Клубок противоречий: Спарта – Афины – Фивы (Второй Афинский морской союз)

После подписания Анталкидова мира афиняне вернули контроль над проливами, ведущими в Северное Причерноморье, что имело большое значение для торговли с Боспором, одним из наиболее крупных поставщиков зерна на Балканы. Кроме того, афинянам были возвращены острова Лемнос, Имброс, Скирос. Восстановление флота обеспечивало налаживание контактов с морскими полисами Эгеиды. Наконец, в 378 г. до н. э. был оформлен договор о симмахии: создан Второй Афинский морской союз, направленный против гегемонии Спарты и имевший оборонительный характер.

Согласно условиям нового союза, афиняне не должны были выводить клерухии на земли союзников (владеть каким-либо имуществом на территории союзников), уважать независимость союзников, не вмешиваться в их внутренние дела. Провозглашенное равенство всех, входивших в симмахию Декларация уважения автономии союзников на фоне грубого вмешательства Спарты привели к быстрому росту союза. В него вошли многие островные и прибрежные полисы Эгеиды. Обязательный и собираемый со всей строгостью во время существования Первого союза форос был заменен добровольными взносами, размер которых определяли сами союзники, таким образом за сбор средств отвечали не только Афины.

Верховным – совещательным – органом нового союза стало собрание – синедрион, заседавший в Афинах. Каждый полис имел один голос, таким образом, в рамках союза обеспечивались равные права всех государств. Афиняне не имели преимуществ, однако последнее слово принадлежало народному собранию.

Второй морской союз не достиг размеров Афинской архэ (в него вошло около 70 полисов, Первый морской союз насчитывал 200), но в IV в. до н. э. он стал самым крупным политическим объединением. После ряда успешных военных операций, прежде всего после морского сражения у острова Наксоса (376 г. до н. э.), в котором победа досталась афинскому флоту, спартанцы вынуждены были признать Второй морской союз, который пополнился полисами западного побережья Балкан. Однако сил для продолжения активных военных действий не имели ни Спарта, ни Афины, и в 371 г. до н. э. они подписали соглашение о мире. Спарта должна была вывести свои гарнизоны и предоставить право городам, где они стояли, самим решать свою судьбу.

Второй морской союз доказал в борьбе со Спартой свое могущество. Но фактически в это же время на Балканах появился новый лидер – возродился Беотийский союз.       

В 379 г. до н. э. при поддержке афинян в Фивах разразилось восстание, олигархи были перебиты. Спартанский гарнизон, насчитывавший 1500 человек, вынужден был сдаться на условиях свободного возвращения на родину. После освобождения города началось возрождение союза Беотийских полисов, время расцвета которого приходится на период деятельности фиванцев Эпаминонда и Пелопида.

Во время начавшейся войны с Фивами спартанцы широко декларировали, что беотийские города лишены автономии, покорены фиванцами. Структура союза говорит иное.

 

Беотийский союз

Во второй трети IV в. до н. э. союз сыграл большую роль в политической жизни, став на некоторое время гегемоном Эллады. В военном отношении он настолько усилился, что смог поколебать могущество Спарты. С его помощью приобрела самостоятельность Мессения, в единое государство объединились аркадцы.

Постоянно действующим верховным органом союза являлся Общебеотийский совет, состоявший из 660 человек – по 60 человек от каждого избирательного округа. В свою очередь округа делились на секции. Деление на округа зависело от способности той или иной территории послать в общее войско определенное количество воинов (в конечном счете это зависело от состоятельности гражданской общины). Например, Фивы избирали в Совет 240 человек, Орхомена и Гиссий – по 120. Исполнительная власть принадлежала 11 беотархам – один беотарх от каждого полиса, кроме фиванцев: они избирали двух человек, как самый многочисленный гражданский коллектив. Полисы Беотии решали важнейшие дела на Общебеотийском народном собрании, которое собиралось в Фивах. В военное время беотархи командовали конницей и пешим ополчением, в мирное – проводили в жизнь решения Совета, пресекали преступления, наказывали ремесленников, плохо исполнявших работу, контролировали чеканку монеты, но главной заботой их было ополчение. Существовал также союзный суд. По истечении срока полномочий беотархи отчитывались перед ним. Казна союза состояла из взносов, дополнительным средством ее пополнения являлись войны.

Все полисы вошли в союз добровольно, исключение составляли жители Платеи, где были сильны антифиванские настроения. 

Предстоящая борьба со Спартой вызывала особую заботу об организации армии. Союзники имели флот, защищавший побережье, хорошо обученную конницу, но главной силой беотийцев являлось пешее ополчение, кроме того, при беотархе Пелопиде была создана «священная дружина» – постоянный гарнизон, на содержание и обучение которого шли средства из союзной казны. «Священная дружина» во время боя всегда находилась на самых опасных участках. Одним из известнейших беотархов, прославившихся своими победами над Спартой, стал Эпаминонд. Избираемый на эту магистратуру непрерывно в течение 20 лет, он произвел существенные преобразования в построении ополчения и тактике боя. В отличие от других полисов, которые на поле сражения размещали пехотинцев в виде прямоугольника, Эпаминонд строил войско в форме клина, острие которого находилось на левом фланге. Изменение тактики боя принесло фиванцам многочисленные победы. Одним из крупнейших поражений спартанцев стал исход битвы в Левктрах в 371 г. до н. э. После нее спартанцы жаловались, что Эпаминонд сражался не по правилам, поэтому его нельзя считать победителем.

Поражения спартанцев привели к распаду Пелопоннесского союза. В начале войны Беотийских полисов и Спарты афиняне не только приветствовали победы Эпаминонда, но и помогали фиванцам. Но в 364 г. до н. э. эскадра беотян направилась к Геллеспонту, а переговоры с Эпаминондом повели входившие во Второй Афинский союз Хиос и Родос, на его сторону перешел Византий.

Победы фиванцев заставили афинян задуматься над своей политикой, тем более что к Беотийскому союзу примкнула и Евбея. Успехи бетархов – Эпаминонда и его друга Пелопида, развеявших миф о непобедимости спартанских воинов, стали толчком к волнениям в городах Пелопоннеса. В Аргосе начались взаимная резня, преследования олигархов. Современники тех событий свидетельствовали, что бедные только и помышляют о захвате имущества благоденствующих. В Аркадии была восстановлена демократия. Осознавая, что спартанцы не смирятся с падением своего господства на Пелопоннесе, жители Аркадии обратились за помощью к афинянам. В Афинах был созван конгресс, на котором по настоянию афинян все полисы поклялись в соблюдении условий Анталкидова мира, поэтому просьба была отклонена. Помощь Аркадии пришла с другой стороны – из Беотии. Положение Спарты ухудшалось, тем более что на самой границе с Лаконикой объединившиеся жители 39 городов Аркадии создали новый город – Мегалополис. На 370 гектарах, окруженных мощной оборонительной стеной, были воздвигнуты величественные здания, один из крупнейших в Элладе театров. Аркадское объединение приняло конституцию, согласно которой все полисы, вошедшие в Аркадикон, сохраняют автономию, общие вопросы решают на совете и собрании, которое состояло из граждан, способных приобрести оружие. Исполнительная власть принадлежала стратегу и 50 демиургам, которые избирались на совете.

Эпаминонд изгнал спартанцев из Мессении, где был основан новый город Мессена. Спарта утратила наиболее плодородные земли, издавна поделенные на клеры.

И спартанцы вынуждены были обратиться с просьбой о помощи к афинянам, которых беспокоило не только создание флота, но и вмешательство Фив в события на севере – в Македонии и Фессалии. (Во время походов Эпаминонда на север в качестве заложника в Фивы был отправлен будущий царь Македонии Филипп II. Здесь он увидел противоречия между полисами и познал средства, с помощью которых следует вести борьбу с ними.)

Громадные расходы, вызванные непрекращающимися военными экспедициями, создание флота требовали средств. И Беотия попыталась получить контроль над сокровищницами Дельф, что поссорило ее с фокейцами. На Пелопоннесе в это время разгорелась Элейская война между Аркадией и Элидой за обладание Олимпией. В нарушение всех традиций сражения велись на территории священного округа во время олимпийского праздника. Победители – аркадяне получили в свое распоряжение казну Олимпии, из которой было выдано жалованье наемникам. Затем начались противоречия в Аркадиконе. И Эпаминонд вынужден был организовать новый военный поход на Пелопоннес.  

В это время афиняне решили прийти на помощь своему противнику – Спарте. В 362 г. до н. э. объединенные силы Спарты и Афин встретились с беотийской армией у Мантинеи. Как свидетельствуют историки той эпохи, обе стороны после окончания битвы обратились друг к другу с просьбой подобрать убитых и раненых. Согласно традиции, подобная просьба являлась свидетельством признания поражения. Обе стороны потеряли значительное число своих граждан. В битве погиб Эпаминонд, самый последовательный противник Спарты. Длительные, фактически непрерывные войны, начавшиеся после демократического переворота и возрождения союза, привели к разорению земледельцев Беотии, составлявших основу войска, обострению противоречий между союзниками.

Битва при Мантинеи стала началом конца Беотийского союза.

Афиняне, вновь став гегемоном Эллады, возвратились к порядкам, которые существовали в Афинской архэ: выводу клерухий, сбору фороса. Народное собрание афинян без согласия синедриона начинает объявлять войны и заключать мир, нарушать автономию союзников, подвергать репрессиям тех из них, кто стремился выйти из союза. В конечном счете это привело к Союзнической войне.

Союзническая война

Характерным для IV в. до н. э. было вмешательство в эллинские дела варваров. Оно началось ранее, во время Пелопоннесской войны, когда Персия помогала своим золотом то одной, то другой из враждующих сторон. Другой пример – это заключение Царского мира при посредничестве персидского царя, взявшего на себя роль арбитра в делах эллинов. На начало Союзнической войны повлияла политика другого варварского правителя – Мавсола из Карии[15], который, обладая крупным флотом, начал вмешиваться в дела афинских союзников. И еще один пример – это посольство представителей полисов в Сузы в 367 г. до н. э. Целью его было восстановление равновесия на Пелопоннесе. Среди прибывших в Сузы находился и афинянин Анталкид. Персидский царь, как гарант Анталкидова мира, принял сторону фиванцев. Афинянам было предписано вытащить свои корабли на сушу и вернуться к его условиям. Неподчинившиеся объявлялись врагами. Анталкид не решился вернуться на родину и покончил жизнь самоубийством. Другой посол афинян – Тимагор – казнен по возвращении.

Итак, в 357 г. до н. э. жители Хиоса отказались дать средства для оплаты расходов войны в Македонии. На почве недовольства политикой афинян возникло новое объединение, в состав которого вошли наиболее крупные острова Эгеиды: Хиос, Родос, Кос и город Византий, контролировавший проливы в Черное море. Объединив свои корабли, союзники напали на клерухии афинян на Лесбосе и Самосе. Афинские стратеги Ификрат и Тимофей потерпели неудачу, за что были осуждены в 356 г. до н. э. Второй Афинский морской союз шел к закату.

Межполисные столкновения, сопровождаемые возникновением союзов, являются свидетельством не только противоречий, но и стремления полисов к объединению. Но этот процесс оказался чрезвычайно сложным, о чем свидетельствует борьба между возникавшими союзами. Одновременно с военными действиями возникали и другие методы регулирования межполисных отношений.

Межполисная дипломатия

Пелопоннесская война разделила Элладу. Как мы могли убедиться даже по очень краткой хронике событий первой половины IV в. до н. э., ее завершение не разрешило противоречий. На внешнеполитической арене возникают новые объединения, претендующие на ведущую роль. Военные экспедиции, возглавляемые афинянами, спартанцами или фиванцами, отражались на жителях и тех государств, которые находились с ними в союзных отношениях. В обстановке постоянных противоречий и столкновений наиболее значительных политических сил для того, чтобы предотвратить состояние всеобщей войны, необходимой стала разработка особых правил взаимоотношений между непосредственно не воюющими полисами. Проблема межполисных отношений требовала решения. Это привело к развитию в полисах институтов, обеспечивающих более или менее благоприятные условия для общения, как во время мирной жизни, так и период военных действий.

Правила, регулирующие межполисное общение, существовали и раньше. Одним из них являлся институт ксенов – дарование покровительства и защиты гражданам других полисов. Начиная с IV в. до н. э., количество проксенических декретов возрастает. Совет и народ выносили решение: похвалить за это (указывались конкретные заслуги того, кому был посвящен декрет) «и дать ему гражданство проксении, право въезда и выезда в мирное и военное время без конфискации и договора ему самому и потомкам, и имуществу…». Проксенические декреты имели отличия в полисах. С IV в. до н. э. многие полисы наряду с защитой личности и собственности даровали и гражданские права. Исследователи античной эпохи считают, что это в основном было характерно для полисов Малой Азии, островов и центров Причерноморья. Как свидетельство можно привести заключительные слова одного из декретов из Херсонеса Таврического: «…Дать ему… и участие в государстве во всем, в чем участвуют и херсонеситы». Люди, в честь которых издавались подобные постановления, становились обладателями двойного гражданства и могли переехать на новую родину на постоянное жительство. Связи с родным полисом у таких переселенцев постепенно ослабевали.  

IV в. до н. э. знаменателен возникновением различного вида межполисных союзов. Кроме таких, как Второй Морской союз и Беотийский, в данный период образовались аркадская, фессалийская и ряд других симполитий. Наличие их приводило к развитию исополитии – полисы осуществляли на основании договора взаимный обмен гражданством. В IV в. до н. э. чаще, чем раньше, начинают прибегать к арбитражу и третейскому суду для того, чтобы разрешить противоречия, не вступая в открытую войну. Возникновение и распад недолговечных объединений, постоянные конфликты, изменение политической ориентации государств, что вызывалось внутренней борьбой в полисах (демократические и олигархические группировки), также приводили к возникновению правил, которые способствовали общению. К числу таковых относится понятие о нейтралитете. Не воюющее государство могло разрешить проход через свою территорию воинам противников или же послать помощь одной из сторон – оказать частичную военную помощь – епимахию.

В неспокойное для большинства полисов время рождается и идея всеобщего мира – кайоне эйрене. Это идея отказа от экспансии, лишения автономии полисов военной силой. С ней связан и вопрос о договорах, условия которых определяли мир или перемирие. Характерным стал тот факт, что мирный договор подписывали не только враждовавшие государства. Мирные соглашения становятся многосторонними. Примером такого договора является Анталкидов мир, подписанный многими полисами. Значение договора возросло настолько, что нарушение его условий становилось поводом для объявления войны. Конечно, это не означает, что условия мирных соглашений соблюдались всеми. Вспомним Спарту, напавшую на Фивы, которые выполняли все требования Анталкидова мира.

 

Внутри оборонительных стен

Выше было уделено внимание тому, что происходило за пределами оборонительных стен. Настало время поближе познакомиться с событиями, происходившими непосредственно в полисах. 

Постоянные межполисные столкновения сопровождались противоречиями граждан, более того, открытой борьбой различных группировок. Показательны события в Коринфе во время его войны со Спартой.

В 392 г. до н. э. олигархи, не желавшие враждовать со спартанцами, составили заговор с целью передачи города, захватили цитадель – Акрокоринф. Заговор был подавлен. А когда после поражения заговорщики бежали в Спарту, народ разграбил дома знатных и тех, кого заподозрил в сочувствии к ним. Нарушая традиции и убивая даже тех, кто искал защиты у алтарей, демос – народ – превращался в охлос – толпу. Толпа, занятая грабежами, не заметила, как открылись ворота города, и в него вступили спартанцы. Пришедшие в себя граждане оказали сопротивление, неприятель и олигархи отступили, но коринфяне потеряли один из чрезвычайно важных для них портов – Лехейон, что отразилось на регулярном поступлении продовольствия, прежде всего хлеба, привело к спекуляции.

О спекуляции хлебом, существовавшей и в других греческих центрах, сохранились многочисленные свидетельства источников.

В самой Спарте, ставшей на некоторое время гегемоном Эллады, тоже не было спокойствия: военная добыча и персидское золото разрушали «общину равных». Ксенофонт отмечал, что Лисандра после его возвращения на родину сопровождал обоз с золотом, полученным от союзников афинян – плата за освобождение от их гегемонии. Кроме того, у него осталось 470 талантов серебра от субсидий персов (сравним с размерами собираемого афинянами фороса). Результатом появления неравенства стало принятие закона в 400 г. до н. э. о «разрешении дарения и наследования клеров». Ксенофонт, писал, что из числа собравшихся на Народном собрании 4 тыс. спартанцев только 40 могли считаться полноправными (владеющими полным клером). Поляризация общества приводила к социальным движениям. В 397 г. до н. э. был раскрыт заговор Кинадона, не «принадлежащего к общине равных». Заговорщики считали всех полноправных своими врагами и надеялись на победу над ними, поскольку в каждой усадьбе находятся те, кто их ненавидит – илоты. Опасаясь, что арест Кинадона вызовет взрыв, эфоры отправили его с поручением за пределы страны и арестовали.

В Афинах после свержения олигархов восстановлены оплата за посещение народного собрания и раздача пособий гражданам; были изменены и правила формирования гелиэи: каждый желающий участвовать в суде присяжных мог записаться в судьи. Если на него падал жребий выбора, гражданин после завершения заседания получал 3 обола. Афинский оратор Исократ писал, что граждане толпятся в судах в надежде вытянуть жребий, отметив при этом: быть богатым стало опаснее, чем совершить уголовное преступление. Прежде неподкупный суд, которым гордились афиняне, стал подкупаемым обстоятельствами: виновным признавался чаще состоятельный, поскольку это давало средства, из которых получали свои 3 обола гелиасты.

При опустевшей казне средства для раздач взимались с имущих граждан. Они же путем литургий несли бремя и других государственных расходов.

Как показатель новой обстановки многие историки приводят слова афинянина Хармида: «Когда я был богат, я боялся, чтобы кто-нибудь не подкопал стены в моем доме и не забрал деньги, а мне самому не причинил какого-нибудь вреда. Затем мне приходилось ублажать сикофантов: я знал, что они мне могут принести больше зла, чем я им. Кроме того, город всегда налагал на меня какие-нибудь повинности, а отказаться от этого не было никакой возможности. А теперь, когда я лишился источников дохода за границей, а от земель, расположенных в этой области, не получаю ничего, распродав свое имущество, я сладко сплю, город мне доверяет; никто мне больше не грозит, а я уже грожу другим… передо мной встают с мест и уступают дорогу богатые».

Свидетельствами кризиса гражданского коллектива являются судебные преследования стратегов и развитие сикофантства. В Афинах, как и в других полисах, не было специальных институтов, которые бы следили за соблюдением закона. Каждый гражданин мог обратиться с иском в суд на нарушителя. Если доносчик (сикофант) выигрывал дело, он получал часть конфискованного у признанного виновным. В IV в. до н. э. сикофантство стало для некоторых разорившихся граждан промыслом.

Критикуя установившиеся в родном полисе порядки, Демосфен, один из лидеров афинян времени борьбы с Македонией, говорил: «Сикофант – это собака демоса, которая тех, кого выдает за волков, не кусает, а, наоборот, овец, которых будто бы защищает, сама пожирает. Его ум не направлен ни на одно доброе государственное дело. Сикофант не занимается ни искусством, ни земледелием, ни ремеслом, ни с кем не вступает в дружеское общение. Он ходит по площади, как ехидна или скорпион, подняв жало, устремляясь то туда, то сюда, высматривая, кому бы причинить беду, поношение, зло, и, нагнав на него страх, взять с него денег» (Демосфен. XXV, 40,51).

Военный налог – эйсфора, литургии приводили к разорению состоятельных граждан. Как следствие, распространяется уклонение от исполнения литургий: обмен имуществом и сокрытие доходов – превращение видимого, недвижимого имущества (земельного участка) в «движимое – невидимое». Земля перестала быть единственным источником существования. Разорившиеся граждане продавали свои участки или сдавали их в аренду. Арендаторами выступали метеки. Поскольку аренда приводила к зависимости, для гражданина это означало утрату свободы. Недаром позднее в римском полисе возникло выражение: получать плату за труд означает быть рабом. Гражданин мог арендовать землю только у государства или какого-либо сообщества. Состоятельные граждане покупали землю, передавая затем расположенные в различных местах участки в аренду или, улучшая качество земли, спекулировали ими. Земля превратилась в товар[16]. Приобретали наделы и некоторые из метеков, получившие гражданские права. Правда, размах таких приобретений не известен.

Развитие торговли и ремесла (развитию последнего способствовали постоянные войны) привели к возникновению значительных состояний, еще большей поляризации общества. Способствовало распространению торговых сделок с землей и стремление получить средства для выгодных вложений, оно же привело к возникновению ипотеки (займов под залог земли без изъятия ее у владельца). Продавались или закладывались земельные участки и для получения средств, необходимых для выполнения литургий, выкупа родственников из плена.

Товарно-денежные отношения привели к развитию банковского дела – кредитованию. Чаще всего кредиторами выступали метеки–трапедзиты. Роль метеков в экономической жизни возрастает. Некоторые из них выполняли литургии. Особенно стремились завоевать почет новые граждане, имевшие средства, ибо гражданство даровалось за определенные заслуги перед полисом, требовавшим иногда значительных личных расходов, например, доставку зерна.

В частности, одной из заслуг боспорского правителя, за которую ему были дарованы афинянами гражданские права во времена Демосфена, являлось снабжение города хлебом.

Погоня за наживой разрушала «естественное среди людей единство и единодушие» – одну из основных черт классического полиса. В полисе, как мы знаем, гражданин – это земельный собственник, носитель политической власти, участвующий в решении государственных дел на народном собрании, и защитник своей земли. Именно эти характерные черты утрачивал гражданский коллектив во время кризиса. В поисках средств к существованию граждане покидали свою родину, шли в наемники, защищая интересы чужого государства за плату. Непрерывные войны требовали профессиональных воинов, и некоторые граждане делали войну своей профессией.

Социальные столкновения в полисах вызвали к жизни еще одно явление – тиранию. В стремлении сохранить свою собственность состоятельные граждане делали ставку на сильную личность, случалось и обратное – разоренные в стремлении захвата и перераспределения чужого имущества возлагали надежды на тирана, после прихода к власти забывавшего о своих обещаниях. Наличие профессиональных воинов облегчало захват власти.

Демос, превращавшийся в охлос, подчас безрассудно верил обещаниям демагогов, которые умели убеждать, обещать, не зная, как выполнить обещанное. В классический период стратег и оратор – это одно и то же лицо (вспомним Перикла). В рассматриваемое время одни выступали перед народом, другие – действовали, причем действовали стратеги часто по своему усмотрению. В середине IV в. до н. э. Демосфен упрекал сограждан, что не ораторы «делали вас негодными или честными; наоборот, вы делаете их, какими хотите: не вам приходится угадывать, чего они хотят, а они стараются угадать то, что, по их мнению, желательно для вас. Значит, вы сами в первую очередь должны иметь благородные желания, и все тогда пойдет хорошо, потому что или вообще никто не скажет ничего худшего, или же сказавший это ничего не добьется для себя, раз не будет людей, готовых его слушаться». Но были и другие ораторы, которые видели, отчего проистекает зло, предлагая свои программы его преодоления.