Правление Наталии Кирилловны

Теперь будем описывать о начатом правлении царицы Натальи Кирилловны, и порядках двора, и про превожении времени (времяпровождении) царя Петра Алексеевича, и (о) бытности в монастыре царевны Софьи.

Во-первых, начнем писать о характере царицы Натальи Кирилловны. Сия принцесса добраго темпераменту, добродетельнаго, токмо не была ни прилежная, и не искусная в делах, и ума легкого. Того ради вручила правление всего государства брату своему, боярину Льву Нарышкину, и другим министрам.

И помянутой Нарышкин был судьею в Посольском приказе, а под ним в том приказе правил Ефельян (Емельян) Украинцев, думной дьяк, человек искусный в своих делех, и был в тех делех (ранее) под князем (В.В.) Голициным сосланным.

Также к нему (Л.К. Нарышкину) все министры приналежали и о всех делах доносили, кроме князя Бориса Алексеевича Голицына и Тихона Стрешнева.

Помянутого Нарышкина кратко характер можно описать, а именно, что был человек гораздо посредняго (посредственного) ума и невоздержной к питью, также человек гордый, и хотя не злодей, токмо не склончивой (неустопчивый), и добро многим делал без резону (причины), но по бизарии своего гумору (причудам своего настроения).

Боярин Тихон Стрешнев был в правлении в Разряде и внутри правления государственнаго большую часть он дела делал. О характере его описать можем только, что человек лукавый и злаго нраву, а ума гораздо средняго, токмо дошел до сего градусу таким образом, понеже был в поддядьках у царя Петра Алексеевича с молодых его лет и признался к его нраву и, таким образом, был интригант дворовой (придворный).

Князь Борис Алексеевич Голицын сидел в Казанском дворце и правил весь Низ (Поволжье к югу от Нижнего Новгорода) так абсолютно, как бы был государем, и был в кредите при царице Наталье Кирилловне и сыне ея, царе Петре Алексеевиче, по своим заслугам, для того, что дал корону в руки он сыну ея. Был человек ума великаго, а особливо остроты, но к делам непрележной, понеже любил забавы, а особливо склонен был к питию. И оной есть первым, который начал с офицерами и купцами иноземцами обходиться. И по той своей склонности к иноземцам оных привел в откровенность ко двору, и царское величество склонил к ним в милость, о чем будем впредь обстоятельно писать.

Гаврило Головкин в то время был постельничим, который крайнюю милость и конфиденцию у царя Петра Алексеевича имел и ни в какие дела не мешался. Однако ж в царском величестве великую силу имел и был партии вместе помянутаго князя (Б.А.) Голицына.

Протчие ж бояре первых домов были отчасти судьями и воеводами, однако ж без всякаго повоире (влияния; букв.: власти) в консилии (совете) или в палате токмо были спектакулеми (актерами, статистами).

И в том правлении наибольшее начало падения первых фамилий, а особливо имя князей было смертельно возненавидено и уничтожено, как от его царскаго величества, так и от персон тех правительствующих, которыя кругом его были, для того, что все оные господа – как Нарышкины, Стрешневы, Головкин – были домов самаго низкаго и убогоао шляхетства, и всегда ему внушали с молодых лет противу великих фамилей. К том ж и сам его величество склонным явился, дабы уничтоживанием оных отнять у них повоир весь и учинить бы себя наибольшим сувереном (здесь: самовластцем).

Правление оной царицы Натальи Кирилловны было весьма непорядочное, и недовольное народу, и обидимое. И в то время началось неправое правление от судей, и мздоимство великое, и кража государственная, которое доныне продолжается с умножением, и вывесть сию язву трудно.

Другая ж комната – царя Иоанна Алексеевича – содержала себя в тишине; токмо его величество отправлял церемонии церковные и публичные, а в правление никакое не мешалися. И той стороны токмо дядька его, боярин князь Петр Прозоровский, сидел в Большой казне, и ведал Денежной двор, и управлял со всякою верностию и без мздоимства, понеже был человек набожный, который до своей смерти был содержан честно и так скончал свою жизнь.

Во время ж того правления царицы Натальи Кирилловны с потенциями (государствами) соседственными была тишина, и никаких знатных дел не происходило, токмо война на Украйне продолжалася с татарами от курсов обыкновенная, где на Украйне тогда был Борис Петрович Шереметев, а в Черкасах (Украине) гетманом Иван Степанович Мазепа.

Петровские забавы

Теперь будем писать о забавах Петра Алексеевича.

По возвращении из Троицкого походу 7197 (1689) году, его царское величество оставил свое правление, как мы упомянули, матери своей, а сам препровождал время свое в забавах екзерцицией военных, а именно: начал набирать свои два полка Преображенской и Семеновской формально.

И в первом, Преображенском, учинил 4 баталиона, а во втором, Семеновском, 3 баталиона. И над обоими теми полками учинил генералом Автомона Головина[516], человека гораздо глупого, токмо что оный из спальников первый, который знал солдатскую екзерцицию. И непрестанно время свое проводал его царское величество, уча оные полки в неделю по трижды.

И в помянутые полки набирали вольницу, как из шляхетства, так и из других чинов. И первое начало о вольности холопам боярским[517] учинено и дана свобода в те полки идти.

И по вся годы были деланы военныя екзерциции и бои между полками пехотными; и конница из шляхетства была сбирана ротами. И кампаменты (лагеря) были военные на Семеновском поле, где стояли дня по три и больше, и были чинены подъезды (конные нападения), также и даваны баталии (сражения).

А войски оныя (устраивали потехи) под именами двух государей названных, с одной стороны князь Федор Юрьевич Ромодановской[518] назван был царь и государь Плесъпурхъской, котораго резиденция была сделана в Преображенском, на острову реки Яизы (Яузы), городок Плезъпурх.

Сей князь был характеру партикулярнаго (особенного), собою видом, как монстра; нравом злой тиран; превеликой нежелатель добра никому; пьян по вся дни; но его величеству верной так был, что никто другой. И того ради, увидишь ниже, что оному (Петр) во всех деликатных делах поверил и вручил все свое государство.

На другой же стороне был Иван Бутурлин-Ватупич, назван был царь и государь Семеновский. А Семеновское его резиденция была – Соколей двор на Семеновском поле. Человек был злорадной, и пьяной, и мздоимливой, которой обиды многим делал.

А во время тех екзерциций иноземцы офицеры имели окацию (случай) свою фортуну искать при его величестве, понеже они все установляли и разсказывали, как оныя екзерциции отправлять, для того, что из русских никого знающих не было[519].

И в то время названный Франц Яковлевич Лефорт пришел в крайнюю милость и конфиденцию (доверенность) интриг амурных.

Помянутой Лефорт был человек забавной и роскошной или назвать дебошан (буян) французский. И непрестанно давал у себя в доме обеды, супе и была. И тут в (его) доме первое начало учинилось, что его царское величество начал с дамами иноземскими обходиться, и амур начал первой быть к одной дочери купеческой, названной Анна Ивановна Монсова[520]. Правда, девица была изрядная и умная.

Тут же в доме (Лефорта) началось дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать, (так) что по три дня запершись в том доме бывали пьяны, и что многим случалось от того (пьянства) умирать. И от того времени и по сие число и доныне пьянство продолжается, и между великими домами в моду пришло.

Помянутой же Лефорт с того времени пришел до такого градусу, что учинен был генералом от инфантерии (пехоты), и потом адмиралом, и от пьянства скончался.

Теперь возвратимся на екзерции военные.

Об екзерциях военных можем сказать, что (они) были весьма к прогрессу обучения его величеству и всем молодым людям, также и народу, или ко обучению солдатства, и отчасти политикою, для того что с одной стороны всегда были полки гвардии Преображенской и Семеновской и два полка старых и первых солдатских Бутырской и Шепелевской или потом названной Лефортовской, а к ним присовокуплены были из полков стрелецких, которые верны были его величеству, как полк Сухорева и некоторые подобные ему. А с другой стороны были полки, которые были ему всегда противны и в интерес сестры его, царевны Софьи.

И так чрез те екзерции положена была вражда между теми полками, а особливо между солдат и стрельцами, что не могли друг друга (не) ненавидеть и непрестанно между ними драки бывали на всех сходбищах.

Правда ж не надобно забыть описать о тех екзерциях, что были великой магнификции (пышности)[521] и назвать надобно, (потому) что (из) забавы императора и государя великаго, и нечто являлося из того великаго.

А особливо, как я напомню о той потехе, которая была под Кожуховым[522] в Коломенских лугах, о которой могу сказать, что едва которой монарх в Европе может учинить лутче того.

Понеже оная потеха началась после Успеньева дня и продолжалась 6 недель до самаго октября месяца. И (бы)ло войск собрано, как с одной стороны, так и с другой по 15000 пехоты и конницы, которыя войски были командированы (управлялись) помянутыми потешными или шутошными государи и цари, князем Ромодановским и Иваном Бутурлиным.

И к ним были во все чины дворовые и военные, по старому обыкновению, росписаны все из первых персон бояре и окольничие, также и все подъячие и дьяки из приказов были посажены на лошадей и под командою Бутурлина служили, от которых оной немалой себе профикт (доход) от них получал.

И при Москве реке, на Кожуховском лугу, была учинена фортеция; а войско Бутурлина стояло при ней в транжименте (полевом укреплении) для обороны. А царь Федор Плешпурской пришел с войски своими от Москвы, и перебирался Москву реку, и перебравшись чрез живой (наплавной) мост, взял (занял) свой лагерь и учинил также транжемент. А потом начал аттаку чинить к городу и вести обыкновенные опроши (штурмовые траншеи), на которые откуль (оттуда, т.е. из города) бывали частыя вылазки. И также фальшивыми бомбами бомбардировали и пушечною стрельбою, например, стреляли, будто бреши делали.

И по некоторых неделях не могли взять города, для того, что царь Семеновской был при том с войски своими и всегда переменял гарнизоны. Того ради была взята резолюция стороны царя Федора Плешпурскаго дать баталию генеральную и аттаковать траншимент. И баталия была дана в поле, понеже царь Семеновской не хотел сидеть в траншименте. И царь Федор Плешпурской царя Ивана Семеновского побил, и его взял в полон, и потом на другой день город взял приступом.

И так тем оная потеха или военная экзерциция окончилося. Во все то время хотя доброй порядок был учинен, однако ж с обеих сторон убито с 24 персоны пыжами и иными случаи, и ранены с пятьдесят.

Во время всего того правления царицы Натальи Кирилловны царевна София была в девичьем монастыре. И содержана была по обыкновению, со всеми дворцовыми доместики (слугами). Также и брат ея, царь Иоанн Алексеевич, и сестры ея к ней свободно ездили.

И в 7198 (1690)[523] году родился царевич Алексей Петрович[524], котораго рождение принесло великое порадование в народе, понеже сукцесия (удача) была весьма кратка. А на другой год родился царевич Александр Петрович[525], из котораго наибольшее порадование было.

И при тех рождениях последнии церемонии дворовыя отправлялися как обыкновенно: патриарх, и бояре, и все стольники, гости и слободы были с приносом (подарками) и протчие.

Что же касается до церемоний придворных – уже в то время начало самое настало им изсякнуть. А наивпервых выходы (государей) в соборную церковь (Успения Богородицы в Кремле) отставлены были, и един царь Иоанн Алексеевич начал ходить. Также одеяние царское отставлено, и (Петр стал) в простом платье ходить.

Также публичные авдиенции (приёмы) многим отставлены, как были даваны авдиенции приезжим архиереям, посланникам гетманским, для которых бывали выходы народные, но уже оным даваны были авдиенции при выходах просто. И топерь о всех тех церемониях обстоятельно упомянули[526].

Теперь будем говорить, что при наборах потешных в Преображенской и Семеновской полк произошло.

Многие из ребят[527] молодых, народу простаго, пришли в милость к его величеству, а особливо Буженинов[528], сын одного служки Новодевичья монастыря, также и Лукин[529], сын одного подьячего новгородскаго, и многие другие, которые кругом его величества были денно и ночно. И от того времени (из) простого народу во все комнатные службы вошли, а знатныя персоны (были от царя) отдалены.

И помянутому Буженинову был дом сделан при съезжей (избе)[530] Преображенского полку, на котором доме его величество стал ночевать, и тем первое разлучение с царицею Евдокиею началось быть; токмо в день приезжал к матери во дворец, и временем обедовал во дворце, а временем на том дворе Буженинаго. И так продолжалося до смерти царицы Натальи Кирилловны. Помянутая царица Наталья Кирилловна возненавидела царицу Евдокею и паче к тому разлучению сына своего побуждала, нежели унимала.

Его же царское величество начал быть склонен к морскому хождению. И во время (правления) матери своей начал в Преображенском на Яузе и на Москве реке делать суды морския и яхты, а потом самые корабли на озере Переславском об 24-х пушках, где была чинена военная екзерция на караблях.

И по такой своей склонности к морскому ходу и по своей куриезите (странности) обыкновенной ходил дважды к городу Архангельскому видеть море. И там на приуготовленных кораблях ходил морем в Соловецкой монастырь и в море Белое, где единожды от великого штурму (шторма) были все в великом страхе.

И то первое начало самое к морскому делу.

Также и первое начало к ношению платья немецкаго в тое время началося, понеже был един аглеченин торговой Андрей Кревет[531], которой всякия вещи его величеству закупал, из-за моря выписывал, и допущен был ко двору. И от онаго первое перенято носить шляпочки аглинския, как сары (лорды) носят, и камзол, и кортики с портупеями.

Также и во время всех потех оба шутошные помянутые государи и при них знатныя персоны были одеты в немецкое платье[532].

К тому же непрестанная бытность его величества началась быть в слободе Немецкой, не токмо днем, но и ночевать как у Лефорта, так и по другим домам, а особливо у Анны Монсовны.

И многие купцы агленские и голанские, как Андрей Стельс, Христофор Брант, Иван Любьс пришли в его величества крайнюю милость и конфиденцию и начали иметь свой свободный вход (к царю). Также все в слободе офицеры знатные из иноземцов и торговые, так и на Ганом пруде не могли единой свадьбы учинить, чтоб его величество не звать и при нем знатных персон на свадьбы. И особливые банкеты чинили, и балы, и супе давали, также и ко многим на погребение зывали, где его царское величество присутствовал со всеми своими дворовыми, по чину их, в епанчах (накидках) черных.

И по склонности своей его величество к иноземческому всему тогда ж начал учиться всех екзерцицей и языку голанскаго. И за мастера того языку был дьяк Посольскаго приказу, породою голанец, Андрей Виниус, человек умной и состояния доброго. А для екзерцицей на шпагах и лошадях (приглашен был) датчанин, сын Андрея Бутенанта[533]. А для математики, и фортификации, и других артей (искусств), как (например) токарнаго матерства, и для огней артофициальных (фейерверков) – един гамбурченин Франц Тимарман[534].

А для екзерцицей солдатскаго строю еще в малых своих летех (царь) обучился от одного стрельца Присвова Обросима Белого полку, а по барабаном от старосты барабанщиков Федора Стремянного полку, а танцовать по-польски с одной практики в доме Лефорта помянутого.

Его ж величество имел великую охоту к артиллерным делам и к огню артофициальному (фейерверку) и сам своими руками работал по вся зимы. Как тогда обычай был, на конец карнавала[535] или на масленице на Пресне, в деревне их величества, по вся годы потехи огненныя были деланы. И, правда, надобное сие описать, понеже делано было с великим иждивением, и забава прямая была мажесте (государю).

Их величества и весь двор в четверг на масленице съезжали в шато свое (походный двор) на Пресне и живали дня по два; где на обоих дворцах бывали приуготовления потех: на одном дворце с Пушкарнаго двора, а в другом дворце с Потешного дворца – строения рук его величества.

Тут же сваживали пушек по полтораста для стрельбы в цель. И в назначенной день тем потехам поутру начнется стрельба из пушек в цель и продолжается до обеду; и которой пушкарь убьет в цель – бывало награждение каждому по 5 рублей денег и по сукну красному или зеленому на кафтан[536].

И потом обед даван был всем палатным людям, а по обеде до вечера чинится приуготовление потех огненных. И чем ночь настенет, начинаются оныя потехи и продолжаются временем заполночь. И на завтрие их величества возвращаются к Москве.

Теперь не надобно сего забыть и описать, коим образом потешный был патриарх учинен, и митрополиты, и другие чины духовные из придворных знатных персон, которыя кругом его величества были, более ко уничтожению оных (духовных) чинов. А именно: был названной Матвей Филимонович Нарышкин[537], окольничий, муж глупой, старой и пьяной, которой назван был патриархом; а архиереями названы были другие чины и дьяконы из спальников.

И одеяние было поделано некоторым образом шутошное, а не так влас(т)ное, как наприклад (например) патриарху: митра была жестяная, на форму митр епископов католицких, и на ней написан был Бахус[538] на бочьке, также по одеянию партии игрышные (карты игральные) нашиты были; также вместо панагеи (нагрудной иконы) фляги глинины (глиняные) надеваны были с колокольчиками. А вместо Евангелия был сделана книга, в которой (было спрятано) несколько стклянок с водкою. И все состояло там в церемониях празднество Бахусово.

И во время дня Вербнаго воскресения также процессия после обеда отпарвлялась на Потешном дворе. Оный патриарх шутошной был возим на верблюде в сад Набережной к погребу фряжскому (итальянскому). И там, довольно напившись, разъезжались по домам.

Также и постановление тем патриархам шутошным и архиереям бывало в городе помянутом Плешпурхе, где была сложена вся церемония в терминах таких, о которых запотребно находим не распространять, но кратко скажем – к пьянству, и к блуду, и всяким дебошам[539].

Оный же патриарх с Рождества Христова и во всю зиму до масленицы продолжал славление по всем знатным дворам на Москве, и в слободе, и у знатных купцов с воспением обыкновенным церковным, в которых домех приуготаливали столы полные с кушанием, и где прилучится обедали все, а в других ужиновали, а во оных токмо пивали. И (так) продолжалось каждый день до полуночи, и разъезжались всегда веселы. Сие славление многим было безчестное и к наказанию от шуток немалому: многие от дураков были биваны, облиты и обруганы.

Теперь будем напоминать о начале придворных дураков и о ссорах во пьянстве между бояры.

Сей обычай был издавно – иметь придворных дураков для забавы, а временем оные служили и для политики, как мы покажем явно в сей Гистории, чему были явные свидетели.

И в первых взят был ко двору дворянин новгородец, Данило Тимофеевич Долгорукой[540] назывался; мужик старой, и набожной, и препростой, который больше не имел шуток никаких, токмо вздор говаривал и зла никому не капабель (не способен) был сделать.

Потом взят был Яков Тургенев[541], из дворян, также мужик старой и без зла, токмо утешен (забавен) был своими поступки и ума рехнулся.

И потом многие были другие взяты, как Филат Шанской[542] из дворян же. Сей пьяной человек, и мужик пронырливой, и употреблен был за ушника (доносчика), и при обедах, будто в шутках или пьянстве, на всех министров разсказывал явно, что кто делает, и кого обидят, и как крадут.

Потом были взяты многие, и собрание немалое, как было из знатных персон, так из простых. А особливо топерь упомянем о князе Шаховском[543], который был ума немалого и читатель книг, токмо самый злой сосуд и пьяной, и всем злодейство делал, с перваго до последнего. И то делал, что проведывал за всеми министры их дел, и потом за столом, при его величестве, явно из них каждого лаевал и попрекал всеми теми их делами, чрез которой канал его величество все ведал.

Оной же, Шаховской, во время славления, которой чин носил архидиакона, и ему были приказаны все выславление расписывать, наживал от того себе великие пожитки, понеже власть имел писать в то славление из стольников, и из гостей, из дьяков, из всяких чинов, из чего ему давали великие подарки.

Оные же дураки, как лепень прилипало, Шаховской и другие прочие, были употреблены (царем) для наказания многим знатным персонам и министрам, будто во пьянстве и от их (шутов) самаго произволения. И когда ему величеству на которого министра было досадно – и чтоб онаго пообругать, то при обедах и других банкетах оным дуракам было приказано котораго министра или которую знатную персону напоить, и побить, и побранить; (шуты) то тотчас чинили, и на оных никому обороны давано не было.

Возвращусь топерь описывать о забавах святошных, которыя при дворе бывали, внесены и начаты чрез одного вымыслом – из спальников Василия Алексеева сына Соковнина[544].

Старой обычай есть в народе российском, что пред праздником Рождества Христова и после играют святки,– то есть в дом друзья между собой сбираются в вечеру, и из подлых (низкородных) людей сами одеваются в платье машкараты, а у знатных людей люди их играют всякия гистории смешныя.

И по тому обыкновению царское величество при дворе своем также играл святки (со) своими комнатными людьми. И одного избрали за главу и установителя той потехи Василья Соковнина, котораго назвали пророком. Сей муж был злой и всяких пакостей наполнен.

И в тех святках, что происходило – то великою книгою не описать, и напишем, что знатнаго. А именно: от того начала ругательство началось знатным персонам и великим домом, а особливо княжеским домом многим и старых бояр.

Людей толстых протаскивали сквозь стула (стулья), где невозможно статься. На многих платье (раз)дирали и оставляли нагишем, иных гузном яицы на лохани разбивали. Иным свечи в (задний) проход забивали; иным на лед гузном сажали; иных в (задний) проход (кузнечным) мехом надвали, от чего един Мясной[545], думной дворянин, умер. Иным многия другия ругательства чинили.

И сия потеха святков так происходила трудная, что многие к тем дням приуготовливалися, как бы к смерти. И сие продолжалося до езды заморской в Голландию[546].

Первые годы правления Петра

Теперь возвращаюся на правление царицы Натальи Кирилловны. В правление ея знатного ничего не происходило, токмо все дела происходили с великими взятки. И в 7202 (1694)[547] году (царица) скончалась. Тогда весь говерноменът (состав правительства) пременился.

И по смерти ея вступил в правление его величество царь Петр Алексеевич сам. И когда его величество получил известие о смерти своей матери, быв в доме своем в Преображенском, тогда был в великой печали, и на погребении у матери своей на был; токмо присутствовал брат его, царь Иоанн Алексеевич.

Сия смерть принесла падение Льва Нарышкина, понеже он от его царскаго величества всегда был мепризирован (презираем) и принят за человека глупаго.

И по смерти царицы Натальи Кирилловны, хотя его царское величество сам вступил или понужден был вступить в правление, однако ж труда того не хотел понести и оставил все своего государства правление министрам своим.

И сперва объявился было в фаворе и как бы быть за перваго князь Борис Алексеевич Голицын. Токмо сие не продолжалось более, как недели две, понеже был человек забавной и отлучался часто по своим деревням. И так в кратком времени (власть) потерял, однако ж остался в прежнем градусе и правил или владел всем Низом. Но во все дела внутренния его величество положился и дал управлять на Тихона Стрешнева, хотя которого внутренно не любил[548], ниже эстимовал (ценил, уважал).

Топерь будем упоминать, кто вступил тогда в правление первых шаржей (ведомств) по смерти царицы Натальи Кирилловны[549].

Брат ея величества умершей – Лев Нарышкин, правил Посольской приказ. И первой год он, Нарышкин, правил тот Посольский приказ, и во всю езду его величества в чужестранные краи. Но по возвращении (своём в Москву) от всех дел его, Нарышкина, его величество отставил. И Посольской приказ отдан со всем правлением Федору Алексеевичу Головину, которой был уже потом фаворитом[550].

А Казанской дворец правил и весь Низ с великою ауториею (властностью) князь Борис Алексеевич Голицын. Которой по смерти царицы Натальи Кирилловны вступил было во все правление государственное, как бы быть первым министром, в том надеянии, что его величество к нему естиму (уважение) великую имел за все его прежния показанныя службы во время царевны Софии Алексеевны; также и для другой притчины, что оной князь Голицын был друг душевный генералу Лефорту, которой был великим фаворитом у его величества. Однако ж помянутой князь Голицын в своем проекте весьма обманулся и был человек, правда, ума великаго, токмо погрешения многия имел: первое – пил непрестанно, и для того все дела неглижировал (пренебрегал); второе – великой мздоимец, так что весь Низ раззорил.

Однако ж за его заслуги великия его величество содержал его в своей милости по смерть, и некоторые годы поставил ему в правление, почитай суверенное[551], весь Низ. И когда его величество вступил сам во все правление государства и начал устанавливать новое определение правления – тогда Низ весь и оной (Казанский) приказ от него, Голицына, взят. И определено править по губерниям и протчее, как о сем будем ниже пространнее писать.

Протчие ж министры или судьи остались всякой в своем правлении, токмо все приналежали до Тихона Стрешнева, как мы выше упомянули.

В то ж время фавор к Лефорту продолжался, токмо был для одних вечеринок и пиров, а в делах оной Лефорт сил не имел и не мешался, и правления никакого не имел, токмо имел чин адмирала и генерала от инфантерии.

И понеже был человек слабаго ума и не капабель (способен) всех тех дел править по своим чинам, то все управляли другие вместо его. Помянутой Лефорт и данно и нощно был в забавах: супе, балы, банкеты, картежная игра, дебош с дамами и питье непрестанное, – оттого и умер во время своих лет под пятьдесят.

Но в то ж время Александр Меньшиков[552], почал приходить в великую милость, и до такого градуса взошел, что все государство правил почитай. И дошел до градуса фельдмаршала, и учинился от цесаря сперва графом имперским, а потом вскоре принцом, а от его величества дуком (князем) ижерским.

И токмо ему единому давалось на письме и на словах (титулование) «светлость». И был такой сильной фаворит, что разве в римских гисториях находят. И награжден был таким великим богатством, что приходов (доходов со) своих земель имел по полторасто тысяч рублев. Также и других трезоров (сокровищ) великое множество имел, а именно: в каменьях считалось на полтора миллиона рублей, а особливо знатную вещь имел – яхонт червщатой (рубин тёмно-красный), великой цены по своей великости, и тяжелине, и цвету, которой считался токмо един в Европе.

Характер сего князя описать кратко: что был гораздо среднего, и человек не ученой, ниже писать что мог, кроме свое имя токмо выучил подписывать, понеже был из породы самой низкой, ниже шляхетства.

Магнифиценция (пышность) жития его описана будет ниже, и все его авантажы (приключения) и при полки (при полках?) счастливые и несчастливые.

А для самой конфиденции к своей персоне (царь Петр Алексеевич) всегда любил князя Федора Юрьевича Ромодановского, шутошного названного царя Плешбурхскаго, которому учинил новой приказ в Преображенском и дал ему все розыскныя дела о государственных делех, то есть что касается до его царской персоны, до бунтов и протчее, также и другие розыскныя самыя важныя дела.

Также оной правил судом всю гвардию Преображенскаго полку. Также оному дал власть: во время своего (царского) отбытия с Москвы и вне государства, как на приклад (на пример) в бытность свою в Голандии, и в Англии, и в Вене, также и в другия отбытности, – править Москву, и всем боярем и судьям прилежать до него, Ромодановскаго, и к нему съезжаться всем и советовать, когда он похочет.

А другим образом определено было съезжаться на дворец в приказ Счетной, где сидел Никита Зотов[553], думной прежде бывший дьяк, а потом думной дворянин, которой был учителем его величества писать.

О власти же его, Ромодановскаго, упоминать еще будем, что принадлежит до розысков, измены, доводов (доносов) до кого б какой квалиты (знатности) и лица женского полу или мужеского не пришло, мог всякого взять к розыску, арестовать, и розыскивать, и по розыску вершить (расправу).

И еще более: ежели б из фамилии его величества есть какая притчина, на которую явилась, что б касалася к предосуждению самой его величества персоны, мог бы, взяв, сослать в монастырь.

Оной же князь Ромодановской ведал монастырь девичей, где царевна София заключенная сидела, и содержал ее в великой крепости. И когда розыски самыя царевны Софии были[554], то его величество сам распрашивал ее в присутствии его, князя Ромодановскаго, и кроме его в тех делах никому конфиденции (доверия) не имел.

Оной же имел власть к своей собственной забавы всю его величества охоту соколью содержать на коште дворцовом (за счет дворцового ведомства); и как в лугах Коломенских, так и в других местах заказ (запрет) был тою охотою никому ездить,– сие токмо чинилось для его одного.

Оной же имел власть как из бояр, так из другаго шляхетства и из всякаго чину брать к себе и содержать для своей забавы, понеже был человек характеру партикулярного (особенного), а именно: любил пить непрестанно, и других поить, и ругать, и дураков при себе имел, и ссоривал, и приводил в драку, и с того себе имел забаву.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ЧИНЫ
И ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ВЕДОМСТВА
РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА
В XVII ВЕКЕ

ЧИНЫ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

СЛУЖИЛЫЕ ПО ОТЕЧЕСТВУ

ГОСУДАРЕВ ДВОР

БОЯРСКАЯ ДУМА

БО­Я­РЕ – знат­ней­шие чле­ны ду­мы. Чи­с­ло их силь­но ко­ле­ба­лось (от 13 че­ло­век в 1630 г. до 63 в 1693 г.), при­чем на за­се­да­ни­ях Ду­мы все­гда бы­ло мень­ше спи­со­ч­но­го со­ста­ва. Ведь бо­я­ре за­ни­ма­ли вы­с­шие во­ен­ные, ад­ми­ни­ст­ра­тив­ные и ди­п­ло­ма­ти­че­с­кие дол­ж­но­сти, ча­с­то свя­зан­ные с от­лу­ч­ка­ми из сто­ли­цы, не го­во­ря уже об от­пу­с­ках и опа­лах (ко­г­да го­су­дарь “не ве­лел бо­я­ри­ну ли­ца сво­его ви­де­ти”). В Ду­ме бо­я­ре за­ни­ма­ли ме­с­та по стар­шин­ст­ву: пер­вым был ко­ню­ший бо­я­рин, за ним шли бли­ж­ние или ком­нат­ные бо­я­ре, вхо­див­шие в кру­жок ли­ч­ных со­вет­ни­ков го­су­да­ря, а за­тем уже ос­таль­ные. По знат­но­сти про­ис­хо­ж­де­ния и вли­я­тель­но­сти при дво­ре име­на бо­яр пе­ре­чи­с­ля­лись од­но по­с­ле дру­го­го в еже­год­ных Бо­яр­ских спи­сках. Пред­ста­ви­те­ли 16 ро­до­ви­тей­ших фа­ми­лий име­ли бе­з­у­с­лов­ное пра­во стать бо­я­ра­ми, ми­нуя ле­ст­ни­цу чи­нов, при ос­во­бо­ж­де­нии за­кре­п­лен­ных за их ро­дом ва­кан­сий и име­ли в Ду­ме боль­ше сво­их пред­ста­ви­те­лей, чем вся ос­таль­ная знать. Еще че­ты­ре фа­ми­лии, вы­дви­нув­ши­е­ся в XVII в., по­сте­пен­но за­слу­жи­ли пра­во ми­но­вать чин околь­ни­че­го, дру­гие обя­за­ны бы­ли пре­ж­де от­слу­жить в этом чи­не. Но бо­яр­ст­во мог­ло быть по­жа­ло­ва­но го­су­да­рем, по про­хо­ж­де­нии ле­ст­ни­цы чи­нов, лю­бо­му че­ло­ве­ку в на­гра­ду за во­ен­ные или ди­п­ло­ма­ти­че­с­кие за­слу­ги. Ча­с­тень­ко в бо­я­ре по­па­да­ли род­ст­вен­ни­ки ца­риц и цар­ские лю­бим­цы.

ОКОЛЬ­НИ­ЧИЕ – вто­рой по зна­че­нию дум­ский чин. В от­ли­чие от бо­яр, си­дев­ших в при­сут­ст­вии ца­ря, не сни­мая ша­пок, они сто­я­ли на за­се­да­ни­ях Ду­мы, по­лу­ча­ли ме­нее ва­ж­ные чи­ны в ар­мии и по­соль­ст­вах, в при­ка­зах и на во­е­вод­ст­вах, име­ли бо­лее ни­з­кие по­ме­ст­ные и де­не­ж­ные ок­ла­ды. Как пра­ви­ло, это бы­ли немо­ло­дые лю­ди, сде­лав­шие карь­е­ру бла­го­да­ря вы­да­ю­щим­ся за­слу­гам. Для мно­гих ро­дов этот чин был пре­де­лом воз­вы­ше­ния. Чи­с­ло околь­ни­чих ко­ле­ба­лось в раз­ные го­ды от 4 до 55, при­чем боль­шин­ст­во все­гда бы­ло на даль­них служ­бах и из­ред­ка в от­пу­с­ках. Вли­я­тель­ней­ший из околь­ни­чих за­ни­мал дол­ж­ность ору­ж­ни­че­го и ве­дал Ору­жей­ной па­ла­той, ос­таль­ные по­чи­та­лись со­г­ла­с­но ме­с­ту в сво­ем раз­ря­де Бо­яр­ско­го спи­ска.

ДУМ­НЫЕ ДВО­РЯ­НЕ – чин, пред­на­зна­чен­ный для пред­ста­ви­те­лей не­знат­ных ро­дов, чей со­вет был же­ла­те­лен в Ду­ме. Его по­лу­ча­ли, на­при­мер, вы­да­ю­щи­е­ся во­ен­ные спе­ци­а­ли­сты, пер­вые рус­ские ге­не­ра­лы ре­гу­ляр­ной ар­мии, осо­бо от­ли­чив­ши­е­ся ад­ми­ни­ст­ра­то­ры и т.п. В раз­ное вре­мя та­ких бы­ло от 1 до 40 че­ло­век. В при­двор­ной карь­е­ре ари­сто­кра­тов этот и сле­ду­ю­щий чин от­сут­ст­во­ва­ли, хо­тя в ред­ких слу­ча­ях дум­ные дво­ря­не и дум­ные дья­ки мог­ли быть по­жа­ло­ва­ны в околь­ни­чие.

ДУМ­НЫЕ ДЬЯ­КИ – вид­ные пред­ста­ви­те­ли гра­ж­дан­ской ад­ми­ни­ст­ра­ции, при­зван­ные уча­ст­во­вать в за­се­да­ни­ях Ду­мы по­сто­ян­но, в от­ли­чие от сво­их со­брать­ев, при­гла­шав­ших­ся во дво­рец толь­ко для до­к­ла­да. Име­ли пра­во воз­гла­в­лять при­ка­зы в ка­че­ст­ве су­дей (про­стые дья­ки мог­ли уп­ра­в­лять при­ка­зом толь­ко кол­ле­ги­аль­но).

БЛИ­Ж­НИЕ ЛЮ­ДИ

КОМ­НАТ­НЫЕ СТОЛЬ­НИ­КИ И СПАЛЬ­НИ­КИ – юно­ши знат­ных фа­ми­лий, слу­жив­шие го­су­да­рю за сто­лом и в спаль­не. Жи­ли во двор­це и спа­ли по оче­ре­ди в цар­ской опо­чи­валь­не.

КРАВ­ЧИЙ (ЧАШ­НИК) – до­ве­рен­ный столь­ник, за­бо­тив­ший­ся о цар­ском пи­тье и ли­ч­но его по­да­вав­ший.

ПО­СТЕЛЬ­НИ­ЧИЙ – до­ве­рен­ный столь­ник, от­вет­ст­вен­ный за цар­скую по­стель и опо­чи­валь­ню.

ЛОВ­ЧИЙ – ор­га­ни­за­тор цар­ской охо­ты.

КА­З­НА­ЧЕЙ – хра­ни­тель цар­ских дра­го­цен­но­стей.

СТРЯП­ЧИЙ С КЛЮ­ЧОМ – двор­цо­вый эко­ном.

ПЕ­ЧАТ­НИК – канц­лер, хра­ни­тель го­су­дар­ст­вен­ных пе­ча­тей.

ЯСЕЛЬ­НИ­ЧИЙ – от­вет­ст­вен­ный за цар­скую ко­нюш­ню и вы­езд.

ДВО­РО­ВЫЕ ЧИ­НЫ

СТОЛЬ­НИ­КИ – не­сколь­ко со­тен дво­рян, пер­во­на­чаль­но об­слу­жи­вав­ших цар­ские пи­ры и при­е­мы, раз­но­ся яс­т­ва и на­пит­ки. Со вре­ме­нем – про­с­то чин, с со­от­вет­ст­ву­ю­щим по­ме­ст­ным и де­не­ж­ным ок­ла­дом. Юно­ши знат­ней­ших ро­дов на­чи­на­ли служ­бу в столь­ни­ках, до­жи­да­ясь по­жа­ло­ва­ния в Ду­му. До­с­тиг­шие это­го чи­на пред­ста­ви­те­ли не­знат­ных мо­с­ков­ских фа­ми­лий слу­жи­ли при­каз­ны­ми судь­я­ми, пол­ков­ни­ка­ми и рот­ми­ст­ра­ми, го­ро­до­вы­ми во­е­во­да­ми и по­сла­ми в ме­с­тах, слиш­ком не­зна­чи­тель­ных для дум­ных лю­дей, или их то­ва­ри­ща­ми (по­мощ­ни­ка­ми). При этом как чин тре­бо­вал оп­ре­де­лен­ной дол­ж­но­сти, так и дол­ж­ность – на­при­мер, во­ен­ная – мог­ла оп­ре­де­лить по­жа­ло­ва­ние в столь­ни­ки че­ло­ве­ка, ни­ко­г­да не при­слу­жи­вав­ше­го за сто­лом.

СТРЯП­ЧИЕ – око­ло ты­ся­чи дво­рян, пер­во­на­чаль­но пред­на­зна­чав­ших­ся для со­про­во­ж­де­ния ца­ря и мел­ких по­сы­лок. К кон­цу XVII в. за­ни­ма­ли от­вет­ст­вен­ные дол­ж­но­сти, кро­ме во­е­вод­ских и по­соль­ских, по­лу­чая чин в си­лу ро­до­вой тра­ди­ции или в на­гра­ду за за­слу­ги.

ДВО­РЯ­НЕ МО­С­КОВ­СКИЕ – от­бор­ное дво­рян­ст­во, удо­сто­ен­ное за­не­се­ния в Бо­яр­ский спи­сок. Его пред­ста­ви­те­ли со­ста­в­ля­ли Мо­с­ков­ский полк тя­же­лой ка­ва­ле­рии, на­зна­ча­лись на раз­ли­ч­ные ко­манд­ные дол­ж­но­сти, со­ста­в­ля­ли сви­ту по­слов и пол­ко­вод­цев, мог­ли про­дви­гать­ся по ле­ст­ни­це при­двор­ных чи­нов.

ЖИЛЬ­ЦЫ – око­ло двух ты­сяч мо­ло­дых дво­рян мо­с­ков­ско­го спи­ска, груп­па­ми по не­сколь­ку со­тен че­ло­век дне­вав­ших и но­че­вав­ших на цар­ском дво­ре для ох­ра­ны и по­сы­лок. С это­го чи­на на­чи­на­лась служ­ба боль­шин­ст­ва при­двор­ных. Жиль­цы на­зна­ча­лись на ко­манд­ные дол­ж­но­сти в рей­тар­ские, дра­гун­ские и сол­дат­ские пол­ки.

ДЬЯ­КИ – по­с­лед­ний чин Бо­яр­ских спи­сков. Ру­ко­во­ди­те­ли де­ло­про­из­вод­ст­ва в цен­т­раль­ных