Сельские патроцинии и императорская политика во второй половине IV — первой половине VI вв.

Одной из осо­бен­но­стей позд­не­ан­тич­ной эпо­хи счи­та­ет­ся рас­про­стра­не­ние сель­ских пат­ро­ци­ни­ев. Зача­стую они рас­смат­ри­ва­ют­ся исклю­чи­тель­но как спе­ци­фи­че­ский ком­по­нент аграр­ных отно­ше­ний IV—VI вв. Одна­ко патро­нат­ные отно­ше­ния были рас­про­стра­не­ны не толь­ко в сель­ском хозяй­стве, но и в город­ской среде, обни­мая самые раз­ные груп­пы насе­ле­ния и при­ни­мая раз­но­об­раз­ные фор­мы. Одной из таких форм, широ­ко пред­став­лен­ной в над­пи­сях, был патро­нат над город­ски­ми общи­на­ми, пага­ми и села­ми. В кон­тек­сте совре­мен­ных иссле­до­ва­ний позд­не­рим­ские пат­ро­ци­нии уже не выглядят исклю­чи­тель­но порож­де­ни­ем устрем­ле­ний круп­ных земель­ных соб­ст­вен­ни­ков зака­ба­лить путем вне­эко­но­ми­че­ско­го при­нуж­де­ния сохра­няв­ши­е­ся в импе­рии остат­ки юриди­че­ско­го сво­бод­но­го кре­стьян­ства¹. Патро­нат­ные отно­ше­ния про­ни­зы­ва­ли всю жизнь рим­ско­го обще­ства во все эпо­хи его суще­ст­во­ва­ния². В пери­од зарож­де­ния рим­ской граж­дан­ской общи­ны они как бы ком­пен­си­ро­ва­ли сво­им суще­ст­во­ва­ни­ем срав­ни­тель­но нераз­ви­тое струк­ту­ри­ро­ва­ние вер­ти­каль­ных свя­зей гос­под­ства и под­чи­не­ния внут­ри граж­дан­ско­го кол­лек­ти­ва. Осо­бен­но­стью антич­ной обще­ст­вен­ной струк­ту­ры было выведе­ние этих свя­зей на фор­маль­ную грань меж­ду граж­дан­ской общи­ной и внеш­ним миром. Послед­ний в жиз­ни граж­дан­ско­го кол­лек­ти­ва был пред­став­лен раба­ми и пере­гри­на­ми. Услож­не­ние граж­дан­ско­го обще­ства вело к раз­ви­тию и услож­не­нию отно­ше­ний патро­нов-кли­ент. Став частью рим­ских пра­во­вых отно­ше­ний, патро­нат ока­зал­ся одной из обще­ст­вен­ных форм, кото­рые опре­де­ля­ли спе­ци­фи­ку антич­но­го, а затем и позд­не­ан­тич­но­го обще­ства. Рас­про­стра­не­ние рим­ских обще­ст­вен­ных поряд­ков в про­вин­ци­ях при­но­си­ло сюда и рим­скую фор­му патро­на­та-кли­ен­те­лы. Здесь она стал­ки­ва­лась с мест­ны­ми отно­ше­ни­я­ми покро­ви­тель­ства-под­чи­не­ния. В обла­стях, где государ­ст­вен­ность уста­нав­ли­ва­лась с при­хо­дом рим­лян, отно­ше­ния мест­ной зна­ти и вождей, высту­пав­ших в роли патро­нов сво­их соро­ди­чей и сопле­мен­ни­ков, асси­ми­ли­ро­ва­лись рим­ской фор­мой патро­на­та. Парал­лель­но с ними, патро­на­ми пагов, вновь воз­ни­кав­ших коло­ний и муни­ци­пи­ев ста­но­ви­лись быв­шие вете­ра­ны, рим­ские долж­ност­ные лица, зажи­точ­ные граж­дане и др. В обла­стях быв­ше­го элли­ни­сти­че­ско­го мира рим­ская фор­ма патро­на­та нала­га­лась на сход­ные мест­ные отно­ше­ния. В соци­аль­но-поли­ти­че­ской систе­ме импе­рии патро­нат и государ­ст­вен­ный аппа­рат как бы урав­но­ве­ши­ва­ли друг дру­га. Патро­ны, заботясь о кли­ен­тах, кон­тро­ли­ро­ва­ли долж­ност­ных лиц, зача­стую сами высту­пая в их роли. Долж­ност­ные лица, в свою оче­редь, пре­пят­ст­во­ва­ли бес­кон­троль­но­му гос­под­ству патро­нов над hu­mi­lio­res и in­fe­rio­res³.

Судя по над­пи­сям и дру­гим источ­ни­кам, инсти­тут патро­на­та был не толь­ко юриди­че­ской фор­мой, но и живым, рас­про­стра­нен­ным явле­ни­ем рим­ской обще­ст­вен­ной жиз­ни. Поэто­му про­сле­жи­ва­е­мая в импе­ра­тор­ском зако­но­да­тель­стве IV—VI в. тен­ден­ция запре­щать «нече­сти­вые патро­на­ты»выглядит как буд­то нело­гич­ной. Оче­вид­но, импе­ра­то­ры не име­ли целью бороть­ся про­тив патро­на­та как инсти­ту­та в целом⁴. Их недо­воль­ство вызы­ва­ла лишь опре­де­лен­ная часть патро­нов (а заод­но и обра­щав­ших­ся к ним кли­ен­тов), покро­ви­тель­ство кото­рых нано­си­ло ущерб государ­ст­вен­ным инте­ре­сам. Иссле­до­ва­те­ли доста­точ­но еди­но­душ­ны в том, что этот ущерб состо­ял в суще­ст­вен­ном сокра­ще­нии нало­го­вых поступ­ле­ний в каз­ну фис­ка⁵. Борь­ба с ним пра­ви­тель­ства на про­тя­же­нии дли­тель­но­го вре­ме­ни при­во­дит их к каза­лось с.101 бы есте­ствен­но­му заклю­че­нию, что патро­нат тако­го рода был неза­кон­ным. Бро­са­ет­ся в гла­за, что про­мыш­ляв­шие таки­ми «неза­кон­ны­ми пат­ро­ци­ни­я­ми» патро­ны иска­ли себе кли­ен­тов пре­иму­ще­ст­вен­но в сель­ской мест­но­сти. Кли­ен­та­ми ста­но­ви­лись как само­сто­я­тель­ные кре­стьяне, ино­гда высту­паю­щие в источ­ни­ках в роли общин­ни­ков, так и коло­ны на чьей-либо зем­ле. Иссле­до­ва­те­ли патро­на­та уже дав­но уяс­ни­ли, что по край­ней мере в IV в. в восточ­ных про­вин­ци­ях в роли «непра­вед­ных»патро­нов высту­па­ли не круп­ные земле­вла­дель­цы и даже лица, не имев­шие земель­ной соб­ст­вен­но­сти вооб­ще⁶. Патро­на­ми были пре­иму­ще­ст­вен­но воен­ные, долж­ност­ные лица, кури­а­лы, адво­ка­ты и т. п., то есть лица, имев­шие авто­ри­тет и адми­ни­ст­ра­тив­ную власть, спо­соб­ные вли­ять на нало­го­вые обя­зан­но­сти их под­опеч­ных. Не мно­го дан­ных и о том, что зем­ля ста­но­вив­ших­ся кли­ен­та­ми кре­стьян обя­за­тель­но пере­хо­ди­ла к их патро­нам. В основ­ном они име­ют кос­вен­ный харак­тер. Лишь Саль­ви­ан в Гал­лии V в. пря­мо обви­нял в исполь­зо­ва­нии при­во­див­ших рим­ское обще­ство к упад­ку пат­ро­ци­ни­ев имен­но круп­ных земле­вла­дель­цев.

3. 1. Сель­ские пат­ро­ци­нии в зако­но­да­тель­стве вто­рой поло­ви­ны IV — пер­вой поло­ви­ны V вв.

Дис­со­нанс в рису­е­мой источ­ни­ка­ми кар­тине позд­не­ан­тич­ных пат­ро­ци­ни­ев про­яв­ля­ет­ся не толь­ко по отно­ше­нию к обще­ству IV в. и обще­ству V—V вв., но и меж­ду восточ­ны­ми и запад­ны­ми про­вин­ци­я­ми. Цен­траль­ным пунк­том импе­ра­тор­ско­го зако­но­да­тель­ства IV—V вв. о патро­на­те счи­та­ет­ся спе­ци­аль­ный титул De pat­ro­ci­nii vi­co­rum Кодек­са Фео­до­сия (XI, 24, 1—6). Все кон­сти­ту­ции это­го титу­ла, рав­но как и две подоб­ные из Кодек­са Юсти­ни­а­на (XI, 54, 1—2), адре­со­ва­ны долж­ност­ным лицам восточ­ных про­вин­ций и Егип­та⁷. В лите­ра­ту­ре не ути­ха­ют спо­ры о харак­те­ре рас­про­стра­не­ния пат­ро­ци­ни­ев над села­ми в импе­рии. Одни иссле­до­ва­те­ли отно­сят их рас­про­стра­не­ние к всей импе­рии в целом. Дру­гие счи­та­ют их инсти­ту­том, при­су­щим аграр­но­му строю толь­ко восточ­ных про­вин­ций. В послед­нем слу­чае допол­ни­тель­ную аргу­мен­та­цию при­об­ре­та­ет тезис о раз­ли­чии сель­ско­го хозяй­ства обе­их частей импе­рии и раз­лич­ном поло­же­нии кре­стьян­ства в них. По мне­нию неко­то­рых иссле­до­ва­те­лей, зако­ны о сель­ских пат­ро­ци­ни­ях не могут быть исполь­зо­ва­ны в каче­стве источ­ни­ка для запад­ной части импе­рии, посколь­ку уже во вто­рой поло­вине IV в. разде­ле­ние импе­рии при­ня­ло такой харак­тер, что при­ни­мав­ши­е­ся в одной части поста­нов­ле­ния импе­ра­то­ров не име­ли силы в дру­гой⁸. Если на восто­ке импе­рии сель­ские пат­ро­ци­нии про­сле­жи­ва­ют­ся в источ­ни­ках и IV, и V вв., то для запа­да они пред­став­ле­ны толь­ко середи­ной V в. Прав­да, если при­нять во вни­ма­ние фраг­мен­тар­ный харак­тер сохра­нив­ших­ся сведе­ний, то есте­ствен­но пред­по­ло­жить суще­ст­во­ва­ние патро­нат­но­го дви­же­ния задол­го до позд­не­ан­тич­ной эпо­хи как на восто­ке, так и на запа­де. Это и дела­ет­ся в совре­мен­ной лите­ра­ту­ре⁹. Боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей объ­еди­ня­ют дан­ные Саль­ви­а­на и Кодек­са Фео­до­сия. Посколь­ку Саль­ви­ан ука­зы­вал на пат­ро­ци­нии для запа­да импе­рии, а для восто­ка они уже для вто­рой поло­ви­ны IV в. обос­но­ва­ны Либа­ни­ем и Кодек­сом Фео­до­сия, то кажет­ся, что сель­ские пат­ро­ци­нии долж­ны были суще­ст­во­вать и на запа­де уже по край­ней мере в IV в. В поль­зу это­го име­ют­ся неко­то­рые кос­вен­ные дан­ные, в част­но­сти, импе­ра­тор­ские кон­сти­ту­ции о рас­про­стра­не­нии во всей импе­рии долж­но­сти дефен­со­ра город­ской общи­ны, целью кото­ро­го была борь­ба с пат­ро­ци­ни­я­ми. Одна­ко по мне­нию авто­ра наи­бо­лее пол­но­го иссле­до­ва­ния позд­не­ан­тич­но­го патро­на­та Й. Кра­у­зе, недо­пу­сти­мо как обо всей импе­рии судить на мате­ри­а­лах толь­ко одной про­вин­ции, так и делать выво­ды об одних про­вин­ци­ях на мате­ри­а­ле дру­гих¹⁰. Чтобы диф­фе­рен­ци­ро­вать дан­ные о сель­ских пат­ро­ци­ни­ях, в лите­ра­ту­ре пишут о патро­на­те над само­сто­я­тель­ны­ми кре­стья­на­ми и патро­на­те над коло­на­ми¹¹. Кре­стьяне мог­ли посту­пать под патро­нат как пооди­ноч­ке, так и целы­ми села­ми. Коло­ны мог­ли иметь патро­на­ми как сво­их соб­ст­вен­ных земле­вла­дель­цев, так и посто­рон­них лиц.

Неко­то­рые объ­яс­ня­ют отсут­ст­вие сведе­ний о пат­ро­ци­ни­ях над села­ми в юриди­че­ских источ­ни­ках IV в. для запа­да тем, что управ­ле­ние там в это вре­мя нахо­ди­лось в руках с.102 сель­ских маг­на­тов, кото­рые сами полу­ча­ли выго­ду от пат­ро­ци­ни­ев и закры­ва­ли на них гла­за¹². Й. Кра­у­зе резон­но ука­зы­ва­ет, что в то же самое вре­мя пра­ви­тель­ство Запа­да боро­лось с дру­ги­ми вида­ми патро­на­та, выгод­но­го круп­ным земле­вла­дель­цам, напри­мер, с патро­на­том над бег­лы­ми коло­на­ми¹³. Соглас­но С.-А. Фуско, зако­но­да­тель­ства Восто­ка и Запа­да име­ли раз­лич­ные цен­тры тяже­сти: цен­тра­ли­за­ция управ­ле­ния и рели­ги­оз­ные про­бле­мы на Восто­ке и соци­аль­но-эко­но­ми­че­ские отно­ше­ния на Запа­де¹⁴. Если его пред­по­ло­же­ние вер­но, то отсут­ст­вие зако­нов о сель­ских пат­ро­ци­ни­ях для Запа­да весь­ма при­ме­ча­тель­но. Оно ука­зы­ва­ет либо на то, что пат­ро­ци­ни­ев над села­ми на Запа­де дей­ст­ви­тель­но не было, либо что патро­нат­ная про­бле­ма­ти­ка не отно­си­лась к соци­аль­но-эко­но­ми­че­ской сфе­ре.

Сре­ди источ­ни­ков осо­бое зна­че­ние име­ет речь Либа­ния «О патро­на­тах», непо­сред­ст­вен­но посвя­щен­ная функ­ци­о­ни­ро­ва­нию это­го инсти­ту­та в Сирии (Or. 47). Неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли, прав­да, про­яв­ля­ют сво­е­го рода скеп­ти­цизм по отно­ше­нию к сведе­ни­ям, сооб­ща­е­мым антио­хий­ским рито­ром. Его дан­ные суще­ст­вен­но рас­хо­дят­ся с пред­став­ле­ни­я­ми о сель­ских маг­на­тах в роли патро­нов, стре­мив­ших­ся уве­ли­чить свои вла­де­ния и чис­ло работ­ни­ков в них за счет окрест­но­го кре­стьян­ства. В чис­ле патро­нов, доку­чав­ших как кре­стья­нам, так и земле­вла­дель­цам, у Либа­ния высту­па­ют то адво­кат (Or. 39, 10—11), то воен­ные (47, 4—6). Ино­гда, абсо­лю­ти­зи­руя эти дан­ные, пишут о «воен­ном» харак­те­ре пат­ро­ци­ни­ев¹⁵. Одна­ко после работы П. Пети в лите­ра­ту­ре появи­лась тен­ден­ция объ­яс­нять тако­го рода акцен­ты Либа­ния воз­ник­ши­ми у него про­бле­ма­ми в отно­ше­ни­ях с его соб­ст­вен­ны­ми зем­ледель­ца­ми¹⁶. При­выч­ной ста­ла мысль, что Либа­ний дра­ма­ти­зи­ро­вал патро­нат­ные отно­ше­ния и абсо­лю­ти­зи­ро­вал роль в них воен­ных пото­му, что сам судил­ся со сво­и­ми коло­на­ми и про­иг­рал про­цесс. При этом коло­нам помо­га­ли при­гла­шен­ные ими в каче­стве патро­нов офи­це­ры мест­ных воин­ских частей (Or. 47, 13—16). Речь Либа­ния отра­жа­ет его воз­му­ще­ние и рас­те­рян­ность перед тем фак­том, что его коло­ны нашли патро­на в обход сво­е­го земле­вла­дель­ца. Веро­ят­но, это была рас­про­стра­нен­ная в запад­ных про­вин­ци­ях рим­ская прак­ти­ка. Судя по над­пи­сям, на Запа­де город­ские и сель­ские общи­ны, паги и села име­ли патро­нов из чис­ла обла­дав­ших досто­ин­ст­вом (ho­nor) и силой (po­ten­tior) лиц. Систе­ма рим­ско­го зем­ле­поль­зо­ва­ния не свя­зы­ва­ла напря­мую этих покро­ви­те­лей с их кли­ен­та­ми эко­но­ми­че­ски­ми свя­зя­ми. Древ­не­во­сточ­ные и элли­ни­сти­че­ские тра­ди­ции, види­мо, пред­по­ла­га­ли иной, утра­тив­ший граж­дан­скую осно­ву харак­тер свя­зей меж­ду кре­стья­ни­ном и его покро­ви­те­лем. Для Либа­ния было есте­ствен­ным поло­же­ние, при кото­ром патро­ном коло­нов являл­ся их земле­вла­де­лец. Запад­ная прак­ти­ка, осо­бен­но замет­ная там, где ее носи­те­ля­ми высту­па­ли посто­рон­ние по отно­ше­нию к мест­ной обще­ст­вен­ной среде сол­да­ты и офи­це­ры, была для него чуж­дой. Столк­но­ве­ние с нею настоль­ко обес­ку­ра­жи­ло Либа­ния, что рису­е­мая им кар­ти­на патро­на­та суще­ст­вен­но рас­хо­дит­ся с его же соб­ст­вен­ны­ми дан­ны­ми, раз­бро­сан­ны­ми в дру­гих его про­из­веде­ни­ях¹⁷. Пред­став­ля­ет­ся важ­ным наблюде­ние Ф. Зулу­эты, свя­зав­ше­го появ­ле­ние речи Либа­ния «О патро­на­тах» с ука­зом 386 г. о при­креп­ле­нии коло­нов сосед­ней с Сири­ей Пале­сти­ны. Воз­мож­но, это изме­не­ние поло­же­ния коло­нов имел в виду Либа­ний, когда гово­рил, что «бог отнял у них вся­кую силу»¹⁸. Рас­ска­зы­вая о сво­ем про­цес­се с коло­на­ми он не объ­яс­нял, поче­му «иудеи из тех, что с очень дав­ней поры обра­ба­ты­ва­ют у нас зем­лю, четы­ре поко­ле­ния, поже­ла­ли изме­нить свое поло­же­ние и, стрях­нув ста­рое иго, тре­бо­ва­ли сами уста­но­вить свои отно­ше­ния ко мне…» (Or. 47, 13). Веро­ят­но, как фра­кий­ские и илли­рий­ские кре­стьяне (CJ. XI, 52; 53), так и восточ­ные земле­вла­дель­цы не совсем адек­ват­но вос­при­ни­ма­ли рим­ские пра­во­вые поряд­ки, вво­див­ши­е­ся импе­ра­тор­ски­ми ука­за­ми. В дан­ном слу­чае, види­мо, пре­до­став­ле­ние земле­вла­дель­цам auc­to­ri­tas re­vo­can­di в отно­ше­нии коло­нов вос­при­ни­ма­лось ими как переда­ча послед­них в их пол­ное рас­по­ря­же­ние. Воз­мож­но, пони­мая это, коло­ны-иудеи Либа­ния реши­ли вер­нуть свои с.103 отно­ше­ния с ним к той дого­вор­ной осно­ве, кото­рая оброс­ла раз­лич­ны­ми нефор­маль­ны­ми обя­за­тель­ства­ми по мере их пре­вра­ще­ния в потом­ст­вен­ных коло­нов семьи Либа­ния. Дого­вор­ные отно­ше­ния (в рим­ской фор­ме lo­ca­tio-con­duc­tio) не пред­у­смат­ри­ва­ли при­креп­ле­ния зем­ледель­цев, рас­смат­ри­вав­ших­ся в име­нии как вре­мен­ные арен­да­то­ры.

По дан­ным Авгу­сти­на, Либа­ния, Клав­ди­а­на и дру­гих авто­ров рим­ские вои­ны часто высту­па­ли на сто­роне земле­вла­дель­цев и достав­ля­ли непри­ят­но­сти кре­стья­нам¹⁹. Поэто­му неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли не счи­та­ют опи­сан­ную Либа­ни­ем их помощь коло­нам патро­на­том. Неяс­ным кажет­ся меха­низм ока­за­ния судеб­ной под­держ­ки коло­нов офи­це­ра­ми и харак­тер зави­си­мо­сти от них зем­ледель­цев. Ведь даже высо­ко­по­став­лен­ные офи­це­ры как буд­то не име­ли вла­сти повли­ять на финан­со­вые орга­ны. А раз­ли­чия в харак­те­ре пат­ро­ци­ния воен­ных и граж­дан­ских лиц, судя по все­му, не суще­ст­во­ва­ло²⁰. Одна­ко в лите­ра­ту­ре послед­не­го вре­ме­ни при­ня­то счи­тать, что в сочи­не­нии Либа­ния отра­зи­лось рас­ту­щее богат­ство воен­ной ари­сто­кра­тии и про­грес­си­ро­вав­шая бед­ность кури­а­лов²¹. Воен­ные мог­ли стать земле­вла­дель­ца­ми (CTh. I, 14, 1 — 386) и рас­про­стра­нять далее свое зна­че­ние в обла­сти отно­ше­ний соб­ст­вен­но­сти²². Одна­ко и оста­ва­ясь офи­це­ра­ми, они име­ли доста­точ­но воз­мож­но­стей ока­зы­вать вли­я­ние на зем­ледель­цев. Рас­по­ло­жен­ные в про­вин­ци­ях леги­о­ны были тес­но свя­за­ны с окру­жав­шим их насе­ле­ни­ем посред­ст­вом его нало­го­вых поста­вок и повин­но­стей в поль­зу армии. Кро­ме того, набор в леги­о­ны давал опре­де­лен­ные нало­го­вые льготы семьям ново­бран­цев (напр. CTh. VII, 13, 6 — 370). Все это пре­до­став­ля­ло коман­ди­рам орудие, с помо­щью кото­ро­го они мог­ли ока­зы­вать суще­ст­вен­ное вли­я­ние на улуч­ше­ние или ухуд­ше­ние поло­же­ния кре­стьян-нало­го­пла­тель­щи­ков. Патро­нат офи­це­ров давал наи­боль­шую устой­чи­вость их кли­ен­там²³.

Дан­ные Кодек­са Фео­до­сия о пат­ро­ци­ни­ях над села­ми кажут­ся столь успеш­но впи­сы­ваю­щи­ми­ся в общую кар­ти­ну пред­став­ле­ний об упад­ке аграр­но­го строя позд­ней импе­рии, что в их рас­смот­ре­нии в кон­тек­сте само­го источ­ни­ка про­сто не воз­ни­ка­ло нуж­ды. Меж­ду тем титул «О пат­ро­ци­ни­ях сел» даже частич­но не вошел в Кодекс Юсти­ни­а­на. Это ука­зы­ва­ет на его функ­цио­наль­ное, то есть важ­ное имен­но для обще­ст­вен­ной ситу­а­ции пред­ше­ст­ву­ю­ще­го 429—438 гг. вре­ме­ни, а не прин­ци­пи­аль­ное зна­че­ние. В Кодек­се Фео­до­сия содер­жа­ние это­го титу­ла сто­ит как буд­то особ­ня­ком, ведь общей кар­ти­ны зави­си­мо­го коло­на­та этот юриди­че­ский сбор­ник на момент сво­е­го изда­ния не дает²⁴. Одна­ко собран­ные в нем кон­сти­ту­ции, дати­ро­ван­ные пери­о­дом с 360 по 415 гг., пора­зи­тель­но сов­па­да­ют по вре­ме­ни с всплес­ком коло­нат­но­го зако­но­да­тель­ства²⁵. Напра­ши­ва­ет­ся пред­по­ло­же­ние, что борь­ба с пат­ро­ци­ни­я­ми над села­ми в восточ­ных про­вин­ци­ях во вто­рой поло­вине IV — пер­вых деся­ти­ле­ти­ях V вв. каким-то обра­зом была свя­за­на с новой поли­ти­кой рим­ско­го государ­ства по отно­ше­нию к сель­ско­му насе­ле­нию про­вин­ций. Рас­цвет «неза­кон­ных» пат­ро­ци­ни­ев в это вре­мя мог быть при­спо­со­би­тель­ной реак­ци­ей обще­ства на те нов­ше­ства, кото­рые ста­ли широ­ко­мас­штаб­но вво­дить­ся в поли­ти­ко-адми­ни­ст­ра­тив­ном строе импе­рии с прав­ле­ния Вален­ти­ни­а­на I. Прав­да, пер­вая кон­сти­ту­ция титу­ла сво­ей дати­ров­кой вре­ме­нем прав­ле­ния Кон­стан­ция (360 г.) вро­де бы про­ти­во­ре­чит идее нача­ла анти­па­тро­нат­ной поли­ти­ки с эпо­хи Вален­ти­ни­а­на. Одна­ко, как уже было заме­че­но в лите­ра­ту­ре, сохра­нив­ший­ся фраг­мент кон­сти­ту­ции 360 г., стро­го гово­ря, не был посвя­щен пат­ро­ци­ни­ям над села­ми²⁶. В нем гово­рит­ся о покро­ви­тель­стве обле­чен­ных почет­ны­ми долж­но­стя­ми лиц по отно­ше­нию к жите­лям сел (vi­ca­ni), кото­рые то ли были чьи­ми-то коло­на­ми, искав­ши­ми чужо­го покро­ви­тель­ства, то ли ста­но­ви­лись коло­на­ми тех, кто ока­зы­вал им покро­ви­тель­ство²⁷. Вполне оче­вид­но, что ори­ги­наль­ный текст поста­нов­ле­ния имел в виду инди­виду­аль­ные пат­ро­ци­нии, запре­ты по отно­ше­нию к кото­рым вре­мя от вре­ме­ни име­ли место в зако­но­да­тель­стве и преж­де. Более того, ори­ги­наль­ный текст кон­сти­ту­ции ско­рее был частью коло­нат­но­го зако­но­да­тель­ства и с.104 имел в виду обыч­ных бег­лых коло­нов: «Ты ука­зал, что в Егип­те мно­же­ство коло­нов, посе­лив­ших­ся у тех, кто обле­чен раз­ны­ми почет­ны­ми долж­но­стя­ми, и что дукс содей­ст­ву­ет пат­ро­ци­ни­ям. Поэто­му в отно­ше­нии кого ока­жет­ся, что они поз­во­ли­ли себе столь­ко без­рас­суд­ства, что пре­до­ста­ви­ли убе­жи­ще и обе­ща­ни­ем защи­ты (de­fen­sio) сдер­жи­ва­ли при­ход достой­но­го воз­мездия, мы при­ка­зы­ваем всех их при­нудить выпла­тить пол­но­стью из соб­ст­вен­ных средств то, что задол­жа­ли вне­сти фис­ку сель­ские жите­ли, от свя­зи с кото­ры­ми они будут отлу­че­ны» (CTh. XI, 24, 1 — 360). В Кодек­се Фео­до­сия кон­сти­ту­ция 360 г. при­об­ре­ла несколь­ко отлич­ное от ори­ги­наль­но­го зна­че­ние и выпол­ня­ла функ­цию введе­ния в титул, разъ­яс­няя запрет­ность пат­ро­ци­ни­ев. За их исполь­зо­ва­ния патро­ны, подоб­но укры­вав­шим бег­лых коло­нов земле­вла­дель­цам, обя­зы­ва­лись выпла­тить то, что нахо­дясь под их покро­ви­тель­ст­вом кре­стьяне задол­жа­ли фис­ку.

Фраг­мент вто­рой кон­сти­ту­ции титу­ла, дати­ро­ван­ный 368 или 370 гг., имел в виду пат­ро­ци­нии над зем­ледель­ца­ми (ag­ri­co­lae) име­ний, а не села­ми. Крат­кость тек­ста не поз­во­ля­ет опре­де­лен­но ска­зать, сле­ду­ет ли в зем­ледель­цах видеть вла­дель­цев этих име­ний или коло­нов, насе­ляв­ших чужие име­ния. Вклю­чен­ная в Кодекс часть тек­ста этой кон­сти­ту­ции посвя­ще­на лишь нака­за­нию как за поис­ки, так и за ока­за­ние пат­ро­ци­ния. Послед­нее уста­нав­ли­ва­лось в виде штра­фа в 25 фун­тов золота за каж­дое взя­тое под покро­ви­тель­ство хозяй­ство (per sin­gu­los fun­dos). Послед­нее вку­пе с ука­за­ни­ем на то, что зем­ледель­цы сами стре­ми­лись отыс­кать патро­нат (ta­lia si­bi­met adiu­men­ta con­men­tis auda­ci­bus con­qui­sie­rint), сбли­жа­ет этот и преды­ду­щий тек­сты: «Пусть зем­ледель­цы будут удер­жа­ны от пат­ро­ци­ни­ев стра­хом нака­за­ния, если дерз­ки­ми улов­ка­ми они ста­нут повсюду разыс­ки­вать такую помощь». В лите­ра­ту­ре, одна­ко, одно­знач­но счи­та­ет­ся, что кон­сти­ту­ция вела речь о кре­стья­нах, а не о бег­лых коло­нах. Такое пони­ма­ние тек­ста под­креп­ля­ет­ся чте­ни­ем его послед­ней фра­зы: et non quan­tum pat­ro­ni sus­ci­pe­re con­sue­rant, sed di­mi­dium eius fis­cus ad­su­mat. С целью сти­му­ли­ро­вать кре­стьян к выхо­ду из-под пат­ро­ци­ни­ев пра­ви­тель­ство обе­ща­ло умень­шить для них тяжесть нало­го­во­го обло­же­ния до сум­мы, вдвое мень­шей, чем оброк, кото­рый они пла­ти­ли патро­ну: «Те, одна­ко, кото­рые щед­ро рас­про­стра­ня­ют соб­ст­вен­ные пат­ро­ци­нии, будут долж­ны дать 25 фун­тов золота за каж­дое име­ние, сколь­ко бы ни было их обна­ру­же­но, и пусть фиск при­об­ре­та­ет не сколь­ко патро­ны име­ли обык­но­ве­ние полу­чать, но поло­ви­ну это­го».

Лишь третья кон­сти­ту­ция это­го титу­ла, адре­со­ван­ная коми­ту Егип­та Герак­ле­а­ну и дати­ро­ван­ная 395 г., пря­мо отно­сит­ся к пат­ро­ци­ни­ям над села­ми (vi­ci): «Те из тво­е­го ведом­ства либо из како­го-либо сосло­вия людей, кото­рые будут ули­че­ны в том, что при­ни­ма­ют села в свой пат­ро­ци­ний, пусть поне­сут уста­нов­лен­ное нака­за­ние. Посес­со­ры же, соот­вет­ст­ву­ю­щим обра­зом при­веден­ные к пови­но­ве­нию, пусть даже про­тив воли будут при­нуж­де­ны пови­но­вать­ся импе­ра­тор­ским поста­нов­ле­ни­ям и выпол­нять государ­ст­вен­ные повин­но­сти. Сле­ду­ет, чтобы какие бы то ни были села, кото­рые, как станет извест­но, либо пола­га­ясь на могу­ще­ство защи­ты (de­fen­sio­nis po­ten­tia), либо на свою мно­го­чис­лен­ность, сопро­тив­ля­ют­ся государ­ст­вен­ным повин­но­стям, под­верг­лись нака­за­нию, кото­рое пред­пи­шет сам разум»²⁸. Пат­ро­ци­ний над селом опре­де­ля­ет­ся здесь как его «защи­та» (de­fen­sio) от государ­ст­вен­ных повин­но­стей (mu­ne­ri­bus pub­li­cis). Воз­мож­ный вари­ант такой защи­ты подроб­но опи­сан Либа­ни­ем (Or. 47, 4—8). В кон­тек­сте сохра­нив­ше­го­ся фраг­мен­та кон­сти­ту­ции не совсем ясно употреб­ле­ние тер­ми­на «посес­сор». Воз­мож­но, посес­со­ра­ми назва­ны те, кто вме­сте с долж­ност­ны­ми лица­ми при­ни­ма­ли села в пат­ро­ци­нии. Одна­ко допу­сти­мо счи­тать их и насе­ляв­ши­ми села кре­стья­на­ми, кото­рые при­бе­га­ли к пат­ро­ци­ни­ям. Такие кре­стьяне (vi­ca­ni, rus­ti­ci) высту­па­ют в каче­стве объ­ек­та вни­ма­ния потен­ци­аль­ных патро­нов в сле­ду­ю­щей кон­сти­ту­ции титу­ла, дати­ро­ван­ной 399 г. Из ее кон­тек­ста не сле­ду­ет, что пат­ро­ци­нии уста­нав­ли­ва­лись над целым селом: «Мы поста­нов­ля­ем, чтобы знал тот, кто будет с.105 пытать­ся пре­до­ста­вить пат­ро­ци­нии сель­ским жите­лям, како­го бы он ни был досто­ин­ства, или маги­ст­ром обо­их родов войск, или коми­том, или из про­кон­су­лов, либо вика­ри­ев, либо авгу­ста­лов, либо три­бу­нов, или из сосло­вия кури­а­лов, либо како­го-нибудь дру­го­го досто­ин­ства, что под­верг­нет­ся штра­фу в 40 фун­тов золота за каж­дое из име­ний, при­ня­тых под пре­до­став­лен­ный пат­ро­ци­ний, если впредь не отка­жет­ся от это­го без­рас­суд­ства. Итак пусть зна­ют все, что не толь­ко те, кто станет наби­рать кли­ен­те­лу из сель­ских жите­лей (clien­te­lam rus­ti­co­rum), будут нака­за­ны упо­мя­ну­тым штра­фом, но и те, кто с целью укло­нить­ся от пода­тей (frau­dan­do­rum tri­bu­to­rum cau­sa) тай­но ста­нут при­бе­гать к став­шим при­выч­ны­ми пат­ро­ци­ни­ям (pat­ro­ci­nia so­li­ta), под­верг­нут­ся двой­но­му раз­ме­ру уста­нов­лен­но­го штра­фа».

В лите­ра­ту­ре обыч­но обра­ща­ют вни­ма­ние на повы­ше­ние раз­ме­ра штра­фа по срав­не­нию с 368 г. К тому же дати­ро­ван­ная маем 399 г. для того же адре­са­та кон­сти­ту­ция, фраг­мент кото­рой вошел в титул о пат­ро­ци­ни­ях под пятым номе­ром, как буд­то еще более уже­сто­ча­ла нака­за­ние: «Пусть узна­ет твое пре­вос­хо­ди­тель­ство, что к тем зако­нам, кото­рые были изда­ны от име­ни дру­гих прин­цеп­сов о запре­ще­нии пат­ро­ци­ни­ев, мы доба­ви­ли более стро­гое нака­за­ние, а имен­но чтобы, если кто-нибудь будет ули­чен в пре­до­став­ле­нии пат­ро­ци­ния зем­ледель­цам или жите­лям сел, вла­де­ю­щим соб­ст­вен­но­стью, пусть будет лишен соб­ст­вен­но­го иму­ще­ства, а те зем­ледель­цы, кото­рые ста­нут при­бе­гать к пат­ро­ци­нию по соб­ст­вен­ной ини­ци­а­ти­ве, пусть будут нака­за­ны утра­той сво­их земель». Скла­ды­ва­ет­ся впе­чат­ле­ние, что повы­ше­ние раз­ме­ра штра­фа фигу­ри­ро­ва­ло и в дру­гих, несо­хра­нив­ших­ся кон­сти­ту­ци­ях, но ока­за­лось неэф­фек­тив­ным сред­ст­вом в борь­бе с пат­ро­ци­ни­я­ми. И тогда штраф был заме­нен кон­фис­ка­ци­ей иму­ще­ства у патро­на и лише­ни­ем зем­ли зем­ледель­цев²⁹. Одна­ко «заме­на» штра­фа на кон­фис­ка­цию для 399 г. пред­став­ля­ет­ся кажу­щей­ся. В более позд­нем поста­нов­ле­нии 468 г. штраф про­дол­жал сохра­нять­ся по отно­ше­нию к патро­нам, кото­рые при­над­ле­жа­ли к кате­го­рии no­bi­lio­res, а кон­фис­ка­ция при­ме­ня­лась для патро­нов me­dioc­ris for­tu­nae. Веро­ят­но, фраг­мент, дати­ро­ван­ный мар­том 399 г., имел в виду первую кате­го­рию патро­нов, а фраг­мент, дати­ро­ван­ный маем, — вто­рую. Авто­ры послед­не­го фраг­мен­та, заяв­ляя, что «к тем зако­нам, кото­рые были изда­ны от име­ни дру­гих прин­цеп­сов о запре­ще­нии пат­ро­ци­ни­ев, мы доба­ви­ли более стро­гое нака­за­ние», как бы забы­ва­ют, что все­го два меся­ца назад они сами вве­ли «более стро­гое нака­за­ние». Это наво­дит на мысль, что оба фраг­мен­та были частя­ми одной кон­сти­ту­ции 399 г. пре­фек­ту пре­то­рия Евти­хи­а­ну, под­верг­шей­ся редак­ции при вклю­че­нии в Кодекс Фео­до­сия. Редак­ти­ро­ва­ние изме­ни­ло акцен­ты ори­ги­на­ла. В нем, как и в кон­сти­ту­ции 468 г., шла речь о двух кате­го­ри­ях патро­нов, по отно­ше­нию к кото­рым уже­сто­ча­лось нака­за­ние.

Неко­то­рую неяс­ность пред­став­ля­ет и сло­во­употреб­ле­ние кон­сти­ту­ции. В послед­нем фраг­мен­те гово­ри­лось о «зем­ледель­цах и (или) жите­лях сел, вла­де­ю­щих соб­ст­вен­но­стью» (ag­ri­co­lis vel vi­ca­nis prop­ria pos­si­den­tes). Из это­го Г. Г. Дили­ген­ский заклю­чил, что речь шла о коло­нах (ag­ri­co­lae) и жите­лях сел (vi­ca­ni), имев­ших соб­ст­вен­ную зем­лю (prop­ria pos­si­den­tes)³⁰. В более новой рабо­те Й. Кра­у­зе ука­зы­ва­ет, что ag­ri­co­lae vel vi­ca­ni здесь одна кате­го­рия само­сто­я­тель­ных зем­ледель­цев, не коло­нов³¹. Одна­ко о кон­фис­ка­ци­ях зем­ли у кре­стьян-нало­го­пла­тель­щи­ков нет сведе­ний ни в каких дру­гих источ­ни­ках. Напро­тив, лейт­мо­тив зако­но­да­тель­ства состо­ял в том, чтобы сохра­нить кре­стьян на их зем­ле и обес­пе­чить им снос­ные усло­вия для веде­ния хозяй­ства. И логи­ка борь­бы с пат­ро­ци­ни­я­ми пред­по­ла­га­ла обра­бот­ку кре­стья­на­ми сво­ей зем­ли и несе­ние свя­зан­ных с нею повин­но­стей в поль­зу государ­ства. В кон­сти­ту­ции 399 г. ука­зы­ва­лось, что зем­ля будет ото­бра­на у тех, кто при­бе­га­ет к пат­ро­ци­нию по соб­ст­вен­ной воле (qui ad pat­ro­ci­nia quae­si­ta con­fu­ge­rint). Для само­сто­я­тель­ных зем­ледель­цев в этой ого­вор­ке не было осо­бо­го смыс­ла, ведь фор­маль­но они всту­па­ли в кли­ен­те­лу все­гда доб­ро­воль­но. с.106 «Выпра­ши­вать» (quae­re­re) пат­ро­ци­ний у посто­рон­не­го лица в обход сво­е­го земле­вла­дель­ца мог­ли коло­ны, подоб­но тому, как это сде­ла­ли коло­ны Либа­ния. Этим они ста­ви­ли под сомне­ние даро­ван­ные их хозя­и­ну государ­ст­вом в 366—386 гг. пра­ва. В таком слу­чае ради­каль­ным реше­ни­ем про­бле­мы мог­ло быть изгна­ние их с хозяй­ской зем­ли и пре­до­став­ле­ние ее дру­гим дер­жа­те­лям. В ори­ги­наль­ном тек­сте кон­сти­ту­ции 399 г., види­мо, шла речь не толь­ко о двух кате­го­ри­ях патро­нов, но и о двух кате­го­ри­ях зем­ледель­цев. Пер­вые (в дати­ро­ван­ном мар­том фраг­мен­те) были сель­ча­на­ми (vi­ca­ni), кото­рые за исполь­зо­ва­ние пат­ро­ци­ни­ев под­вер­га­лись «двой­но­му раз­ме­ру уста­нов­лен­но­го штра­фа». Вто­рые (в май­ском фраг­мен­те) были коло­на­ми (ag­ri­co­lae), нака­зы­вав­ши­ми­ся лише­ни­ем зем­ли.

Текст послед­ней из кон­сти­ту­ций, вошед­ших в титул Кодек­са Фео­до­сия «Пат­ро­ци­нии на села­ми», пред­став­лен в наи­бо­лее пол­ном виде. Издан­ная самим Фео­до­си­ем в 415 г., эта кон­сти­ту­ция зада­ва­ла тон все­му титу­лу Кодек­са и, види­мо, опре­де­ли­ла его назва­ние. Одни иссле­до­ва­те­ли оце­ни­ва­ют это поста­нов­ле­ние как капи­ту­ля­цию пра­ви­тель­ства перед пат­ро­ци­ни­я­ми после актив­ной полу­ве­ко­вой борь­бы с ними³². Дру­гие видят в ней успех государ­ст­вен­ной анти­па­тро­нат­ной кам­па­нии³³. Во ввод­ной части сохра­нив­ше­го­ся тек­ста кон­сти­ту­ции 415 г. ведет­ся речь об име­ни­ях, кото­ры­ми неко­то­рые лица вла­де­ют под пат­ро­ци­ни­я­ми (pos­ses­sio­nes sub pat­ro­ci­nio pos­si­de­re): «Пусть пре­кра­тит­ся рас­сле­до­ва­ние Вале­рия, Фео­до­ра и Фар­са­дия с тем, чтобы суду Авгу­ста­ли­а­на были отда­ны толь­ко те, кото­рые нача­ли вла­деть име­ни­я­ми под пат­ро­ци­ни­ем с кон­су­ла­та Цеза­ря и Атти­ка. Мы уста­нав­ли­ва­ем, чтобы все они все же под­чи­ня­лись государ­ст­вен­ным обя­зан­но­стям, что устра­нит домо­га­тель­ство утра­тив­ше­го закон­ную силу наиме­но­ва­ния патро­нов. Име­ния же, до сих пор нахо­дя­щи­е­ся в преж­нем поло­же­нии, пусть сохра­ня­ют­ся у преж­них вла­дель­цев, если они при­зна­ют в соот­вет­ст­вии со ста­рым цен­зом и без коле­ба­ний государ­ст­вен­ные обя­зан­но­сти и литур­гии, кото­рые, как выяс­нит­ся, пре­до­став­ля­ют мест­ные коло­ны…»³⁴ По обще­му мне­нию, здесь шла речь о зем­лях, передан­ных кли­ен­та­ми сво­им патро­нам³⁵. Счи­та­ет­ся, что патро­ны, уста­но­вив­шие пат­ро­ци­нии до 397 г., пре­вра­ща­лись в соб­ст­вен­ни­ков зем­ли сво­их кли­ен­тов при усло­вии, что они возь­мут на себя выпол­не­ние государ­ст­вен­ных повин­но­стей и литур­гий в соот­вет­ст­вии со ста­рым цен­зом. Ука­зом 415 г. они как буд­то полу­ча­ли пра­ва на «вла­де­ния, при­об­ре­тен­ные путем патро­на­та». Став­шие патро­на­ми после 397/8 гг., то есть при Гоно­рии и Арка­дии про­дол­жа­ли под­вер­гать­ся судеб­ным пре­сле­до­ва­ни­ям. Одна­ко И. Хан выска­зал, как кажет­ся, более обос­но­ван­ную мысль, что pos­ses­sio­nes sub pat­ro­ci­nio были вла­де­ни­я­ми кли­ен­тов под покро­ви­тель­ст­вом, кото­рые они не переда­ва­ли патро­нам³⁶. Кон­текст кон­сти­ту­ции пока­зы­ва­ет, что лица, под­ле­жав­шие судеб­но­му рас­сле­до­ва­нию и осво­бож­дав­ши­е­ся от него по пра­ву дав­но­сти, были не патро­на­ми, а зем­ледель­ца­ми на сво­ей зем­ле, кото­рые иска­ли покро­ви­тель­ства. Они име­ну­ют­ся посес­со­ра­ми, что вполне согла­су­ет­ся с нор­ма­ми рим­ско­го пра­ва³⁷. Неко­то­рая неук­лю­жесть выра­же­ния pos­ses­sio­nes sub pat­ro­ci­nio pos­si­de­re coe­pe­runt тем не менее исклю­ча­ла какие-либо сомне­ния в отно­ше­нии его смыс­ла. Посес­со­ры и преж­де вла­де­ли сво­и­ми име­ни­я­ми, но в какой-то пери­од отда­лись под патро­нат и, таким обра­зом, «ста­ли вла­деть име­ни­я­ми под пат­ро­ци­ни­ем». Тав­то­ло­гия «вла­деть вла­де­ни­я­ми = име­ни­я­ми (pos­ses­sio­nes …pos­si­de­re) «потре­бо­ва­лась, чтобы под­черк­нуть, что, несмот­ря на пат­ро­ци­ний, пра­во­вое отно­ше­ние кре­стья­нин к зем­ле не изме­ни­лось. Они оста­ва­лись вла­дель­ца­ми (посес­со­ра­ми), а не дер­жа­те­ля­ми (коло­на­ми). Те из них, кото­рые отда­лись под пат­ро­ци­ний до 397 г., види­мо, сохра­ни­ли свою связь с выбран­ны­ми ими патро­на­ми. Их име­ния оста­лись под покро­ви­тель­ст­вом, хотя вряд ли в этой свя­зи сле­ду­ет гово­рить об осо­бой фор­ме вла­де­ния, буд­то бы уста­но­вив­шей­ся для части кре­стьян — pos­ses­sio sub pat­ro­ci­nio³⁸. Нашед­шие себе патро­нов после 397 г., веро­ят­но, долж­ны были лишить­ся свя­зи с ними. Вла­де­ния части посес­со­ров к момен­ту изда­ния кон­сти­ту­ции нахо­ди­лись с.107 в неза­ви­си­мом поло­же­нии (at­huc in suo sta­tu con­sti­tu­tae) от каких-либо патро­нов. Одна­ко они, веро­ят­но, пыта­лись укло­нить­ся от повин­но­стей и литур­гий. Под­ра­зу­ме­ваю­ща­я­ся в кон­сти­ту­ции угро­за лишить их вла­де­ний, если они не при­зна­ют сво­их обя­зан­но­стей по цен­зу, ука­зы­ва­ет на то, что они, как и отдав­ши­е­ся под пат­ро­ци­ний, были посес­со­ра­ми импе­ра­тор­ской или государ­ст­вен­ной зем­ли. Это объ­яс­ня­ет отме­чен­ное в лите­ра­ту­ре отли­чие кон­сти­ту­ции 415 г. от пред­ше­ст­ву­ю­щих ей поста­нов­ле­ний из титу­ла о пат­ро­ци­ни­ях. Види­мо, ника­ко­го рез­ко­го пово­рота в репрес­сив­ной поли­ти­ке государ­ства в отно­ше­нии пат­ро­ци­ни­ев по край­ней мере в 415 г. не про­изо­шло. Глу­бин­ный смысл ввод­ной части тек­ста кон­сти­ту­ции состо­ял в том, что на пат­ро­ци­нии, уста­нов­лен­ные до 397 г., как бы стал дей­ст­во­вать некий срок дав­но­сти в 20 лет. Эта идея явно пере­кли­ка­ет­ся с пово­ротом в пра­во­вом под­хо­де пра­ви­тель­ства по отно­ше­нию к коло­нам, при­шед­шем­ся на 400—419 гг. В это вре­мя как раз вхо­дит в употреб­ле­ние 20—30-лет­ний срок дав­но­сти про­жи­ва­ния коло­на в чужом име­нии. Оче­вид­но, изме­не­ние под­хо­да Фео­до­сия II к пат­ро­ци­ни­ям было инспи­ри­ро­ва­но эти­ми новы­ми поли­ти­ко-юриди­че­ски­ми вея­ни­я­ми. В 415 г. они были опро­бо­ва­ны на поч­ве государ­ст­вен­ных земель в Егип­те, а вклю­че­ни­ем в 438 г. в Кодекс Фео­до­сия рас­про­стра­не­ны на всю импе­рию.

Таким обра­зом, под­чер­ки­вая, что неко­то­рые «вла­де­ния, до сих пор нахо­дят­ся в преж­нем поло­же­нии» (pos­ses­sio­nes at­huc in suo sta­tu con­sti­tu­tae), авто­ры кон­сти­ту­ции этим самым про­ти­во­по­став­ля­ют их упо­мя­ну­тым в пред­ше­ст­ву­ю­щей фра­зе «вла­де­ни­ям, ока­зав­шим­ся под пат­ро­ци­ни­ем» (pos­ses­sio­nes sub pat­ro­ci­nio pos­si­de­re coe­pe­runt). Поэто­му ни о каком вла­де­нии патро­нов здесь нет и речи. Име­ют­ся в виду два типа посес­со­ров: ока­зав­ши­е­ся под пат­ро­ци­ни­ем и сохра­нив­шие неза­ви­си­мость от каких-либо патро­нов. При чем и те, и дру­гие долж­ны нести государ­ст­вен­ные обя­зан­но­сти. При­ме­ни­тель­но к послед­ним разъ­яс­ня­ет­ся, что такие обя­зан­но­сти и литур­гии несут коло­ны мест­но­го про­ис­хож­де­ния — ho­mo­lo­gi co­lo­ni. Употреб­лен­ное здесь ред­кое выра­же­ние ho­mo­lo­gi co­lo­ni поро­ди­ло целое ответв­ле­ние в лите­ра­ту­ре о коло­на­те, направ­лен­ное на поис­ки адек­ват­но­го ему объ­яс­не­ния³⁹. Пред­став­ля­ет­ся близ­ким к кон­тек­сту мне­ние тех иссле­до­ва­те­лей, кото­рые видят в выра­же­нии ho­mo­lo­gi co­lo­ni мест­ный гре­ци­зи­ро­ван­ный экви­ва­лент латин­ско­му co­lo­ni ori­gi­na­les. По отно­ше­нию к государ­ству посес­со­ры и коло­ны нес­ли оди­на­ко­вые повин­но­сти, раз­мер кото­рых зави­сел не от их ста­ту­са, а от коли­че­ства и каче­ства обра­ба­ты­вав­шей­ся ими зем­ли⁴⁰. Как ука­зы­ва­лось, фигу­ри­ру­ю­щие в кон­сти­ту­ции зем­ледель­цы жили на государ­ст­вен­ной зем­ле: одни име­ли пра­во вла­де­ния (pos­ses­sio), а дру­гие были дер­жа­те­ля­ми (co­lo­ni). Хозяй­ст­вен­но они ничем не отли­ча­лись друг от дру­га. Эко­но­ми­че­ски коло­ны усту­па­ли кре­стья­нам-посес­со­рам настоль­ко, сколь­ко они были вынуж­де­ны еже­год­но упла­чи­вать за пра­во дер­жа­ния (арен­ды) зем­ли. Хотя на прак­ти­ке это, веро­ят­но, ком­пен­си­ро­ва­лось тем, что посес­со­ры нес­ли литур­гии в поль­зу обще­ства. Рефор­ма Дио­кле­ти­а­на в обла­сти нало­го­во­го обло­же­ния пред­у­смат­ри­ва­ла две издав­на сло­жив­ши­е­ся кате­го­рии зем­ли: счи­тав­шу­ю­ся по мест­но­му пра­ву част­ной (idio­ti­ke) и государ­ст­вен­ную (ba­si­li­ke kai de­mo­sia). Они раз­ли­ча­лись раз­ме­ром их обло­же­ния: с государ­ст­вен­ной зем­ли он был выше. Это раз­ли­чие при­ве­ло иссле­до­ва­те­лей к мыс­ли, что с част­ных земель взи­мал­ся позе­мель­ный налог, а с государ­ст­вен­ных — рен­та-налог⁴¹. В свою оче­редь, это озна­ча­ло, что лица, вла­дев­шие государ­ст­вен­ной зем­лей счи­та­лись с точ­ки зре­ния государ­ст­вен­ных пра­во­вых норм арен­да­то­ра­ми или дер­жа­те­ля­ми. Тео­ре­ти­че­ски соб­ст­вен­ни­ком зем­ли оста­ва­лось государ­ство⁴². По дан­ным папи­ру­сов, мно­гие зем­ледель­цы вла­де­ли как «част­ной», так и «цар­ской» зем­лей. Поэто­му с точ­ки зре­ния рим­ско­го пра­ва они мог­ли счи­тать­ся как посес­со­ра­ми, так и коло­на­ми.

Само­сто­я­тель­ные кре­стьяне, коло­ны и более круп­ные посес­со­ры мог­ли поль­зо­вать­ся зем­лей одно­го села или мет­ро­ко­мии. Такая ситу­а­ция п<