раз, но пожелать явиться в следующее заседание суда, и в этом праве ей нельзя отказать. Третейский суд обязан соблюдать правила назначения заседания с таким расчетом, чтобы обеспечить сторонам возможность присутствия в заседании, чего не требуется при наличии обоюдного соглашения сторон о проведении заседания без их участия.

Рассуждая о процессе доказывания, необходимо рассмотреть вопрос об обстоятельствах, не подлежащих доказыванию, и основаниях, освобождающих от доказывания. Одним из таких оснований освобождения от доказывания является преюдициальность. Решение третейского суда не обладает свойством преюдициальности в силу отсутствия указания на это процессуального закона. Преюдициальность - это часть процессуального права, куда третейское разбирательство не входит. Третейский суд сам определяет процедуру рассмотрения дела, без опоры на процессуальное право, поэтому было бы неправильно придавать установленным им фактам свойство преюдициальности. Статья 33 Закона о третейских судах устанавливает обязательное требование к решению третейского суда - указание в нем на установленные судом обстоятельства дела. Статья 46 Закона о третейских судах содержит прямой запрет для государственных судов производить исследование обстоятельств, которые были установлены третейским судом, или пересматривать решение третейского суда по существу. Указанная нормативная конструкция придает решению третейского суда признак обязательности для сторон, не допускает предъявления тождественных исков в государственный суд, не предполагает возможности иного способа защиты прав. Это свидетельствует о презумпции, что установленные третейским судом обстоятельства по делу соответствуют действительности, а решение принято на основании верной квалификации правоотношений сторон. Поэтому следует не говорить о преюдициальности обстоятельств, установленных решением третейского суда, а приравнять их к обстоятельствам, признанным сторонами, и закрепить законодательно презумпцию действительности решения третейского суда, как и сделок в гражданском праве. Пока решение третейского суда не отменено, установленные в нем обстоятельства можно считать достоверными. Процессуальные нормы устанавливают, в частности, что обстоятельства не подлежат доказыванию, если они удостоверены соглашением сторон об этих обстоятельствах, полученных в предусмотренном законом порядке.

Более осторожный подход состоит в том, что обстоятельства, установленные в решении третейского суда, являются концентрированным выражением доказательств, установленных компетентным органом. Поэтому суд учитывает эти обстоятельства и на их основании должен сделать собственные выводы.

Несмотря на кажущуюся очевидность ответа, возникает вопрос об освобождении от доказывания в третейском суде обстоятельств, установленных решениями государственных судов. Это связано с тем, что законодательство о третейском разбирательстве не содержит на этот счет никаких правил и строго формально, третейский суд не имеет оснований освободить сторону от доказывания на основании преюдиции. Имея в виду то положение, что третейский суд также является органом по защите прав, как и суды, входящие в судебную систему, нельзя прийти к выводу, что в рамках разрешения спора третейский суд может игнорировать установленные государственными судами обстоятельства. Преюдициальность, конечно, распространяется на тот же субъектный состав участников процесса, в ходе которого были установлены определенные факты. Принятое государственным судом решение обладает признаком общеобязательности и окончательности регулирования спорного правоотношения. Поэтому свойство преюдициальности решения государственных судов, без сомнения, распространяет свое действие на третейское разбирательство, и стороны не должны вновь доказывать уже установленные государственным судом обстоятельства. Преюдиция будет действовать лишь в отношении лиц, которые были участниками процесса, где эти факты были установлены. В отношении иных лиц обязанность доказывания этих фактов остается.

Процессуальные кодексы по разному подходят к пределам действия преюдиции. Так, ст. 61 ГПК РФ устанавливает, что "обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда. Указанные обстоятельства не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении другого дела, в котором участвуют те же лица". Тот же принцип закреплен и в отношении решений арбитражных судов в ст. 69 АПК РФ: "Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же лица. Вступившее в законную силу решение суда общей юрисдикции по ранее рассмотренному гражданскому делу обязательно для арбитражного суда, рассматривающего дело, по вопросам об обстоятельствах, установленных решением суда общей юрисдикции и имеющих отношение к лицам, участвующим в деле".

Таким образом, обе ветви судебной власти признают распространение преюдиции на тот же субъектный состав, если обстоятельства установлены судом той же ветви судебной власти. Если обстоятельства установлены иной ветвью судебной власти, то суд общей юрисдикции использует тот же субъектный подход. Несколько по-иному решен тот же вопрос о влиянии преюдиции суда общей юрисдикции на арбитражный процесс: в нем на преюдицию влияет не субъектный состав, на который распространяются все обстоятельства, установленные по делу с теми же лицами, но преюдиция распространяется на обстоятельства, имеющие отношение к лицам, участвующим в деле. Таким образом, для арбитражного суда в отличие от суда общей юрисдикции не имеет значения субъектный состав, а используется предметный подход, в котором пределы преюдиции гораздо шире.

Возникает закономерный вопрос: какой из этих двух подходов следует применить, если в третейском разбирательстве будут фигурировать обстоятельства, установленные решением суда общей юрисдикции или арбитражного суда: субъектный или предметный? Представляется, что гораздо эффективнее распространение преюдиции на обстоятельства, имеющие отношение к лицам, участвующим в деле. Использование преюдиции только для того же субъектного состава приведет к резкому сужению круга таких обстоятельств, поскольку такое совпадение бывает в редких случаях. Более того, при таком подходе третейский суд возложит обязанность по повторному доказыванию на стороны в значительно больших пределах, чем в аналогичной ситуации для сторон в арбитражном суде. Уровень доверия третейских судей к государственным судебным актам не должен находиться на более низком уровне, чем установленный законом для государственного суда. Это показывает большую предпочтительность указанного выше подхода.

Одним из оснований освобождения от доказывания выступает также общеизвестность факта. В качестве источника материального права может быть использован обычай делового оборота, если прямое регулирование на уровне закона отсутствует. В третейском разбирательстве такое основание освобождения от доказывания, как общеизвестность факта, также присутствует и имеет несколько большее распространение (правда, за счет общеизвестных фактов локального характера). Такая ситуация вполне вероятна при разбирательстве в третейском суде, созданном при какой-либо крупной организации. Зачастую споры возникают между дочерними или зависимыми структурами такой корпорации, и в этом случае нет нужды доказывать, например, кто является руководителем корпорации или каков состав совета директоров, где располагается дирекция и т.д. Такого рода информация, как правило, известна как составу судей, так и всем участникам спора. Подобная ситуация сложилась и с регулированием с помощью обычая делового оборота. Это наиболее характерно для третейских судов, имеющих отраслевую специализацию. На многих профессиональных рынках (строительный, перевозчиков, энергетический, морской, биржи) обычаи получили негласное распространение или закрепление в локальных правовых актах. Третейский суд при разрешении спора сторон профессиональных участников отраслевого рынка осведомлен о сложившихся обычаях и обыкновениях и готов их учитывать в правоприменительной практике.

Как уже было показано, в тр