Глава 10. Каким способом отправлять Полуверицу

 

Всеобщее безобразие самым волевым образом прекратила Диана, она встала и объявила следующую новость:

— Пойдемте-ка отсюда!

Полуверица тут же подскочила и вопрошающе замурлыкала:

— Куда, деточка, куда?

— Наружу, там будет ужин!

Слова очередной поговорки никто из присутствующих не воспринял как пустой трёп, все закивали и стали собираться: дети отряхиваться от грязи и перетряхивать свои рюкзаки, ворон чистить перья, а божий одуванчик Степанида от нечего делать пошла в пляс. Диана мельком глянула на это действо и забурчала:

— Нет, ну есть же бабы на всю голову пришибленные! Вы поглядите на неё: тут она хрен знает сколько лет уже пляшет, а в нашем мире давно бы могильную плиту подпирала наравне с другими покойными старушенциями.

— Навряд ли, — вздохнул Тимофей. — В её время даже деревянные кресты на могилах не ставили. Сгнила б старая на общем кургане или просто покоилась бы под берёзой.

— Под берёзой, говоришь… — включилась в беседу Алиса. — Я вот что подумала, получается её срок на земле давно вышел?

— Вышел, — радостно закивали все.

— А раз вышел, значит, стоит ей появиться в реальном мире, так она сразу же рассыпется в прах?

— Скорее всего.

— Ни факт.

— А вот и факт.

Девушки отважно шли вперёд, ворон ехал на плече хозяйки, бабка бежала следом, а на ходу путники переругивались между собой по поводу дальнейшей судьбы Полуверицы.

А когда тема, за неимением научных данных и народных преданий, себя исчерпала, дотошная Алиса не нашла ничего интереснее, как прикопаться к самому названию этих половинчатых существ.

— Давайте подумаем, — сказала она. — Почему та нежить, которая прыгает за нами, носит название Полуверец? Я конечно не сильна в религиях, но весь последний год (после нашей вылазки в Заболотье) старалась их изучить.

Ворон сделал вид, что недопонял ход мыслей хозяйки, а Диана на самом деле не поняла к чему клонит её сестра и пожала плечами. Ну что ж, Алисе пришлось и далее мудрить самой:

— Так вот, Полуверец — это скорее всего полу-вера. Как и объяснил нам Тимофей, Полуверцы верят в Христа и в бога лишь наполовину. А следовательно, наша Плуверица родилась уж точно после крещения Руси, то есть когда христианство уже было. А это… туда-сюда 990 год. Так, теперь считаем, — девочка сделала натужное лицо. — 2008 год отнять 990 год, равно 1018. Ну да, ну да, тысячу лет назад с сего момента и крестили Русь. Всё сходится! Степанида тут и вправду уже тыщу лет сидит.

— Ух ты! — хотела восхититься Диана образованностью сестры, но у неё это как-то вяло получилось, она хмыкнула и депрессивно попросила. — А теперь про печенегов и половцев посчитай.

Вспомнить, когда святую Русь топтали печенеги и половцы, оказалось нелегкой задачей. Но Тимофей помог подружке:

— Я знаю! Печенеги нападали на нас…

— На вас? — подколола его Диана. — То есть на вас с бабой Ягой они прямо таки и нападали. Я правильно поняла?

— Не мешай! — одернула её сестра.

— Да, на нас, — категорично повторил ворон. — А нападали они на нас с 800 годов по 1200 годы.

— Ха, и тут всё сходится! — непонятно чему обрадовалась Алиса. — Бабулька то у нас — древнулька.

— Древнулька, древнулька, — пробубнила Диана и задумалась.

На самом деле у младшей девочки был какой-то другой ум, особый. А поэтому она ушла в своих изысканиях ещё дальше:

— Получается, если есть христианская вера — есть Полуверцы, а если нет христианской веры, то нет и Поуверцев. Так что ли?

— Ты это о чем?

— А о том, до крещения Руси... Полуверцев, как класса, не существовало. Я правильно поняла?

— Как класса, как вида и подвида! — заржала Алиса. — И как рабочего класса, ещё скажи.

Но ворон понял о чём хотела сказать младшая дочь и легонько тюкнул распоясавшуюся хозяйку в темечко.

— Да ну что ты, Дианочка! — сказал он. — Веру в бога неважно как обозвать. Язычество, мусульманство, христианство: единобожие, многобожие… Для Полуверцев никакой роли не играло какая религия была в их племени в тот самый миг, когда каждый из них становился оборотнем.

— Как это?

— А так. Давай объясню. В языческих богов можно верить наполовину? Можно. Можно быть наполовину мусульманином, а наполовину сомневающимся в её постулатах. Можно. Ну вот. Те или иные религии были всегда, как только человечество осознало себя человечеством. Соответственно с тех давних пор и начали заселять наш потусторонний свет Полуверцы. Основой в появлении Полуверцев, как вида, лежит вера или религия. А какая конкретно религия — неважно. Поэтому то нашей Степаниде так необходимо, чтобы Дианка её отмолила и тем самым отпустила её душу туда, где ей и полагается жить. Я думаю, она не за тело своё печется, а именно за душу! А какой именно молитвой она отмолит свою душу — ей и самой всё равно.

— А я думаю, не всё равно, — возразила старшенькая. — Её надо отмаливать её же временнЫми молитвами.

И опять никто не понял мысленную загогулину Алисы:

— Её временнЫми молитвами?

— Вот именно. В момент рождения Степаниды какая религия была в почете? Христианская. Вот с христианских молитв и надо начинать отмаливать бабульку.

— Не факт, — сказал ворон. — Языческие семьи ещё долгих 500 лет после крещения Руси жили и боролись за свою веру. Если не дольше…

— Ну хорошо, — согласилась Алиса. — Надо у самой Степаниды спросить, кому её родители поклонялись.

— Ага, — возразила Диана. — она же совсем крохой пропала, поди и не помнит ничего. И вообще, впервые вижу нечисть, полностью зависящую от какой-то там религии. Бред какой-то! Тем более... Ну взрослый человек — ладно, туда-сюда… А ребёнок? Она же, когда оборотнем стала, ни про какую религию и слышать, небось, не слышала!

Тимофей аж каркнул от удивления:

— Ты не сравнивай себя с голубями! Ей целых восемь лет было: почти взрослый человек по прошлым меркам! — ворон курлыкнул и успокоился. — И вообще, ты вокруг себя посмотри, где ты тут видишь не бред?

Диана оглянулась и смутилась, её действительно окружал один сплошной бред: и в прошлом и в настоящем, начиная от придурочных бабушкиных вечерних посиделок у её кровати с книжкой про «Колобка» да про «Репку», и заканчивая её собственным кошачьим прошлым.

— В ЛЮБОМ ИЗ МИРОВ НЕТ НИЧЕГО НОРМАЛЬНОГО, — назидательно сказал ворон. — Когда ты поймешь эту простую истину, так и жить тебе станет легко и просто.

Диана вздохнула:

— Ага, дед Иван так и говорит: «Весь мир — один сплошной бардак!» Только жить ему от этого ничуть не легче.

Тимофей сморщился (но под перьями его морщин никто и не заметил):

— Твой дед Иван пожизненный болван! Надо меньше на соседей бочку катить, тогда б и жизнь его была не так обременительна.

— На соседей бочку катить… — не понимая нового для неё словосочетания, повторила Диана.

— Катить бочку на соседей, это значит, ругаться с ними, наезжать и так далее, — пояснил Тимофей. — Вот смотри как работает этот закон. Дед бочку на людей катит? Катит. Ему тяжело? Тяжело. И всем вокруг от этого тяжело. Вот и делай теперь вывод сама: зачем твоему деду такая тяжёлая бочка, а если она и нужна, то в то ли русло он её направляет?

Тут Алиса не выдержала, устав их слушать:

— Во-первых, наш дед пусть продолжает ругаться на соседей, а иначе он начнёт ругаться на внуков. А нам, его внукам, это невыгодно. Во-вторых, отмаливать Степаниду будем сразу двумя молитвами — христианской и языческой (на всякий случай, чтобы уж наверняка).

— Может не надо! — встрепенулся ворон. — Может у неё судьба такая: жить в сказке. Тут хорошо. Я про её душу просто так ляпнул, не подумавши.

Алиса зыркнула на него сердито:

— Далеко не всем хорошо в вашей сказке. А раз Степанида встретилась нам на пути, значит, сама судьба так распорядилась. Плохо ей, не видишь что ли?

Компания оглянулась на Полуверицу, та плелась следом за ними и с безумным видом завывала что-то нечленораздельное.

— Да уж, её душевное состояние оставляет желать лучшего. А как ты предлагаешь её отмаливать? Мы ж ни одной молитвы не знаем, — поинтересовалась Диана.

— Сказочница наверняка знает, — сквозь зубы процедила старшая умница-разумница.

И друзья поняли, что спорить с командиршей бесполезно, придётся им тягаться с Полуверицей до самого конца, то есть до встречи со Сказочницей. И вроде как Степанида это тоже поняла и затянула уже что-то более-менее вменяемое:

 

Стану старого будить,

Встань, старый, проснись!

Люли-люли, проснись!

Вот тебе помои, умойся!

Люли-люли, умойся!

 

Вот тебе рогожа утрись!

Вот тебе лопата помолись!

Люли-люли, помолись!

 

Глава 11. Кто рыл ров

 

Идти по светлому земляному коридору (хоть и непонятно куда) было намного безопаснее, чем по поверхности — решили наши путники и двигались довольно таки весело и непринужденно. Ведь кто-то же да создал для них спасительную подземную траншею. Но кто: ястреб-канюк, Вий? После недолгого совещания группы, решено было спросить у Полуверицы о этом добром супергерое. И Алиса, покашляв в кулак, развернулась и обратилась к старухе в своей привычной любезной манере:

— Дорогая Степанида, а вы не подскажете нам: кто вырыл этот чудесный ход? — девушка обвела пространство рукой, дабы наглядно дать понять нежити, что она имеет в виду.

Полуверка остановилась и задумалась. А через некоторое время как бы нехотя обронила:

— Дык я всегдашняя тутошняя жиличка. А вот вы в какую-то окаянную ямочку упали, коей в моей пещерке отродясь не было.

— Понятно, — прокаркал ворон. — Это, мол, её личная пещера, а мы упали в разверзнутые недра. А разверзнул для нас землю определённо ястреб, он же бывший Вий. Наверное. А вот кто вырыл такой длинный и просторный ров? Пока неясно.

Алиса почесала грязной рукой свой нос (не делайте так никогда) и спросила:

— Версии есть?

— Есть, — сказала Диана. — Вий и вырыл ров, но давным-давно.

— О-о, — Тимоша закатил глаза, видимо, пытаясь что-то разглядеть внутри своей головы. — Нет, всё не так, как вы себе представляете. Вий — хозяин всего подземного царства. По крайней мере, был хозяином. А сам он рыть не умеет... Не умел. Да он и не лазил никогда по пещерам этим, сидел себе на одном месте, раздавал всякие разные приказы подземным жителям.

— Кому?

— Да тем же Гномам, Дивьим людям, Цвергам, подземным Эльфам... Да мало ли кому!

— Ну допустим кто-то из них тут изрядно поработал. Тогда круг подозреваемых сильно расширяется. — встряла Диана.

— И что, все эти существа теперь остались без хозяина? — спросила старшенькая.

Ворон, как бы раздумывая над ответом, почесал клюв об и без того спутанные волосы хозяйки:

— Я бы сказал, без тирана. Глядишь, они теперь и жить начнут свободнее.

Девчонки закивали.

— Ну так кто из них вырыл этот лаз? Не сама же Полуверица!

— Не знаю, — Тимофей развёл крылья в стороны. — Спросите у блаженной.

Алиса снова повернулась к нежити:

— Дорогая Степанида, а не подскажете вы нам, кто всё-таки вырыл эту пещеру? Мы понимаем, что она ваша. Но не вы же её копали?

И Алиса показала бабушке пантомиму: копание земли лопатой.

— Смешно! — хрюкнула Диана. — Ты своей башкой подумай сперва. Не у всех существ лопаты в наличие имеются. Ты нечисть с нашим дедом не сравнивай, он как-никак человек.

Дана подошла к стенке и стала карябать её руками.

— Кошка! — прыснула Алиса на неё глядя. — Ты неправильно копаешь, твои сородичи не так какашки закапывают. Надо не стенку когтями отколупывать, а встать раком и расковыривать чернозём под ногами, то есть под задними лапами.

— Сама такая! — обиделась младшенькая и дернула сестру за волосы.

Сестра дернула в ответ. Полуверка внимательно наблюдала за клоунадой её новых подружек, а минуты через две до юродивой дошла вся суть вопроса. Она радостно воскликнула, потом смутилась и попыталась улыбнуться. И тут случилось чудо: дряхлая старушенция вдруг начала видоизменяться, разрастаться и... Вот она достигла своим шеломом потолка. Да, да, она превратилась в самого настоящего богатыря в доспехах! А потом так же легко сдулась обратно, вместившись в свой скелет и тихо-тихо захихикала.

— Ух, выдохнули путницы, когда сие действо закончилось. — Теперь понятно, кто тут у нас рудокопы.

— Глинокопы и известнякопы, — уточнил Тимофей. — руды я что-то тут и не приметил. Хотя... руда, если здесь и присутствует, то гораздо, гораздо в более низких слоях земли. Нет, не для добычи железа богатыри копали эту штольню. Железо они в гористых местностях добывают. Нет, не будут они степь для такого дела раскурочивать.

— А для чего тогда им нужны норы в степях?

— Да по всей видимости, с монголами в войнушку играют. Всё наиграться никак не могут! То у них крепости оборонные входу, то лазы подземные. Как дети, ей-богу!

Девчушечки вспомнили последнее нападение монголов на них самих и поёжились:

— Да ты брось, богатырям просто деваться некуда. Если враг прет, надо ж как-то обороняться! Стратегию там всякую разрабатывать...

— Стратегию разрабатывать? — каркнул ворон от удивления. — А вы знаете такую истину: кто ищет войну, тот обязательно её найдёт.

Дианка нахмурилась:

— Ага, и мы войну искали, когда монголы нас топтали! Расскажи ещё чего повеселее.

— Вы? — удивилась мудрая птица. — Вы то как раз войну и ищите всё время! Вам же по возрасту положено было дома сидеть, в песочнице играть, и по лесу мгачинскому без родителей не шастать. Если б вы во дворе играли, вообще ничего с вами не было. Не-бы-ло. Понимаете? Вот и сейчас, чего в геологоразведочную шахту опять полезли? Сказано же было, что богатыри рано или поздно сами очухаются. Никто вас сюда силком не загонял. Да и вообще...

— Понимаем. — сурово сказала Алиса. — И ты бы тогда не страдал, потому что ко мне б не привязался. И ваш сказочный мир ещё б на долгие годы от людских глаз был бы спрятан. Ты не думай, я всё очень хорошо понимаю, по древним меркам я уже старая дева. А поэтому могу допетрить, что мы с Динкой тут у вас — лишний элемент, заноза в заднице у Сварога. Правильно, а то как же! Царя-самодура всё равно не переделать — по любому помоями зарастет, а Сказочнице помогать и вовсе преступление! Она же из вашего мира в наш мир сказки переносит. Значит, тоже лишний элемент.

После многозначительного эмоционального монолога, старая дева выдохлась и села отдыхать. Диана и бабка тоже. А чернокрылый товарищ расстроился:

— Зря ты так на Сварога, он же нашей сказочнице подарил слова-сверчки, ей теперь и писать не надо, сказки сами в книгу ложаться.

— А руками писать полезнее!

— Определённо! — поддакнула Диана.

— Я не знаю, — сконфузился ворон. — Но у неё артрит... Вообще-то я очень, очень вас люблю, но как взрослый, всё равно считаю, что людям, а тем более детям в нашей стране не место. Вот выберетесь вы отсюда, нет? Я же переживаю.

И тут глаза Алисы сверкнули почти таким же светом, как у Дианы:

— А не надо переживать! Откуда ты знаешь, где нам лучше и в чём наша миссия? Может, мы и родились, чтобы тут остаться навсегда, превратиться в каких-нибудь оборотней и жить вечно.

— Пути господни неисповедимы! — вспомнила Дианка очередную бабушкину реплику на все случаи жизни, и потянула сестру за рукав. — Пойдем дальше, хватит тебе уже стоять и орать, как оголтелая. Вон, всех мышек распугала.

Алиса взорвалась:

— Если ты мне про мышей ещё раз хоть слово скажешь, я тебя убью!

— Брек! — каркнул ворон и уже существенно тюкнул свою любимицу в зад.

— Ой, — присела Алиса.

Тёмыч тоже уселся на пол:

— Знаешь, дочь, дело в том что никто не знает как лучше было бы то или это, и как правильнее поступить в том или ином случае. Я думаю, понять колесо жизни и увидеть, куда оно катится — не подвластно никому, даже богам, ну или одному богу... какой он у вас там...

— Вот и давай тогда жить и действовать в связи со сложившимися обстоятельствами, — сделала вывод Алиса.

— Как бог на душу положит! — добавила её сестра.

— И не мудрствовать лукаво, — подытожила птичка. — Мир?

— Мир! — кивнула Аля и вытянулась прямо на полу.

И сон, как и крути, но одолел буйную голову старой, то бишь юной и глупой протестантки. Диана, глядя на такое дело, завалилась рядом, а Полуверица, убедившись, что с детьми всё в порядке, уселась поодаль, выудила из запазухи клубок ниток, спицы и принялась вязать шарф для святой мученицы Дианы, которая обязательно...

— Слышите вы, обязательно спровадит меня в божий свет!

И в богатырской штольне наступил тихий час, потому что даже Тёма закрыл свои трехсотлетние очи белой пленкой-покрывалом и заклевал носом. Медленная мягкая колыбельная песня тонкой струйкой потянулась изо рта Степаниды, ласково окутала наших барышень, а также их ручного пернатого помощника:

 

Как жила я у матушки,

Как жила я у батюшки,

горюшка не ведала,

спала, гуляла, обедала.

 

Полети весточка через моря,

туда, где поживает моя родня:

тоскует их дочь на чужой стороне,

Слезами умывается, кручиной утирается,

рыдает даже во сне.

 

Глава 12. Выход из пещеры

 

Утро очередного дня накрыло Богатырскую сечь игристым светом, заманчивой росой и раскатистыми трелями полевых жаворонков. Солнышко очень хотело пробить лучами земную твердь, чтобы добраться до наших путешественников и рассмотреть их получше, но не смогло. А те проснулись и без него — сами, ну когда выспались, и в их желудках заурчало со страшной силой.

— Я есть хочу, — жалобно замяукала Диана, продрав свои неземные очи.

— Потерпи! — огрызнулась Алиса и привстала, тем самым согнав с себя нахохлившейся спящий комок ворона.

Она запустила пальцы в свои колтуны-волосы. Нет, не расчесываются!

— Ням-ням? — сообразила Полуверка, оторвавшись от вязания и оглядев три голодных рта.

Она быстро спрятала спицы в многочисленных складках одежды, намотала уже готовый шарф на шею своей подопечной и вытащила из-за пазухи каравай хлеба. Хлеб был черствый, как полено, но бригада обрадовалась ему неимоверно. После короткого совещания решили расколоть буханку на куски, а затем налить в крышку термоса немного воды, замачивать в ней хлеб и есть. Исходя из прошлого опыта хранения съестных припасов в сказочной Руси, и даже опираясь на свою негативную практику: ох, как легко от девчонок уходила провизия в чужие руки! Решили съесть сразу всё и не куркулить на завтра, послезавтра и так далее.

Через полчаса команда была более или менее сыта. Ну и разговоры соответственно повеселели. Одна Полуверка не ела, ей оно, видимо, было ни к надобности. А когда девчонки всё-таки попытались накормить её моченой булкой, она даже показала товарищам свой полуматериальный живот, через который были видны позвоночник и рёбра.

— А где это наша Степанида хлебушко уперла? — ехидно спросила Динка.

— Наверное у богатырей, — прокаркал ворон и тут же чуть не подавился, потому что Полуверка посмотрела на него неким определённым взглядом, ярко свидетельствующим о том, что у птички скоро отсохнет язык.

— Поляницы, — уточнила она. — Добрые девки поляницы Степаниде харчи подносят, когда я каликой перехожей у их ворот долблюсь. И хлебца могут дать, и уточку перелетную, а ежели конь богатырский скопытится, то и кониной обрадуют.

— Фу-фу-фу, — поморщилась вегетарианка Дина.

— А зачем ты еду выпрашиваешь, если в ней не нуждаешься? — строго спросила Алиса, которая не одобряла, когда выпрашивали лишь бы выпросить.

Полуверка вздохнула:

— По привычке, деточка, по привычке. Вот упомню, бывало, бегает младая Степанида да всё вымаливает: «Матушка, дайте хлебца! Батюшка, дайте студня! Тётушка, дай молочка попить! Дедко с бабой, дайте у курочки обглодать крылышко!»

— Фу, что это? — опять скуксилась Диана.

— Не обращай внимания, — снова чуть было не подавился ворон. — Старуха детство своё золотое вспомнила. Раньше так принято было, дети не в игрушки играли, а взрослых за подолы дергали и о еде канючили.

— Понятно, — вздохнула Алиса. — Голод не тётка. С едой, поди, проблемы были в древние времена.

Ворон посмотрел куда-то вдаль, а потом сказал:

— Да их карапузы ежели и нажрутся от пуза, то всё одно пожрать просят — привычка у них такая! А когда им дают, то они прячут пищу где ни попадя. А потом могут и тухлятины нажраться, да и сдохнуть в неровен час.

— Да… — покачала головой младшенькая, видимо вспомнив свои недавние кошачьи потребности: орать по поводу и без повода «мяу-мяу, мать дай пожрать».

— Ага, обойди-ка всех соседей, так под порогом у тебя целый склад может скопиться.

— На случай ядерной войны!

— Ну ладно, хватит ёрничать, — встала Алиса. — Теперь знаем, кто нас приведёт к поляницам, когда мы из пещеры вылезем.

Все закивали. Дальнейшее путешествие проходило уже легче. Хоть ворон и травил страшилки про страшных земляных червей размером с крокодила, его никто не слушал.

 

Через несколько часов пути воздух заметно посвежел и наши герои прибавили ходу.

— Я полечу на разведку, посмотрю, не ждёт ли нас Мамай у выхода? — Тимофей сорвался с места и полетел вперёд. — Ух-ух-ух!

Пару взмахов крыльями, и его нет. Теперь он своими предостережениями уж точно напугал своих дам. Партизанкам оставалось лишь крадучись передвигаться и всё время оборачиваться на Полуверицу. Они надеялись по выражению лица своей спутницы понять — всё ли впереди спокойно. Но по-видимому, пока всё было спокойно — блаженная улыбка не стекала с лица… пардон, со сморщенной морды Полуверицы, которая опять напевала что-то нечленораздельное.

— Ну значит, всё тип-топ.

Вскоре вернулся и чернокрылый разведчик:

— Нормуль, — сказал он. — Солнышко играет, птички поют, передвигаться будем ползком, из сена сделаем маскировку, а дорогу нам покажешь ты!

Он ткнул крылом в Полуверку. Та фыркнула и отстранилась. Алиса решила взять дальнейшее на себя:

— Милая, милая, милая Степанида, нам очень, очень, нужно попасть к поляницам удалым. Вы не проведёте нас к ним? Проведёте же, да?

— Полянцы? — Полуверка заулыбалась и закивала. — А как же! Я как раз туда и шагаю, пойдёмте, деточки.

И деточки медленно направились вперёд, к выходу. Бабулька, приплясывая, за ними. А Алиса принялась рассуждать как бы вслух:

— Нет, но я всё равно не пойму, на кой ляд взрослому человеку у других взрослых людей еду выклянчивать, тем более, если она тебе самой не нужна?

Девушка, видимо, подумала вслух уж очень сильно, да так, что Степанида отреагировала:

— А как по другому, деточка? Кто ж окромя меня мышей кормить будет, кротов да лис хитрющих?

— Блин, да нельзя прикармливать диких животных, они сами еду должны уметь добывать, а то они к человеку приученные потом не смогут сами себе еду в лесу добывать, подохнут! Так наши ученые говорят.

Ворон на сие научные изыскания обеспокоенно замахал крыльями:

— Так вот почему я ни одного крота в этой норе не встретил! Ведьма Степанида небось даже и мелких гномов приучила со своих рук жрать, а потом раз — в один миг и лишила их довольствия, вот они и сдохли все. Несчастные-кар-кар!

— Нет, я одного не пойму, — продолжала возмущаться старшенькая. — Как можно попрошайничать! Ну устройся ты к поляницам на работу кухаркой, уборщицей там или няней, в конце концов.

— Дворовой девкой, — подсказал ворон. — Правильно говорить: дворовой девкой, то бишь помощницей по хозяйству.

— Ну девкой дворовой, а? — с возмущением развернулась Алиса к бабке.

Но старушка лишь вопросительно замычала, она не поняла о чём лопочет отрок. Степанида, видимо, и знать не знала кто такие дворовые девки. А мудрый ворон рассудил так:

— Ну оно и не мудрено. Это ж смотря где она жила до своей смерти. В её общине могло и не быть знати, а соответственно и холопов. Да и как у ей сейчас об том и расспросить? В восемь лет на тот свет отошла, в смысле, сюда. Ни мозгов, ни титек!

— Почти взрослая! — подколола птицу Диана.

И Тимофей понял, наконец, почему всей душой не может привязаться к этому человечку: за её острый и поганый язык!

— Вовсе и не поганый! — прочла его мысли Полуверица. — Не обижай моё дитятко, а то…

— Что то? — огрызнулся ворон, сам то он любил читать чужие мысли, а когда копались в его мозговых хитросплетениях, он не любил.

— А я на тебя удавку свяжу, — серыми мёртвыми бусинами слов как бы невзначай проронила Степанида и запела:

 

Я веревочку сучу,

я удавочку кручу,

крепкую, пеньковую

на башку бедовую.

Я веревочку скручу,

я обиду отплачу.

 

Но недолго длилась её песня, также недолго и пернатый опасливо озирался на ведьму. Впереди забрезжил свет! Люди хотели было рвануть со всей мочи к выходу, но их летающий друг предупредил бесшабашность подруг:

— Кар! Выходим тихо, по одному и пригнувшись. А выйдя, сразу кидаемся в траву. Там степь кругом: обзор для врагов хороший. Вы ежели стоймя встанете, то будете, как бельмо в глазах у природы.

Пришлось девушкам замедлить шаг. Эх, как не замедляй свой ход, тихоход, но дырка в потолке если есть, то рано или поздно оттуда на тебя польётся дождь, и снег повалит, а в лучшем случае — солнечный свет сквозь фиолетовые тучи. Так случилось и у нас! Когда сахалинки добрались до выхода, то путь наружу оказался прост лишь для ворона и нежити Степаниды. Тоннель заканчивался глухой стеной. А вот сверху как раз таки и манила их дыра наружу, пахнущая разнотравьем да стрекочущая кузнечиками.

Бестыжее солнце безжалостно прочертило на полу круг. Девушки встали в него, посмотрели наверх, на небо да на облака. Скользкие высокие стены напрочь отрезали им ход наверх. Вот и прыгай теперь до небес, чумичка, пока не загорит твоё личко! И Степанида прыгнула. А ворон почесал крылом свою больную голову:

— Что-то я не подумал. Забыл, что вы обе тяжеловесны и не мобильны.

— Не подумал, — взмахнула руками от досады его хозяйка и позвала старушку. — Милая Степанида, вытащите вы нас отсюда, пожалуйста!

Дианку чуть не вывернуло наизнанку от уже надоевшей притворной вежливости сестры, но она промолчала, ведь на кону была её жизнь.

А Степанида, на удивление, кивнула. Она свесилась вниз и подала руку своей любимице Диане. Но куда там! Было так высоко, что и не дотянуться.

— Что же делать? — запорхал, заметался туда-сюда Тимофей.

А Полуверица спокойненько села на край ямы, свесила вниз ноги, достала из складок одежды верёвку и принялась вязать удавку, напевая при этом:

 

Я веревочку сучу,

я удавочку кручу,

крепкую, пеньковую

на бошку бедовую.

Я веревочку скручу,

я обиду отплачу.

 

Ворон аж психанул! А люди, то есть две девицы сразу сообразили в чём дело. В силу возраста, они ничего не знали про удавки, но прекрасно понимали одну простую закономерность: где есть верёвка, там есть и спасение. Алиса тут же вспомнила, что у неё в рюкзаке тоже есть верёвка и ударила себя по лбу:

— Вот я беспамятная! — и она вытащила её наружу.

Но было уже поздно. Степанида спустила свою удавку вниз и жестами показала, что к концу, который с петлёй, надо привязать связанный ею шарф, потом посадить в него попу и тогда Полуверица вытянет детей по очереди наружу. Те так и сделали. Первый отправился наверх младший и более лёгкий детёныш. А вот плотно-костную Алису вытягивали уже вдвоём: ведьма и Дианка. Ворон же взмыл вверх и высматривал: нет ли вдалеке опасности, и в какой стороне находятся заставы богатырей и поляниц. (Как мы уже знаем, обе эти усадьбы были расположены недалеко друг от друга.)

Когда наши дочки выбрались наружу, они с наслаждением завалились в сухостой и подставили свои мордашки солнцу. Нежная зеленая травка, выбивающиеся из-под сухой травы, поглаживала им руки и пахла почему-то арбузами. Наверное, всё-таки из-за голода. Ведь хлеб без каши — не еда.

А чернокрылый уже чуть ли не дрался с нечистой бабкой. Он заставлял её присесть, пригнуться или даже прилечь, но та вытянулась по стойке смирно, яркой темной меткой в поле, привлекая внимание людей, зверей и нежить всякую. Она бесстрашно торчала средь бескрайней равнины и знала точно в какой стороне оборонные крепости её подруг неласковых, и рвалась в поход за следующей порцией провизии. Наверное, на этот раз в её планы входило прикормить степных волков. Да и бог с ними! С волками, то бишь.

 

Баю-баюшки-баю,

не ложись на краю,

а ложись в середочке,

держись за веревочку,

придет серенький волчок —

схватит дочку за бочок

и утащит во лесок,

закопает во песок.