Благодаря такой хитрости. Он крикнул своему товарищу по палатке, Луцию,

громким голосом; "Я назначаю тебя наследником всего моего состояния, если ты

подойдешь и подхватишь меня".Тот с радостью подбежал к нему, но в то время,

Когда прыгнувший на него остался невредим, сам он тяжестью его так сильно

Был придавлен к мостовой, что на месте умер. Описанный случай хотя и подавил

На минуту дух римлян, но в то же время сделал их более осторожными на

Будущее; он принес им ту пользу, что они отныне не поддавались ни на какие

Хитрости иудеев, от которых они, вследствие незнания местности и людей, с

Которыми имели дело, так часто терпели. Сама галерея сгорела до Иоанновой

Башни, называемой так по имени Иоанна, который построил ее над выходными

Воротами колоннады Ксиста во время своей борьбы с Симоном. То, что уцелело

От огня, иудеи разрушили, покрывая развалинами тела погибших. На следующий

День римляне, в свою очередь, сожгли еще всю северную галерею до восточной.

Угол, в который упирались обе эти галереи, возвышался над самым глубоким

Местом Кидронской долины. В таком положении находилась ближайшая окрестность

Храма.

3. В городе между тем голод похищал неисчислимые жертвы и причинял

Невыразимые бедствия. В отдельных домах, где только появлялась тень пищи,

Завязывалась смертельная борьба: лучшие друзья вступали между собой в драку

И отнимали друг у друга те жалкие средства, которые могли еще продлить их

Существование; даже умиравшим не верили, что они уже ничего не имеют:

Разбойники обыскивали таких, которые лежали при последнем издыхании, чтобы

Убедиться, не притворяется ли кто-нибудь из них умирающим, а все-таки

Скрывает за пазухой что-нибудь съедобное. С широко разинутыми ртами, как

Бешеные собаки, они блуждали повсюду, вламывались, как опьяненные, в первые

Встречные двери - из отчаяния врывались в дом даже по два, по три раза в

Один час. Нужда заставляла людей все хватать зубами, даже предметы. негодные

Для самой нечистоплотной и неразумной твари, они собирали и не гнушались

Поедать их. Они прибегали, наконец, к поясам и башмакам, жевали кожу,

Которую срывали со своих щитов. Иные питались остатками старого сена, а

Некоторые собирали жилки от мяса и самое незначительное количество их

Продавали по четыре аттика. Но зачем мне описывать жадность, с какой голод

Набрасывался на безжизненные предметы? Я найерен сообщить такой факт,

Подобного которому не было никогда ни у эллинов, ни у варваров. Едва ли даже

Поверят моему страшному рассказу Не имей я бесчисленных свидетелей и между

Моими современниками, я с большей охотой умолчал бы об этом печальном факте,

Чтобы не прослыть перед потомством рассказчиком небылиц. С другой стороны, я

Оказал бы моей родине дурную услугу, если бы не передавал хоть словами того,

Что они в действительности испытали.

4. Женщина из-за Иордана, по имени Мария, дочь Элеазара из деревни

Бет-Эзоб (что означает дом иссопа), славившаяся своим происхождением и

Богатством, бежала оттуда в числе прочих в Иерусалим, где она вместе с

Другими переносила осаду. Богатство, которое она, бежав из Переи, привезла с

Собой в Иерусалим, давно уже было разграблено тиранами; сохранившиеся еще у

Нее драгоценности, а также съестные припасы, какие только можно было

Отыскать, расхищали солдаты, вторгавшиеся каждый день в ее дом. Крайнее

Ожесточение овладело женщиной. Часто она старалась раздразнить против себя

Разбойников ругательствами и проклятьями. Но когда никто ни со злости, ни из

Жалости не хотел убить ее, а она сама устала уже приискивать пищу только для

Других, тем более теперь, когда и все поиски были напрасны, ее начал томить

Беспощадный голод, проникавший до мозга костей, но еще сильнее голода

Возгорелся в ней гнев. Тогда она, отдавшись всецело поедавшему ее чувству

Злобы и голода, решилась на противоестественное - схватила своего грудного

младенца и сказала: "Несчастный малютка! Среди войны, голода и мятежа для

Кого я вскормлю тебя? Уримлян, даже если они нам подарят жизнь, нас ежидает

Рабство; еще до рабства наступил уже голод, а мятежники страшнее их обоих.

Так будь же пищей для меня, мстительным духом для мятежников и мифом,

которого одного недостает еще несчастью иудеев, для живущих!" С этими

словами она умертвила своего сына, изжарила его и съела одну половину;