Расходятся в разные стороны. Вдруг мужик возвращается и снова кидается Пете в ноги.

 

Стой, мальчик, стой! Помог один раз, так помоги же ты мне еще раз! Стой, не уходи, прошу тебя! Не к кому мне обратится больше, не к кому, только к тебе!

ПЕТЯ. Да чего ты привязался-то, а? Я вот щас милицию вызову, натравлю их на тебя, гад! Чего тебе надобно, а?

МУЖИК. Мальчик, прошу тебя, выслушай меня! О помощи тебя прошу, о помощи! Слушай: всю жизнь питался я акридами и медом… Слышишь, ты? Тебе говорю ты, мальчиш-плохиш! Ну?

ПЕТЯ. Да ты че буровишь-то, стебанутый, чего? Тебя в психушку сдать надо, что ли? Чего тебе надо, чего?

МУЖИК. Ну, ладно, скажу тебе проще: тебя как зовут-то, мальчик!

ПЕТЯ. Петя меня звать, Петя, Петя! Пусти, быстро пусти! А то покажу я тебе сейчас жизнь без мишуры! А ну, уйди, сказал! Слышишь, ты? Соплей перешибу!

МУЖИК. (яростно рыдает, слезы текут по лицу.) Никто не хочет мне помочь, никто не хочет мне помочь, никому я не нужен, все меня покинули, скоро я умру! Все меня бросили, все до единого, как я теперь буду жить, ка-а-а-к, каа-а-ак?!

Пауза.

ПЕТЯ. Да ты чего, чего, дядя? Да ты брось, брось, не реви, чего ты? Тут люди кругом ходят, не надо реветь, дядя, перестань, люди кругом, слышишь?

МУЖИК. Нет никого! Все уже спят давным-давно, седьмой сон видят или на родном заводе коммунизм среди ночи строят, понял ты? Никого нет! Никто меня не увидит и никто мне не поможет, никто, никто, никто, никто, никто!

ПЕТЯ. Ну, ну, тихо, тихо… Ты чего? Чего плачешь-то? Тихо, тихо… Чего тебе надо-то? Не реви ты, Господи, не реви, рассопливился… Тьфу, черт, а? Навязался на мою шею!

МУЖИК. Не поминай его к ночи, снится будет!

ПЕТЯ. Кого не поминай?

МУЖИК. Черта! Петя, послушай! Мальчик Петя, я по глазам вижу тебя, что ты очень добрый мальчик! Я тебя вижу насквозь, как рентгеном, мальчик Петя, я тебя просвечиваю…

ПЕТЯ. Да не мальчик, не мальчик я, просто ростом маленький! Болел в детстве много, понял? Слышал такой анекдот? Ну вот. В ПТУ я учусь на токаря… Я уже давным-давно стал большой, понял ты?

МУЖИК. Ну, тем более ты поймешь меня, как рабочий человек только может понять рабочего человека, как пролетариат пролетариата! Пролетарии всех стран – кстати - соединяйтесь! Даешь перестройку! Куй железо пока Горбачев!

ПЕТЯ. Да ты толком, толком говори, чего ревешь-то, дядя! Не мели чепухи-то, хватит! А то орешь, орешь: «СССР, слава, октябрь», а понять ничего нельзя! Мне идти надо, слышишь? Общагу мою закроют, меня не пустят, я что – на улице буду ночевать, да? Не буду я на улице ночевать, говори быстрее – чего тебе?

МУЖИК. (рыдает.) Нет, нет, нет, не надо, не уходи, не надо! Видишь, я погибаю тут совсем! Совсем пропадаю! Видишь – вот моя родная проходная, мне на смене надо быть было еще полчаса назад, вот! А я – сам видишь! – не могу! Не могу никак и все! Никак не могу! Ослаб, ну? Иду, как бык поссал …

ПЕТЯ. Дядя, дядя, ты не ругайся, не ругайся давай,! Я таких слов слушать не могу. Я пионером был, я комсомолец… Так что – вот так вот. Не ругайся, а то я тоже могу, понял?

МУЖИК. Прости, прости, прости меня, мальчик Петя, дитя невинное, дитя по имени Петя! Прости! Вот что. Ближе к делу. Пошли сейчас со мной, скажешь вахтеру, чтоб впустил меня на родной мой милый завод… На завод чтоб впустил, к любимому родному токарному станку, и дорогим товарищам, в сплоченный коллектив, в родные стены, которые всем-всем помогают! Ну? Ох, как вы там, мои дорогие, мои родные, мои любимые, как вы там себя чувствуете без меняа-а-а?! Ка-ак?! Как?!

ПЕТЯ. Да что он меня слушать-то будет, твой вахтер? Не будет он меня слушать! Иди давай, иди, иди, дядя, сам иди, трудись, делом займись, иди, занимайся, иди, иди…

МУЖИК. Ну, как ты мне надоел со своим «трудись, трудись»! Слушай ты, злой мальчик, крапивное семя! Не перебивай потомственного рабочего в пятом поколении! Ну? Молчи! Пойдем со мной, вахтеру скажешь, что были мы с тобой вместе на поминках, но засиделись там до поздна за бутылкой чая!

ПЕТЯ. Да чего ты буровишь-то, чего, чего, чего? Да на каких поминках мы с тобой были, на каких, на каких, ну?

МУЖИК. Да на поминках твоей матери, моей родной сестры, понял, нет? Пень березовый, какой попался, голова соломой набита, не поймешь никак! Пошли, пошли, говорю, быстрее! Меня уже цыганский пот прошиб, замерз, как цуцик, как собака какая, хочу быстрее уже в теплый и милый сердцу цех, ну?!

ПЕТЯ. Слушай, дядя! Типун тебе на язык твой поганый за такие слова! Ты что мелешь-то, а? Моя мама жива-здорова, в деревне моей родной работает дояркой, понял? Тьфу тебе в глаза, гад ты, пьянчуга, алкаш! Провались!

МУЖИК. Господи,  детские уста, а такие гадости,такие слова нехорошие произносят, аж противно, аж мороз по коже пошел, аж ушам своим не верится… Я, можно сказать, умоляю тебя мне помочь, подсобить, подмогти, а ты как этот… Не можешь врубиться, чурбан!

ПЕТЯ. Помочь, подсобить, подмогти! Не болтай чего не надо, так подмогу!

МУЖИК. Ну вот, и слава Богу, вот и договорились, вот и хорошо! Пойдем к вахтеру, скажешь ему, что сегодня хоронили моего родного брата, понял? Моего родного брата, твоего отца…

ПЕТЯ. Опять? Уйду ведь…

МУЖИК. Да что ты такой егозливый и суеверный? Они у тебя, твои мамка и папкай, сто лет еще проживут! Убудет у тебя, что ли, если ты скажешь одну только такую фразу, просто так, от нечего делать, убудет да? Язык отсохнет, да? Так что ли, ну?

ПЕТЯ. Баранку гну! Нукаешь! Не запряг! Как ты мне надоел уже, как надоел! Убудет,убудет, убудет… Я - комсомолец!

МУЖИК. Ну, ладно, ладно. Ты – комсомолец. Просто так, понимаешь, просто так -  подтвердить вахтеру, что я сегодня хоронил свою жену и был на поминках вместе с тобой и потому опоздал на работу… Просто подтвердишь и все дела… Понял?

ПЕТЯ. А я что с тобой на поминках делал? Я тебе кто – родственник, что ли? Тебе или твоей жене родственник?

МУЖИК. Ой, да кто, да что, кого, чего, зачем, почему! Никому не родственник! Зашел вот так вот просто улицы, посмотреть: а что, мол, вы тут в столовой делаете? Посмотреть! Вдруг видишь: я иду на работу. Ты и вызвался вдруг – вдруг! - меня до моей любимой работы довести! До проходной довести, проходной!

ПЕТЯ. Ага, как же! С улицы на поминки не заходят! Дядя, понял? Не поверит тебе и мне никто, не заходят потому что!

МУЖИК. А вот я – захожу! Живу вот я в доме, где столовая. Внизу, на первом этаже. Там, почитай,  каждый день да через день – поминки, понял? И я вот каждый день захожу туда, просто так, аки ворон на падаль! Захожу, арапа заправляю, что я, мол, тут всех кругом знаю… А я сам никого из поминальщиков не знаю из этих и знать не хочу! Ни аза в глаза! Понял? Мне бы только водка была1 Бы! Зайду вот так вот, на халявку наемся, напьюся, наревуся и потом иду себе спокойно на работу, в свой любимый и родной цех, понимаешь? Вот так прямо и иду, иду, иду, и иду… И все дела на этом, понимаешь?

ПЕТЯ. Я не такое. Я с улицы заходить не стану к чужим людям за стол. Бессовестный ты, дядя!

МУЖИК. Ну, гад какой попался, а? Нет, вы посмотрите только, какой мне попался гад! А?!

ПЕТЯ. Пусти меня, я пойду! Раз ты меня всякими-превсякими словами обзываешь – пусти, сказал!

МУЖИК. Стой, стой, не уходи, Петя! Не уходи, не бросай меня тут одного, не бросай! (хнычкт.) Мальчик Петя, я тебе еще не все сказал, стой, стой! Прости, что я тебя так назвал, обозвал, таким нехорошим словом, прости что я так сказал! Нет, ты не гад, я хотел сказать, не гад! Я хотел сказать, что ты просто нехороший человек, мальчик, Мальчиш-Плохиш! А не гад! Злой мальчик ты, вот что я тебе хотел сказать – ласково, нежно сказать! А ты сразу в бутылку полез, сразу уже и обижаться!

ПЕТЯ. Тем более - уйду! Пусти! Какой я тебе Мальчиш-Плохиш? Что это такое? Что это за обзывания такие ни за что, ни про что посередь улицы, а?

МУЖИК. Дурак ты, Петя, дурак. Не понимаешь. Мальчиш-Плохиш – это герой из советской сказки про гражданскую войну, а ты не бельмеса не соображаешь, не петришь  в этом, книжки не читаешь, вот что я тебе должен сказать, мальчик Петя, честно и откровенно, со всей непредвзятостью!

ПЕТЯ. В той сказке герой был  – Мальчиш-Кибальчиш! Мы эту сказку еще в пятом классе учили, а ты мне говоришь, что я литературу не читаю! Я всю советскую литературу на зубок знаю! Читаю! Я, может, еще поумнее тебя, дядя, а ты мне тут заливаешь баки, дядя! Уйди, сказал!

МУЖИК. Мальчиш-Плохиш тоже был герой. Тоже! Был! Герой! Был! И не спорь мне! Герой! Герой! Самый натуральный! Понял ты меня или нет?

ПЕТЯ. Ну, какой он был герой, какой, какой?!

МУЖИК. А такой вот. Соображать надо. Он был – отрицательный герой…

От-рица-тель-ный!...

Пауза.

ПЕТЯ. Провались ты! Пристал, как банный лист до задницы! Пусти меня, уйди с дороги, уйди, надоел, пусти, гад!

МУЖИК. Вот, вот, вот она, вот, вот, смена наша, товарищи! Видите, какая подрастает молодая и  гнилая поросль! Зеленая, но уже гнилая! Как с ними мы, товарищи, пойдем к коммунизму? Как? Да никак. Никуда мы с вами, товарищи, не пойдем, ни к какому коммунизму… Не пойдем! А если и пойдем мы с вами к светлому будущему, то придем мы сними не туда… Ведь у нашей молодежи, товарищи, никакого понятия о дружбе, чести, совести, долге, принципиальности, отзывчивости, чуткости, ответственности и прочих наиважнейших делах, товарищи! И никаких понятий у них обо всем этом хорошем, вот что друзья! Нет, нет и нет!

ПЕТЯ. Да чего, чего, чего ты пристал-то, чего пристал, скажи мне ради Христа?! Что тебе надо, полудурок, что тебе надо, что надо тебе, гад ты стебанутый! Что, что, что-о-о-о?!

МУЖИК. (тихо.) Труса, значит, празднуешь, ага? Скажи честно мальчик Петя? Труса, ага?

ПЕТЯ. Да кого, кого я праздную, кого? Кого, скажи мне толком, кого?! Я трезвый совсем иду, ничего не праздную, а ты – пьянь стебанутая, меня остановил, пристал ко мне, понял?!

МУЖИК. Ты меня понял на понял не бери, понял? Я тебе говорю: ты что, труса празднуешь, ага? Трусишь? Ага? Так и скажи - прямо и честно, открыто и откровенно, в духе гласности, не боясь суждений и не взирая на лица, по-комсомольский скажи: труса, да? То есть, трушу! Боишься, да? Боишься?

ПЕТЯ. Да кого, кого я боюсь, скажи?! Кого?!

МУЖИК. Кого, кого. Вахтера, вот кого боишься! Да? Боишься? Так и скажи, мальчик Петя.

ПЕТЯ. Никого я не боюсь! Никого! Не боюсь никого!

МУЖИК. Нет, боишься. Боишься. Я ведь вижу. По глазам. И кого же ты боишься? Кого же мы боимся, товарищи? Вахтера? Господи, кого испугался-то, даже смешно! Кого? Уж на что я маленький, плюгавенький, гунявый, и даже я вот такой невидный из себя – а и то  не боюсь этого вахтера поганого, потому что… Потому что мои трусы ему - по колено! Понял? По самые колена ему будут мои трусы!

Пауза.

ПЕТЯ. Слушай, дядя, раз у тебя жена умерла, так ты емутак и скажи, вахтеру-то, покажи свидетельство о смерти и все дела на этом! Понимаешь? Бумажке все поверят сразу. Все до единого. Да за такое дело они тебя вообще сегодня на работу не пустят! Ну, то есть, скажут: а-а, раз у тебя такое горе, иди, значит, домой, и спи. Отдыхай. Скажут: без тебя весь план, все детали, все до последней гаечки… Скажут: и так все выполним и перевыполним, а ты – иди… Вот и иди, и иди… Иди давай! Иди, сказал!!!

МУЖИК. Да стой ты, стой, стой. Разошелся тут как. Выполним-перевыполним. Какое горе-то?

ПЕТЯ. Ну, у тебя, говоришь, жена померла, ага? У тебя ведь? Говорил ведь только что… Забыл, что ли? Ты чего?

МУЖИК. Чья жена померла, мальчик? Моя? Или у тебя, ага? У тебя, значит, жена померла, мальчик?.... Так ты был женат, мальчик Петя, стало быть, ага? Такой молодой, а уже женатый, ага? Ну, мальчик Петя, а я тебе так доверял! Ну, куда вы все торопитесь и торопитесь, а? Куда, вот скажи ты мне ради Господа Иисуса Христа, куда, куда?! И вот – поторопился и вот результат – померла! Померла она! Померла!

ПЕТЯ. Какой результат? Кто торопится? Какая жена?

Пауза.

Слушай, дядя... Вот что. Я гляжу – ты уже совсем стебанулся… Я говорю тебе, тебе: у тебя – жена! – умерла! Ну?!

МУЖИК. Да ты чего, бог с тобой, золотая рыбка. Моя Анна Сергеевна жива-здорова, ничего с ней, с коровой не сделалось слава Богу и не сделается в ближайшей пятилетке…. Сегодня как пошел я в ночную смену на работу трудится, она у меня тоже сразу за дело принялась, начала пластаться…. Она у меня такая работящая – ух! Всю ночь сегодня гонит самогон. А чтоб на площадке не сильно пахло, она такое придумала: дверь внутри дихлофосом обрызгает, будто тараканов и клопов травит в квартире. Понял? Вот она у меня какая ушлая! У, ушлая! А брага у нас вкусная-а-а! На изюме брага делается. Изюмовка называется. Понимаешь? Я - в ночь, и она – в ночь. Вся наша трудовая семья работает, не покладая рук, в поте лица выполняем и перевыполняем задания партии и правительства… Понял?

Пауза.

ПЕТЯ. Пусти, дядя, или я тебя сейчас чем-нибудь зашибу… Пусти, говорю! Ты меня совсем чеканешь, стебанутый! Пусти, сказал, с дороги! Уйди, уйди, с моего пути! Пусти мои ноги! Они тут не для того стоят, чтоб их всякие… всякие стебанутые обнимали! Уйди, дядя, от греха подальше, уйди, прошу тебя!

Пауза.

МУЖИК. Ну-ну, вот еще чего не хватало, вот еще чего! Раскричался-то чего? Что с тобой, мальчик Петя? Ку-ку? Пошли, говорю, быстренько скажешь вахтеру, что был со мной на поминках… Тот меня пустит на работу и иди себе домой, иди, иди, иди себе, куда тебе охота, на все четыре стороны иди, куда хочешь! Я ведь тебя, мальчик Петя, не держу, не держу, чего же ты, ну?

Пауза.