Октября у Мавзолея В.И. Ленина снят пост № 1.

13 октября. Равиль Зарипов «Ребята, давайте объявим минуту молчания». («Комсомольская правда»).

А. Руцкой незадолго до ареста объявил тележурналистам, что у него есть десять плёнок с записями «всего». Фрагмент одной из них принёс офицер МВД в редакцию «Комсомолки» и Р. Зарипов подготовил расшифровку записей для газеты. Только теперь, он, кажется, начал понимать, что было тогда…

/От редактора книги Т.А.Лашиной.

«М» в переговорах означает милицию, «БД» – Белый дом. Чтобы стало ясно кто есть кто, я оставил в перегоорах те слова, которые в газете заменены многоточиями./

Время примерно 3 ч. 30 мин. 4-го октября.

«М: Мы выступать когда будем?

М: Теперь, только на «Белый дом».

М: Усатый таракан в «Белом доме», ты ещё не спрятался в щёлку? Учти, через 2 часа твои яйца будут висеть на флагштоке вместе с жопой Хасбулатова.

БД: Ребята, я первый умру лучше здесь, учтите.

М: Если вы нам спать не дадите, мы перережем всех: начиная от чечни, закон-чим Руцким. Понятно?

БД: (женский голос). Но пару часов надо всё-таки поспать.

М: … … с тобой спать.

БД: (тот же женский голос) Ну ты – нахал.

БД: Уже ночь началась, давайте поспим, а завтра всё обсудим. Все мы российс-кие, все мы смертные. Чего мы между собой делим?

М: А что ваш усатый таракан молчит? Что он язык в жопу засунул себе? Струсил, что ли, генерал ваш? И где ваш лысый Макашов с бронежилетом?

БД: Тараканы тараканами, но можно обойтись и без этого.

М: Он сухари сушит.

М: Мертвецам сухари не нужны. Запомните, никого живым не брать.

М: «Чёрных» тоже в плен не брать.

М: Хорош орать, спать пора.

М: Спать будем после победы над «Белым домом».

М: Банкет уже заказан.

М: Руцкой катафалк заказал себе?

М: Похорон не будет, и музыки не будет.

М: А саван Хасбулатову заказали?

М: Само собой, всё оплачено.

М: Хасбулатову не есть утреннего плова.

                 ***

М: Вы там спите, а мы обсуждаем, что делать с узурпаторами Руцким и Хасбулатовым.

М: А как в Турции: в дерьмо и ятаганом над головой.

М: Так это в Турции, там тепло.

М: А Москва сегодня тоже тёплая, тем более мы тоже уже…

М: Телевизор смотри: как наших били. За это можно не только в дерьмо, а вообще шкуру содрать.

М: Вот и сдерём тогда её.

М: За кровь пролитую милицией, заплатят кровью, суки.

М: Там одни урки собрались, там людей нет нормальных.

М: Кто мента ударил, тот ответит перед нами за очень многое.

М: Мы их перевешаем на флагштоках, на каждом столбу.

М: Хорош болтать. Когда штурм будет?

М: Скоро будет, скоро, ребята.

М: Руки чешутся.

М: Не говори, поскорее бы.

                 ***

М: Телевизор смотри. Только нам теперь надо действовать так, как они стреляли в нас.

М: Самое главное, что солярки в баках – нормально.

М: Солярки-то нормально, патронов бы хватило на всех скотов.

М: Ну мы их руками, руками.

М: Анпилова омоновцам отдать, вместе с Аксючицем и Константиновым.

М: Макашова – к «петушатникам». Чтобы вспомнил генерал, когда лейте-нантом был молодым.

БД: Вот того, кто пиздит, в жопу рацию засунул бы с удовольствием.

М: Засунь свой язык в жопу.

                 ***

М: Посмотрите, как они мародёрствуют над сотрудниками МВД, молодыми солдатами. Скоты.

БД: А ты что, лучше скота?

М: Я хоть соображаю, а ты сидишь в этом «Белом доме» и не думаешь ни хре-на.

БД: А ты-то думаешь, недоносок, ублюдок, мафии сынок?

М: Ты потом пожалеешь о своих словах. Вместе со своими Руцким, Хасбу-латовым готовься к смерти, щенок.

БД: Ты, молокосос, сам готовься к смерти. Нас голыми руками не возьмёшь, подонок.

М: Мы придём и посмотрим. Россия велика, а ты один, сука.

БД: Как раз Россия и идёт. Оглянись, голозадый. Посмотри, кто стоит там, сзади.

М: Что на этих пидоров смотреть. Эти рожи противные надоели всем, всему советскому народу.

М: Придурки, ублюдки, ёбаные в рот, я вам скажу. Не дай бог блядь, кто-нибудь, блядь, из братанов погибнет, я вас всех поубиваю просто…

БД: Тебя только и научили эти два слова. Или сколько ты из азбуки знаешь?

М: Ты, сука. Хуй соси, козёл. Просто приду и объясню.

БД: Давай, подъезжай.

«Крым-2» – «Крым-1» Прошу на связь.

                 ***

М: Руцкого – к рации!

БД: Что ты хотел?

М: Спросить. За сколько душманам продался, козёл вонючий.

БД: Ты-то видел этих душманов, мальчишка?

М: Сам щенок.

БД: Ничего, ещё увидишь.

М: Мужики, в «Белом доме» живых не брать.

БД: Кстати, мы ваших отпустили, таких же, как ты.

М: Ну а мы вас живьём брать не будем, скоты.

М: Мужики, давайте прекратим этот базар.

М: А ты телевизор сегодня смотрел?

БД: Что там, жидо-масонская мафия?

                 ***

«Внимание всем. Работает радиостанция пресс-службы ГУВД. Сегодня пострадало 33 сотрудника милиции, из них – 21 госпитализирован, 8 – с огне-стрельными ранениями. Два сотрудника московской милиции погибли. Это лейте-нант милиции Бойко Александр Иванович. Ему было 33 года, осталось двое детей и жена. Шишаев Иван Дмитриевич. В органах – с 1966 года, начальник криминальной милиции Северо-Западного округа. Начинал с оперуполномоченного, прошёл все ступеньки. Осталось двое детей: мальчик и девочка, жена – учительница. Сегодня они оба были без оружия.

 

М: Они за это ответят, суки

М: Руцкого вешать.

БД: Все вопросы к Борису Николаевичу.

Радиостация ГУВД: «Всех пленных начальник департамента охраны «Белого дома» обезоружил и отдал на растерзание своим боевикам».

М: Мужики, это пиздец.

БД: Ребята, не надо врать, всех отпустили.

М: Молчи, козёл. За кровь милиционеров ответишь своей кровью.

БД: Вот так вы всё время и говорите.

М: Мы не говорим. Мы вас, скотов,вешать будем.

М: Либо получишь пулю в лоб.

БД: Тот, кто говорит, тот и получит. Не надо, ребята об этом.

М: Мы тебе, скотина, не ребята. Твои ребята в жопу друг друга трахают от страха. А с тобой разговаривают работники милиции. И лучше тебе бежать. Вообще бежать тебе некуда. Всё равно мы тебя поймаем. Ты понял, придурок, блядь? И ты меня не оскорбляй.

БД: Ребята, а мы вас не оскорбляем вообще-то.

М: Да потому, что ты – мудак!

БД: Так нельзя, ребята, Это жестоко.

«Омск». «Я «Крым-1». Прошу на связь. А вы успокойтесь оба.

                 ***

БД: Алло, сотрудники милиции. Слушайте. Показали по Си-Эн-Эн. После того, как милиционеры дали показания, после этого депутат Ребриков вывел их за пределы «Белого дома» и отпустил домой.

М: Слушай, ты. Мы всё видели сами. То, что вы там расстреливали, то, что вы сделали с нашими, так же мы поступим с вами, скотина.

М: Ребята, какая скотина из «Белого дома» вещает. Пусть назовётся. Мне нужно имя, фамилия. Я хочу с ним встретиться.

М: Мужики, а ведь завтра день МУРа. С праздником.

М: Ребята, а за них можно стопочку поднять?

М: Только не опускай. За наших, которым не повезло сегодня.

М: Пусть это будут последние из наших рядов.

БД: Пусть это вообще в России будут последние.

М: Ребята, давайте объявим минуту молчания.

(На часах 4 часа 10 минут).

Пауза.

«Работает пресс-служба Петровки, 38. Вы правильно сделали. Завтра испол-няется 75 лет уголовному розыску. Полковник Шишаев Иван Дмитриевич с 1966 ггода отдал всю свою жизнь в борьбе с преступниками. Он задержал десятки банди-тов, а сегодня был убит без оружия».

БД:Наших тоже 35 полегло сегодня.

М: Больше ляжет.

БД: Нельзя так жестоко, ребята. Грех.

М: И будет так. Вы пошли с оружием против нас, а мы теперь пойдём с оружием против вас. Понял?

М: Слушай, твои не полегли. Они сдохли, как собаки. Прекрати эту ерунду. Лучше выходи, накрывайся белой простынёй и выходи..

БД: Богу будет угодно, надену и выйду.

М: Вас уже предали анафеме, скоты паршивые.

М: Внимание, внимание. Всем сотрудникам милиции. Я, сотрудник милиции, обещаю, что отомщу за наших ребят, погибших сегодня. Всем защитникам «Белого дома». Готовьтесь, гады.

БД: Зря ты так, зря.

                ***

М: Четыре дня как придурки толкались на «Баррикадной». Взяли бы да и хлопнули их разом. А то воду включить – не включить,

БД: Ребята, вы прямо как фашисты, рассуждаете.

М: Почему, как фашисты? Вы дождались того, что вам башку поразбиваем…»

 

Дальше картина боя, не совсем понятная…

/По всей видимости в милицию собрали уголовное отребье, иначе их не назовёшь. Что касается таманцев и кантемировцев, то они приползли к Белому дому на брюхе, чтобы выслужиться перед Ельциным за то, что в 1991 году они чуть было не стали штурмовать Белый дом с ельциноидами. Зато теперь они постарались…/ 

В этом же номере газеты заметка: 4 октября опросили 700 москвичей. Согласно полученным данным 55,3% опрошенных москвичей одобрили действия властей, предпринявших вооружённый штурм «Белого дома».«Неправильными» назвали дей-ствия властей 17,3%. Каждый пятый затруднился с ответом.

37 % москвичей посчитали действия вооружённых сил слишком нерешительны-ми, 13,6% слишком жестокими, а каждый тртий оценивать сгоряча не решился.          

 

Вот уж этих «масквичей», случись беда, сибирские дивизии не будут спасать, как в 1941 году.

13 ноября 1993 г. Д. Стил – заведующий корпунктом газеты «Гардиан» в Москве – «Трущобы российской политики». (Опубликовано в Англии 13.11.).

«… Сначала о подоплёке событий…

После переворота в августе 1991 года настроения парламентариев изменились по крайней мере на какое-то время. Это был страшнейший коктейль из эйфории по поводу падения последнего бастиона коммунистической бюрократии и рвения дви-гаться к эре новой, рыночной экономики, и как можно скорее. Ельцин потребовал чрезвычайных полномочий для того, чтобы довести до конца реформы. И в ноябре 1991 года большинство парламентариев проголосовало за то, чтобы предоставить их ему – на один год.

Неприятности начались четырьмя месяцами позже, когда начали становиться очевидными первые результаты реформы – дикий скачок цен после снятия всякого контроля над ними и всё ускоряющееся сокращение производства. Тогда депутаты центристского толка присоединились к требованию левых, призывавших к замедле-нию процесса обнищания народа. В итоге Ельцин потерял большинство в Верховном Совете, и когда его чрезвычайные полномочия были исчерпаны в декабре 1992 года, парламент отказался их ему продлить.

С той поры и до сентября нынешнего года Ельцин делал всё для того, чтобы игнорировать парламент или разогнать его. В ответ депутаты стали в оппозицию политике президента… Некоторые из них стали говорить, что учреждение президент-ства было ошибкой, которую пора исправлять. Так началось превращение противоре-чий по экономическим проблемам в политическую баталию и в конечном счёте в конституционный бой по одному вопросу: кто же правит Россией? И поле для манёвра между спорами и компромиссами становилось всё уже.

По иронии судьбы впервые Ельцин поставил вопрос о ликвидации своего рос-сийского оппонента – парламента в своей речи в Вестминстере в конце 1992 года (во время визита в Англию). В марте этого же года он пошёл гораздо дальше, объявив о том, что он вводит «особое управление», очевидный вариант чрезвычайного положения, хотя по Конституции делать это он не имел права. И всё это время оба новых канала национального телевидения, находящихся под полным контролем правительства, накачивали в мозги телезрителей мысль о том, что в парламенте доминируют «коммунистические сторонники жёсткого курса». Тот факт, что боль-шинство депутатов были сторонниками рыночной экономики, но не были согласны с Ельциным лишь в том, каким путём идти в неё, полностью игнорировался российс-кими электронными СМИ.

В конечном итоге 20 сентября сего года Ельцин сделал шаг, которым давно угрожал. Он объявил о том, что парламент распущен и что новые выборы в него пойдут по правилам, которые он разработает. Это было крайне рискованное решение, поскольку оно было абсолютно незаконным. Впрочем, это признал и сам Ельцин в своём телевизионном выступлении, в котором он объявил об этой своей акции. «Безопасность России и её народа имеют большую ценность, чем формальное соблюдение изживших себя норм» – заявил он.

Когда царь Николай II посылал войска для разгона первого российского парла-мента (государственной думы) в 1906 году, он сделал этот шаг в воскресенье. В тот день в здании не было участников заседаний, и солдаты легко и просто выполнили свою работу. Они просто прибили гвоздями царский указ на входной двери Думы и поставили у неё часовых. Ельцин же избрал другой путь. Он выступил со своим заявлением вечером во вторник, когда постоянный состав депутатов – члены Верховного Совета РФ – проводили сессию. И кроме незначительного меньшинства депутатов, поддержавших Ельцина, подавляющее большинство их, естественно, решило остаться в здании на ночь и сопротивляться антиконституционному перевороту. Они призвали всех депутатов более широкого состава парламента – Съезда народных депутатов, которые собираются обычно два–три раза в год, прибыть в Москву. И люди Ельцина не помешали им приехать! Напротив, Ельцин словно бы хотел, чтобы они все собрались и засели в российском Белом доме.

Не видя реального противодействия своим планам, Ельцин переключил машину переворота на более высокую скорость. На следующий день здание было вырублено из телефонной сети. А на третий день после своего объявления о разгоне парламента Ельцин выслал милицию, взявшую в кольцо Дом Советов. Началась осада парламен-та. Здание отключили от электросети и водопровода. Правительственное телевидение непрерывно подчёркивало, что в парламенте и вокруг него находятся вооружённые люди. Они всё время выискивали и показывали демонстрантов, несущих коммунис-тические и экстремистские националистические лозунги, выдавая их за взгляды всех вообще депутатов. О политических же решениях парламента, включая отстранение от должности президента, едва лишь упоминалось…

Через неделю после разгона парламента Ельцин усилил давление. Юрий Луж-ков, воинственный проельцинский мэр Москвы, предостерёг население от появления в районе Белого дома, заявив при этом, что сторонники Верховного Совета РФ – психически ненормальные люди, представляющие опасность для общественного порядка и спокойствия. Эти его заявления имели один эффект: они подготовили москвичей к худшему из вариантов разрешения конфликта. Вооружённая до зубов элита карательных сил милиции – ОМОН – между тем занимала позиции вокруг Белого дома. Они установили вокруг него ограждение из спиральной колючей проволоки и взяли под контроль все проходы к зданию. Пропарламентским демон-странтам путь к Белому дому был закрыт. ОМОН беспощадно обрушивал дубинки даже на самые небольшие группы людей в радиусе мили от здания.

И всё же, несмотря на все эти манипуляции, Ельцин не добился в эти дни своей главной цели. Более половины региональных Советов России оставались лояльными парламенту, как и лидеры многих национальных республик. Армия объявила о своём нейтралитете. С раздражением встретил Ельцин и предложение главы Русской Православной Церкви Патриарха Алексия II о посредничестве в переговорах между ним и парламентом. Но Ельцин не мог просто отказать ему. Патриарх принял пред-ложение, сделанное некоторыми региональными лидерами и депутатами ВС РФ о проведении досрочных перевыборов как президента, так и парламента.

Сама по себе эта идея не была страшна Ельцину. Он, конечно, победил бы на перевыборах. Но эта проблема имела два аспекта. Первый – принятие этого компро-мисса выглядело бы как отступление парламента. Немудрено, бы, что президент не смог бы диктовать условия, на которых происходили бы выборы… И Ельцин замыс-лил альтернативный ход…

В пятницу, 1 октября, Ельцин присвоил Виктору Ерину, министру внутренних дел и главе российской милиции, ранг генерала армии. Странное время было вы-брано для этого повышения в чине: самый разгар кризиса. Но, вне всякого сомнения, это было средство, дававшее гарантию того, что Ерин не пойдёт на попятную. Это был аванс в оплату событий, которые, вероятно, надвигались. Был объявлен ульти-матум: в течение двух дней людям была дана возможность покинуть Белый дом в преддверии его уже неминуемого штурма. Напряжение нарастало.

2 октября, в субботу, толпа численностью, как сообщалось, около тысячи человек, соорудила баррикаду на Садовом кольце близ здания МИД РФ и примерно в полумиле от Белого дома.

Джон Кэмпфнер, корреспондент лондонско-манчестерской ежедневной газеты «Дейли Телеграф», сообщал, что толпа состояла из престарелых женщин, пьяных и мальчишек до 10 лет. Они срывали листы гофрированного железа с крыш, прикаты-вали покрышки шин, снятых с припаркованных поблизости автомашин, жгли факелы и при их свете заливали в бутылки бензин.

«И всё это на глазах тонкой цепочки милиционеров, которые просто стояли и смотрели» – писал Кэмпфнер.

Баррикады были разобраны только ночью…

Но если бездействие милиции в этот день ещё может быть объяснено, хотя и с известной натяжкой, неопытностью, то чем можно объяснить и оправдать её поведе-ние на следующий день?

Действительно исповедующее твёрдую линию движение «Трудовая Россия» объявило, что намерено провести митинг на своём излюбленном месте – Октябрьс-кой площади. Не надо было обладать большим умом, чтобы предсказать, что в тот день демонстранты будут настроены более решительно, чем накануне. Свой послед-ний митинг «Трудовая Россия» провела 1 мая и он завершился схваткой…

И теперь, 3 октября, на следующий день после беспорядков у МИД РФ, когда «Трудовая Россия» устроила свой очередной митинг, милиция сделала очень мало для предотвращения нового столкновения, хотя в распоряжении московских властей имеются полицейские силы порядка 100 000 человек. Репортёры оценили числен-ность толпы там в 7000 человек – не очень-то мощная группировка по масштабам большинства столиц мира. И всё же, когда эта толпа покинула Октябрьскую площадь и начала движение в сторону Белого дома, ближайшие цепи милиционеров были очень быстро смяты и прорваны. Они бросили, правда, несколько гранат со слезоточивым газом и помахали своими дубинками, но потом бежали. Толпе понадо-билось ещё 40 минут, чтобы подойти к Белому дому. Но и за это время милиция не получила подкрепления. Поразительно, невероятно, но заградительная цепь вокруг Белого дома вообще была снята. Когда 7 октября, через три дня после штурма, на пресс-конференции был задан генералу Ерину вопрос, что же тогда произошло, тот допустил, что люди были уведены по его приказу: «Милиция не исчезла, – сказал он. – Она была передислоцирована».

Причиной этого, как он указал, было то, что люди в Белом доме начали стрелять. «Было бы абсурдно держать милиционеров под огнём автоматов, гранатомётов, пуле-мётов и снайперов, – добавил он. – Должен вам сказать, что не всегда лучший выбор состоит в том, чтобы стоять перед врагом грудь нараспашку». Это заявление генера-ла Ерина – чистый блеф. Журналисты слышали выстрелы по мере приближения к Белому дому, но всё свидетельствует о том, что эти выстрелы звучали из ря-дов милиционеров. «Изнутри кольца, опоясавшего здание, автоматные очереди начали слышаться в 4 часа 20 минут пополудни, – сообщает репортёр ежене-дельника «Московские новости», – пули выбивали стёкла в окнах Белого дома».

Дэвид Херст, мой коллега из «Гардиан», сообщал: «Ряды милиционеров оказы-вали лишь символическое сопротивление, стреляя в воздух, и затем убегали».

Что же имел в виду генерал Ерин, когда говорил, что милиция стояла «грудь нараспашку»? И если, как он говорит, по милиционерам вёлся сильный огонь, то почему ни один милиционер не был убит? Ни в один отрезок времени с начала событий 3 октября, о которых докладывал генерал Ерин, не было зафиксировано ни одной смерти вокруг Белого дома и в нём самом. Репортёр газеты «Куранты» про-брался в отделение гостиницы «Мир», расположенной как раз напротив Белого дома, вскоре после того, как к нему подошла колонна демонстрантов. По его описанию, гостиница была полна вооружёнными милиционерами. И именно эти люди, а не те, что находились на улицах вокруг здания, также были «передислоцированы», то есть исчезли. И самое странное из всего, так это то, что милиционеры, когда уходили, оставили ключи зажигания воткнутыми во многих милицейских машинах и грузо-виках.

Не надо обладать большим воображением, чтобы увидеть, что всё было сделано для того, чтобы защитники Белого дома совершили какую-нибудь глупость. После недели, проведённой в условиях полной блокады, они вдруг были «освобождены». Милиция исчезла. Толпа, опьянённая «победой» и полных решимости сторонников парламента не только добралась сюда, но внешне стала хозяином положения на московских улицах. Если оглянуться назад, можно сказать одно: если бы в здании в тот момент нашлись бы головы с холодным разумом, то ясно, что защитники Белого дома остались бы на своих местах… Увы, лидеры парламента в Белом доме имели очень ограниченную возможность контролировать действия этих людей. Сущест-вовал очень большой процент вероятности, что эти люди осуществят какие-то на-сильственные акции, которые дадут Ельцину возможность оправдать столь желан-ную военную операцию. Команда Ельцина не знала толком, куда будет направлен удар боевиков, хотя здание мэрии через дорогу от Белого дома было наиболее вероятной целью. Во-первых, оно было очень близко. Во-вторых, мэр Лужков, очень агрессивный на словах человек, постоянно критиковал парламент задолго до октябрьских событий. Именно он распорядился отключить электро– и водоснабже-ние парламента. Немудрено, что боевики штурмовали здание мэрии и захватили его.

Останкинский телецентр был другой наиболее вероятной целью. Взбешённый информационной блокадой правительственных СМИ Руцкой призвал толпу, собрав-шуюся около Белого дома, идти на Останкино. Некоторые демонстранты направи-лись туда на машинах, оставленных милицией, другие бросились в метро.

На этот раз тактика милиции была совсем другой. Она не стала исчезать. Гене-рал-лейтенант Алексей Куликов, заместитель министра внутренних дел, которому в дальнейшем было поручено следить за соблюдением установленного Ельциным ко-мендантского часа, послал бронетранспортёры и дополнительный контингент людей на усиление уже находившейся на месте милицейской охраны. Подкрепления эти прибыли туда в 5.30 пополудни, как раз перед прибытием протестующих защитников Белого дома. Альберт Макашов, генерал, сторонник жёсткой линии, изгнанный два года назад из армии, потребовал, чтобы милиция пропустила в здание демонстран-тов. К стеклянным входным дверям был подведён грузовик, чтобы попытаться про-бить вход в здание…

В 7 часов 10 минут пополудни кто-то из возглавляемой Макашовым толпы выстрелил из гранатомёта по главному входу, убив охранника. Согласно полицейс-ким данным, в этой толпе было около 100 вооружённых людей, пришедших с Мака-шовым и 1000 безоружных. Выстрел из гранатомёта вызвал шквал ответного огня. Толпа попала в ловушку на совершенно открытом месте, и, хотя было темно, укрыть-ся было практически негде. В последовавшей перестрелке десятки людей были уби-ты, включая четырёх телеоператоров. Бойня приняла ещё более ужасный характер, когда подошли ещё 15 БТР МВД и 100 автоматчиков подкрепления. Не дожидаясь пояснения общей картины, видимо, будучи убеждёнными, что антиельцинские силы находятся уже внутри здания телецентра, они открыли бешеный огонь по зданию…

И хотя атака была отбита, очень странным было то, что правительственная сторона продолжала веерный обстрел подступов к телецентру в течение ещё 7 или 8 часов. Свидетели наблюдали веера трассирующих пуль, посылавшихся куда угодно, в чём они убедились, только правительственными войсками.

Это был правительственный спектакль, поставленный и исполненный с огромной дозой «безумства храбрых». Полиция не блокировала дороги, и угонщики автомашин и автозеваки, съехавшиеся туда только чтобы посмотреть, бросились врассыпную только тогда, когда пули начали попадать в их автомобили. Мальчишки 14–15 лет заливали бутылки бензином из брошенных автомобилей. Может быть, молоденькие солдатики в БТРах совершенно искренне чувствовали страх. Может быть, люди в здании телецентра были болезненными, но верными жертвами слишком большого количества фильмов о Рэмбо, которые слепо нажимали на спусковые крючки автоматов и гашетки пулемётов. Может быть, все они имели приказы стрелять по всем, кто собирался группами. Как бы то ни было, пальба стала непрерывной к 4 часам утра. Окончательный итог убитых – между 50 и 60.

Но если даже солдаты не были профессионалами, почему не нашлось офицера, который приказал бы им прекратить огонь ранним вечером, когда любая реальная «атака» легко была бы отбита? Они могли бы использовать водомёты или слезоточивый газ для обращения в бегство толпы. Но всё дело было в том, что власть имущие неистово желали, чтобы стрельба велась и продолжалась.

Ни в какой момент после первых 10 минут не существовало больше серьёзной опасности того, что толпа овладеет телевизионной станцией. А председатель теле-центра Вячеслав Брагин, выдвиженец Ельцина, приказал прекратить передачу новос-тей из Останкино. Они возобновились позже вечером, но из другого телецентра. Этот перерыв в передачах имел целью раздувание несуществующей опасности атаки Останкино в глазах миллионов россиян, которые следили дома за развитием событий. А последовавшие за этим репортажи, контролируемого правительством радио и телевидения давали извращённую картину того, что происходило, словно бы сражение за Останкино с непредсказуемым результатом длилось многие часы.

Именно эта фальшивая, продолжавшаяся только на волнах эфира «битва» за Останкино отворотила от Белого дома симпатии общественности. И свой вклад в фальсификацию событий внёс и сам Ельцин, который позже сообщал о «вооружён-ном восстании», «парламентском бунте» (как будто толпы состояли сплошь из народ-ных депутатов Верховного Совета) и опасности гражданской войны.

Если всё происшедшее было провокацией правительства, то она достигла одной цели. Было пролито много крови, и ответственность за это возложена целиком на защитников Белого дома. Контролируемые правительством СМИ забивают жилища россиян ложной информацией. Вторая цель Ельцина – убедить армию в необходи-мости принять участие в штурме Белого дома…

Тем, кто был убеждён в том, что Ельцин – демократ, следует учесть, что он подстроил смертельную ловушку для Руцкого и его сторонников, в которой было убито слишком много невинных гражданских лиц. И тогда их прежнее отношение к Ельцину будет очень трудно принять.

Контраргументы можно свести до двух позиций. Первая – версия, явно шитая белыми нитками: милиции-де не удалось остановить колонну, двигавшуюся к Белому дому… Без сомнения, милиция делала ошибки и совершала глупости, но только этим нельзя объяснить полное снятие кордона вокруг Дома Советов. Сам генерал-лейтенант Куликов признал, что это было политическое решение.

Второй аргумент работает против версии провокации. И состоит он в том, что президент Ельцин уехал из Москвы в субботу на свою дачу, и свидетели, находив-шиеся в Кремле вечером в воскресенье, когда пришло сообщение о наступлении на Останкино, запомнили состояние паники в резиденции президента. Это (а сей факт подтверждён многими) показывает, что Ельцин и его команда не ожидали, что сторонники Белого дома перейдут в наступление.

Аргумент этот, конечно, слабоват. Поскольку никто из тех, кто соучаствовал в «мокром деле», осуществлённом 3–4 октября, вряд ли может сказать больше, чем назвать имена самых высоких членов правительства, составивших заговор, завершившийся этой операцией. Те, кто не знали об этом заговоре, могли испугаться или сделать вид, что испугались. Что же касается отсутствия Ельцина в Москве на ранней стадии развития событий (он вернулся тем же вечером, чтобы возложить на себя «бремя ответственности»), то к этому алиби не подкопаться. Да и возможно ли, чтобы сам президент не был извещён о подобных планах таким образом, чтобы он мог при необходимости отрицать всякую свою причастность к «грязному делу»? Да и разве не могли состряпать эту историю радикалы из его высшего штаба вкупе с генералом Ериным?» 

(Перевод этой статьи появился в «Советской России» 25 декабря 1993 г.).

24 ноября. В телепередаче «Час избирателя» выступает режиссёр Станислав Говорухин. Он сказал прямо: Егор Гайдар во время событий 3–4 октября запросил в Центральном Банке 500 млн. рублей. Ему отказали. Тем не менее солдатам давали 100 тысяч рублей, омоновцу – 200 тысяч, офицеру – 1 млн. рублей, командиру танка 5 млн. Сказал и о количестве убитых.

На следующий день в программе «Время» показали сюжет с комендантом Белого дома, Он клятвенно заверил телезрителей, что обслуга Белого дома получала по 500 тысяч рублей в день, и он клянётся своей офицерской честью, что в Белом доме не было никаких сотен трупов…

(Кстати, впоследствии «Комсомольская правда» писала, что на Гознаке было хищение 500 млн. рублей. – Т.Л.).